- Изнасиловать? - Гланер рассмеялся. - Тогда? Нет, Лина, тогда бы я занимался с тобой любовью, и тебе бы понравилось. Хотя ещё больше бы тебе понравилось, если бы ты как-то согласилась на моё постоянно повторяемое предложение. Я бы доставил тебе удовольствие, но, увы! Значит, не хочешь? Сегодня мы это исправим. Только спрашивать твоего согласия я не буду. Допивай вино, оно тебе полезно.
Эллина пила и давилась, понимая, что её ждёт. Никогда бы она не подумала, что ему захочется её унижений, её боли, моральных мук. Оставалось надеяться, что он удовлетворит своё желание более-менее традиционным способом, но в таком состоянии гоэт был не предсказуем. Пугало и то, что он мог позвать Доновера не после, а во время.
- Так вот какую ты выбрал мне смерть, Гланер. Долгую, мучительную и унизительную.
- От этого не умирают, Лина, заверяю тебя, я планирую тебе другую смерть. Не менее интересную. А это... Всего лишь твой должок.
Откинув салфетку с последнего, третьего блюда, Гланер поднял ветвь винограда и подошёл к Эллине. Запрокинул ей голову и заставил, обсасывая, срывать губами ягоды. Гоэте было противно, но она делала это, понимая, что иначе он затолкает ей виноград в горло.
Гланер сальным взглядом провожал каждую виноградинку, потом не выдержал, швырнул гроздь на стол и виплся в губы Эллины жёстким поцелуем. Руки притянули к себе, приподняли, сжали ягодицы.
- У тебя всегда была аппетитная попка, сейчас я близко с ней познакомлюсь. Возможно, даже очень близко.
- Убери руки, Гланер! - Эллина оттолкнула его и влепила пощёчину. - Грязное животное, похотливая скотина!
- Осторожнее, Лина, а то пожалеешь! - нахмурился гоэт. - Ты права, ты можешь умереть и от потери крови, корчась на холодном полу от разрывающей изнутри боли. Или ты хочешь сразу двоих? Доновер будет не против.
- Нет! - испуганно замотала головой Эллина.
- Тогда раздевайся и ложись.
Гоэта с мольбой посмотрела на Гланера, но наткнулась на жёсткий, незнакомый взгляд и плотно сжатые губы. А ведь этот человек столько лет был её лучшим другом, и, оказывается, она ничего о нём не знала.
- Гланер, прошу тебя, не надо! Что я тебе сделала? Обещаю, я буду молчать, я никому не скажу, - Эллина решила воспользоваться традионными женскими уловками. Нужно было бы ещё заплакать, только слёзы никак не хотели наворачиваться на глазах.
- Ты сама в это веришь, Лина? Не сунулась бы тогда в Рамит, не полезла со своими подозрениями к Анабель, не проявила неуёмное любопытство - ничего бы не было. Так что вини только саму себя. Мне жаль, но ты должна умереть. А теперь не испывай моего терпения и раздевайся. Доноверу ты дала, сейчас моя очередь.
Эллина вздохнула, подошла к занавеске, за которой притаилась кровать, отдёрнула её и села на постель, с нескрываемым презрением глядя на бывшего друга.
Гланер налил себе ещё вина, смакуя, выпил, затем наполнил бокал гоэты и отнёс ей. На этот раз Эллина выпила его, но выполнять указания гоэта не спешила.
- Либо ты сама разденешься, Лина, либо это сделаю я. И тебе будет очень больно.
- И не надейся, я не стану.
- Станешь. Либо снимешь, либо я зову Доновера.
Понимая, что могут сделать с ней двое мужчин, Эллина предпочла, чтобы в комнате остался один - с ним хотя бы можно попытаться справиться.
Под пристальным взглядом гоэта, не позволившего задёрнуть занавеску, она начала медленно раздеваться. Остановилась на чулках и замерла на краешке кровати, зябко передёргивая плечами - холодно в одном белье.
Гланер жестом указал на середину кровати, но Эллина и не думала двигаться с места. Её глаза искали какой-нибудь острый или тяжёлый предмет. Найти не успели - гоэт ухватил её и силой уложил, куда хотел. Не церемонясь, стянул бельё и с не скрываемым удовольствием прошёлся пальцами по тому, что оно скрывало.
Гоэта ударила его коленом в живот, оставила следы от ногтей на спине - бесполезно. Заломил руки над головой, прижал своим телом и продолжал.
Эллина всё же вырвалась, спрыгнула с постели, потянулась к стулу, надеясь ударом о голову насильника прекратить унижение, но Гланер вырвал его и, наградив пощёчиной, от которой свело зубы, вернул её на место.
Его руки вольготно скользили по телу Эллины, лапали, мяли, сжимали, пощипывали.
