Виталий улыбнулся — но не с ехидной насмешкой, а так, как улыбаются взрослые, когда их малолетнее чадо вдруг пролепечет что-то, не подобающее его возрасту.
— В принципе, верно, — сказал он. — Этот субъект способен вносить коррективы в существующие законы, отменять их и учреждать новые. Преобразовывать объекты, ликвидировать и создавать их. И все это — одним усилием воли, без каких-либо вспомогательных средств. Прямое воздействие с неограниченными вектором и силой. Иными словами — всемогущество. Главное свойство Бога...
— Это что же получается? — сказал я. — Значит, этот субъект живет среди нас уже миллионы лет? Он ведь тогда должен быть бессмертным!
— Почему? — пожал плечами Гаршин. — Вовсе не обязательно. Суперсистема, с которой мы, видимо, имеем дело, наверняка имеет дублирующие друг друга клетки. Не исключено, что миллионы лет существует только функция управления системой, но не ее конкретные носители, которые периодически возникают то тут, то там. Кстати, в пользу этого предположения говорит тот факт, что иногда чудеса имели место в разных точках земного шара одновременно. То есть потенциальных Всемогущих может быть несколько. Возможно даже, что каждый из нас в той или иной степени обладает этой потенцией. А вот реализовать ее способен не всякий...
Воспользовавшись паузой, я спросил то, что само собой пришло мне в голову:
— Выходит, Иисус Христос, пророк Мухаммед и прочие «представители Господа» просто сумели воспользоваться экстра-способностями, которые имеются у каждого человека?
— И не только они. Есть и более современные примеры, когда, казалось бы, совершенно обычный человек вдруг становится чуть ли не волшебником.
— Что ж, — сказал я, — красивая у вас теория получается. Вот только ерунда ведь все это, разве нет?
— Почему? — растерялся Виталий.
— Да потому, что если бы все это было правдой, то этот самый Всемогущий уже давно перекроил бы мир на свой лад и заставил бы всех поклоняться ему! Или, по крайней мере, давно бы «засветился» перед человечеством...
— Не все так просто, — возразил он. — Тот факт, что Всемогущество проявлялось спорадически, на наш взгляд, свидетельствует о том, что тот или иной носитель не сумел полностью овладеть им. А о чем это говорит?
— Понятия не имею, — признался я.
— Это говорит о том, что всемогущество — или, по-научному, омнипотенция — ограничено каким-то условием. Что-то вроде пароля или кодового слова, которое дает доступ к управлению миром. Причем не надо понимать это буквально. Такое условие может заключаться в стечении определенных обстоятельств, воздействии факторов внешней среды, особом состоянии субъекта и тому подобном. То, что выглядит как случайность. Создатели Системы должны были предусмотреть это ограничение для того, чтобы человечество не превратилось в сплошное скопище магов и волшебников, каждый из которых тянет одеяло на себя.
— Ну, это понятно — иначе в мире воцарится бардак. Ты вот что скажи, Виталий: что эта теория дает вам в практическом плане? Предположим, все так и есть, как ты расписал, и смерть ликвидировал какой-то придурок, загадавший соответствующее желание золотой рыбке из аквариума. Но как вы собираетесь найти его среди нескольких миллиардов людей?
Гаршин мученически вздохнул.
— Ты прав, — кивнул он. — Задача сложная. Возможно, вообще не решаемая. Но кое-какие идеи в этом плане у нас есть, и мы постепенно реализуем их. Думаю, что Ивлиев тебе об этом больше расскажет, потому что вопросами тактики и стратегии занимается его отдел.
— А если этого типа вообще уже нет в живых? Допустим, загадал он заветное желание — и после этого дал дуба... Что тогда?
— Конечно, этот вариант весьма нежелателен. Но опускать руки мы не собираемся. Во-первых, потому, что у нас нет другого выхода, согласен? В данном случае вероятность — пятьдесят на пятьдесят, а человеку свойственно не терять надежду на успех и при гораздо меньших шансах. А во-вторых, даже если омнипотентный субъект умер, то вместо него должен был появиться кто-то другой с такими же латентными свойствами. Может, кандидатов на роль Всевышнего вообще несколько сотен или тысяч. И тогда задача наша сводится к тому, чтобы выявить хотя бы одного из них и при его содействии восстановить статус-кво.
— Ты думаешь, он согласится? — усмехнулся я.
— Это уже другой вопрос, — сказал, поднимаясь, Гаршин. — Не стоит делить шкуру неубитого медведя... Ты извини, Альмакор, но мы с тобой засиделись, а у меня еще куча всяких дел, так что давай закончим нашу беседу в другой раз?
