— Кстати, — сообщил Рангсан, — у меня есть что рассказать о фотографиях, которые мы нашли в портфеле Мольнеса.
Он прикрепил кнопками три увеличенных снимка на доску у двери. Несмотря на то что эти картинки уже так давно крутились у Харри в мозгу, что должны были бы перестать шокировать, теперь его замутило.
— Мы послали фото на экспертизу в отдел половых преступлений. Им не удалось установить причастность никаких известных распространителей детской порнографии к этим картинкам, — продолжал Рангсан и перевернул один снимок. — Во-первых, они напечатаны на немецкой бумаге, которая не продается в Таиланде. Во-вторых, изображения на них не очень четкие и напоминают скорее любительскую съемку, не предназначенную для распространения. Ребята из технического отдела поговорили с фотоэкспертом, и тот утверждает, что снимки сделаны с большого расстояния при помощи телеобъектива и что, вероятнее всего, снимали снаружи. Он думает, что в кадр попала часть оконного переплета.
И Рангсан указал на серую тень по краю снимка.
— Поскольку снимки не похожи на постановочные, то можно говорить о появлении новой ниши на порнорынке, а именно о спросе на подглядывание.
— Что?
— В США торговцы порнографией зарабатывают большие деньги, продавая так называемые частные любительские видеозаписи, сделанные на самом деле настоящими актерами и операторами, которые избегают всяких профессиональных штучек, намеренно упрощают съемку и отказываются от услуг известных фотомоделей. Оказывается, люди охотнее платят деньги за то, что, как они думают, снято в подлинных спальнях обычных людей. То же самое касается снимков и видеозаписей, сделанных якобы тайком из окон дома напротив, без ведома и согласия участников действа. Подобная продукция как раз и предназначена для любителей подглядывать, ведь их возбуждает как раз зрелище других людей, даже не догадывающихся о том, что они под наблюдением.
— Или же, — сказал Харри, — эти фотографии могли быть предназначены не для продажи, а для шантажа.
Рангсан покачал головой.
— Мы думали об этом, но тогда можно было бы идентифицировать личность мужчины на фото. На типичных порноснимках для продажи лицо насильника как раз скрыто, что мы здесь и видим.
Он указал на три фотографии. На них можно было различить зад и низ спины мужчины. Помимо красной футболки с нижней частью двойки и нуля, никакой одежды на мужчине видно не было.
— И все же снимки могли использоваться для шантажа, — снова заявил Харри, — просто фотографу не удалось снять лицо. Или же он показал своей жертве только те отпечатки, где того нельзя идентифицировать.
— Подожди-ка! — махнула рукой Лиз. — Что ты говоришь, Харри? Мужчина на фото — Мольнес?
— Это лишь версия. Его могли шантажировать, но он не сумел собрать денег из-за того, что уже был должен.
— Ну и что? — спросил Рангсан. — Все равно у шантажиста не было мотива убивать Мольнеса.
— Возможно, посол угрожал ему полицией.
— Пойти в полицию и заявить на шантажиста, чтобы самому быть арестованным за педофилию? — закатил глаза Рангсан.
Сунтхорн и Нхо едва удержались от смеха.
Харри развел руками.
— Я ведь сказал, что это только версия, вы ее отбросили — ладно. Другая версия заключается в том, что Мольнес сам шантажист…
— …а Брекке — насильник, — закончила Лиз и, подперев голову рукой, задумчиво уставилась в пространство. — Допустим, Мольнес нуждался в деньгах, а у Брекке появляется мотив для убийства. Но это нам было известно и раньше, так что ничего нового мы не получаем. Что скажешь, Рангсан, можем мы исключить,что на этих снимках именно Брекке?
Тот покачал головой.
— Снимки настолько расплывчатые, что мы ничего не можем исключить, даже если у Брекке есть особые приметы.
— Кто готов добровольно пойти и осмотреть задницу Брекке? — спросила Лиз, вызвав всеобщий хохот.
Тут осторожно кашлянул Сунтхорн.
— Если Брекке убил Мольнеса из-за снимков, то почему же он оставил их на месте преступления?
Наступило долгое молчание.
— Интересно, это только у меня ощущение, что мы здесь сидим ерундой занимаемся? — спросила наконец Лиз.
Жужжал кондиционер, и Харри подумал, что день будет не только жарким, но и длинным.
Харри остановился в дверях террасы, ведущей в посольский сад.
— Харри? — Руна протерла глаза, выходя из бассейна.
— Привет, — сказал он. — Твоя мать спит.
Она пожала плечами.
— Мы арестовали Йенса Брекке.
Он ждал, что она сейчас что-нибудь скажет, спросит почему, но девушка не произнесла ни слова. Харри вздохнул.
— Мне вовсе не хотелось огорчать тебя, Руна. Но я занимаюсь этим делом, и ты тоже не можешь остаться в стороне, поэтому я решил, что мы могли бы немножко помочь друг другу.
— Конечно, — сказала она.
Харри безуспешно пытался разгадать ее интонацию. И наконец решился поговорить напрямую.
— Я должен узнать о нем побольше: что это за человек, тот ли он, за кого себя выдает, и так далее. Мне надо начать хотя бы с его отношения к твоей матери. Мне кажется, у них все-таки большая разница в возрасте…
— Ты думаешь, он ее использовал?
— Что-то в этом роде.
— А может, это моя мать использовала его?
Харри сел на стул под ивой, но она продолжала стоять.
— Мать не хотела, чтобы я присутствовала при их встречах, так что я почти незнакома с ним.
— Но ты знаешь его лучше, чем я.
— Неужели? Гм. Он производит впечатление веселого человека, но может, это только кажется. Во всяком случае, он пытался наладить со мной отношения, например решил водить меня на тайский бокс. Очевидно, думал, что я интересуюсь спортом, раз люблю прыгать с трамплина. Использовал ли он ее? Не знаю. Мне жаль, что не могу тебе помочь, но мне неизвестно, что кроется в душе у мужчин этого возраста, вы ведь не показываете своих чувств…
Харри поправил солнечные очки.
— Спасибо, отлично, Руна. Ты не попросишь мать, чтобы позвонила мне, когда проснется?
Она встала на краю бассейна, повернувшись спиной к воде, оттолкнулась и описала прямо перед ним новую параболу, выгнув назад спину и откинув голову. Он увидел пузыри на поверхности воды и повернулся, чтобы уйти.
Шеф Брекке в «Барклай Таиланд» был лысоват, и на лице его читалось беспокойство. Он все кашлял и кашлял, потом трижды просил Харри назвать свое имя. Харри оглядел кабинет и понял, что Брекке не лгал: офис у начальника был гораздо скромнее, чем у подчиненного.
— Брекке один из наших лучших брокеров, — заявил шеф. — У него отличная память на цифры.
— Разумеется.
— Он хитрый, да. Но это его работа.
— О'кей.
— Некоторые утверждают, что он временами бывает жестким, но никто из наших клиентов не может обвинить его в нечестности.
— Что он за человек?
— Разве я только что вам это не рассказал?
Вернувшись в Управление полиции, Харри позвонил в Осло Туре Бё, руководителю валютного отдела «ДНБ». Тот сообщил ему, что у Брекке была связь с девицей из операционного отдела, но вскоре закончилась, очевидно по ее инициативе. Он предположил, что это могло стать причиной переезда Брекке на работу в Бангкок.
— Разумеется, за приличные отступные и повышение зарплаты в придачу, — добавил он.
После обеда Харри и Нхо спустились на лифте на второй этаж, где содержался Брекке, ожидая, когда его переправят в следственную тюрьму в Пратунаме.
На Брекке был все тот же костюм, в котором его арестовали. В расстегнутой рубашке с закатанными рукавами он уже не был похож на брокера. Чубчик прилип ко лбу, он в растерянности смотрел на свои ладони, неподвижно лежащие перед ним на столе.
— Это Нхо, мой коллега, — сказал Харри.
Брекке кивнул и улыбнулся.
— У меня к вам всего один вопрос, — произнес Нхо. — Вы проводили посла на подземную парковку к его машине в понедельник третьего января в семнадцать ноль-ноль?
Брекке посмотрел сперва на Харри, потом на Нхо.
— Да, — ответил он.
Нхо бросил взгляд на Харри и кивнул.
— Спасибо, — сказал Харри. — Это все.
Глава 30
Машины на шоссе двигались как черепахи, у Харри разболелась голова, кондиционер угрожающе свистел. Нхо остановился у въезда на парковку «Барклай Таиланда», опустил стекло и узнал от плосколицего охранника-тайца в наглаженной форме, что Джим Лав сегодня не работает.
Нхо предъявил свой полицейский жетон и объяснил, что им надо просмотреть одну видеокассету, однако охранник неодобрительно покачал головой и порекомендовал им созвониться с охранным агентством. Нхо повернулся к Харри, пожав плечами.
— Объясни ему, что речь идет о расследовании убийства, — сказал Харри.
— Я уже объяснил.
— Тогда придется объяснить подробнее.
Харри вышел из машины. В лицо ударил жаркий влажный воздух, словно он поднял крышку кастрюли с кипящей водой. Харри потянулся, медленно обошел вокруг машины. Охранник нахмурился, видя, как к нему приближается побагровевший двухметровый фаранг,и положил руку на пистолет.
Встав перед ним, Харри осклабился и левой рукой сгреб его за ремень. Охранник было вскрикнул, но не успел оказать сопротивления, так как Харри выдернул у него из брюк ремень и запустил внутрь правую руку. Охранник подскочил, и в это самое время Харри рванул его к себе. Трусы затрещали. Нхо что-то крикнул, но было уже поздно. Харри торжествующе размахивал над головой белыми трусами. В следующий миг белье полетело в кусты. После чего Харри медленно обогнул машину и снова уселся в нее.
— Старый школьный фокус, — заявил он изумленному Нхо. — Теперь снова вступай в переговоры. Черт, до чего же жарко…
Нхо выпрыгнул из машины и после недолгого обмена любезностями просунул голову в окно салона и кивнул. Харри последовал за ними обоими в подвал, при этом охранник бросал на него свирепые взгляды, стараясь держаться подальше.
Загудел видеопроигрыватель, и Харри закурил сигарету. Он считал, что никотин в некоторых ситуациях правда стимулирует работу мозга. Например, в таких, когда хочется закурить.
— Итак, — произнес он, — ты думаешь, Брекке говорит правду?
— Ты тоже так думаешь, — ответил Нхо. — Иначе не взял бы меня с собой в этот подвал.
— Точно. — У Харри защипало в глазах от дыма. — И сейчас ты видишь, на каком основании я так думаю.
Нхо просмотрел запись и покачал головой.
— Это кассета от понедельника, десятого января, — сказал Харри. — Около десяти часов вчера.
— Ты ошибаешься, — возразил Нхо. — Это так же самая запись, которую мы смотрели в прошлый раз, от третьего января, когда произошло убийство. Кстати, дата написана на корешке упаковки.
Харри выпустил изо рта колечко дыма.
— Запись та же, только дата все это время стояла другая. Догадываюсь, что наш друг, разгуливающий без трусов, сможет подтвердить, что перепрограммировать дату и время в углу кадра совсем нетрудно.
Нхо взглянул на охранника: тот, пожав плечами, кивнул.
— Но это не объясняет, откуда ты знаешь, когда сделана эта запись, — добавил Нхо.
Харри мотнул головой, указывая на пленку.
— До меня это дошло, когда я проснулся сегодня утром от шума машин на Таксин-бридж под окнами, — начал он. — И понял, что машин в кадре слишком мало. А ведь здесь огромный паркинг в шесть этажей и в здании столько различных компаний и фирм. Время между четырьмя и пятью часами дня, а за целый час мимо проезжают всего лишь двемашины. — Харри стряхнул пепел с сигареты. — А еще я подумал об этом. — Он встал и указал на черные полосы на цементном полу. — Это следы мокрых шин. От двух автомобилей. Когда в последний раз в Бангкоке было сыро?
— Два месяца назад, если не больше.
