К счастью, Лавиния не слышала моего смеха — она уже очнулась, но была занята тем, что приходила в себя. Мамочка суетилась вокруг нее, как сумасшедшая, — обнимала, протягивала ей платочек.
Лавиния взглянула на мамочкин платок.
— Нет-нет, — произнесла она, — я должна пользоваться своим траурным платком.
— Это не имеет значения, — сказала мамочка. — Правда.
— Вы уверены?
— Господь не поразит тебя громом и молнией, если ты воспользуешься обычным платком.
— Но тут же дело не в Боге, — самым серьезным тоном сказала Лавиния. — А в уважении к мертвым. Моя тетушка была бы оскорблена, узнай она о том, что я могу делать хоть что-то, не думая о ней.
— Вряд ли твоей тетушке хотелось бы, чтобы ты думала о ней, вытирая рот, после того как тебя стошнило.
Айви Мей хихикнула. Лавиния зыркнула на нее.
— Времена меняются, — сказала мамочка. — Никто уже не ждет от тебя или твоих родителей полного траура. Возможно, ты этого и не помнишь, но король Эдуард сократил траур по своей матери до трех месяцев.
— Я помню. Но моя мама носила траур по королеве дольше, чем кто-либо. И мне было бы стыдно не носить траур по моей тетушке.
— Я могу чем-то помочь, мадам? — спросил мистер Джексон, подойдя к ним.
— Вы бы не могли заказать нам кеб, чтобы добраться до дома? — спросила в ответ мамочка, не глядя на него.
Мистер Джексон ушел ловить кеб. Когда он вернулся, Лавиния уже пришла в себя, но была все еще очень бледна и тряслась.
— Может быть, донести ее до двора? — спросил мистер Джексон. — Вы можете идти, юная леди, или хотите, чтобы я вас отнес?
— Я могу идти, — сказала Лавиния и сделала несколько нетвердых шагов.
Мамочка обняла Лавинию за плечи, а мистер Джексон взял ее под руку, и они медленно пошли по дорожке к выходу. Мы с Айви Мей шли следом за ними, и тут я заметила, что пальцы мамочки и мистера Джексона соприкасаются на руке у Лавинии под локтем. Я не была полностью уверена и даже в какой-то момент хотела спросить у Айви Мей, видит ли она что-то такое, но потом передумала.
Мистеру Джексону пришлось нести Лавинию вниз по ступенькам во двор, но потом она сказала, что уже достаточно оправилась и может идти сама. Когда мы добрались до главных ворот, там нас уже ждала двуколка — для четверых места в ней было маловато, даже несмотря на то что трое из нас были девочки. Я думаю, это был первый попавшийся экипаж. Мистер Джексон подсадил Лавинию — то есть на самом деле ему пришлось поднять ее, потому что она была слишком слаба. Затем он повернулся и помог сесть мне и Айви Мей. Айви Мей села мне на колени, чтобы осталось место для мамочки. Айви Мей сидела очень спокойно, не вертелась. Она довольно тяжелая, но мне нравилось держать ее на руках и обнимать, чтобы она не свалилась. И мне так захотелось, чтобы у меня был братик или сестричка и можно было сажать их на коленки время от времени.
Мистер Джексон помог сесть мамочке, а потом захлопнул за ней дверь. Она открыла окно, и он на минуточку просунул голову внутрь и сказал:
— До свидания, юные леди. Надеюсь, вам стало лучше, мисс, — добавил он, обращаясь к Лавинии. — Скоро ваш ангел будет стоять на месте целехонький.
Лавиния даже не посмотрела на него — откинулась назад и закрыла глаза.
Потом, когда двуколка начала двигаться, я услышала, как кто-то прошептал: «Завтра». Я подумала, что это, должно быть, мистер Джексон добавил, что ангел будет готов к завтрашним похоронам.
Мамочка, наверное, тоже это услышала, потому что вдруг выпрямилась, словно мисс Линден подошла к ней и ткнула ее линейкой в бок, как она это делает на уроках по этикету.
Потом мы понеслись вниз по холму, и я увидела Саймона — он выходил со двора каменщиков уже без головы ангела. Он нас тоже заметил, и я уголком глаза наблюдала, как он бежит рядом с двуколкой, пока не выдохся и не отстал.
Саймон Филд
Вот чего случилось. Я все видел.
Нам нужно отодвинуть мраморную плиту с могилы Уотерхаусов, а потом при помощи рычага отделить ее от основания постамента, на котором стоит ангел. Мы с Джо делаем это, а наш па и мистер Джексон стоят и смотрят. Мистер Джексон, по своему обыкновению, раздает советы. Мне хочется сказать ему, что мы и сами все знаем, но он хозяин и может говорить чего вздумается.