— Да-да, конечно, — пробормотал я. — Это ты меня извини, отвлекаю тебя... Ответь мне только на последний вопрос — и я уйду.
— Ну, давай, — сказал он, пересаживаясь за стол, на котором возвышался мощный комп. — Только не обольщайся, что этот вопрос у тебя будет последним. В дальнейшем у тебя еще возникнет множество вопросов. Это я тебе обещаю. Сам когда-то был таким, как ты... Итак?
— А вы не боитесь, что даже если когда-нибудь вам удастся разыскать ответственного за чудеса, то этим создадите такой камень, который не сможете поднять?
— Что-что? — нахмурился он. — Прости, я что-то не уловил сути. При чем тут какой-то камень?
Внутренне я усмехнулся. Эх ты, академик, а не знаешь таких известных вещей. Хотя чем-чем, а теологией тебе заниматься явно не пришлось.
— Был такой средневековый теологический парадокс, — пояснил я вслух. — О нем ученые монахи и святые отцы спорили до опупения, трактаты писали. А вопрос совершенно дурацкий: может ли Бог создать такой камень, который не сможет поднять?
— А, вот ты о чем, — кивнул Виталий. — Ты, видимо, хотел сказать, что для того, чтобы вернуть миру смерть, мы должны будем найти скрытого Всемогущего и помочь ему стать таковым. Но когда он обретет безграничные возможности, что нам с ним потом делать? Не оставлять же его в роли Бога... Это ты хотел спросить?
А он все-таки молодец, подумал я. Соображает, так что — не дутый академик и лауреат...
— Вот именно, — сказал я.
Гаршин с хитрецой прищурился:
— А как этот парадокс решали средневековые схоласты?
— В основном ответ был такой: да, Господь может все. Но неподъемный камень он создавать не станет, потому что просто-напросто не захочет. Ведь у него тоже есть свобода воли. И вообще, зачем ему какие-то камни, когда он распоряжается всем мирозданием?
— Ну вот видишь, — сказал невозмутимо Гаршин. — Опыт решения таких парадоксов у человечества имеется, вот и будем им руководствоваться. Разумеется, применительно к нашим условиям...
Глава 11
Начальник оперативного отдела Петр Леонидович Ивлиев оказался полной противоположностью Гаршину. Он был худым, среднего роста, с болезненно серым лицом, но темперамента его хватило бы на четверых Гаршиных. К тому же отличался он весьма экспрессивной лексикой, насыщенной сочными, порой даже ненормативными, образами. Внешне он был похож на известного комика Луи де Фюнеса, только вместо лысины у него была залихватская челка, зачесанная на одну сторону.
Когда я явился к Ивлиеву для знакомства, он был очень занят. Вооружившись свернутой в трубку газетой, он увлеченно охотился на жирную муху, неизвестно как проникшую сквозь несколько стальных дверей Центра. Мухе приходилось не сладко, но она героически не подставлялась под удар и носилась, жужжа, как авиамодель, из одного конца кабинета в другой.
Я скромно застыл у порога, не решаясь отрывать хозяина кабинета от столь увлекательного дела, но он после двух энергичных щелчков газетой по репродукции картины Крамского «Неизвестная», вырезанной с конфетной ко-робки, раздраженно бросил мне:
— Ну, что застрял в дверях, как забытая в заднице клизма? Лучше помоги истребить эту крылатую сволочь!
«Крылатая сволочь» устремилась в мою сторону, и за неимением подручных средств ПВО я просто-напросто открыл дверь, муха благополучно вылетела в коридор и с возмущенным жужжанием устремилась исследовать недра секретного подразделения.
Ивлиев швырнул газету в корзину для бумаг и прокомментировал неудачную охоту странной цитатой:
— Па-бу-бу, па-бу-бу, дворник вылетел в трубу!
Потом без всякого перехода поинтересовался:
— Это тебя, значит, нам подбросил Старшина?
— Меня, — сказал я, едва удержавшись от возражений по поводу словечка «подбросил».
— Сколько ты пробыл в его отряде? — прищурился Ивлиев, зачем-то устремляясь к настенному календарю с изображением Сикстинской мадонны. Словно желал подсчитать с точностью до дня мой стаж работы спасателем-стажером.
— Почти полгода, — сказал я.
Ивлиев взял магнитный кружок, предназначавшийся для обозначения текущей даты, и с силой залепил им по календарю.
Календарь тут же сорвался с гвоздика и обрушился на обидчика.
— Вот бляха-муха-цокотуха, позолоченное брюхо! — посетовал Ивлиев.
