Однажды, когда мамы не было дома – она вместе с Оленькой ушла в поликлинику на очередной осмотр, Лена сидела в своей комнате и делала уроки. Дверь вдруг открылась, и на пороге возник Борис Егорович. Он подошел к ней, заглянул через плечо и сказал:
– Ага, старательная ученица грызет гранит науки…
Лена ничего не ответила и почувствовала, как его рука легла ей на плечо. Она попыталась ее стряхнуть, однако Борис Егорович был крайне назойлив. Тогда Лена вскочила и сказала:
– Оставьте меня в покое! Иначе я все маме расскажу!
И выскочила из комнаты. Она ринулась в ванную комнату и залезла под душ. Ей хотелось смыть с себя прикосновения холодной влажной руки отчима. Девочка терла себя мочалкой, как вдруг пластиковая занавеска душа поехала в сторону, и она увидела плотоядно ухмыляющегося Бориса Егоровича.
Лена направила ему в лицо водяную струю, а отчим вырвал у нее из рук шланг, выключил воду, а потом залез в ванную – прямо в костюме.
Девочка завизжала, но Борис Егорович зажал ей рот рукой. А затем вытащил брыкающуюся девочку из ванны, положил на махровый коврик, навалился на Лену.
Та почувствовала что-то большое и твердое, упиравшееся ей в живот. Девочка замычала, попробовала укусить отчима за руку, но тот выхватил из стиральной машинки грязные трусы и запихал их ей в рот.
Прижимая ее к коврику, Борис Егорович сказал:
– Учти, сопротивляться не имеет смысла. Матери нет, и придет она не скоро. Ты в моей власти. Будешь вести себя как дикий зверек, пришибу.
Лена попыталась спихнуть его с себя, а Борис Егорович закатил ей затрещину, от которой девочка чуть не потеряла сознание. Пока она приходила в себя, отчим раздвинул ее ноги. Лена почувствовала, как в нее вторгается инородное тело. Мужчина прижимал ее руки к коврику.
Об отношениях мужчины и женщины она имела некоторое представление – помогли рассказы Азизы. Как-то ночью, встав попить, она через неплотно прикрытую дверь видела в родительской спальне силуэты и слышала сдавленные стоны. Так появилась на свет и она сама, и Оленька. Однако она никогда не слышала о том, чтобы взрослые мужчины занимались ЭТИМ с девочками!
А именно ЭТИМ занимался с ней отчим. Нахраписто, безжалостно, сладострастно.
Наконец, затрясшись в конвульсиях, Борис Егорович взглянул в лицо падчерице и произнес:
– Ну вот видишь, ничего страшного. Тебе ведь даже понравилось, так ведь?
Лена ничего не ощущала, кроме желания остаться в полном одиночестве. Ей даже плакать не хотелось – главное, чтобы отчим исчез.
– Сейчас я отпущу твои руки, и ты будешь вести себя как примерная девочка. Если же ты снова превратишься в дикого зверька, то мне придется принять меры. Нет, не к тебе, а к твоей матери. И к Оленьке! Ну что, мы договорились?
Отчим отпустил ее руки, а затем поднялся. Он подошел к зеркалу, поправил прическу и осмотрел свой залитый водой костюм.
– Да, испортила импортную вещь! Какая ты все же неуклюжая, Леночка! Скажешь матери, что облила его случайно, когда мылась.
Лена поднялась и заметила струйку крови, бежавшую у нее по внутренней стороне бедра. Отчим швырнул ей мочалку и сказал:
– Лезь в ванну и приведи себя в порядок. И я тебя предупреждаю – ни слова матери. Иначе последствия будут ужасными! В первую очередь для нее и твоей идиотки-сестры!
Он вышел прочь, а Лена залезла в ванну. Она терла себя мочалкой так интенсивно, что кожа покраснела. Девочке не хотелось покидать ванную комнату, потому что она знала: там, за ее пределами, находился он, ее отчим, Борис Егорович.
