Но говоря о Шенгене — это очень интересная тема. Шенген в этом смысле поражает воображение. Для нормального русского человека или для китайца, например, это нечто невообразимое — 24 страны, между которыми нет границ. Можно сесть на свой «жигуленок» или «Фольксваген» и доехать от Таллина до Лиссабона, и тебя нигде не остановят на границе — это совершенно открытое пространство.
Шенген — это 400 миллионов человек. У России с Украиной тоже есть безвизовый режим, но принципиальная разница заключается в том, что европейцы договорились, что будут созданы три института — европейское гражданство, соответственно, европаспорта, и соответственно, общеполицейская координация — Европол, — который и был создан. Поэтому, когда любой россиянин прилетает в любую европейскую страну, что он видит в аэропорту: «Граждане ЕС» и «Неграждане ЕС». И это не просто картинка. Это означает, что каждый гражданин этих уже теперь 24 стран, каждый из этих 400 миллионов — это крупнейшее безвизовое пространство в мире — может свободно перемещаться, работать в любой стране. Более того, поляк, работающий на французском винограднике, может голосовать на выборах в местные органы власти.
Совершенно другое дело у нас. Российский гражданин, приехавший в Казахстан, или украинский гражданин, приехавший в Россию, не может голосовать. У нас нет единого паспорта, единого гражданства и единых политических органов. То есть это совсем другой уровень интеграции. Более того, пока мы вроде бы как интегрированы, но на самом деле происходит расхождение: возводится граница с Казахстаном, ухудшается режим для украинцев и молдаван.
То есть, когда говорят, что у нас это Шенген как у ЕС, — это неправда. У нас гораздо меньший уровень интеграции сегодня, чем в ЕС. И в этом смысле Евросоюз гораздо больше похож на СССР, чем СНГ.
Надо понять, что Шенгенское соглашение — это не просто возможность пересекать границы, это возможность жить в любой стране, чувствовать себя гражданином единого Европейского союза. Это возможность работать, голосовать, получать социальную помощь, голосовать и в местные органы и в Европарламент. И в этом принципиальное отличие между СНГ и ЕС.
Когда же мы говорим, возможен ли Шенген на территории СНГ, нужно учитывать очень много факторов. Проблема здесь не только в визах, не только в том, спросят у тебя визу или не спросят. До тех пор пока наши страны не договорятся по понятиям единого гражданства, единого паспорта и координации полицейских служб, никакой Шенген в рамках СНГ ни технически, ни теоретически невозможен.
Россия в рамках СНГ — самая большая страна, значит, именно она должна быть лидером интеграции, которая должна происходить в рамках СНГ. Но какова роль России в этих интеграционных процессах? Не получается ли так, что Россия, пытаясь влиять на политические процессы в соседних странах, отнюдь не способствует интеграции?
Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова:
На мой взгляд, у России нет никакой стратегии интеграции. Более того, по факту Россия проводит медленный, но развод с бывшими советскими республиками. Какую сторону ни возьми: делается граница с Казахстаном, не летают самолеты, не ходят посылки, не идут денежные переводы между Россией и Грузией. Я сам летал в начале этого года в Тбилиси через Украину — очень неудобно. Так что здесь почти полный разрыв. Посмотрим ситуацию с Молдавией — после провала плана Козака о решении приднестровской проблемы — тоже достаточно прохладные отношения. С Белоруссией все ждали прорыва, нового конституционного договора, объединения — опять ничего не произошло. Миграционная служба России ставит вопрос об ужесточении режима для украинцев. Визовый режим с Таджикистаном, и так далее. То есть, на мой взгляд, в СНГ нет ни политического, ни культурного единства, ни серьезной экономической интеграции, ни понятия единого паспорта. И конечно, Россия как лидер СНГ несет за это свою часть ответственности, потому что именно лидер должен предлагать концепцию интеграции.
Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Россия помогает или мешает полноценной интеграции в рамках СНГ?» Результат: 93 % проголосовавших заявили, что Россия больше мешает интеграции, чем помогает. И лишь 7 % проголосовавших считают, что Россия помогает интеграции.
Такова реальность.