Когда Джо подсовывает под плиту лом, то облокачивается на постамент, чтобы надавить посильнее. Джо здоровенный парень, и спиной он изо всех сил упирается в постамент. Мы даже понять ничего не успеваем, как тот сдвигается с места. Эти каменщики, наверно, плохо укрепили фундамент, когда его клали, иначе такого бы не случилось. Я уже шесть лет копаю на кладбище, но еще не видел, чтобы постамент сходил с места.
Хуже того, цемент, который удерживает ангела на постаменте, не прочен. И я вижу, как ангела качнуло.
— Джо, — говорю я, — стой.
Джо прекращает работать ломом, но по-прежнему упирается в постамент, и ангела качает снова. Теперь я вижу в цементе трещину, но даже не успеваю ничего сказать, как ангел начинает падать. Я слышу женский крик в тот момент, когда он заваливается на бок и ударяется об урну Коулманов. Голова откалывается и катится в одну сторону, а тело — в другую. Оно падает прямо туда, где стоит мистер Джексон, то есть его там уже нет, потому что наш па его оттуда отпихнул.
Все это происходит медленно, но в то же время быстро. Потом Китти Коулман и девочки кидаются к нам. Лайви бросает взгляд на обезглавленного ангела, вскрикивает и падает в обморок, что для нее в порядке вещей. Миссис К. помогает мистеру Джексону подняться — лицо у него бледное и вспотевшее. Он тяжело дышит, вытаскивает платок и вытирает лицо. Потом он смотрит на основание постамента и треснутый цемент, откашливается и говорит:
— Я этого каменщика придушу голыми руками.
Я его понимаю.
Потом он говорит:
— Спасибо, Пол. — Он произносит это очень тихо и торжественно, обращаясь к нашему па. Звучит забавно, потому что он никогда не зовет нашего па по имени.
Наш па только пожимает плечами.
— И на кой им сдался этот ангел, — говорит он. — Все эти урны, ангелы, колонны и бог его знает что еще. Такая чепуха. Если уж ты помер — так помер. И не нужен никакой ангел, чтобы сообщить тебе об этом. Лично меня могила для нищих вполне устроит. — Наш па кивает в сторону одного из деревянных крестов на нищенской могиле. — Мой па был в такой похоронен, и для меня сойдет.
— Ну что ж, — говорит мистер Джексон, — там ты когда-нибудь, скорее всего, и окажешься.
Он произносит эти слова как-то так, что они нашего па вовсе не обижают, как вы могли бы подумать, а наоборот, вызывают у него улыбку. Хозяин тоже улыбается, и это забавное зрелище, потому как его только что чуть не пришибло до смерти. Выглядит все это так, будто они приятели — сидят себе в пабе за кружкой пива и посмеиваются над какой-нибудь шуткой.
— Ладно уж, теперича лучше девочкой заняться, — говорит наш па, кивая на Лайви.
Мод сидит рядом с ней на корточках, и миссис К. тоже хлопочет над ней. Лайви садится. Она в порядке — она всегда в порядке.
Айви Мей стоит рядом со мной.
— Надо было пометить этого ангела, — говорит она.
Я не сразу соображаю, что она имеет в виду череп и кости.
— Не могу, — говорю я. — Лайви не разрешает.
Айви Мей встряхивает головой, и мне становится не по себе, словно я подвел ее. Но я не успеваю ничего сказать, потому как мистер Джексон обращается ко мне:
— Саймон, беги к каменщикам и скажи мистеру Уотсону, чтобы явился сюда немедленно. А если будет артачиться, дай ему это. — Он вручает мне голову ангела с отломанным носом. Она тяжелая, и я чуть не роняю ее, отчего Лайви снова вскрикивает. Я сую голову под мышку и бегу.
Дженни Уитби
Я выбивала ковры в саду, когда он перемахнул через забор и приземлился прямо у моих ног.
— Ой! — вскрикнула я. — А ты что здесь делаешь? Ах ты, чумазый поганец, с чего это ты сигаешь через заборы, как у себя дома? И хватит стряхивать с себя эту кладбищенскую грязюку у нас в саду!
Наглый мальчишка только усмехнулся, глядя на меня.
— А чего — нельзя? — сказал он. — Ты эту грязюку сама сюда таскаешь с кладбища на полах своей юбки. Хотя в последнее время тебя что-то там не видать.
— Заткни свою пасть! — сказала я.
Ну и нахал! Саймон его зовут. На кладбище я с ним редко разговариваю, но девочки твердят о нем постоянно. Мне кажется, что Мод считает его братом, которого у нее никогда не было.
Я видела, как он прятался за могилами — подсматривал, когда я была со своим. Думал, хорошо схоронился, но я-то его видела. Хотел подглядеть, как это делается. А мне было все равно, я даже решила, что это забавно. Но теперь-то уже все. Садовник больше не хочет иметь со мной дел. Придурок.