Когда она наконец вышла, то оказалось, что мама и Оленька вернулись и принесли с собой купленный в кондитерской вкусный торт. Отчим восседал во главе стола и поглощал его с большим удовольствием. Залитый водой костюм он сменил на халат.
Взглянув на дочку, Ольга Дмитриевна ахнула. Лена, рассматривая себя в зеркало в ванной, увидела, что от затрещины отчима у нее на щеке расцвел синяк.
– Поскользнулась в ванне… – произнесла угрюмо Лена, объясняя причину происхождения синяка. Она помнила о словах отчима.
– В следующий раз надо быть осторожнее! – заявил тот и усмехнулся. – И не заливать, когда моешься, весь пол водой. Возьми тряпку и вытри его немедленно!
– Боря, ну не надо, я сама сделаю… – вмешалась мама. На что отчим возразил:
– Нет, нет, тебе нельзя! Пусть она займется, большая ведь уже! Скоро в женщину превратится!
Лена ушла из кухни, несмотря на то что мама приглашала выпить с ними чаю и поесть тортика. Девочка не могла находиться с отчимом в одном помещении. И не потому, что он был ей отвратителен, а потому, что она его боялась.
Девочка терла пол в ванной, когда дверь открылась и на пороге возник отчим.
Лена уставилась в пол, делая вид, что не замечает Бориса Егоровича. Тот же, легонько хлопнув ее по спине, произнес:
– И веди себя нормально! Будешь кочевряжиться, придется тебя наказать! Ну, или твою мамашу с сумасшедшей сестренкой!
При этом его рука заскользила по ягодицам девочки. Больше всего в этот момент Лене хотелось вскочить, взять ведро, заполненное мыльной грязной водой, и облить гадкого, похотливого отчима с ног до головы.
Но ведь он грозился тогда причинить вред маме и Оленьке!
Поэтому Лена терпела, глотая слезы. Борис Егорович, усмехнувшись, заметил:
– Что же, урок ты усвоила! И учти, будешь делать то, что я тебе прикажу – все будет хорошо. Ты, главное, молчи – и все будет хорошо. Так ведь, доченька?
Он наконец удалился, а Лена тихонько заплакала. Почему этот монстр вошел в их семью, зачем мама вышла за него замуж? Неужели ей придется терпеть его притязания – или, взяв ее силой один раз, он теперь успокоится?
Почти всю ночь Лена не сомкнула глаз, прислушиваясь к каждому шороху в квартире. Ей все чудилось, что на пороге сейчас возникнет отчим, однако этого не произошло, и Лена забылась под самое утро тяжелым сном.
В школу она едва не опоздала, настроение у нее было хмурое, ей казалось, что все знают, что случилось с ней накануне. Но хуже всего было не в школе, хуже всего была мысль о том, что рано или поздно ей придется возвращаться домой, где ее ждал Борис Егорович.
Поэтому Лена обратилась к Азизе, которая училась в параллельном классе. С момента гибели отца Лены девочки не общались. Лена знала, что Азиза не сможет ей помочь, да и рассказывать ей она ничего не намеревалась.
Просто если они опять будут вместе бродить по городу и возвращаться домой поздно, то ей не придется сталкиваться с отчимом! Но ничего из этой затеи не вышло – после уроков Лена увидела, как Азиза вышла из здания школы в сопровождении своей новой лучшей подруги – щуплой, очкастой девицы, тащившей и свой портфель, и ранец Азизы.
Домой идти ужасно не хотелось, и Лена сначала ходила по улицам, затем свернула в городской парк. Уже давно стемнело, когда она проскользнула в коридор их квартиры. Теперь только быстро умыться – и в постель. Домашние задания Лена не сделала, однако это волновало ее меньше всего. Главное, чтобы отчим ничего не заметил.
Напрасно она надеялась на это. Едва она сняла пальто, как в коридор вышел Борис Егорович. Заметив копошившуюся в потемках Лену, он включил свет, наклонил голову и произнес:
– Ага, Оля, вот и она! Кажется, с ней все в порядке!