И тут важна еще одна вещь — европейская интеграция шла как бы с чистого листа, не на обломках империи, не на восстановлении бывшего ранее пространства. Наоборот, это было примирение врагов — Франции и Германии, например. И там все шло долго и очень скрупулезно, словно пазл составлялся. У нас же к интеграции порой имеет место такой подход — давайте восстановим СССР, вот и вся интеграция. А по факту получается, что продолжается распад СССР. Казалось бы, сколько лет прошло с 1991 года, а он все разваливается. И мы расходимся все дальше, у нас становится все больше проблем и противоречий. И это очень печально. Потому что на самом деле страны СНГ — это очень близкие страны, очень близкие народы, огромная общая история, родственные и культурные связи. Но так как стратегии никакой нет, а противоречий много, то, к сожалению, продолжается де-факто распад той империи, которая когда-то называлась СССР.
Мы нанимаем государство или служим ему?
[6]
9 января 1799 года в Англии впервые в мире был введен подоходный налог на подданных короны. В связи с этим очень интересной представляется следующая тема: все-таки кто кого нанимает, кто кому служит, мы государству или оно нам?
А вот в России подоходный налог впервые был введен в 1916 году. Шла Первая мировая война, правительству нужны были дополнительные средства, и с этим было во многом связано введение подоходного налога. А затем в стране много раз менялись власти, но подоходный налог оставался. И он является самым эффективным, самым прямым механизмом связи общества и государства. Более того, он охватывает всех граждан поголовно, и все граждане и даже неграждане, проживающие в нашей стране постоянно, обязаны его платить.
Те, кто платят, — это так называемые налоговые резиденты. И говорить тут надо не о механизме связи общества и государства, так как когда мы говорим «общество» — это для нас какая-то безликая масса. Надо говорить о связи между гражданином, то есть человеком, и государством. И если человек платит государству деньги, то государство на них существует, а это значит, что человек его нанимает и имеет право им в какой-то степени распоряжаться. То есть министры и даже президент — это его наемные работники, это служащие на службе общества функционеры.
А это значит, что к любому человеку в административных органах можно обращаться не в качестве его подчиненного, а как его хозяин.
Но это все теория. А на практике начинаются одни «но», так как, увы, наша российская традиция заключается в том, что государство стоит над человеком. И пока не отрегулируется этот механизм, пока мы сами не поймем, что мы нанимаем государство, а не государство нанимает нас, у нас никогда эти взаимоотношения не наладятся.
Дальше уже идут частности, но из этих частностей вырастает много общего — это величина подоходного налога. Если человек платит маленький подоходный налог, если он мало платит своему наемному работнику, коим является государство, то и спрос с него маленький. Если же он платит достаточно, если он считает, что нанял работника за хорошую сумму, и тот это понимает, то и взаимоотношения должны быть совершенно другие. А дальше уже начинается вопрос административных процедур: когда человек приходит к чиновнику, кто кому обязан? Какие у них должны быть взаимоотношения? Здесь скрыт целый комплекс вопросов, которые выливаются, в частности, и в детали нашей повседневной жизни, ибо никто не вспомнит ни одного дня, когда бы он так или иначе не вступал бы в какие-то взаимоотношения с государством.
Даже в нашей Конституции четко сказано, что наш народ суверенен, то есть вся власть в России принадлежит народу, он — источник власти. И естественно, поставленный вопрос в этом смысле провокативен, ибо в Конституции он решен однозначно. И он решен в пользу народа, а не государства.
Итак, общество в России нанимает государство как своего гражданского слугу. Но как же все происходит на практике? Первое впечатление, которое складывается, — люди уже платят достаточно много налогов. Есть представление, что в России 13 %-ный подоходный налог, что он очень низкий, — и это действительно так, он один из самых низких и в Европе, и в мире. А раз так, то государство и общество могут заключить негласный контракт типа: я тебе плачу мало, но зато не спрашиваю с тебя, что ты делаешь. Но с другой стороны, интересная цифра — в 2007 году россияне заплатили подоходного налога более 1 трлн рублей. И что это означает? При федеральном бюджете примерно в 6 трлн рублей один триллион — это заметная цифра. Так что мы хоть платим и не самый высокий подоходный налог, но триллион рублей — это огромные деньги. Значит, мы уже достаточно много платим, чтобы спрашивать с государства.
