Вскоре Лесана снова вынырнула из воды и швырнула на берег еще одну рыбу. На этот раз – большущего, размером с три растопыренные Хлопушины ладони, леща.
Еще дважды Лесана ныряла в реку, а когда она наконец выбралась из воды, на берегу лежали четыре рыбины. Две длинные щуки, жирный лещ и здоровенная красноперка.
Лесана, не одеваясь, села на камень, взглянула на рыбин и улыбнулась.
– Рыба у вас такая же, как в наших реках. Даже цветом не отличается.
Хлопуша, стараясь не смотреть на мокрое девичье тело, пробубнил:
– Ты бы оделась.
– Зачем? – удивилась Лесана.
– Может, у себя в стране вы и ходите голыми, но у нас это не принято.
Лесана нахмурилась, будто о чем-то вспомнила, и серьезно проговорила:
– Прости, здоровяк. Я забыла, что могу тебя смутить.
Пока девка одевалась, Хлопуша развел костер и принялся потрошить рыбу.
Полчаса спустя Лесана сидела на бревне, уткнув локти в колени и подперев ладонями лицо. Взгляд ее, устремленный на костер, был печален и задумчив. Хлопуша поворошил палкой угли, поднял на девку взгляд и спросил:
– О чем ты задумалась?
– Так. Ни о чем.
Хлопуша хмыкнул.
– «Ни о чем». Тебе незачем от меня таиться, милая. Я твой друг.
Лесана посмотрела на богатыря недоверчивым взглядом, потом вздохнула и сказала:
– Я думаю о том, что будет, если Первоход не сможет нам помочь.
– Первоход не сможет? – Хлопуша усмехнулся. – В мире нет врага, которого Первоход не смог бы одолеть! Ты уж мне поверь. Я знаю.
Лесана с сомнением качнула головой.
– Может быть, и так. Но ты ведь слышал, что сказал охоронец Дягиль. Редко кому из узников Мории удается сохранить рассудок. Что, если Первоход давно обезумел от своих кошмаров?
Лицо Хлопуши потемнело.
– Если это так, то я вернусь в Хлынь-град и прикончу князя Добровола! – прорычал он. – Задушу его вот этими вот руками!
Здоровяк поднял растопыренные пятерни и тряхнул ими перед лицом девушки. Она улыбнулась.
– Ты смелый воин, Хлопуша. Но не всего в этом мире можно добиться одной лишь смелостью. Хитрый трус – опаснее бесстрашного растяпы.
– Хочешь сказать, что я растяпа? – возмущенно вскинул брови Хлопуша.
Лесана покачала головой:
– Нет. Но иногда ты напоминаешь мне большого ребенка.
– Это когда же?
– Да хотя бы сейчас. Пока ты грозишь далекому князю кулаком, рыба твоя подгорает.
Хлопуша встрепенулся и устремил взгляд на рыбу – та и впрямь начала подгорать.
– Леший! – выругался здоровяк и поспешил снять вертелы с опаленных рогатин.
Слава Белобогу, сгореть рыба не успела, лишь подрумянилась чуть сильнее, чем следовало бы. По крайней мере, Лесане и Хлопуше она пришлась вполне по вкусу.
– Нам остался день пути, – сказала Лесана, задумчиво жуя мягкое рыбье мясо. – Потом мы вступим во владения волхвов. Это самые опасные противники, каких только можно вообразить. Ты уверен, что хочешь продолжить путь?
Хлопуша усмехнулся и ответил с набитым ртом:
– Скажешь еще слово, и я забуду, что ты девка, и хорошенько тебя взгрею!
Лесана улыбнулась.
– Я рада, что ты не отказался, богатырь. Это значит, что в вашем мире дружба стоит так же дорого, как и у нас. Помнишь, я говорила тебе, что в случае опасности буду спасать свою шкуру, а не твою?
– Помню, – кивнул Хлопуша.
– Теперь это не так. Отныне ты мой друг, и твоя толстая шкура мне так же дорога, как моя собственная.
