Глеб опередил чудовище всего на одно мгновение. Он оттолкнул Лесану в сторону, а сам прыгнул на пол и увернулся от клыкастой морды собаки, но лицо его обдало таким лютым холодом, что усы и борода моментально покрылись изморосью.
Гончая достигла противоположной стены и исчезла, а Глеб вскочил на ноги.
– Где она? – севшим от волнения голосом спросил Прошка, и голос его в наступившей тишине прозвучал зловеще. – Куда подевалась эта тварь?
– Прошла сквозь стену, – сказал Глеб, крепко сжимая в руке меч и оглядывая бревенчатые стены.
– Она ушла?
– Гончая смерти никогда не оставляет намеченную жертву, – хрипло проговорила Лесана. – Она вернется за мной.
Подойдя к Глебу, Лесана тоже достала меч. Около минуты все пятеро, встав друг к другу спинами и образовав полукруг, внимательно смотрели на стены, ожидая нового нападения чудовища.
И тут черная тварь выскочила, но не из стены, а из потолка. На пути у нее стояли Рамон и Хлопуша. Отшвырнув в сторону толмача, тварь сбила с ног Хлопушу, быстро подмяла его под себя и попыталась вцепиться здоровяку в горло. И это бы ей удалось, если бы Глеб не сунул твари в пасть свой меч.
Острые зубы чудовища проскрежетали по клинку, оставляя на нем глубокие царапины. В этот миг Рамон вскочил на ноги и, сжимая в руках два обоюдоострых кинжала, прыгнул гончей на спину. Клинки его кинжалов сверкнули в свете факела и вонзились чудовищу в шею. Два клубка черного дыма вырвались из шеи твари, подобно двум фонтанам крови.
Одним движением гончая сбросила с себя Рамона, сшибла с ног выскочившего перед ней Прошку и устремилась к Лесане. Однако на этот раз на пути у нее снова вырос Глеб. Дважды махнув мечом, он рассек чудовищу грудь, но струя черного дыма, вырвавшаяся из рассеченной груди, ударила Глебу в лицо, на мгновение ослепила его и заставила закашляться.
Гончая вновь устремилась на Лесану, но Глеб судорожным движением ухватил ее за хвост левой рукой и резко рванул на себя. Тут подоспели Хлопуша и Прошка. Два меча одновременно вонзились в правый бок чудовища, а клинок Лесаны разрубил адскому зверю морду.
Чудовище завертелось вокруг своей оси подобно черному смерчу, разбрасывая вокруг дым. Клочки черной плоти, срезанной мечами, завертелись вокруг этого смерча и стали с ним одним целым.
Отброшенная резким потоком воздуха, Лесана отлетела к стене, ударилась об нее затылком и потеряла сознание, а мужчины закашлялись и стали тереть пальцами слезящиеся глаза. Отравленные черным дымом, они не заметили, как гончая вновь бросилась на Лесану и что раны, оставленные на ее черной шкуре мечами и кинжалами, уже затянулись.
Первым опомнился Глеб. Раскрыв слезящиеся от дыма глаза, он увидел перед собой черную тень и, не раздумывая, бросился на нее. Меч Глеба со свистом рассек воздух. Гончая извернулась и ударом огромной лапы вышибла меч из пальцев Глеба, а затем подмяла его под себя и попыталась вцепиться ему зубами в лицо. Но в руке Глеба уже был нож, который он выхватил из чехла, прикрепленного к ноге.
Уворачиваясь от лязгающих клыков гончей, Глеб три раза ударил ее кинжалом в морду и в шею, а на четвертом тварь схватила за клинок зубами, вырвала его и отшвырнула в сторону.
Глеб понял, что ему конец, и в этот миг кто-то появился за спиной у чудовища. В свете факела блеснул клинок меча, и тварь взвыла от боли.
На этот раз Хлопуша, Рамон, Прошка и присоединившийся к ним Глеб навалились на гончую сообща и рубили и резали тварь до тех пор, пока она не превратилась в груду черных ошметков, похожих на трухлявую ветошь. А когда у друзей не осталось сил, Глеб сорвал со стены факел и швырнул его на темную, исходящую черным ядовитым дымом груду.
