– Ты спросишь у Женьки, зачем он это сделал?
– Спрошу, конечно.
– И будешь относиться к нему по-прежнему?
– А как я к нему относилась? Положи себе салат.
– Вот я и хотел бы узнать, как же ты к нему относилась и относишься. Скажи, ты любишь его?
– Я привыкла к нему, он всегда рядом, ухаживает за мной, дарит цветы, исполняет все мои желания.
– Все желания?
– Он знает, к примеру, какое я люблю мороженое.
– Оля, что ты такое говоришь? Какое еще мороженое? Твои родители говорят, что он хочет жениться на тебе.
– А что ты об этом думаешь?
– Ты недавно приходила ко мне…
– Макс, пусти руку… мне больно.
– Оля, я не могу без тебя, понимаешь? – Юдин перешел на шепот. – Я постоянно думаю о тебе, мечтаю! Мне кажется, что я и дышать без тебя скоро уже не смогу… Я люблю тебя, очень люблю, и все эти разговоры о Бутурлине действуют мне на нервы.
– Макс… Отпусти мою руку!
– Не отпущу… Я вообще никогда больше тебя не отпущу!
– Женька… он очень боится потерять меня. Боится, думаю, и моих родителей. Да и себя тоже. Ты не знаешь его, ты ничего не знаешь. И меня, Максим, ты тоже не знаешь!
– Сейчас узнаю…
– Гриша, по-моему, они целуются.
– По-моему, тоже.
– Я не узнала ничего нового. Только зря потратила твое личное время.
– Ну почему же… Теперь хотя бы ясно, что ни Ольга, ни Юдин – никто из них не причастен к убийству, точнее, к обоим убийствам.
– Но следствие не продвинулось. И у меня такое чувство, что это я торможу расследование.
– Но это не так. Поехали? Тут, недалеко, я знаю, есть одно кафе. Ты любишь ромовые бабы?
– Люблю.
В кафе было тихо, звучала музыка, Зимин заказал для Риты ромовую бабу, сырный торт и какао.
– Да, это все, что я хотела бы сейчас съесть. Подсластить, так сказать, пилюлю… или вообще – весь кусок жизни.
Она так и не поняла, зачем это сказала. Что подумала, то и сказала.
– Извини, что я вмешиваюсь, но, думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит?
– Что? – Ложечка с куском ромовой бабы застыла в ее руке.
– У вас какие-то серьезные проблемы с Марком. Да и Павел тоже все видит, переживает за вас. Что случилось? Неужели это из-за расследования? Или он ревнует к Павлу?
– Нет. Все это – только следствие.
И Рита, забывшись и желая только одного – чтобы ее выслушали, – рассказала, захлебываясь слезами, об измене Марка. Сейчас она видела в Зимине надежного и серьезного человека, которому можно довериться, у кого можно спросить совета и который, по ее мнению, может понять ее переживания и оказать ей реальную помощь. К тому же, Зимин был совершенно нейтральным лицом, в отличие, скажем, от Павла Смирнова, которому она бы так не доверилась – Павел был влюблен в нее, а потому не мог быть объективным. Скорее всего, он посоветовал бы бросить Марка и выйти замуж за него, за Смирнова.
– Послушай, ты уверена, что он действительно тебе изменил? – спросил Зимин сухим тоном следователя, исполняющего свои обязанности.
– Ты еще спросил бы, не держала ли я свечку, – шмыгая носом, проговорила вконец раскисшая Рита. – Да по нему было видно, что он только что переспал с женщиной!
– Он сам тебе об этом рассказал?
– Нет, он пришел очень поздно, сказал, что разговаривал с Валентиной Рыскиной, матерью арестованной девушки. Но, Гриша, от него пахло другой женщиной.
– А прежде Марк приходил домой поздно после разговора со свидетельницами? Такое бывало в его практике?
– Да, конечно! О чем ты говоришь? Но прежде я никогда ничего не замечала.
– Послушай, ты все это выдумала, честное слово. Я не верю, чтобы Марк поступил с тобой так подло. Насколько я вижу, он просто влюблен в тебя.