– Что ж… – Хлопуша посмотрел на девку веселым взглядом. – Я видел сегодня твою шкурку. И скажу тебе откровенно: моя против твоей не стоит и ломаного гроша.
Хлопуша и Лесана уставились друг на друга, несколько секунд молчали и вдруг рассмеялись. Отсмеявшись, Лесана попросила:
– Расскажи мне про Глеба Первохода.
– Ну… – Хлопуша наморщил лоб. – Он явился в Хлынь-град много лет тому назад. Мы тогда не были знакомы. Откуда он к нам пришел, никто не знает.
– Даже ты?
– Даже я. Поначалу все считали его колдуном.
– Из-за его ольстры?
Хлопуша кивнул:
– Да. Люди называли его ольстру огнестрельным посохом. Сам же Первоход называл ее «ружьем». Впрочем, в то время Глеба еще никто не звал Первоходом. Для всех он был просто Глеб-чужеземец.
– Да, об этом я слышала. Он и в самом деле первым пошел в Гиблое место?
– Он стал первым, кто оттуда вернулся. Хотя… говорят, что люди ходили в Гиблое место и до него. Однако про тех людей никому ничего не известно.
Лесана посмотрела на языки пламени и тихо проговорила:
– Я слышала эту историю. У тогдашнего князя тяжело заболела дочь, и пришлый лекарь сказал, что излечить ее может только особая трава. И что трава та растет лишь в Гиблом месте.
– Верно, – кивнул Хлопуша. – Глеб отправился в гнилую чащобу за пробуди-травой и принес ее. Он стал первым ходоком в места погиблые.
– Ходоки – это охотники за темными тварями? – уточнила Лесана, глянув на Хлопушу быстрым взглядом из-под полуопущенных ресниц.
– Да, – ответил богатырь. – Но охота – не единственный их промысел. Раньше, до того как князь Добровол расставил у межи посты дружинников, ходоки водили в Гиблое место людей.
– За чудны́ми амулетами?
Хлопуша кивнул:
– Угу. Дело было опасное, но желающие испытать судьбу не переводились. Одних чудны́е амулеты исцеляли от тяжких хворей. Других наделяли необыкновенным везением. Однако бывали среди амулетов и такие, которые приносили человеку, нашедшему их, не счастье, а мученье и смерть.
Лесана усмехнулась:
– С чудесами всегда так. Вечная жизнь оборачивается вечным страданием, а светлое счастье – сумрачным горем. Этот промысел приносил Глебу Первоходу много денег?
Хлопуша хмыкнул.
– Не мало, это точно. Он был лучшим ходоком. Темные твари, едва заслышав его поступь, разбегались.
– А ты знаешь, что такое Гиблое место? – спросила вдруг Лесана.
Богатырь покачал русоволосой головой.
– Нет, милая. И никто не знает. Говорят, тыщу лет назад на славный и богатый Кишень-град упала с неба звезда. С тех пор Кишень превратился в мертвый город, а лес вокруг него наполнился чудесными амулетами и темными тварями.
– Волколаками, оборотнями и упырями?
Хлопуша кивнул.
– Точно. И не только. Предания говорят, что звезда, упавшая с неба, была посмертной ладьей.
Лесана присвистнула.
– Ого! И кто ж был в той ладье?
Здоровяк облизнул губы, хмуро посмотрел на девушку и тихо обронил:
– Боги. Падшие боги. – Он немного помолчал, затем добавил: – Раньше в Гиблом месте водились нелюди. Многие считали их потомками тех богов. Но несколько лет назад нелюди пошли на людей войной, и тогда Глеб Первоход уничтожил их.
– Он тоже считал их потомками падших богов?
Хлопуша мотнул головой.
– Нет. Он говорил, что они «му-тан-ты». Одичавшие потомки жителей Кишень-града.
Говоря о нелюдях, Хлопуша заметил, как по лицу девушки пробежала тень, а по краям ее рта пролегли на миг две скорбные морщинки. Однако Хлопуша списал это на отблески костра.