Я видела, как он прятался за могилами — подсматривал, когда я была со своим. Думал, хорошо схоронился, но я-то его видела. Хотел подглядеть, как это делается. А мне было все равно, я даже решила, что это забавно. Но теперь-то уже все. Садовник больше не хочет иметь со мной дел. Придурок.
— Я всегда был о нем невысокого мнения, — сказал Саймон, словно прочитал мои мысли. — Тебе же лучше, что избавилась от него, вот что я думаю.
— Заткнись, — сказала я. — Тебя забыли спросить. — Но на самом деле я на парнишку не злилась. Разговаривая с ним, я давала передохнуть спине, потому как выбивать ковры теперича мука смертная. — И вообще, чего ты сюда притащился?
— Хочу посмотреть, где живут девочки.
— И как же ты нас нашел?
— Да бежал за кебом. Потерял его сперва, так что просто шел наудачу, пока не увидел снова — Мод и ее мамаша вылазили из него здесь. А Лайви, наверно, уже сошла.
— Понятное дело, она живет вон там — мисс Лайви и ее сестренка. — Я показала на соседний дом.
Саймон внимательно на него посмотрел. Он такой костлявый парнишка, хоть и копает целыми днями. Кожа вокруг глаз у него натянутая, а запястья все краснючие и в цыпках, торчат из рукавов курточки, которая явно ему мала.
— Обожди минутку, — сказала я и пошла на кухню, где миссис Бейкер разделывала цыпленка.
— Что это за мальчик? — тут же спросила она.
Миссис Бейкер все замечает, и ничего от нее не скроешь. Я видела, как она искоса на меня поглядывает в последнее время, хоть и помалкивает.
Я ничего ей не ответила, отрезала ломоть хлеба, намазала маслом и отнесла Саймону, который здорово обрадовался. Он проглотил его в момент. Я покачала головой и пошла в дом, чтобы принести еще. Когда я намазывала масло — на сей раз слоем потолще, — миссис Бейкер сказала:
— Будешь прикармливать бродяжек — потом от них не отделаешься.
— Не лезь не в свое дело, — отрезала я.
— Этот хлеб — мое дело. Это я испекла его утром и больше сегодня печь не собираюсь.
— Тогда я сегодня обойдусь без хлеба.
— Обойдется она, — проворчала миссис Бейкер. — Позволь я тебе — ты бы тут всю кухню оприходовала за эти дни. Осторожнее, Дженни Уитби.
— Отстань, — отмахнулась я и выбежала, прежде чем она успела пробубнить что-то еще.
Пока Саймон жевал хлеб, я снова принялась за ковры.
— Смотри-ка, — сказал он немного спустя, — там Лайви в окне. Что это она делает?
Я посмотрела в окно.
— Они этим все время заняты — эти двое. Стоят в окнах своих комнат и подают друг дружке знаки. У них и язык свой для этих дел — никто его не понимает, кроме них самих.
— Спорим, я понимаю.
Я фыркнула:
— Ну и что же она говорит?
А в это время мисс Лайви показала рукой вверх и наклонила голову. Потом она провела пальцем по горлу и скорчила гримасу.
— Она говорит о кладбище, — сказал Саймон.
— Откуда ты знаешь?
— Так выглядит ангел на ее могиле. — Саймон наклонил голову и поднял руку. — Ну, по крайней мере, выглядел. Голова откололась — поэтому-то она и показала на свое горло.
Тут он рассказал мне, что случилось с ангелом и как его па спас хозяину жизнь. Ужас.
— Слышь, — сказал Саймон. — Лайви меня увидела.
Мисс Лайви показывала на Саймона.
Я услышала, как над нами открылось окно, а когда подняла глаза, то увидела мисс Мод, которая высовывала голову, чтобы посмотреть вниз.
— Мне пора, — сказал Саймон. — Нужно помочь нашему па с могилой.
— Остался бы. Мисс Мод сейчас к тебе спустится.
— Спасибо за хлеб, — сказал Саймон; он поднялся, пропустив мои слова мимо ушей.
— Если еще когда надумаешь прийти, тут для тебя всегда найдется кусочек хлеба, — сказала я, глядя куда-то в сад, а не на него. — И тебе вовсе не обязательно перебираться через забор. Если калитка заперта — найдешь ключ под камнем у лотка с углем.
Саймон кивнул и вышел через калитку.
Нужно было дать ему что-нибудь с собой. Ох, не люблю я, когда мальчишки такие голодные ходят. Сразу сама становлюсь голодная, как волк, только об этом подумаю. Я пошла на кухню взять себе хлеба. К чертям эту миссис Бейкер.