– Ты успокаиваешь меня, а я хотела спросить совета: как мне жить дальше? Понимаю, что все это звучит глупо, но я совершенно растеряна. Я и себя мучаю, и его, запуталась совсем.
– Значит, прямых доказательств его измены у тебя нет?
– Есть! После того, как все это с ним произошло, как-то вечером, он положил голову мне на колени и сказал: «Прости». Разве этого не достаточно?
– Рита, ты удивляешь меня! Да с чего ты взяла, что он просил у тебя прощения именно за свою измену?
– А за что же еще?
– Может, за то, что слишком много времени уделяет свое работе, редко бывает дома? Да мало ли за что?! Ты прямо спрашивала его: изменял он тебе или нет?
– Кажется, спрашивала. Но он не признается. А вот Мира тоже считает, что Марк способен на такое.
– Кто у нас Мира?
– Мира – это моя подруга. Собственно говоря, это она и открыла мне глаза на Марка. Когда я рассказала ей, что Марк вернулся домой очень поздно – был у Рыскиной, – она сразу сказала мне, что эта женщина очень опасна и, если бы ее муж вернулся от нее в три часа ночи, она не пустила бы его на порог. Она сказала, что Валентина обладает особым магнетизмом, что мужчины просто притягиваются к ней…
Зимин резко откинулся на спинку стула и покрутил пальцем у виска. Рита при этом нисколько не смутилась. Она воспринимала его уже как своего близкого друга!
– Ты хотела от меня совета?
– Да.
– Так вот: эта самая Мира тебе вовсе не подруга, поняла?
– Как это?!
– Она раньше когда-нибудь говорила тебе что-либо подобное о Марке?
– Ну… в общем… да. Как раз перед моим возвращением из Пристанного, где я жила с дочкой и мамой, в то время, как Марк работал и находился в городе, Мира предостерегла меня – мол, нельзя оставлять такого мужчину, как Марк, одного.
– Гони такую подругу в шею! Это не Марк, а именно она сделала так, что ты потеряла покой. Вместо того, чтобы успокоить тебя, как сделала бы настоящая подруга, и сказать, что твой Марк – идеальный муж и ты должна жить, не думая ни о чем таком, она отравляет твою жизнь подозрениями! А тебе не приходило в голову, что эта твоя Мира влюблена в Марка? И что она просто-напросто хочет, чтобы вы расстались?
Рита сидела за столом, вытаращив глаза, не веря в услышанное. Вот это поворот!
– Неужели такое возможно?! Но действительно, все это началось после того, как она мне рассказала о том, как хороша собой эта Рыскина.
– Заметь, она могла просто промолчать.
– И что же мне теперь делать?
– Понимаешь, когда долго дуешься на мужчину, изводишь его своими подозрениями, беспочвенными приступами ревности, ему рано или поздно все это начинает надоедать. Ты не боишься сама-то потерять Марка? При условии, что он не изменял тебе?
– Я люблю его.
– Тогда не трепи ему нервы и поверь на слово, что он тебе не изменял. Вот увидишь, все вернется – и чувства, и доверие, и желание жить с ним всю жизнь. Ты поняла меня?
– А если он все же изменил мне?
– Поезжай в Саратов, поговори с этой Валентиной. Ты способна на такое унижение?
– Нет. Но что же делать? Я должна быть уверена в том, что он мне верен.
– Тогда придется попросить Марка дать тебе отчет о каждом его вечернем или ночном визите к свидетельнице. Ты хочешь превратить его жизнь в ад? Ты совсем не веришь ему?
– Нет, я усомнилась в нем всего один лишь раз.
– Хорошо. Тогда я постараюсь добыть доказательства того, что он тебе не изменял.
– И как же ты это сделаешь?
– Увидишь. А сейчас успокойся, доедай свою ромовую бабу и послушай, что я тебе скажу. Поверь, когда ты это услышишь, твои мысли изменят свое направление и ты всю ночь будешь думать над этой колоссальной, на мой взгляд, новостью.
– Зимин, ты уже удивил меня. Что такое случилось? Ты знаешь, кто убил Юракова?