Пламя ярко вспыхнуло, и изрубленное тело твари зашипело и засвистело под языками огня, изрыгая черные облака смрадного дыма.
* * *Лесана сидела на лавке с бледным, как полотно, лицом и смотрела расширившимися от ужаса глазами на огромное черное пятно сажи на полу. Глеб подошел к девушке, положил ей руку на плечо и ласково спросил:
– Ты в порядке?
– Да… – негромко отозвалась Лесана. Помолчала пару секунд и добавила: – Эта тварь еще страшнее, чем я думала.
– Porco cane… – шепнул Рамон, тоже глядя на пятно. – Проклятая собака. – Он вяло перекрестился ослабшей рукой и пробормотал: – Благодарю тебя, Господи, за то, что помог нам расправиться с адской тварью.
– Ты скверно выглядишь, толмач, – сказал ему Глеб. – Думаю, тебе нужно прилечь и хорошенько отдохнуть.
Рамон и впрямь выглядел сильно ослабевшим. Схватка с гончей Велеса отняла у него последние силы. Однако выказывать свою слабость толмач не собирался.
– Я чувствую себя не так плохо, как выгляжу, – пробормотал он и попытался улыбнуться обескровленными губами.
– Ему сейчас нужен не отдых, а хороший кусок жареного мяса, – пробасил Хлопуша. – Да и бражка не помешала бы. Хорошая бражка кого угодно поставит на ноги.
– Или свалит под лавку, – хмуро проронил Глеб.
Здоровяк глянул на Глеба, усмехнулся, потом кивнул на то, что осталось от гончей, и спросил:
– Что скажешь об этой твари, Первоход?
– Скажу, что она намного сильнее волколака, – отозвался Глеб.
– Но мы сумели ее убить, – подал голос Рамон.
– Сумели, – согласился Глеб. – Ценой огромных усилий. Раны на шкуре этого чудовища затягивались прямо у нас на глазах. Хотя каждая из этих ран была смертельна. А если верить тому, что говорит Лесана, в Иноземье этих тварей – целая стая. Перебить их будет сложно. Я бы даже сказал – нереально.
Некоторое время все молчали, хмуро глядя на черное пятно. Первой молчание нарушила Лесана.
– Жрецы верят, что ты можешь нас спасти, Первоход. Иначе они не послали бы меня за тобой.
– Жрецы умеют убеждать, – с холодным скепсисом изрек Глеб. – Но я бы на твоем месте не верил всему, что они говорят. Мория здорово подорвала мои силы. На Рамона вообще страшно смотреть. У Прошки сломано ребро, а Хлопуша расшиб колено.
– Обо мне не беспокойтесь, – сказал, прерывая долгое молчание, Прошка. – Мое ребро меня почти не тревожит.
– А я стяну колено тряпицей, – подал голос Хлопуша. – Прежде это мне помогало.
Глеб посмотрел на друзей удивленно.
– Вы в самом деле готовы выступить против стаи этих чудовищ?
– А разве у нас есть выбор? – ответил за всех Рамон.
– Первоход, благодаря тебе нам удавалось выпутаться и не из таких переделок, – поддержал толмача Хлопуша. – Пока ты был рядом, я никогда не сомневался в победе.
Некоторое время Глеб задумчиво морщил лоб, потом недовольно вздохнул и сказал:
– Ладно. До утра отдохнем, а на рассвете займемся нашим упырем. Если честно, мне не терпится взглянуть на сияющие врата. Ну а там… будь что будет.
– Верное решение! – пробасил Хлопуша. – Но перед тем, как завалиться на боковую, предлагаю поужинать. Клянусь жареным гусем, у меня уже два часа урчит в желудке. Кто-нибудь возражает?
Возражающих не нашлось, и Хлопуша потянулся к сумке с сухарями и остатками вяленого мяса.