— Вот бляха-муха-цокотуха, позолоченное брюхо! — посетовал Ивлиев.
Попытался водрузить календарь на место, но теперь уже не выдержал гвоздик, вылетев из стены.
— Ну что за говнючий день сегодня? — воскликнул с досадой хозяин кабинета. — Аж кишки сводит от негодования!
Он резво пробежал мимо меня, плюхнулся за стол, едва не промахнувшись мимо стула, и осведомился:
— Кстати, как у тебя с физподготовкой?
— Нормально.
— Тогда — упал, отжался! — приказал он.
— Зачем? — слегка растерялся я.
— А просто так! — радостно заорал он. — Самодур я, понял? Приятно мне иметь подчиненных во все дырки!..
Ну и начальничек мне попался, подумал я, принимая исходную стойку для отжимания на пыльном ковре. То ли придуривается, то ли на самом деле — придурок. Постой, постой, вдруг сообразил я, так это же он таким образом хочет определить, гожусь ли я для работы в его отделе! Ну, ясно: если я окажусь слабаком, то сбагрит он меня тому же Виталию ввиду полной непригодности для оперативной работы. А мне бы больше понравилось работать с Гаршиным, чем с этим извращенцем!..
И хотя в отряде тренингу в спортзале уделялось немало внимания и мой личный рекорд по отжиманиям составлял почти полсотни раз, сейчас, отжавшись раз пятнадцать, я сделал вид, будто мои жилы лопаются от натуги, и растекся аморфной лепешкой по полу.
— Что, мало каши ел в детстве? — насмешливо осведомился Ивлиев. — Ладно, собирай кости с пола. Значит, так... — Он на секунду умолк, метнулся из-за стола в угол кабинета и включил огромный вентилятор на длинной ножке, который натужно загудел, как гоночный мотоцикл. — Через месяц придешь сюда и отожмешься пятьдесят раз. А пока дуй в компьютерный центр, в распоряжение Семыкина. Пусть использует тебя в хвост и гриву, по своему усмотрению.
— А... — разочарованно начал было я.
— Не перебивай, — строго сказал Ивлиев. — Дай поговорить. Знаешь анекдот про мужика, который попал в рай?
Я скорчил сложную гримасу, которая должна была означать, что анекдотов в мире много, в том числе и про мужиков в раю, все не упомнить.
— Тогда слушай. Можешь не записывать. — Он опять метнулся к вентилятору и выдернул шнур из розетки. Разумно: иначе ему приходилось перекрикивать реактивный вой лопастей. — Задолбала эта сраная техника! — прокомментировал он свой поступок. — От нее у меня уже в заднице шевеление!.. Так вот, умер мужик, очнулся на том свете, а он такой же, как и этот. Поорал, поорал, повозмущался, а потом плюнул, начал титьку сосать. Вот такая же хреновина и тебе предстоит, Ардалин. Раз попал к нам — готовь задницу: выдерем и высушим. Возмущаться не советую — можешь только пальцами ног в ботинках шевелить, если уж совсем неймется...
— А у кого можно титьку сосать? — невинным голосом осведомился я.
— У себя, — не моргнув глазом, с похвальной быстротой отреагировал Ивлиев. — А вместо титьки можешь использовать другие части организма. Но это я так, к слову... И не думай, будто мы тут одними смехуечками занимаемся. Работы — непочатый край, бери больше — кидай дальше, что называется. Ты у Гаршина уже был?
— Был.
— Мужик он хороший, но для меня — как заноза в заднице. Слишком уж головоломный. Понакрутил там со своими доцентами-профессорами турусы на колесах насчет Господа Бога, а мы теперь крутимся, как вши на сковородке!.. Ищем какого-то омнипотента — тебе, кстати, это словечко ничего не напоминает? — по всей Земле, а народы всех планет мира живут вечной жизнью и в ус не дуют! Как поется в одной песне: это не регги, это не джаз — это два негра скребут унитаз... Слыхал? Нет? Ну, ничего, у нас еще и не такое услышишь! Короче, беги к Семыкину и работай там на совесть, до посинения. Если понадобишься, я тебя дерну за одно место.
Я понял, что обстоятельную лекцию о тактике и стратегии мне от этого юмориста услышать не придется, и отправился искать компьютерный центр.
* * *
Мне потребовалось почти две недели, чтобы уяснить, каким образом Профилактика пытается выполнить, на мой взгляд, непосильную задачу выявления «живого бога».