– Помнишь официантку из «Золотой бабочки», с которой ты беседовала о спутниках Извольской и вообще обо всем, что происходило в ресторане тем вечером?
– Конечно. Отлично помню. Она что-то вспомнила?
– Она рассказывала тебе о девушке-провинциалке?
– Ну да! Говори скорее, не томи!
– Мы пригласили официантку к нам и попросили ее помочь составить фоторобот этой девушки, якобы домработницы Ратманова.
– И что? Составили портрет?
Зимин достал папку, открыл ее и протянул Рите листок:
– Вот, полюбуйся.
Рита долго смотрела на портрет, потом на Зимина, потом – опять на портрет.
– Так это же Варвара Арнаутова!
25
– Ты любил ее?
Варвара, одетая в черное вечернее платье, сидела напротив Андрея Ратманова за накрытым ею же столом. Между блюдами с салатами, закусками и бутылками стояли зажженные свечи, в центре стола сверкала радужными искрами хрустальная ваза с розами. Романтический ужин с любимым человеком – что могло быть приятнее после вонючей камеры, перенесенных унижений и чувства неопределенности, зависания!
Варвара хорошо ориентировалась в квартире Ратманова, знала, что он любит во всем порядок, а потому убралась, приготовила много еды, постелила чистое белье на кровать.
– Любил не любил, но мне жаль ее.
Андрей, только после душа, в домашней свободной одежде, с мокрыми волосами, пил вино и смотрел на пламя свечи. Оторванный от суетной московской жизни многочисленными командировками, связанными с его новыми проектами, и смутно представлявший себе истинное положение вещей, связанных со смертью его бывшей любовницы, он, вернувшись в Москву и тут же подхваченный еще в аэропорту Варей, вдруг испытал чувство пустоты и одиночества. Рассказ Варвары о том, как страшно погибла Лида, был воспринят им, как личная трагедия, расплата за предательство, в результате которого, как он теперь полагал, и умерла Извольская. Ведь, если бы он ее не бросил по дурости (чем, собственно, Арнаутова лучше?), она не стала бы так много пить, не связалась бы с этими хлюстами из «Золотой бабочки», возможно даже, они бы поженились, она бы забеременела. Она была красивой, молодой, здоровой женщиной, с которой ему в свое время было так комфортно, хорошо, легко. И если бы не навязчивость Вари, не ее желание быть с ним, возможно, ничего такого и не произошло бы. Но и он тоже хорош. При чем здесь Варя, когда он сам приехал за ней, увез к себе, словом, предал Лиду по пьяни, ради новизны ощущений, да просто так!
– Я вот думаю… Мне звонили, вызывали в прокуратуру, но я воспринимал это как-то формально, что ли. Знаешь, мне до сих пор не верится, что Лиды нет. И что все, о чем ты мне сейчас рассказала – правда.
– Если бы они захотели, ты бы давно был в Москве. Понимаешь, в тот вечер, когда убили Лиду, тебя в Москве не было, они проверяли, то есть, у тебя было стопроцентное алиби, поэтому, должно быть, они особенно-то и не настаивали на твоем скором возвращении, они же понимают, что ты за человек, насколько ты занят.
– Но завтра я должен быть у следователя, Зимина, кажется.
– Да, я имела счастье видеться с ним. Может, ты не знаешь, но я была первой подозреваемой.
– Как это?
– Да вот так. Они решили почему-то, что именно я убила Лиду. Из ревности, понимаешь? Вернее, из-за тебя. – Варя почувствовала, что краснеет. Мысль о том, оценит ли Ратманов ее жертву, поймет ли, как много ей пришлось выстрадать ради их любви, затуманила ее сознание. Она вдруг поняла, что Ратманов – единственный человек, ради которого она могла бы на самом деле убить Лиду. И не только ее. Удивительно, что убийство было совершено совершенно посторонним, случайным человеком.
– Глупости все это. Ничего такого они не думали. Просто схватили первого попавшегося человека, у которого мог быть мотив, понимаешь? Знаешь, сколько я сериалов снял? Да таких историй и в жизни полно. Получается, что какой-то отморозок просто-напросто решил вас ограбить, вы защищались, завязалась небольшая пьяная драка, и этот бандит просто не рассчитал свои силы, так?