Минутную передышку гоэта получила, когда он снимал штаны, но воспользоваться ей не сумела.
Он знал, как унизить её. Уткнувшись лицом в подушку, Эллина молча терпела, радуясь, что Гланер хотя бы не был извращенцем и не стремился её покалечить. Всё, что ему было нужно, - это получить удовольствие, и он его получал, подмяв её под себя, заставляя лежать в этой неудобной позе.
Потом гоэт перевернул её, снова лёг сверху и продолжил. А она лежала и смотрела в потолок, в одну точку.
Пытаться сейчас сопротивляться - навредить своему здоровью, лучше терпеть. Да и Гланер тяжёлый, не столкнёшь.
Хотя бы один, хотя бы традиционно. Хотя бы не позвал Доновера присоединиться - этого бы Эллина не выдержала.
Наконец всё закончилось.
Гоэта, сжавшись, отползла к краю кровати, потянувшись за одеждой, но Гланер не позволил, прижал к простыне.
- Чего тебе ещё, ты получил, что хотел, - злобно прошептала Эллина. - И это тот человек, которой столько лет был самым близким для меня, тот, кому я доверяла! Что ухмыляешься? Развлёкся и сейчас убьёшь? Убивай, сволочь, убийство ничуть не хуже предательства.
- Браво, сколько громких смелых слов! - рассмеялся гоэт, прижимая обе её руки к кровати и зависая над её лицом. - Приятно видеть, что не хнычешь, не стыдливо сжимаешься в комочек в углу. Нет, Лина, ещё не всё, я только начал и планирую хорошо развлечься в твоей компании. Согласись, один раз - маловато за десять лет. А вот один раз за год...
- Такое физически невозможно, если только... Ты что-то выпил?
Вместо ответа он снова широко улыбнулся и, наклонившись, практически касаясь её уха, прошептал:
- Догадливая. Не мог допустить, чтобы наша единственная встреча закончилась так быстро.
Эллина резко ударила его коленом в пах и, оттолкнув, вскочила на ноги. Её манила опорожнённая бутылка вина на столе, если разбить, то получится отличное оружие. Раз это уже не тот Гланер, которого она знала, то нечего его жалеть. Он-то её жалеть не станет.
- Самая умная, Линочка? - её схватили за волосы и с силой запрокинули голову. - Тебе удалось меня разозлить, а не следовало, Лин.
Эллина отчаянно вцепилась ногтями в его руки, жалея, что не может укусить, и, вскрикнув от боли, скорчилась на полу. Гланер ударил её, впервые в жизни ударил.
- Ты... - только и смогла вымолвить она.
- Сама виновата.
Он с гадкой ухмылкой взял ремень и привязал её руки к столу, благоразумно убрав с него бутылку. Затем заткнул ей кляпом рот, заставил встать на колени и верёвкой зафиксировал лодыжки, чтобы не брыкалась.
Гоэта с ужасом поняла, что поторопилась радоваться, - приготовления свидетельствовали о том, что сейчас он намеревался причинить ей боль.
- Что, страшно, Лина? - его пальцы прошлись по её щеке, заправили прядь волос за ухо. - Взяла бы свои слова о сволочи обратно?
Ответить она не могла и вынуждена была терпеть грубые ласки, закончившиеся очередным витком кошмара. На этот раз с ней не церемонились вовсе. Гоэте даже показалось, что он издевается над ней, периодически меняя ипостась.
Эллина догадывалась, что принял Гланер, и знала, что пик действия настойки ещё впереди.
Дав жертве недолгую передышку, гоэт отвязал её, перетащил обратно на кровать.
Эллина не сопротивлялась его грубым поцелуям, понимая, что бесполезно, что это только злит его. И вынуждена была смириться с тем, что он сделал дальше.
- Я не знала, что ты такая мразь, - прошептала освобождённая от кляпа гоэта. - Это не желание, это много хуже...Неужели тебе всегда нравилось такое, Гланер?
- Нет, но отчего же было не попробовать? - гоэт гладил её ягодицы. - Ладно, будем считать, что свой долг ты мне отдала. Теперь, пожалуй, следует показать, от чего ты отказалась, и позвать Доновера.
Гланер растянулся рядом с ней, лаская; Эллина лишь вздрагивала от каждого прикосновения. Да, теперь они изменились, да теперь ушла грубость, всё стало мягче, осторожнее, только ей было всё равно. Она снова смотрела в потолок, гадая, что могло превратить её друга в этого человека.
Когда он наконец встал и оделся, Эллина так и осталась лежать в той же позе.
- Ладно, полежи с полчаса и одевайся. Доновер отведёт тебя. Прощай, Лина, мне жаль. Действительно жаль. Я бы хотел видеть тебя немного в другом качестве, но, увы, ты слишком много знаешь. Можно, конечно, рискнуть, оставить тебя любовницей, но ведь ты сбежишь. А тут ещё этот следак-инквизитор... Попрошу, чтобы не мучали. Некромант хороший, сразу горло перережет. Прощай.