9
Ночь прошла без приключений. С первыми лучами солнца Лесана подняла мужчин. Она выглядела возбужденной, беспрестанно хмурила брови, говорила отрывисто и явно скрывала волнение. Видно было, что она страстно хочет отправиться в свое Иноземье и в то же время сильно этого боится.
Позавтракали сухарями с водой. Говорить никому особо не хотелось. Хлопуша то и дело поглаживал разбитое колено. Прошка морщился при каждом резком движении. Рамон был бледен и по-прежнему выглядел изможденным – ночь не восстановила его силы. Глеб внешне был спокоен, но Лесана, время от времени внимательно вглядывавшаяся в его лицо, понимала, что славному ходоку тоже не по себе.
Улучив момент, Лесана шепнула Глебу на ухо:
– У нас все получится, Первоход. Ты – самый сильный и ловкий из всех мужчин, каких я только видела.
Она хотела быстро поцеловать его в губы, но покосилась на Прошку и Рамона и передумала. Глеб же смотрел на травницу с затаенной тоской. Он чувствовал, что сегодня для них все закончится. И что эта славная девушка, сумевшая разбередить его душу, исчезнет из его жизни, оставшись в памяти светлым и грустным воспоминанием.
Упырь, которого Прошка и Глеб выволокли из чулана, выглядел не таким свирепым, как вчера. Было видно, что он сильно ослабел без еды.
– Накормить бы его для начала, – неуверенно проговорил Прошка, покосившись на Глеба и Лесану.
Но те пропустили его слова мимо ушей.
– Думаю, пора посмотреть, на что он способен, – сказал Глеб. – Лесана, действуй.
Девушка выдвинулась вперед, пристально посмотрела упырю в глаза, а затем положила руки ему на плечи и заговорила с ним на воркующем языке. Упырь зарычал и, дернув головой, попытался схватить Лесану зубами за руку, однако веревка не позволила ему этого сделать. Еще около минуты травница бормотала заклинания, а потом остановилась, посмотрела на Глеба и с отчаянием в голосе заявила:
– Ничего не получается, Первоход. Он стал слишком свирепым, и я не знаю, как это исправить.
– Дать ему по шее – сразу станет шелковым! – угрюмо пробасил Хлопуша.
Лесана покачала головой:
– Это не поможет. Он должен захотеть сам. Это его дар.
– Дар, дар, – проворчал Хлопуша. – Он ведь упырь. Живой мертвец. Боги не одаривают мертвецов.
– И все же он умеет делать то, чего мы не умеем, – сказал Рамон, лежа на топчане и тяжело и шумно дыша.
Несколько секунд все молчали. Потом Прошка Суховерт угрюмо проговорил:
– Это я виноват. Я впустил в наш мир гончую смерти. И я накормил упыря теплым человечьим мясом.
Глеб знаком оборвал его излияния и в упор посмотрел на Лесану.
– Есть ли еще какой-нибудь способ? – спросил он.
По лицу травницы пробежала тень, она разомкнула губы и негромко ответила:
– Способ есть. Но для того, чтобы он сработал, нужна бурая пыль.
– Пыль? – Хлопуша хмыкнул. – Где ж мы ее достанем, бурую пыль? Нынче каждая щепоть пыли стоит равную меру золота. А, насколько я знаю, среди нас с вами богачей нет.
– Богачей нет, – согласился Глеб. – Но бурая пыль есть. Ведь так, Прохор?
Ворёнок поежился под пристальным взглядом Глеба.
– Как ты узнал, Первоход? – спросил он.
– Когда я пришел к тебе, ты слишком поспешно спрятал кузовок с пылью и просыпал немного на стол.
Хлопуша смотрел на Прошку удивленным и подозрительным взглядом.
– Парень, у тебя в самом деле есть бурая пыль? – недоверчиво поинтересовался он.
Ворёнок кивнул.
– Есть.
– Стало быть, ты у нас богач?
– До сих пор был. – Прошка поднял взгляд на Глеба. – Первоход, я хотел такой же спокойной жизни, как та, что была у тебя, – тихо сказал он. – Дом на берегу Эльсинского озера. Сад, огород… И чтобы больше никаких темных тварей. Никаких подзатыльников и унижений.