– Что ж, – тихо проговорила Лесана. – Слава богам, наш путь лежит не в Гиблое место, а в Волхов лес.
– Верно, – согласился богатырь. – Но впереди у нас Мория. А если верить Дягилю, это местечко ничуть не лучше Гиблого места.
Больше вопросов Лесана не задавала.
Пока странники ужинали, небо стало совсем темным и сумерки продолжали сгущаться. Где-то далеко завыл волк. На его вой откликнулся другой. Вскоре их поддержал и третий. Прислушиваясь к этому многоголосому вою, Хлопуша нахмурился и недовольно пробурчал:
– Песий потрох! Судя по голосам, там их целая стая!
– Не стоит волноваться, – небрежно произнесла Лесана, так, словно речь шла о чем-то мелком и незначительном. – Это всего лишь волки. – Она зевнула и отложила недоеденную рыбу. – Ты ложись, а я немного похожу вокруг.
Лесана поднялась с бревна, и не успел Хлопуша возразить, как девушка растворилась во тьме.
2
Ночь они провели спокойно. Хлопуша отлично выспался. Лесана тоже выглядела отдохнувшей. На смуглых скулах ее играл румянец, серые глаза смотрели спокойно и совсем не хмуро.
Они по очереди сходили к реке, умылись и привели себя в порядок. Потом сели завтракать.
– Жаль, что не осталось рыбы, – посетовал, вытряхивая из сумки вяленое мясо и хлеб, богатырь. – Люблю свежую рыбку.
– После еще наловлю, – пообещала Лесана.
За весь завтрак она съела лишь один маленький кусочек мяса и горбушку черствого хлеба.
– Этак ты себя до смерти уморишь, – недовольно сказал Хлопуша, доедая огромный кусок вяленой лосятины.
– Я ем мало, – сказала Лесана. – Это давняя привычка.
– В твоей стране люди живут впроголодь? – удивился Хлопуша, для которого не было дела важнее, чем набить урчащий от голода желудок.
– Можно сказать и так, – кивнула Лесана.
– Гм… – Хлопуша вытер ладони о штаны и проговорил с набитым ртом: – Видно, совсем плохи дела в вашем княжестве. Чего можно ожидать от людей, которые не ценят собственного брюха?
При слове «людей» Лесана нахмурилась и поджала губы. Однако Хлопуша ничего этого не заметил и продолжил разглагольствовать, запихивая остатки еды в сумку.
Стоял солнечный день, настолько яркий, что лучи проникали даже сквозь самые густые кроны деревьев. Ветер был очень слабый, но все-таки он был. Вверху шумели кронами осины, под ними раскачивались папоротники. Над вершинами деревьев вились вороны.
Чем дальше ехали Хлопуша и Лесана, тем гуще становились деревья и тем прохладней делался воздух. Через час пути в тени, между обвитыми хмелем ольхами, блеснула вода бочага. Потом лес снова стал редеть.
За день странники еще дважды делали привал, чтобы отдохнуть и подкрепиться. На ужин Хлопуша решил угостить Лесану горячей ествой. Из куска копченой свинины и ячневой крупы он приготовил ароматное и вкусное варево, которым и сам с большим удовольствием полакомился.
Свечерело. Солнце неумолимо клонилось к западу. Лес, и без того темный, потемнел еще больше. Изредка деревья и кустарники сходились так густо, что кони с трудом продирались сквозь них. Раза три Хлопуша спешивался с коня и шел впереди, прорубая своим огромным гофским мечом просеку.
Наконец, когда до захода солнца оставалось чуть больше часа, они подъехали к большому ручью, пологие берега которого были усыпаны камнями, похожими на погибших воинов.
Хлопуша остановил коня.
– Если верить карте, которую начертил Дягиль, здесь или примерно здесь начинаются владения волхвов, – сказал он.
– Что ж… – Лесана тоже осадила коня. – Мы с тобой к этому готовы, правда?
И она первой направила коня в ручей.
Перебравшись через ручей и въехав на небольшой холм, путники огляделись. Лес впереди ничем не отличался от леса, оставшегося позади. Хлопуша пожал плечами и хотел сказать, что здесь все то же, что и прежде, однако увидел побледневшее лицо Лесаны и осекся.