Появилась и мама, которая, всплеснув руками и глотая слезы, бросилась к Лене. Однако Борис Егорович удержал жену и прошипел:
– Никаких нежностей! Она этого не заслужила! Девчонка не понимает, как мы из-за нее волнуемся! Я даже в школу звонил и лично туда ходил, но никто не в курсе, куда делась Лена Наместникова!
Он рванул пальто девочки, стал его обнюхивать.
– Гм, куревом вроде бы не пахнет. Однако это ничего не значит! Давай сюда портфель!
Он потянулся к ее портфелю, но Лена не пожелала его отдавать. Не потому, что ей было что скрывать, а потому, что она не хотела подчиняться диктату отчима. Но тот, конечно же, был сильнее. Он вырвал у нее портфель, высыпал его содержимое на пол и стал носком домашней тапочки расшвыривать содержимое портфеля в стороны.
– Ты о матери подумала? – произнес отчим. – Она ведь волнуется, а ей волноваться нельзя!
Тут мама схватилась за живот, застонала, и Борис Егорович побежал к соседям, чтобы вызвать по телефону «Скорую». К счастью, все обошлось. Прибывшая бригада измерила маме давление, сделала успокоительный укол и забирать в больницу не стала. Лена сидела на кухне, коря себя за ужасное поведение. Еще бы, ведь она едва не угробила своего братика или сестренку! Что, если бы у мамы от переживаний случился выкидыш?
Когда «Скорая» уехала, Борис Егорович уложил жену спать, затем проследил за тем, чтобы Оленька почистила зубы и тоже улеглась, и появился на кухне, где сидела, дрожа, Лена.
Борис Егорович первым делом прикрыл дверь, подошел к окну и задернул шторы. Лена понимала, что сейчас произойдет.
– Ну, видишь, что будет с матерью, если ей вдруг станет известно о наших отношениях? – с циничной улыбкой произнес он. – У нее поднимется давление и случится выкидыш. Ты что, этого хочешь?
– Ну, видишь, что будет с матерью, если ей вдруг станет известно о наших отношениях? – с циничной улыбкой произнес он. – У нее поднимется давление и случится выкидыш. Ты что, этого хочешь?
Лена мотнула головой, а отчим приблизился к ней. Его рука легла девочке на грудь.
– Ну, и я не хочу! Ты ведешь себя отвратительно, доченька! Поэтому придется тебя наказать! Так что марш в ванную!
Не веря в то, что отчим передумал, Лена побежала в ванную. Однако Борис Егорович последовал за ней. Включив воду, он приказал:
– А теперь раздевайся!
Лена медлила, не желая раздеваться в присутствии отчима. Тот сильно толкнул ее и повторил:
– Ну, кому сказано, глухая тетеря! Раздевайся!
Лена медленно разделась. А затем произошло то, что уже имело место прежде. Борис Егорович изнасиловал ее – прямо в ванной комнате, опять на махровом коврике. Стиснув зубы, Лена на этот раз не сопротивлялась.
Отвалившись от нее, Борис Егорович запахнул халат и сказал:
– Ну вот, видишь, тебе тоже понравилось, ведь так? Учти, если бы ты не повела себя так мерзко, мне не пришлось бы тебя наказывать. Будешь вести себя как разумная девочка, ничего такого не будет! Потому что ты сама виновата в том, что мне придется тебя наказывать! Понимаешь – только ты сама!
«Наказывал» ее отчим регулярно. Подобным зверским образом карался каждый проступок, подлинный или мнимый. Особенно возбуждало Бориса Егоровича подобное «наказание» в ванной комнате – в то время как Ольга Дмитриевна и Оленька находились в соседней комнате и смотрели телевизор или сидели на кухне.
Лене было ужасно противно и стыдно. И каждый раз отчим заявлял ей, что во всем виновата она сама. Что она дурная, испорченная, не слушающаяся взрослых девчонка, она сама виновата в том, что ему приходится ее «наказывать».