– Мечта хорошая, – одобрил Глеб. – Возможно, когда-нибудь она и осуществится. А пока – доставай свой кузовок.
Прошка встал с лавки и, понурив голову, двинулся в угол комнаты. Там он отколупнул от стены дощечку, сунул в дыру пальцы, немного пошарил, а потом достал крохотный березовый кузовок.
Вернулся к столу и протянул его Глебу. Тот взял, открыл, понюхал и удовлетворенно кивнул.
– То, что нужно. Что теперь, Лесана?
Травница сдвинула брови и сурово ответила:
– Нужно заставить упыря съесть горстку бурой пыли.
– Ну, это запросто! – сказал вдруг Хлопуша. Шагнув к упырю, здоровяк быстро схватил урода за волосы и оттянул ему голову назад, а другой рукой зачерпнул из кузовка жменьку бурой пыли и швырнул ее упырю в раскрытый рот. Затем основанием ладони захлопнул мертвецу пасть и прижал нижнюю челюсть к верхней.
– Жри, гад! – грозно пророкотал он. – Глотай!
Кадык на шее упыря судорожно дернулся. Затем голова его поникла, а глаза закатились под верхние веки. Хлопуша повернулся к Лесане.
– Клянусь куриными потрохами, он проглотил бурую пыль! Что дальше, травница?
Лесана протянула руку к живому мертвецу, коснулась легонько пальцами его лба и громко проговорила:
– Алиор куно пеленоро!
Упырь вздрогнул и открыл глаза. Однако смотрел он не на Лесану, а куда-то мимо нее. Глеб проследил за взглядом упыря и слегка побледнел. Прямо в центре горницы появилось небольшое голубоватое облачко, похожее на размытый клубок табачного дыма. Облако стало стремительно сгущаться и разрастаться.
За спиной у Глеба тихонько ахнул Хлопуша. Лесана поднялась с лавки и шагнула к облаку. Оно уже было размером с человека и приобрело странную плоскую форму, став похожим на большое овальное зеркало или окно с серебристо-голубым стеклом.
Глеб сглотнул слюну и хрипло спросил:
– Это и есть врата в Иноземье?
– Да, – ответила Лесана.
– Долго ли они будут открыты?
– Не знаю. Думаю, не больше получаса.
Хлопуша, скрипнув отодвигаемой лавкой, выбрался из-за стола, подошел к Глебу и Лесане, остановился рядом и спросил:
– Кто войдет первым?
Ответить ни Лесана, ни Глеб не успели. Прошка вдруг вскочил с лавки и, отпихнув в сторону Глеба, ринулся к сияющему облаку. В два прыжка достиг он облака и хотел нырнуть в него, как в распахнутое окно, но неведомая сила отшвырнула его, и Прошка, больно ударившись об стену, рухнул на пол. Все это заняло всего одну секунду.
Хлопуша ринулся к Прошке и хотел его поднять, но парень оттолкнул здоровяка и крикнул с горечью в голосе:
– Оно меня не впустило!
Лесана усмехнулась недоброй усмешкой и холодным голосом пояснила:
– Врата испорчены! Ты испортил их в тот миг, когда накормил упыря мертвой человечьей плотью!
Глеб откинул с лица серебристую прядь волос и хмуро спросил:
– Значит, теперь мы не сможем туда войти?
Травница повернулась к Глебу и пристально посмотрела ему в глаза.
– Не смогут только люди, – сказала она.
Пару секунд Первоход молчал, и на лице его застыло удивленное и угрюмое выражение. Потом он качнул головой, отвел взгляд от Лесаны и неторопливо подошел к серебристо-голубому облаку, которое при его приближении еще больше сгустилось. Там Глеб остановился, секунду помедлил, а потом шагнул в светящееся облако и исчез из вида.
– Он вошел! – изумленно и радостно крикнул Хлопуша. – Рамон, Прошка, вы видели? Облако впустило Первохода!