– Ты чего? – удивленно спросил он.
– Дягиль не соврал, – отчеканила Лесана. – Они уже знают, что мы здесь.
– Они? – Хлопуша озадаченно нахмурился. – Ты говоришь про волхвов?
– Да.
Хлопуша снова окинул взглядом лес, и на лице его отобразилась тревога.
– Значит, ты их чувствуешь? – понизив голос, спросил он.
– Так же, как волхвы нас, – ответила Лесана недрогнувшим голосом.
С минуту оба молчали, вслушиваясь в звуки вечернего леса. Потом Лесана заговорила снова:
– Будь начеку, – сказала она. – Лес полон ловушек, и все они смертельно опасны. Я поеду впереди, а ты езжай за мной след в след. И помни: сойдешь с тропы – умрешь!
Последние слова Лесаны прозвучали так зловеще, что Хлопуша невольно поежился.
– Вперед! – сказала девушка и пристукнула коня каблуками по влажным от пота бокам.
Впереди ярко зеленела озимь. Возле небольшого лесного озерца расположилась стая тетеревов. Несмотря на вечереющее, стылое небо, тетерева токовали совсем как в солнечный весенний день, и Хлопуша невольно улыбнулся их неунывающему нраву.
Вдруг в отдалении послышался треск валежника. Путники осадили коней.
– Ты слышишь? – тревожно спросил Хлопуша.
– Да, – тихо отозвалась Лесана.
– Что это за…
– Тихо!
Хлопуша замолчал. Лесана сунула руку в карман, достала щепоть сушеной травы, быстро растерла ее в пальцах, нагнулась и дала понюхать пальцы своему коню. Потом достала новую щепоть, снова ее растерла и поднесла пальцы к широким ноздрям Хлопушиного воронка. Снюхав с ладони девушки перетертую траву, кони стали смирными, словно на них напала сонная одурь.
Послышался треск, и на поляну вышел медведь. Пригнув голову, он уставился на странников маленькими, сердитыми глазами.
– Леший потрох… – пробормотал, во все глаза глядя на медведя, Хлопуша. – Ты видишь этого кодьяка, Лесана? Если с него снять шкуру, можно пошить роскошную шубу.
– То ли еще будет, – тихо проговорила девушка, не спуская глаз с преградившего им дорогу хищника.
Лесана оказалась права. Вновь послышался легкий треск валежника, и через несколько секунд из леса вышли три огромных волка. Они встали рядом с медведем, бок о бок, и тоже уставились на Лесану и Хлопушу.
– Кажется, они собираются нас сожрать, – хрипло пробормотал Хлопуша. – Никогда прежде не видел, чтобы волки и медведи…
Договорить он не успел. Из кустов мягкой, бесшумной поступью вышла рысь. За ней еще одна. За рысями вышел барсук, а за барсуком – несколько росомах, чьи оскаленные клыки выглядели мощнее и острее рысьих.
Хлопуша сглотнул слюну и покосился на Лесану. Лицо девушки было хмурым и сосредоточенным, а губы тихонько шевелились, будто она беззвучно молилась.
А звери все прибывали и прибывали, и от изумления Хлопуша слишком поздно понял, что лесная живность окружила их кольцом, прорваться сквозь которое было невозможно.
Медведи, волки, росомахи, еноты, рыси стояли бок о бок, как ратники, готовые к бою, и с ненавистью глядели на незваных гостей.
В какой-то миг Хлопуша с удивлением осознал, что, несмотря на близость хищников, конь под ним совершенно спокоен. Спокоен был и конь Лесаны. Они будто оцепенели и даже не фыркали и не прядали ушами.
«Колдовство!» – подумал Хлопуша. Поняв, что выпутаться не удастся, но испытывая огромное желание что-нибудь сказать, он пробормотал:
– Что будем делать, Лесана?