С другой стороны, выясняется, что кардинальное отличие между структурой доходов российского бюджета и структурой дохода в других крупных странах (особенно в западных) — налицо. Например, в США налог на доходы физических лиц, НДФЛ, — до 45 % в консолидированном бюджете США. Это просто гигантская цифра. У нас — лишь от 9 до 11 %.
Но при этом надо понимать и различия в структуре экономики — в США все-таки частный сектор развит намного больше.
В Европе доля подоходного налога тоже намного выше. Например, в Великобритании, Швеции и Швейцарии — до 40 % от общих доходов бюджета. Один из самых низких показателей — во Франции (20 %), но и там эта доля в два раза выше, чем в России.
Теперь посмотрим, что у нас происходит со знаменитыми нефтегазовыми доходами. Здесь обнаруживается очень интересная картина: в 2008 году федеральный бюджет будет 6,7 трлн рублей. При этом нефтегазовые доходы — 2,8 трлн рублей — гигантская доля. А подоходный налог чуть более одного триллиона рублей.
А в 2005 году половина дохода федерального бюджета России шла от нефтегазового сектора. А если брать консолидированный бюджет страны (то есть федеральный плюс региональный плюс местные бюджеты), то 38 % идет от нефтегазового сектора.
И здесь важная вещь: все население страны, а это 140 с лишним миллионов человек, дает примерно 10–11 % дохода страны. А нефтегазовый сектор, где заняты полтора-два миллиона человек, дает 35–38 %.
И возникает интересная ситуация: правительство получает доходы от сырьевого сектора, половина федерального бюджета идет от сырьевого сектора, работает там относительно немного народа, получают они намного более высокую заработную плату, чем в среднем по стране, и в основном они довольны своей жизнью, а подоходный налог для всех очень низкий — 13 %. И это дает всего десятую часть доходов консолидированного бюджета.
Может быть, именно поэтому все остальные их и не интересуют? Может быть, именно поэтому у нас, мягко говоря, не очень высокий спрос со стороны общества на качество государства и достаточно мягкое отношение к хамству, к очередям, к сломанным стульям в этих очередях и плохой системе образования?
А с другой стороны, зачем правительство, которое точно знает, что половину доходов оно автоматически получит с нефтегазового сектора, будет «париться» с этой демократией и с этим народом?
И еще пара слов. Как у нас выглядит иерархия налогов? Самый большой — единый социальный, который мы все платим с фонда заработной платы. Второй — НДС — это вообще народ мало понимает, потому что это засчитывается между юридическими лицами. Третий — это налог на прибыль, и это опять связано с компаниями и юридическими лицами. И только четвертый — налог на доходы физических лиц. То есть в государственной иерархии это не такой и важный налог.
Но в России, к сожалению, есть еще один налог, который нигде не учитывается и в статистике не присутствует, — это коррупционный налог. Он значит следующее: то, что все люди не доплачивают государству в виде налогов, они платят в карман чиновников в виде взяток. От гаишников до муниципальных служащих.
И при этом мы даже не задумываемся, какие должны быть процедуры взаимоотношений с чиновниками. У нас ведь так и не приняли закон об административных процедурах. А проблема тут очень простая. Человек, например, приехавший с Запада, где уже существуют определенные традиции и введенные в практику процедуры взаимоотношений гражданина и чиновника, когда он потерял паспорт, он приходит, и ему обязаны выдать новый. А если у чиновника возникают какие-то сомнения, он сам должен доказать, что здесь, скажем, допущена ошибка, а здесь — неправда. И тогда уже человек, совравший или совершивший ошибку, несет ответственность.
У нас же все не так. Конституция провозглашает свободное перемещение по стране, но при этом каждый приехавший в другой город обязан зарегистрироваться в милиции, что уже ограничивает свободу передвижения. И здесь речь идет о философии государства — кто у кого служит, кто у кого подданный? И то, о чем идет речь, на самом деле требует переделки всего российского законодательства, потому что у нас гражданин всегда виноват, он всегда должен доказывать, что он прав, а государство всегда стоит в позиции прокурора, который его обвиняет в бесконечных правонарушениях.