Лавиния Уотерхаус
Сегодня вечером я ходила на Хит смотреть на звезды вместе с Мод и ее папой. Я не была уверена, подобает ли мне заниматься такими вещами в самый день похорон моей дорогой тетушки, но мама и папа сказали, чтобы я шла. Оба они выглядели очень уставшими — мама даже прикрикнула на меня. Я просмотрела «Касселл» и «Куин», но там про звезды ничего не было, и сделала вывод, что пойти можно, если не слишком уж там веселиться.
И поначалу я ничуть не веселилась. Мы пошли уже в сумерки, потому что папа Мод хотел увидеть луну, как только она появится над горизонтом. Он искал что-то под названием Коперник. Я думала, это человек, но Мод сказала, что это кратер, который прежде был вулканом. Я никогда не уверена, что она и ее отец имеют в виду, когда говорят о луне и звездах. Они дали мне посмотреть в телескоп и спросили, вижу ли я какие-нибудь кратеры, — если бы я еще знала, что это такое. Вообще-то ничего я толком не увидела, но сказала, что вижу, чтобы им угодить.
Намного больше мне нравилось смотреть на луну без телескопа — так видно гораздо лучше. Было так здорово ее рассматривать — висит себе полумесяц бледно-оранжевого цвета над самым горизонтом.
Затем я легла на одеяло, что они взяли с собой, и стала смотреть на звезды, которые только-только начали появляться на небесах. Наверно, я задремала, потому что, когда проснулась, было темно, а звезд на небе стало гораздо больше. А потом я увидела падающего ангела и затем еще одного! Я стала показывать их Мод, но к тому времени, как она туда посмотрела, они уже, конечно, исчезли.
Мод сказала, их называют падающими звездами, хотя на самом деле они — крошечные горящие кусочки бывшей кометы и называются метеоритами. Но я знаю, что они на самом деле такое — это оступившиеся ангелы, которые доставляют нам послание от Господа. Их крылья прочерчивают на небе полосы, пока они пытаются снова встать на ноги.
Когда я попыталась объяснить это, Мод и ее отец смотрели на меня так, будто я умом тронулась. Я легла на спину и стала ждать появления новых ангелов, а когда увидела одного — сохранила это в тайне.
Ричард Коулман
Луна сегодня была просто великолепна, и Коперник виден отчетливо. Вспомнилась одна ночь много лет назад, когда я взял Китти и ее брата взглянуть на луну. Тогда мы почти так же отчетливо могли наблюдать Коперника, как сегодня. В лунном свете Китти выглядела так очаровательно, и я был счастлив, даже несмотря на Гарри, который что-то бубнил на заднем плане о Копернике-человеке — Гарри пытался произвести на меня впечатление. В ту ночь я решил сделать ей предложение.
Сегодня, впервые за долгое время, мне захотелось, чтобы Китти была с нами, а не сидела дома с книгой. Она больше не ходит смотреть на звезды. Что ж, хотя бы Мод это интересно. Иногда мне кажется, что моя дочь — спасательный круг этой семьи.
Китти Коулман
Когда наконец пришло время, он не колебался ни секунды. Он уложил меня на клумбу отцветающих примул, которые сломались под тяжестью моего тела, наполнив воздух вокруг нас своим миндальным ароматом. Над нами витал ангел, но Джон не захотел перейти в другое место. Бросал ему вызов — ну-ка, попробуй напугать меня, как это сделал вчера твой собрат. Я не возражала против его присутствия — пусть себе парит там, наклонив голову и глядя мне прямо в глаза, — у меня имелись все основания питать благодарность к ангелам, ведь один из них бросил Джона в мои объятия.
Я задрала подол своего серого платья и обнажила ноги. В тусклом свете они выглядели словно ножки грибов или же тычинки каких-нибудь экзотических цветов наподобие орхидей или лилий. Я почувствовала на себе его руки, он раздвинул мои губы там и вошел в меня. Все это мне было знакомо. В новинку было то, что он не убрал своих рук оттуда, продолжая настойчиво меня ласкать. Я притянула его голову к своей груди, и он укусил меня через платье.
Наконец та тяжесть, что поселилась во мне после замужества — а может, была там с самого рождения, — стала отходить, словно пытаясь вырваться из раздувающегося, медленно увеличивающегося пузыря. Ангел смотрел на меня своим пустым взглядом, и на сей раз я была рада, что у него нет глаз, чтобы меня осудить, особенно в тот момент, когда пузырь лопнул и из меня вырвался пронзительный крик.
Когда все кончилось, я осталась лежать в его объятиях и сквозь ветви кипариса над нами смотрела вверх. Полумесяц все еще низко висел в небе, но надо мной уже зажглись звезды, и я увидела, как одна из них упала, словно для того, чтобы напомнить мне о тех последствиях, которые меня ждут. В тот день я видела и чувствовала в себе все симптомы, но решила не замечать их. Я получила наконец свое наслаждение и знала, что заплачу за него. Я ничего ему не скажу, но для нас это будет конец.