Девушка не ответила. Губы ее по-прежнему беззвучно шевелились, но, судя по свирепому виду зверей, проку от ее молитвы было немного. Тогда Хлопуша с угрожающим лязгом вытянул из ножен свой огромный гофский меч и прорычал:
– Они хотят драться? Я готов!
Он тронул было коня вперед, но Лесана коротко проговорила:
– Ты не одолеешь их мечом!
Хлопуша остановил коня и процедил сквозь сжатые зубы:
– Что же ты предлагаешь?
– Стой на месте и не двигайся.
С этими словами Лесана соскользнула с коня и спокойной, бесшумной поступью двинулась навстречу зверям.
– Лесана! – испуганно окликнул ее Хлопуша. – Леса…
Девушка, не оборачиваясь, подняла согнутую в локте руку, призывая его к молчанию. Хлопуша послушно замолчал. Он уже не раз убеждался, что эта девка никогда и ничего не делает зря, даже если со стороны ее действия кажутся сущим бредом. Однако на этот раз ей придется иметь дело не с людьми, а с ополчившимися лесными тварями. И что-то подсказывало Хлопуше, что убедить их отступить будет непросто.
Лесана прошла несколько шагов и остановилась. И тут звери зарычали – все одновременно – и от этого жуткого, многоголосого рыка по спине Хлопуши пробежал мороз.
Должно быть, никому из людей еще не доводилось слышать, чтобы медведи, волки, рыси, барсуки и росомахи рычали одновременно, в один голос. Казалось, даже листья на деревьях дрогнули от этого невероятного рыка.
Не дрогнула только Лесана. Она чуть пригнула голову и уставилась в глаза медведю. Это был настоящий кодьяк. Огромный, матерый, свирепый. Рослые широкогрудые волки рядом с ним казались простыми дворнягами. Десятки налитых кровью и злобой глаз смотрели на Лесану. Сотни клыков и зубов сверкали в оскаленных пастях.
Лесана медленно подняла левую руку и выставила ее перед собой ладонью к кодьяку. Шерсть на загривке медведя встала дыбом, а волки, рыси и росомахи, зарычав сильнее и громче прежнего, сделали шаг Лесане навстречу.
И тут Лесана заговорила, и язык ее был странен – будто ворковали два голубя, один пониже, другой повыше тоном. Хищники навострили уши. Лесана продолжала говорить, и голос ее стал набирать силу. Звучал он по-прежнему негромко, но в каждом звуке слышались уверенность и сила.
И тут одна из рысей прыгнула на Лесану. Хлопуша подался вперед, но не успел понять, что произошло. Рысь рухнула к ногам Лесаны, обдав ее сапоги фонтаном алой крови. Только тогда Хлопуша заметил, что в правой руке Лесана сжимала кинжал и что странный, изогнутый змейкой клинок кинжала обагрен кровью.
Другие хищники не двинулись с места, но уставились на убитую рысь голодными, злыми глазами. Лесана не остановилась ни на мгновение, голос ее продолжал ворковать на тех же тонах и в том же темпе. И постепенно что-то стало происходить. Сначала звери перестали скалиться, а потом стали один за другим поворачиваться и уходить в лес.
В конце концов на поляне остались лишь три хищника – кодьяк и два матерых волка, один серый, второй – черный. Лесана замолчала лишь на миг, чтобы перевести дух, и в этот миг волки бросились на нее.
Лесана увернулась от клыков черного волка, метнулась в сторону и, взмыв в воздух, запрыгнула на нижнюю ветку огромной ели. Волк прыгнул вверх, пытаясь ухватить ее за ногу, но Лесана, извернувшись, схватила его за шиворот и полоснула кинжалом по морде. Волк, взвыв, рухнул на землю.
– Хлопуша! – крикнула Лесана.
Второй волк уже бежал к здоровяку. Хлопуша в мгновение ока спрыгнул с коня и бросился зверю навстречу. Один удар мечом решил дело – волк отлетел в сторону с разрубленной надвое головой. В ту же секунду Лесана спрыгнула с дерева и точным, быстрым ударом кинжала добила раненого черного волка.