– Да, – тихо отозвался со своего топчана Рамон. – Но не знаю, должен ли ты этому радоваться.
Хлопуша хотел что-то ответить, но вдруг изменился в лице.
– Погоди… Лесана сказала, что людям туда путь заказан. Выходит, Глеб Первоход… не человек? Лесана, отвечай! Глеб – не человек?
– Я знаю лишь то, что он не такой, как вы, – ответила травница, пристально глядя на облако. – Прощайте. И не поминайте нас лихом.
Не успел Хлопуша ничего ответить, как Лесана быстро шагнула к облаку и исчезла из вида, проглоченная его мертвенным, холодным светом.
10
– Вот это да! – воскликнул Глеб, оглядываясь по сторонам. – Действительно, другое измерение, дьявол его подери! Никогда не думал, что бредни фантастов окажутся правдой!
Глеб стоял посреди большой поляны, буйно заросшей травой. Трава была удивительная – синяя, со сверкающими, как искорки, прожилками. Но еще удивительнее были цветы. Желтые и рыжие, они полыхали, словно огонь. Казалось даже, что воздух над ними подрагивает от жара.
Над цветами порхали невиданные насекомые – крылья их сверкали так же ярко, как цветы, и Глебу стоило больших усилий отвести взгляд от этого удивительного искрящегося танца.
– Ну, как? – услышал он за спиной голос Лесаны. – Нравится?
Девушка встала рядом с Глебом и взяла его за руку.
– Нравится, – ответил он. – Но слишком похоже на сон.
Глеб взглянул на лиловую стену леса, начинающегося сразу за поляной. По листве пробежал порыв ветра, и деревья вспыхнули серебристым огнем.
– Чёрт бы меня побрал, – прошептал он, завороженно глядя на это зрелище. – Никогда не видел ничего красивее.
Лесана тихо засмеялась.
– Я рада, что тебе понравился мой мир, Первоход. Если бы не гончие смерти, я бы сказала, что Иноземье ничем не отличается от вашего блаженного Уграя.
– В этом я не сомневаюсь, – отозвался Глеб. – Но почему здесь нет твоих соплеменников? Я думал, нас будут ждать.
– Наш город расположен в пятнадцати верстах отсюда. Он стоит прямо посреди леса, и его охраняют сто самых метких лучников.
Глеб снова оглядел сверкающий, переливающийся серебром мир Иноземья. Легкий теплый ветер ворошил его седые волосы. Сверкающие насекомые носились над цветами, и аромат, исходящий от этих цветов, был тоньше и изысканнее аромата самых дорогих духов.
– От кого же вы защищаетесь? – спросил Глеб. – У вас есть враги?
Лесана стиснула пальцы Глеба и ответила:
– Лес, который ты видишь, прекрасен, но в нем водятся дикие звери. Большинство из них смирные, но порою… Порою из леса выходят настоящие чудовища. Они пытаются войти в город, но наши стрелки убивают их прежде, чем они достигнут городской стены.
Глеб усмехнулся:
– Вот тебе и «блаженный Уграй».
– Эти чудовища – не порождения нашего мира, – пояснила Лесана. – Они приходят к нам из мрачного царства Нави. И случается это очень редко. Если открываются врата в царство мертвых, наши жрецы тут же запечатывают их заклятьем. И тогда чудовищам приходится искать новые лазейки. До появления гончих смерти мы не испытывали от этого особых неудобств.
– Ложка дегтя в бочке меда, – задумчиво изрек Глеб. – Что ж, без нее никогда и нигде не обходится. Но давай вернемся к нашему делу. Ты хотела, чтобы я пришел в Иноземье, и я сделал это. Что теперь, Лесана? Что мне делать дальше?
– Я… не знаю. Я хотела отвести тебя к жрецам, Глеб. Но сейчас эта мысль не кажется мне правильной.
По листве деревьев снова пробежал резкий порыв ветра, но сейчас, наряду с серебристыми искорками, пронзившими листву, Глеб заметил еще кое-что. Кое-что такое, что заставило его напрячься и зорко вглядеться в лиловую стену леса.