Жизнь Лены превратилась в сущий ад. Ведь все считали отчима образцовым семьянином, отличным человеком, прекрасным супругом и мужем. С мамой он был всегда ласков и предупредителен, Оленьке часто покупал сладости. Никто и заподозрить не мог, что он в действительности бешеный зверь, растлевавший свою падчерицу.
Лена знала, что каждый ее промах будет караться «наказанием». Поэтому она старалась не допускать ни единого, но отчим всегда находил то, что она, по его мнению, сделала не так.
Девочка стала плохо спать по ночам, ей часто чудились кошмары. Учебу она запустила, потому что часами могла сидеть и смотреть в одну точку перед собой. И в голове у нее крутилась одна и та же мысль – она виновата сама, она сама виновата, она сама…
Как-то на одном из уроков Лена от переутомления заснула. А затем во время занятий физкультуры ударила физрука, который хотел подсадить ее на канат – Лена не могла допустить, чтобы его рука легла ей на поясницу.
После уроков классная руководительница, Жанна Михайловна, попросила ее задержаться. Она была особой весьма строгой, однако справедливой. Она попыталась узнать у Лены, в чем причина ее поведения, отчего она вдруг из отличниц превратилась в троечницу.
Лена же, помня об угрозах отчима, молчала. Жанна Михайловна вздохнула и сказала:
– Понимаю, что у вас в семье не так давно случилась ужасная трагедия, ты потеряла отца… Однако ведь у тебя появился прекрасный отчим!
Лена вскочила с места и, схватив вазу, стоявшую на столе учительницы, со всей силы запустила ее в стену. После этого Жанна Михайловна вызвала в школу родителей Лены. Вышло так, что по телефону классная напоролась на Бориса Егоровича, который ничего не сказал жене, а сам явился в школу падчерицы.
После уроков, когда уже стемнело, в пустом классе остались только три человека – Жанна Михайловна, Лена и Борис Егорович.
Классная в ярких красках расписала ситуацию. Сказала, что не понимает, отчего Лена ведет себя просто ужасно и что она хочет обратиться за помощью в милицию – девочка вдруг превратилась в малолетнюю преступницу.
Борис Егорович, хмурясь, внимал ее монологу. Лена же, опустив глаза и сжав кулаки, слушала перечень своих грехов. Если бы Жанна только знала…
– Однако я не хочу затевать скандала! – заявила классная. – Понятно, что поведение Лены – отражение тех неурядиц, которые имеют место в вашей семье!
Отчим вдруг заерзал и каким-то испуганным голоском спросил:
– Каких таких неурядиц? О чем это вы?
Лена подняла голову и уставилась на него. Оказывается, этот всемогущий и безжалостный тип боялся! Боялся того, что Жанна Михайловна будет задавать ненужные вопросы и вдруг о чем-то догадается!
– Ну, это вам лучше знать! – ответила та. – Потому что мне бросилось в глаза, что с Леной все началось с тех пор, как погиб ее отец, а мать вышла второй раз замуж, и в семье появились вы…
Наверное, классная просто неуклюже сформулировала свою мысль, не желая Бориса Егоровича ни в чем обвинять. Однако тот смертельно побледнел, затем покраснел и тоненьким голоском завизжал:
– Это вы на что, стало быть, намекаете? Что я ее обижаю? Я ведь сам педагог с многолетним стажем! Что вы себе позволяете?
Отчим боялся, и Лена воспряла духом. И отчего она решила, что так будет продолжаться всегда? Он ведь был жалкий, похотливый мужик, место которого было в тюрьме!
Опешив от странной реакции отчима, Жанна Михайловна повернулась к Лене и спросила:
– Что у вас происходит дома? Расскажи мне! Я тебе помогу!
– Все у нас дома отлично! – влез в беседу отчим. – И не вынуждайте мою дочку выдумывать какие-то небывалые истории. Она ведь любит наводить тень на плетень!