К сожалению, сегодня в России все основные ресурсы собраны у государства. Следовательно, именно оно нанимает и платит. И похоже, что в России по-другому и быть не может. Потому что за последние 7–8 лет достаточно сильно вырос госсектор в российской экономике — госмонополии. Национализация «ЮКОСа» и фактическая национализация АвтоВАЗа лишь увеличили долю госсектора. И действительно получается, что если госсектор растет, то государство нанимает граждан, и граждане остаются под теми чиновниками, которые руководят государством. Здесь есть прямая взаимосвязь между долей частного и государственного сектора и зависимостью людей от государства.
Слушателям «Эха Москвы» был задан провокационный вопрос: «Что лучше — платить меньше налогов, но быть под чиновниками, или платить больше налогов, но быть над чиновниками?» Результат: 94,8 % проголосовавших готовы платить больше налогов для того, чтобы быть над чиновниками, и лишь 5,2 % проголосовавших посчитали, что лучше платить меньше налогов.
Украина и Россия: путь от Рады до «не рады»
[7]
Как известно, 18 января 1654 года знаменитая Переяславская рада под руководством Богдана Хмельницкого приняла решение о воссоединении Украины с Россией. В связи с этим сейчас вновь актуален вопрос о том, как складываются отношения России и Украины и почему мы друг другу не рады? И почему Украина дрейфует все дальше от России?
Конечно, история играет роль в сегодняшних спорах и компромиссах между Россией и Украиной. Но должно ли так быть? Должна ли история вторгаться в политику в качестве аргумента? Например, Литве говорят — да что бы вы без нас делали? Вильнюс был польским, столица была бы у вас в Каунасе… Другим народам говорят то же самое… Но мы должны понимать, что история не является аргументом в сегодняшних политических «разборках». Потому что что брать за точку отсчета? Ведь на любой исторический аргумент всегда найдется точно такой же контраргумент.
Например, кому принадлежал Львов? Там была австро-венгерская граница. Так давайте Львов передадим Польше, раз Австро-Венгрии больше не существует. Или Австрии? Или Венгрии? Значит, это не аргумент. Что касается Переяславской рады, то когда Хмельницкий созвал ее (правильнее говорить, совет, потому что «рада» — это просто украинское слово, означающее совет), он принял решение перейти под начало московского царя. Но при этом, как отмечают многие историки, та же Россия через некоторое время де-факто денонсировала этот документ, поскольку вскорости был подписан уже совершенно другой документ с Речью Посполитой — о разделе Украины. Та же Украина вела в то время переговоры и подписывала документы с турками и с той же Польшей. Короче говоря, решение Переяславской рады — это был факт, выдернутый еще в период советской власти тогдашними идеологическими работниками для того, чтобы показать и доказать «вечную дружбу» Украины и России.
Вообще нынешнее состояние российско-украинских отношений, если говорить с точки зрения истории, отличается полным взаимонепониманием именно по вопросам истории. Потому что то, что для России — «собирание русских земель», для Украины — «ползучая агрессия». Вернее, для части Украины, потому что внутри самой Украины имеет место масса интерпретаций.
И в России нет единой точки зрения на историю, и на Украине нет единой точки зрения. Кстати, в 1918 году было еще одно интересное событие — объявлялась независимость Украины Центральной Радой. Так что в истории можно найти не только дружбу и братство, но и отделение, и войны, и т. д.
В том же Львове сейчас люди не просто понимают русский язык, они спокойно переходят на него. А насмотришься наших федеральных каналов, начитаешься нашей прессы, сложится впечатление, что Львов — это словно логово врага. На самом же деле в маленьких курортных местечках в предгорьях Карпат 90 % приехавших туда — это украинцы восточные или центральные, из Киева, из Харькова, с Донбасса. Они все говорят по-русски, в том числе между собой, и местных, так называемых «западенцев», это никак не раздражает, и свое негативное отношение к этому они не проявляют. Более того, Западная Украина — это в какой-то степени экономически депрессивный район, но деньги с Восточной Украины пошли на запад, и у них там происходит внутренняя интеграция. Так что все эти разговоры о расколе Украины на восток и запад, что восток скоро отойдет от Украины и присоединится к России, — это все просто бред.