– Нет… ты не слушаешь меня. После нападения он от нас отстал. Мы все разбежались в разные стороны – Димка и Сашка еще раньше ушли, после того, как отдали деньги. Я искала такси, а Лида вернулась в ресторан, сказала, что забыла косметичку. Так что я видела ее последней, и она была жива и здорова. Думаю, бандит напал на нее позже, когда она вышла из ресторана уже с косметичкой.
– Но почему же все думают, что ее убил тот самый бандит? Если ты не видела, как ее убили, значит, им мог быть кто угодно! Я завтра встречусь со следователем, надо все обсудить. Как-то все странно получается…
Варвара сидела, опустив голову и страдая от того, что рано или поздно ее ложь раскроется. Она спрашивала себя, зачем она это делает, но изменить что-либо было уже невозможно. Она так испугалась, увидев мертвую Извольскую, что ничего тогда не соображала. Главным для нее в ту минуту было отвлечь подозрение от себя. Любым способом.
– …Но главное, что нашелся настоящий преступник и тебя отпустили. Подожди, но раз нашелся убийца, значит, он рассказал, когда он напал на Лиду.
– Убийца-то нашелся, да его самого убили. Зимин предупредил меня по телефону, что скоро они снова вызовут всех нас – меня и Димку с Сашкой, чтобы мы опознали его по фотографии.
– Но вы ведь уже опознавали одного?
– Так получилось. Не очень-то хорошо это получилось. Словом, мы опознали его только по свитеру. Увидели то, что хотели увидеть, и из-за нас чуть не посадили ни в чем не повинного студента Бутурлина. А так получилось, потому что он надел на себя свитер Юракова – настоящего убийцы. Во всяком случае, об этом тоже написали в газетах.
– А Бутурлина отпустили?
– Не знаю. Там тоже какая-то темная история: никто толком не знает, зачем он взял всю вину за убийство на себя, зачем надел чужой свитер? Он же мог сломать себе жизнь! И это при том, что прежде он вел жизнь просто-таки идеального молодого человека, учился, встречался с девочкой из хорошей семьи, да и сам он – не из простых. Говорю же, темная история.
– Слушай, а мне это нравится! Отличный сюжет для сериала, ты не находишь?
– Андрей, ты что? – осторожно сказала Варвара, потрясенная тем, что Ратманов ищет свои сюжеты повсюду и извлекает из ситуаций все самое интересное даже в том случае, когда речь идет о трагедии, можно сказать, личного характера.
– А если со мной что случится, ты и из этой истории сделаешь какой-нибудь сериал?
– Не говори глупости. Просто не каждый день встретишь такую историю: благополучный студент из хорошей семьи приходит в прокуратуру, чтобы заявить, что он совершил убийство известной актрисы! Да плюс еще и ограбление. Я прочитал в Интернете, что он принес с собой некоторые золотые вещи Лиды и твои. Как ты думаешь, зачем он это сделал? Испугался за себя? Это в том случае, если настоящий убийца ему угрожал. Мол, не возьмешь вину на себя, я убью тебя и твою семью. Или же он боялся за того, кто на самом деле совершил убийство. Например, за свою девушку… Вот это был бы сюжет!
– Ты маньяк, Ратманов! Телевизионный маньяк. Разве так можно? Ты во всем видишь только сюжеты.
– Я, Варвара, профессионал. И этим все сказано.
Она вдруг поняла, что он не любит ее и никогда не любил. И не полюбит. Перед ней сидел красивый холеный мужик, спокойно ел отбивную и думал о чем-то своем. Вместо того, чтобы говорить ей о своей любви, о том, что после трагедии, случившейся с Извольской, они должны понять, насколько хрупка и коротка человеческая жизнь и надо жить полной жизнью и любить друг друга, он прокручивает в своей голове сюжетные ходы. Он об Извольской уже и думать забыл! О том, что она, мертвая, лежит на холодном металлическом столе морга…
– Ты любишь меня? – спросила она и снова вспыхнула, чувствуя, что навязывается ему, как подобранная на улице собачонка.