Собственно, в отделе имелось два отделения. Одно из них занималось исключительно дезинформацией населения. Именно в его штате состояли каскадеры, актеры и режиссеры, которые разыгрывали ту или иную катастрофу или имитировали «ужасные» последствия «ужасных» стихийных бедствий. Где-то в недрах этого отделения трудился и тот тип в серой ветровке, который совершил наезд на Полышева. Я с неприятным холодком внутри думал, как мне себя вести, если вновь встречу его где-нибудь в коридоре или в общем вестибюле. Протянуть ему руку со словами: «Извини, я был не прав»? Врезать по физиономии? Или сделать вид, что не узнаю его? Я так и не решил эту проблему, и бог пока оберегал меня от этой нежелательной встречи.
Второе отделение, в свою очередь, включало несколько секций. Были там поисковики-аналитики, которые занимались мониторингом потенциальных чудес по самым разным источникам, начиная от газет и кончая Интернетом (туда-то я и попал — Ивлиев, видимо, все-таки только прикидывался дурачком, а сам успел проштудировать мою биографию и сделать вывод, как использовать новичка, имеющего опыт работы в компьютерной фирме). Были оперативники, которые практически не вылезали из командировок по стране, чтобы проверить достоверность выводов поисковиков о возможном появлении Всемогущего в той или иной тьмутаракани (как правило, до сего дня эти выводы опровергались). И было совсем уж секретное подразделение, которое сотрудники Центра именовали не иначе как «следственной частью». Мало кто знал, что творилось в подвальных помещениях на минус третьем уровне, где обитали «следователи», но домыслов и слухов на этот счет ходило изрядное количество. Одни говорили, что там содержатся те кандидаты на роль Господа Бога, которых удалось выявить, и что с ними там работают. Другие твердили, что все это чушь собачья, а на самом деле ученые в подвале проводят эксперименты, пытаясь инициировать экстраспособности у добровольцев, которых ищут посредством объявлений в газетах.
Лично я был больше склонен поверить во вторую версию, потому что помнил слова Виталия: «Потенциальных Всемогущих всегда несколько. Может быть, даже каждый из нас в той или иной степени обладает этой потенцией. А вот проявить ее способен не всякий». Первое время меня подмывало зайти к Гаршину и спросить его в лоб насчет подвала. Но времени катастрофически не хватало, да и вряд ли Виталий открыл бы мне этот секрет.
Начальник поисково-аналитического отделения Владимир Витальевич Семыкин организовал мне рабочее место в виде крошечного закутка, куда вместились только компьютерный столик и вращающийся стул на колесиках в огромном компьютерном зале, похожем на узел междугородной связи. Здесь работало в общей сложности тридцать человек — как правило, все мужского пола. Рабочий день в «Антидеусе» был ненормированным, а женщинам требуется «по звонку» бежать домой к семье, в магазины, детские сады и школы. В основном тут работала молодежь, многие — с техническим образованием, но встречались и профессиональные психологи, педагоги и социологи.
С общением дело было туго. В зале был слышен только еле слышный стрекот компов, щелканье клавиатур и мышек. Разговоры велись лишь в курилке, но, как вскоре выяснилось, мои коллеги свято следуют принципу: на работе говорить о пьянках и бабах, а с бабами и на пьянках — молчать, как рыба. И вообще, у меня сложилось впечатление, что каждый сотрудник Центра стремится знать только то, что поручено лично ему.
Снабдив меня мощным компом, подключенным к Сети, Семыкин кратко описал мою задачу. Она сводилась к постоянному отслеживанию сообщений, поступающих на так называемый «сайт Господа Бога», который «Антидеус» открыл в Интернете.
На мой взгляд, идея была абсолютно дурацкая и неперспективная. Нечто вроде лампы, притягивающей своим ярким светом в ночи сотни, тысячи мотыльков и бабочек. Этакая виртуальная «Стена Плача», которая существовала в Иерусалиме в доинтернетовские времена и к которой люди приезжали с разных концов света, чтобы оставить Богу записку с просьбой исполнить их пожелания. Потом на иерусалимском главпочтамте открыли специальное отделение, куда желающие могли прислать «письма Богу». В Ватикане пошли еще дальше — там изобрели телефонную связь с Небесами. Обычный телефон-автомат, с помощью которого каждый верующий за плату мог позвонить на специальный коммутатор и оставить там свое сообщение, которое, наверное, папа римский лично переправлял на пейджер заоблачной канцелярии.
И вот теперь в Интернете появился «персональный сайт Бога» — естественно, анонимный. И со множеством «зеркал» по всему миру.
На главной странице этого сайта было вывешено обращение Всевышнего ко всем людям Земли:
«Я — Тот, кто создал вас по Своему образу и подобию.