Гланер наклонился, поцеловал её и ушёл, заперев дверь.
Эллина осторожно перевернулась на бок, рассматривая простыни. По ощущениям она ожидала увидеть кровавые пятна, но их не было. Видимо, всё не так страшно, хотя могли быть внутренние повреждения. Попробовала сесть, поморщилась, заставила себя встать. О седле, даже если ей каким-то невообразимым образом удастся бежать, в ближайшие день-два можно забыть. И к врачу бы, только трупы он всё равно не воскрешает.
Понимая, что времени мало, гоэта начала одеваться, стараясь не думать о том, что с ней произошло. Медленно, то и дело закусывая губу.
Когда натягивала чулки, взгляд упал на кончик чего-то, выглядывавшего из внутреннего кармана куртки Гланера, небрежно брошенной на спинку стула. Эллина встала, чтобы рассмотреть ближе, и не пожалела. Сложенный вчетверо лист бумаги - неотправленное письмо, написанное рукой гоэта. Адресованное какому-то аваринцу. Она не стала его читать, просто засунула в такой же карман жилетки. В бельё побоялась - кто знает, Доновер мог пойти по стопам Гланера.
Маг появился раньше установленного срока, застав Эллину неодетой.
- Раз стоишь, значит, Гланер не переусердствовал, - усмехнулся Доновер. - Жаль, что не позволил поучаствовать. Ты рановато с постели встала, дорогая. Время ещё есть, так что...
- Тебе велено вести меня к некроманту - так и веди! Что, шлюхи перевелись? Мне Гланера хватило.
Маг усмехнулся, подошёл и взял её за подбородок. Гоэта дёрнула головой и замахнулась для пощёчины. Доновер перехватил её руку и привлёк к себе:
- Лина, ты давно ничего не решаешь. Расслабься и получай удовольствие. Последнее в своей жизни.
- Как-нибудь обойдусь! Ты всё равно не причинишь ничего, кроме боли.
- Давай проверим?
Она не желала ничего проверять, но после упорной борьбы, оставившей на щеках Доновера глубокие царапины, вынужденно сдалась.
Наверное, если бы не Гланер, больно бы не было, но теперь гоэта разницы не почувствовала и испытала облегчение, когда Доновер отпустил её. Если бы могла, она выцарыпала бы ему глаза, убила бы (да, в первую очередь его, за то, что было в Трие), но Эллина не могла.
Дождавшись, пока она оденется, маг связал ей руки и вывел во двор. Её положили поперёк седла, будто куль, не заботясь об удобстве, и увезли во тьму сгущающейся ночи.
Эллина молчала, Доновер тоже не горел желанием заводить беседу. Так в молчании и ехали через лес. Долго, не меньше часа, а то и больше. Наконец остановились на какой-то поляне. Спешившись, маг привязал лошадь, перекинул гоэту через плечо и зашагал через кустарник.
У Эллины промелькнула мысль, что он просто оставит её на съедение диким зверям и нежити или банально убьёт, как и хотел вначале, но нет, впереди забрезжил свет. Приглядевшись, гоэта поняла, что это дом.
Доновер постучал в дверь. Три неторопливых удара. Пауза. Четыре быстрых. Пауза. Ещё один удар. Дверь открылась, и на пороге возник какой-то человек.
- Вот, Малис, принимай девчонку. Гланер просил её по возможности сразу прикончить. Зайду с утра, расскажешь, как прошло. Надеюсь, ритуал удастся.
Некромант посторонился, и Эллину внесли в дом, бросив на пол. Разумеется, она ушиблась, но Доновера это не интересовало. Даже не попрощавшись, он ушёл, оставив её один на один с хозяином дома.
Малис... Знакомое имя. Конечно же, она его знала! Тот самый некромант...её первый.
- Малис, это я, Эллина Тэр. Помнишь, та гоэта, которая всё время путала руны, - понимая, что времени катастрофически мало, Эллина отчаянно пыталась привлечь к себе внимание, помедлить с путешествием на жертвенник.
Некромант зажёг светляк и пассом руки отправил его к гоэте, осветив её взволнованное лицо.
- Надо же, какими судьбами! - всплеснул руками Малис и откинул капюшон. Он совсем не изменился, будто бы и не прошло столько лет. Может, не врут легенды, и некроманты действительно пьют кровь младенцев. - Линочка!
- Так ты рад? - настороженно спросила Эллина. - Или не настолько, чтобы не перерезать мне горло?
- Ничего я тебе резать не буду. Им нужна просто молодая женщина, думаешь, я другой не найду? Вот уж никогда бы не подумал, что ещё раз увижу. Да не бойся, с балансом энергии у меня всё в порядке: только вчера в деревне был, где твои друзья меня и подловили. Вот уж повезло тебе!
Действительно, повезло - в нужную минуту встретить старого знакомого. Того, с кем бы она предпочла не встречаться один на один, хотя ничего плохого некромант ей не сделал. Разве что от излишков тёмной энергии за её счёт избавлялся - так приятно же было. У них ведь после одного сложного обряда всё случилось: почувствовал, наверное, что девочка на него с робким интересом посматривает, или просто ближе всех из особ женского пола оказалась.
Столько лет - а помнила его. Всё-всё помнила. Потому что тогда было то, чего потом у неё редко получалось достичь.
И как Эллина могла не узнать его дом! Не иначе, со страху. Впрочем, она ведь здесь нечасто бывала - не водят некроманты к себе чужих. А если и водят, то под покровом ночи. А в темноте не больно-таки разглядишь, что да как.
Малис наклонился, достал нож и перерезал верёвки. Эллина благодарно улыбнулась и встала, растирая затёкшие конечности. Некромант между тем внимательно рассматривал её; от былого благодушия на лице не осталось и следа. Покосившись на нож в его руках, гоэта медленно попятилась, опасаясь резкой перемены настроения, свойственной тёмным. Они ведь непредсказуемы.
Малис усмехнулся и эффектно убрал нож. Вытянул покрытую не до конца зажившими царапинами руку и коснулся щеки Эллины. Раухтопаз его перстня неприятно холодил кожу, напоминая о своей сущности. Опасный для обычного человека камень был насквозь пропитан тёмной энергией. Идеальный помощник чёрных магов. От него веяло смертью, той самой смертью, которой он подпитывался во время ритуалов жертвоприношений.
- Убери пальцы, пожалуйста, - съёжившись, прошептала гоэта. Ей казалось, будто энергия камня проникает в её кровь, высасывая жизненные силы. Вдруг стало так холодно.
- Это нервы, Лина, я ничего не делал. С тобой что-то сотворили, что-то, что привело тебя в столь жалкое состояние. Потом расскажешь. А сейчас иди. Можешь прилечь на мою кровать. А я пока найду ту, которая сможет заменить тебя.
- Чтобы убить?
- Выбор у меня невелик: либо ты, либо любая другая, - накинув капюшон, некромант шагнул к двери. - Тебя я трогать не стану, значит, подловлю девицу в деревне. Вернусь через час. Оставляю светляк.
Эллина кивнула, мысленно посочувствовав той несчастной, которой суждено занять её место, но знала, что упрашивать не убивать бесполезно. Вместо этого она отправилась на поиски спальни: действительно хотелось прилечь.
Гоэта задремала, как была, в одежде, и вернувшемуся Малису пришлось её будить.
Эллина долго не могла понять, чего он от неё хочет, а когда поняла, пришла в ужас. Для некроманта же это было в порядке вещей.
- Я не заставляю смотреть, просто жертвенник подготовь. Потом девицу зельем забытья напоишь, и можешь с чистой совестью идти спать. Закончу, осмотрю тебя: что-то камень на тебя реагирует. Кровотечения нет?
- Не знаю, - честно ответила гоэта.
- Так, тогда с тебя начну. Эта может и подождать, как раз успеет небесам надоесть. Раздевайся, душечка, или стесняешься?
Гоэта усмехнулась: стесняться ей глупо. В бытность их непродолжительного знакомства (две недели работы и четыре после) постель была её главным местом времяпровождения. Взаимовыгодное сотрудничество: у него под боком всегда есть способ освобождения от излишков энергии (её бывало много, так что Малис с лёгкостью мог соперничать с выпившим специального средства Гланером), у неё - удовольствие. С этим Эллине повезло, наверное, поэтому и помнила некроманта.
Малис внимательно осмотрел её, не только визуально, так что гоэте пришлось пережить пару неприятных моментов. Поцокав языком, он высказался насчёт мужчин, которые способные взять женщину только подобным образом, и отправил Эллину на кухню, готовить примочки:
- Не маленькая, сама сообразишь, какие. Обязательно от заражения что-то. Травки, червячки, лапки и прочее - в кладовой. Она рядом с кухней. С алтарём, так и быть, сам управлюсь. Потом вина мне подогреешь - ритуал силы отбирает.
Гоэта боялась наткнуться в темноте на бедную связанную жертву, но обошлось. Зато крики её она слышала. Потом они смолкли - Малис влил в рот зелье забытья.
Жертвоприношение происходило на улице - вопреки традиционному мнению, некроманты никогда не устраивали алтари дома, не желая наполнять его концентрированной тёмной энергией и разными существами, которые непременно просачивались из других миров во время ритуалов. Исключения составляли камерные жертвенники, но на них не убивали, хотя и обагряли кровью.