– Кто о чем, а вшивый о бане, – усмехнулся он и налил себе еще вина. – Успокойся, Варвара. Лиды нет, я принадлежу только тебе. Возможно даже, мы с тобой поженимся. Думаешь, мне не надоело жить одному? Мотаюсь туда-сюда, а хочется приехать домой, и чтобы тебя встретила жена, пироги, щи, куча детишек, словом, все как у людей.
– Ты серьезно?! – Она замерла, чувствуя, что еще немного – и он скажет ей еще что-то очень важное, после чего переменится ее жизнь и весь мир вокруг.
– Серьезнее не бывает, – ответил он затасканной фразой. – Вот только с Лидой закончим. Я имею в виду, разберемся – кто ее и за что? Все-таки, она – наша, понимаешь? Она была твоей лучшей подругой, моей… да, тоже – подругой. Да и пресса ждет конкретных фактов. К тому же, съемки сериала не закончились, и хотя рейтинг его поднимется после ряда статей, связанных со смертью исполнительницы одной из главных ролей, все равно нам надо срочно искать замену. Ты еще не думала, кто мог бы сыграть ее роль?
Варвара просто онемела. Да, он – настоящий профессионал! Без души, без совести, без сердца. И нужен ли ей такой муж? Хотя… Ее собственный рейтинг тоже поднимется, когда все газеты и журналы напечатают снимки их свадьбы с Ратмановым. Она переедет в эту квартиру, станет здесь полновластной хозяйкой, потом забеременеет. Если Андрей, конечно, не будет против. А это значит, что настоящая жизнь начнется после того, как закончатся съемки сериала. Что ж, она подождет. Нет, нельзя упускать такой случай, нельзя!
– И когда же съемка? Извини. Я хотела спросить: когда же свадьба?
– Да когда скажешь. Говорю же, сперва надо с Лидой разобраться. Похоронить ее. Надо будет сказать своей пресс-службе, чтобы сделали побольше хороших снимков. Целый фильм можно будет снять об Извольской.
Вот теперь Лида стала просто Извольской, израсходованным материалом, который может еще послужить хорошей рекламой для будущего сериала.
– А ты молодец! Такой ужин приготовила – романтичный. Неожиданно! Я-то думал, что ты встретишь меня в аэропорту вся в слезах, соплях, а ты ничего, держишься. Нет, приятно все-таки иметь такую… жену. Ну иди ко мне. Я по тебе страшно соскучился.
– Подожди! Я же не сказала тебе самое главное. Представляешь, мне недавно звонил этот следователь, Зимин, и спрашивал зачем-то, какие у тебя есть домашние халаты.
26
Как и предполагал Зимин, встреча с Ратмановым особых результатов не принесла. Нет, он ничего не знал об отношениях Извольской и Арнаутовой, не знал, кто мог желать ее смерти. Да и вообще, практически ко всем вопросам Ратманов относился с пренебрежением звезды, которую отвлекли от более важных занятий.
– Что вы мне голову морочите отношениями двух женщин, когда Лиду убил бандит, и фамилия его Юраков? Об этом пишут все газеты. Ваша пресс-служба работает на редкость продажно. У меня же, если вы об этом хотите спросить, железное алиби. И вам об этом хорошо известно. Вот и спрашивается, зачем вы пригласили меня сюда? Чтобы потрепаться о моей актрисе? Ее ограбили и убили. Это все. Что дальше? Не понимаю, зачем вы держали в камере Варвару Арнаутову?
– Скажите, – Зимин не счел нужным как-то реагировать на тон Ратманова. К тому же у него сильно болела голова. Всю ночь они кутили в ресторане с Ритой, расслаблялись. Он учил ее жизни, а она все расстраивалась, что у нее нет с собой блокнота и ручки, чтобы записывать все его советы. – У вас была или есть домработница?
– Ну есть, конечно. А что? В чем дело? Думаете, это она разбила голову Лиде?
– Сколько ей лет? Как она выглядит?