Жанна Михайловна нахмурилась, подошла к Лене и взяла ее за руку. И увидела, что девочка дрожит, как осиновый лист.
– Лена, ты знаешь, что можешь мне доверять! – сказала классная, и Лена расплакалась. Классная прижала ее к себе, стала гладить по голове, а отчим подскочил к ним, схватил Лену за руку и заявил:
– Вы же видите, что ей нужен врач! Она просто истерична до невозможности! Ну, пойдем домой!
Лена вырвала руку из цепких пальцев отчима и, запинаясь, произнесла:
– Я должна вам кое-что сказать…
Борис Егорович задрожал и залепетал:
– Лена, доченька, пойдем домой! Мы в кондитерскую зайдем, я тебе куплю пирожных и мороженого! И учти, если ты сейчас немедленно не пойдешь со мной, то я тебя накажу! Очень сильно накажу!
Лена взглянула на него и отчеканила:
– Он меня наказывает. Часто. Почти каждый день. А иногда и два раза в день…
Жанна Михайловна, поджав губы, сказала:
– Так ведь нельзя, Борис Егорович! Вы ведь педагог! А применяете силу к ребенку! Как вам не стыдно?!
– Это она во всем виновата, она просто несносная девчонка! – заявил отчим, чье лицо тем временем посерело. – Ну, дал я ей пару раз ремнем. Ну, затрещину-другую! Это вполне в порядке вещей!
Классная ведь понятия не имела, что такое в понимании отчима «наказать»! Поэтому Лена, смотря на него и понимая, что страх перед ним вдруг исчез, сказала:
– Знаете, как он наказывает меня?
– Молчи, дрянь! – заорал вдруг отчим. – Молчи, иначе хуже будет!
Жанна Михайловна шокированно уставилась на него, а Лена продолжила:
– Он заходит за мной в ванную. Включает воду. Ждет, пока я разденусь. А потом прижимает к коврику, наваливается на меня и…
Жанна Михайловна в ужасе уставилась на девочку. Отчим дрожал и сопел.
– А потом раздвигает мне ноги и занимается со мной ЭТИМ!
Воцарилось молчание. Первым его нарушила классная, хрипло спросившая:
– Леночка, неужели это правда?
– Врет она, врет! – заорал отчим. – Вы что, не понимаете, что это патологическая лгунья! Она ведь сумасшедшая, как и ее сестренка!
Лена поднялась и вдруг задрала школьное платье. Классная руководительница увидела ее тело, покрытое синяками. Борис Егорович ринулся к девочке, но Жанна Михайловна преградила ему путь и заявила:
– Теперь все понятно! Ну, в педагогической среде о вас ведь давно темные слухи ходили! О том, что в своем ПТУ к ученицам пристаете. Вас даже с места попросить хотели, но потом вы вдруг женились! И все утихло!
Лена вдруг поняла: женился Борис Егорович на маме в том числе и для того, чтобы заткнуть рот злопыхателям, находившим подозрительным, что он до сих пор живет один. А кроме того…
Кроме того, он женился на маме, чтобы иметь допуск к ней самой!
Борис Егорович попятился, задел ногой парту и едва не полетел на пол.
– Все это наветы завистников! – заявил он. – Ни к кому я не пристаю! В ПТУ это просто ленивые ученицы выдумали такой бред, потому что боятся сдавать мне экзамен! И хотят уничтожить мою репутацию! А к этой я рукой не притрагивался…
Он указал дрожащей дланью на Лену. А девочка громко ответила:
– Да, Жанна Михайловна, он даже не врет. В основном не рукой. А своим…
Она произнесла неприличное слово, услышав которое классная отчеканила:
– Это же преступление! За это вас в тюрьму надо надолго! Лучше всего – навсегда! Именно это я вам и организую!
Отчим вдруг переменился – поняв, что окончательно разоблачен, он перестал дрожать. И, сверкнув глазами, сказал: