И этот день, что портал заставлял меня просматривать снова, ничем особым не отличался. Я ведь точно помнила это.
Помнила, как голод донимал до самого вечера, даже волшебная мамина водичка в кастрюле не помогала. Я старалась занять себя игрой, раскладывала пуговички на полу, но… голод не проходил. Потом пыталась взобраться на окно и посмотреть не возвращается ли мама, но то ли подоконники оказались слишком высокими, то ли я слишком мала, ничего не получилось, не дотянулась. Когда же в комнату спустились сумерки, а по стенам стали ползать длинные тени, я спряталась у себя в комнате, под одеялом. Страх и голод так измотали, что я совершенно не помнила, как уснула.
По телу прошел озноб. Сумерки в комнате сгустились до тьмы.
Тишина давила.
Она была невыносимой.
Напряженной.
Тревожной.
Звенящей.
Мне казалось еще чуть-чуть и от этой тишины лопнут барабанные перепонки.
Вдруг в коридоре что-то с громким стуком упало. От неожиданности я вздрогнула и пожалела, что не могу сдвинуться с места, чтобы проверить, что там такое…
Послышался стон, за ним еще один и еще.
Я напряженно вглядывалась в темноту.
Вспыхнувший в комнате свет резанул глаза не хуже ножа.
Испуганно зажав рот ладонями, я подавила крик, что рвался из груди. Сейчас даже не могла толком сообразить, что меня в любом случае не услышат.
Женщина с трудом заползла в комнату.
Ее лицо и одежда были окровавлены.
Я поначалу даже не узнала, кто это. Только густая коса цвета шоколада и пронзительные янтарные глаза, такие же, как у меня, помогли узнать в этой женщине – маму.
Тяжело сглотнув, я не могла отвести глаз от избитого лица матери, хоть больше всего на свете сейчас хотелось зажмуриться и забыть все, что только что увидела.
Мама доползла до дивана, попыталась подтянуться и залезть на него, но у нее ничего не получилось. Бледные, разбитые в кровь пальцы соскользнули с обивки, руки дрогнули, и она повалилась обратно на пол.
Несколько минут лежала неподвижно, уставившись пустым взглядом в потолок. Я кусала пальцы, до боли в глазах вглядывалась в мать, считая ее вдохи и выдохи. Кровь стыла в жилах только от одной мысли, что мама может вот так умереть на моих глазах. И хоть я отчетливо помнила наше совместное короткое будущее, но сейчас эти воспоминания стали настолько далеки, будто происходили и не со мной вовсе.
Центр моей Вселенной находился на полу дешевой квартирки.
Остальное было неважным.
– Лида? – в комнату заглянула женщина лет тридцати. – Господи, Лида!
Женщина побледнела и кинулась к ней, неловко ступая по красному разводу, что растянулся там, где мать ранее ползла.
– Боже, Лида! Что же это такое? Как же так? – заломила руки она.
– Тсс… – прошипела мама. – Дашу… м-мою разбу…дишь. Не хочу, чтобы… она… видела.
– Да-да, прости. Я не подумала, – она присела рядом, занесла руку, точно хотела убрать прилипшие волосы со лба матери.
– Марина! Не прикасайся ко мне!
Рука женщины зависла в незавершенном жесте. Несколько секунд длилось молчание, а потом Марина поспешно опустила руку, прижав ее к груди, будто боялась, что она совершит что-то страшное без ее ведома.
– Ты же знаешь, что моя кровь сводит с ума! – сквозь зубы простонала мать. – Что… ты творишь?
Марина потупилась. На ее лице ясно читался стыд.
– Прости, просто я… я растерялась и… забыла. Я дура, да?
– Не больше, чем я. Тебе небезопасно со мной, уходи.
– Но ты же сама просила меня приехать!
Мама вздохнула, ее черты заострились:
– Я не подумала, что это будет настолько опасно. Прошло много времени, поиски должны были прекратиться. К тому же я ужасно соскучилась по… тебе.
– Жнецы до сих пор тебя ищут? – Марина округлила глаза и нервно закусила губу. – Черт, я думала, фишка с изменением фамилии поможет. Ты ведь теперь не Казарина!
– Я еще дышу, а остальное их мало интересует. У Демьяна огромные связи, как оказалось.
Мать вновь попыталась подтянуться, но и эта попытка не увенчалась успехом.
– Марина, помоги мне лечь. Только сначала найди перчатки, они на ванной полке.
Женщина кивнула, вскочила на ноги, покачнулась и поспешила в коридор.
– Вторая дверь от кухни, – произнесла мама ей вслед.
Я стояла ни жива, ни мертва. Даже с трудом соображала, что за события разворачивались прямо на моих глазах. Кто эта женщина и почему мама в таком плачевном состоянии? С каждой минутой в голове рождалось все больше вопросов, а задать их было некому.
Вскоре Марина вернулась. Когда она коснулась обнаженного плеча матери в ободряющем жесте, обе вздрогнули.
– Кровь останется на обивке, – сморщилась мать. – Не хочу, чтобы Даша увидела ее утром. Мне надо вымыться.
Марина нахмурилась:
– Лида, ты же знаешь, что я всегда поддерживала тебя во всем. Даже в твоем решении бежать от моего бра… – она запнулась. – От нас. Расскажи мне, что случилось? Демьян добрался до тебя? Я думала, твоя кровь более ценна для него…
Минуты шли, а мама не отвечала. Я уже и не надеялась получить ответ на этот вопрос. Казалось, что в унисон с Мариной все в комнате застыл от ожидания.
– Жнецы тебя избили? – не выдержала, наконец, Марина.
– Нет. Это мой заказчик.
– Заказчик?
Мать усмехнулась.
Я впервые видела, как ее красивое лицо исказилось в гневе.
– Я обязана была выжить, Марина. Разве ты не понимаешь? Из-за постоянных поисков жнецов и этого Ромки-психопата, я даже на нормальную работу устроиться не могу! Моя Дашенька голодает. Ты хоть знаешь, каково это не иметь возможности накормить своего ребенка?
– Господи, Лида, во что ты вляпалась?!
– Я убиваю на заказ.
– Что? – подхватила я возглас Марины.
– Ты же сама говорила, что моя кровь слишком ценна. Вот я и нашла ей применение. Я свожу с ума тех, на кого укажет мой заказчик.
Марина взялась за голову. Мама не обращая внимания на ее жест, продолжила. Она объяснялась тихо и быстро, словно ужасно сильно хотела выговориться и боялась, что ее перебьют на полуслове, перестав слушать.
– Это случилось больше недели назад. Я уже отчаялась из-за бесконечных неудач, думала, забирать Дашку и пробовать счастье в другом городе, где больше черновой работы для так называемых нелегалов. Ты же знаешь, что я не могу светить паспорт. Но тут появился он. Не знаю, как он меня нашел… Зверь предложил работу и я не смогла отказаться. Предложение было слишком заманчиво.
Мама вытерла выступившие слезы.
– Марина, я стала киллером и шалавой по совместительству. Смешно, да?
– Неправда! Скажи, что ты пошутила! Пожалуйста! – рыдала я.
Тут же вспомнилась гадкая сцена с Гариком, под лестницей в доме Усупова:
– Сегодня ночью я оттрахаю тебя, как заправскую шлюху!
– Но я не шлюха!
– Яблочко от яблоньки недалеко падает…
Тогда я просто не предала этим словам должного значения, но теперь…
Боль, отчаянье, растерянность, гнев – множество эмоций всколыхнулось в душе. Мне показалось, что слова матери вошли внутрь меня, как нож в масло, и разрезали на мелкие ломтики. Чтобы не происходило в моей жизни ранее, насколько плохим и ужасным оно ни было, но под ногами всегда была опора. Я верила, что у матери, которая обрекла меня на ужасное детство, были на такое более чем веские причины. Я верила, точно не смотря ни на что любви, впитавшейся с материнским молоком, хватит, чтобы вытерпеть все уготованное.
Хоть я оставалась неподвижной, казалось, словно страшное падение поглотило меня. Опора исчезла.
Моя мать – убийца и шлюха.
Хотя разве после таких знаний, я смогу называть эту женщину… мамой?
Нет. Теперь эта женщина для меня… чужая.
Чужая?
– Лида, – простонала Марина, озвучив всю полноту разочарования, переполнявшую меня. – Как же так?
– У меня не осталось выбора. – Поджала губы она. – Зверь обещал хорошо заплатить. Я хотела забрать эти деньги и начать с доченькой новую жизнь в новом месте! Нам бы хватило, понимаешь? Но все пошло не так… Целью оказался нэдзуми.
– О-ох… Крыса?
Лида кивнула:
– У меня даже соблазнить его не получилось. Этот урод распознал мою сущность по запаху и решил подзаработать. Он вызвал жнецов. Мне удалось сбежать от нэдзуми пока он обговаривал со жнецами сумму оплаты. Жадный ублюдок! Я не знала, что мне делать и пришла к Зверю за защитой. Наивная дура! Этот подонок дал приказ избить меня до полусмерти и выкинуть на свалку, как испорченный товар! Теперь жнецы в городе и ищут меня. Я чувствую это. Господи, если они найдут еще и Дашу – ей не выжить после обряда!
– Лида…
– Я хотела другой жизни для своей девочки! Я хотела избавить ее от проклятия! Защитить! Получи я эти деньги, все было бы по-другому! Мы бы сделали новые паспорта, мы бы начали спокойную жизнь! Господи, я не знаю, мы бы уехали на край света, туда, где Демьян нас не нашел бы! Моя девочка никогда бы не узнала свою вторую ипостась и прожила бы счастливо!
– Я хотела другой жизни для своей девочки! Я хотела избавить ее от проклятия! Защитить! Получи я эти деньги, все было бы по-другому! Мы бы сделали новые паспорта, мы бы начали спокойную жизнь! Господи, я не знаю, мы бы уехали на край света, туда, где Демьян нас не нашел бы! Моя девочка никогда бы не узнала свою вторую ипостась и прожила бы счастливо!
– Нет! Я тебе тысячу раз говорила уже, это неправильно бежать от проблемы! И по отношению к дочери нечестно скрывать от нее правду. Ты подумала, что будет, если сущность сама активируется в ней? Даша не сможет себя защитить и это убьет ее!
– Не убьет. Я подготовилась.
Марина беспокойно махнула рукой:
– Ты совершенно не изменилась. С тобой до сих пор бесполезно спорить. – Женщина сняла с шеи кулон, что-то прошептала и громче продолжила. – Я помогу тебе.
– Что ты собралась делать?
Марина изогнула брови:
– А на что это похоже? Лида, неужели ты мне не доверяешь?
– Не в этом дело, но…
– Я поделюсь с тобой энергией, сокрытой в амулете, это исцелит тебя. А потом мы придумаем, что делать дальше. Вместе.
Марина двумя пальцами подцепила цепочку кулона и стала медленно опускать его на пол, возле головы Лиды, что-то нашептывая.
– Стой, – нахмурилась Лида. – Ты же останешься совсем без защиты!
– Со мной ничего не случится. За мной охота прекратилась давно, как только Владик появился на свет. Так что лежи и не дергайся.
Мягкое голубоватое сияние наполнило комнату. Воздух вокруг женщин замерцал, стал плотнее и вскоре они исчезли из виду за плотным покрывалом света.
Я прикрыла глаза ладонью, безболезненно смотреть на такое яркое сияние было невозможно.
Шокированная происходящим даже пропустила тот момент, когда свет исчез, оставив привычное тусклое освещение от лампы.
Марина тяжело дышала, она была бледна и на вид казалась немного измученной. Лида счастливо улыбнулась, оглядывая собственные руки, которые больше не уродовали открытые раны, только засохшая кровь.
– Спасибо тебе, – она порывисто обняла Марину, отчего та сдавлено охнула. – Ты всегда была мне как сестра, которая не родилась.
– Я тоже тебя люблю, – Марина похлопала ее по спине. – А теперь давай разберемся с остальным.
– Да, ты права. Нет времени, надо будить Дашку и убегать.
– Ребенку будет с тобой небезопасно. Ее нужно оставить.
– Что?! – Лида вскочила на ноги и задохнулась возмущением. – Как ты вообще можешь такое говорить?
– Ты сначала выслушай меня, а потом истерики устраивай, – оборвала ее Марина. – Или думаешь, я желаю зла своей племяннице?
Я похолодела. Племяннице? Я не ослышалась?
Лида проскрипела что-то нечленоразборчивое и присела на диван, чтобы тут же вскочить:
– Мне надо вымыться и все здесь отмыть пока Даша не проснулась.
– Успеется. Сейчас я поеду и договорюсь со своей подругой, она работает в интернате и присмотрит за Дашкой, пока ты не вернешься за ней.
– Я не сдам свою дочь в интернат!
– Тогда, может, сразу отдашь ее Демьяну на тарелочке с голубой каемочкой? Как думаешь, он сразу разбудит ее сущность и проведет обряд посвящения или же дождется, пока она достигнет совершеннолетия и обрюхатит новым потомством, как меня?
Лида скривилась:
– Перестань. Ты давишь на меня!
– Ничего подобного. – Марина сложила руки на груди. – Я всего лишь помогаю тебе принять верное решение. Много лет назад ты уже не послушалась меня и к чему это привело? Послушай хотя бы сейчас. Даше будет небезопасно с нами, когда оторвемся от жнецов, вернемся за ней.
– Хорошо. Но обещай, что мы вернемся за ней не позже, чем через неделю.
– Максимум через две. Васлава присмотрит за нашей девочкой. А теперь поспеши и собери все необходимое. Я буду ждать тебя в переулке возле интерната, оставишь Дашу и приходи.
Марина направилась к выходу, ее немного покачивало.
– Как там он? – взволнованно спросила Лида, глядя в спину подруги.
– Плохо. Но уже лучше, чем тогда, когда ты только пропала, – не оборачиваясь, ответила она.
– Ты ему что-то рассказала?
По напряженной спине матери, я могла сказать, что ответ на данный вопрос был очень важен для нее.
– Про то, что ты до сих пор жива, а не покоишься на дне реки? Или же про то, что у него есть дочь? А может, про то, что я помогла организовать твой побег?
– Ты понимаешь, о чем я.
– Не волнуйся. Я до сих пор храню все твои тайны.
Лида облегченно выдохнула, закусив губу.
– Хорошо. Пусть так будет и дальше.
Марина кивнула и вышла из комнаты.
Перед тем, как хлопнула входная дверь, я услышала сдавленное:
– Ты жестока, Лида Казарина. Особенно к тем, кого любишь.
На некоторое время воцарилась тишина. Давясь горькими слезами, я молила воронку забрать меня отсюда подальше и поскорее. Куда-нибудь! Пусть даже прямиком в пекло!
– Теперь ты понимаешь, что я не могла иначе? – я подняла глаза на мать и обомлела.
Она немигающим взглядом смотрела прямо на меня. По позвоночнику прошла дрожь. Разве такое возможно? Разве мама может меня видеть?
– Уходи, котенок. Помни: никому не позволяй решать за тебя. Только ты должна принять выбор. И он будет правильным.
– Ты меня видишь? Но как?
Лида отерла слезы со щек и стала приближаться к воронке:
– Жаль, я не могу рассказать тебе все. Это моя вина, что ты так мало знаешь о мире Банши.
– Мамочка, пожалуйста!
Я и сама не поняла, о чем просила. О любви? Времени? Внимании? О том, чтобы рассказала мне все? Утешила? Защитила?
Лида покачала головой.
– Прости, детка. Я и так нарушила правила. Смерть накажет меня.
Я непонимающе нахмурилась.
– Уходи! – Лида вскинула руки и воронка стала стремительно смыкаться, закрывая окно в мирах.
Перед тем, как тьма меня полностью поглотила, словно сквозь толщу воды я услышала голос матери.
– Подумай, доченька, где ты хочешь оказаться! Сосредоточься. Только так ты сможешь выбраться отсюда!
Я зажмурилась. Голова раскалывалась от осознания событий, которые только что промелькнули перед глазами. Где же я хотела оказаться?
Рядом с матерью?
Нет. Я поняла, что еще не готова простить женщину, у которой было столько секретов от меня. Эти тайны, как кислота, разъели все доверие, что я хранила внутри себя.
Дома?
А где мой дом?
Когда-то тетя Вася сказала, что дом находится там, где твое сердце.
Но разве у меня осталось еще сердце? Почему оно до сих пор не разорвалось от боли?
Я чувствовала, что время ускользает от меня, точно вода сквозь пальцы. Необходимо было спешить. И я пожелала то, в чем даже себе до конца боялась признаться.
– Хочу оказаться там, где Ян.
Глава 18
У черты
Пахло гнилью. Тошнота спазмом подкатывала к горлу. Темнота нещадно давила со всех сторон. Она царапала память осколками воспоминаний, пытаясь ухватить самый вкусный кусок. Натягивала мне нервы, как тетиву на луке. И смеялась. Гадко смеялась прямо в лицо.
Внутренние демоны раздирали грудную клетку, силились протиснуться сквозь ребра, засунуть костлявые пальцы и продрать выход наружу. Чужие лица, чужие голоса, чужие жизни…
Я никак не могла открыть глаза, боясь, что как только сделаю это – увижу привычную темноту. И сразу сойду с ума от безысходности.
Неужели именно так действует проклятие? Заставляет тебя почувствовать чужого в себе, подчиниться его воле и затмить собственную личность?
Если это действительно так, то сейчас я была у черты безумия.
Внутри меня смешались сотни воспоминаний, догадок, лиц, разговоров. Все это словно раздирало душу. Казалось, что еще минута этой пытки и я не выдержу.
Сломаюсь.
И никто больше не сможет выдернуть меня из адовой пропасти.
Совершенно некстати вспыли слова матери:
– Подумай, доченька, где ты хочешь оказаться! Сосредоточься. Только так ты сможешь выбраться отсюда!
Господи правый! Как она могла видеть и говорить со мной?! Это не только на грани возможного, это совершенно невозможно!
В голове все спуталось, превратив мысли в вязкую кашицу. Выделить хотя бы одну конкретную мысль с общего потока оказалось верхом упорства и таланта.
И почему я до сих пор способна удивляться?
После того, что произошло, можно было с уверенностью сказать – невозможное возможно, по крайней мере, со мной так точно.
Сколько дней я провела внутри портала? Я сбилась со счета и теперь ни за что не решилась бы назвать хоть какой-то срок. Все чувства сводились к одному – прошла вечность.
А ведь Ян предупреждал не использовать древнюю магию рун. Говорил об опасности темной Силы. Ее изворотливости, черной хитрости вперемешку с жадностью. Жадностью поглощения души.
Теперь хаос хотел заполучить мою душу. Это его истинное желание сейчас я ощущала яснее, чем свои собственные. Может быть, тот таинственный голос и был хаосом? Но разве хаос может говорить?