— Ошибаешься. Четыре дня назад, как раз десятого января, между десятью и половиной одиннадцатого, пролился манговый дождь. Мне это доподлинно известно, так как он вылился в основном мне за шиворот.
— Тьфу ты, точно! — воскликнул Нхо, наморщив лоб. — Видеозапись идет непрерывно. И если эта пленка не от третьего января, а от десятого, значит, в интересующее нас время кассету просто вынули из камеры.
Харри попросил охранника принести кассету, на которой стояла дата десятое января, и через полминуты им стало ясно, что запись была остановлена в 21.30. После этого на пленке возникли пятисекундные помехи, а затем картинка снова восстановилась.
— Вот на этом месте и изъяли кассету, — сказал Харри. — Мы видим те же кадры, что на прошлой пленке.
И он указал на дату.
— Первое января, время 05.25.
Харри попросил охранника остановить пленку, и они с Нхо сидели, уставившись на картинку, пока Харри не докурил свою сигарету.
Нхо поднес сложенные вместе ладони к губам.
— Значит, кто-то сфабриковал эту кассету, чтобы дело выглядело так, будто машины посла в паркинге вообще не стояло. Но зачем?
Харри не ответил. Он смотрел на указанное время: 05.25. Тридцать пять минут до того, как в Осло наступил Новый год. Где он был в это время, что делал? Может, сидел в «Шрёдере»? Нет, там уже закрылись. Наверное, спал. Во всяком случае, фейерверка он не запомнил.
В охранном агентстве смогли подтвердить, что ночью десятого января дежурил Джим Лав, и безропотно дали его адрес и номер телефона. Нхо позвонил, но дома у Джима Лава никто не ответил.
— Пошли туда на проверку патрульную машину, — сказала Лиз.
Она была в приподнятом настроении. Еще бы, наконец началась реальная работа.
Вошедший в кабинет Сунтхорн протянул ей папку.
— Джима Лава нет в нашей картотеке, — сказал он. — Но Майсан, агент из наркоотдела, узнал его по описанию. И если это тот самый тип, то его много раз видели в «Мисс Дайенс».
— Что это значит? — спросил Харри.
— А это значит, что в том деле с опиумом рыльце у него на самом деле в пушку, — пояснил Нхо.
— «Мисс Дайенс» — опиумный притон в Чайнатауне, — вставила Лиз.
— Опиумный притон? А разве это… не запрещено?
— А то как же!
— Прости за глупый вопрос, — сказал Харри. — Я вообще-то думал, что полиция борется с подобными вещами.
— Не знаю, как там принято у тебя в стране, Харри, но здесь мы пытаемся смотреть на вещи более прагматически. Конечно, мы можем закрыть этот самый «Мисс Дайенс», но на следующей же неделе опиумная курильня появится в другом месте. Или бедняги пойдут на улицу. Лучше уж «Мисс Дайенс», так как мы контролируем ситуацию, там работают наши агенты, а те, кто решил морить себя опиумом, могут делать это в более или менее сносных условиях.
Кто-то кашлянул.
— Плюс еще «Мисс Дайенс» неплохо расплачивается, — буркнули из-за газеты «Бангкок пост».
Лиз сделала вид, что ничего не слышит.
— Раз этот парень не явился сегодня на работу и дома его тоже нет, я думаю, что он как раз лежит на бамбуковой циновке в «Мисс Дайенс». Я предлагаю, Нхо, чтобы вы с Харри прогулялись туда. Поговори с Майсаном, он сможет вам помочь. Тебе, Харри, как туристу будет интересно.
Майсан и Харри углубились в узкую улочку, где раскаленный ветер гнал мусор вдоль ветхих домишек. Нхо остался в машине, потому что, как сказал Майсан, от него за версту несло полицией. Кроме того, может показаться подозрительным, если они ввалятся в «Мисс Дайенс» все втроем.
— Курение опиума — это дело очень личное, — пояснил Майсан с отчетливым американским акцентом. Харри подумал, не перебор ли это для сотрудника наркоотдела — еще и акцент плюс к футболке «Doors». Майсан остановился у открытых кованых ворот, служивших входом, загасил окурок, вмяв его в асфальт правым каблуком, и двинулся внутрь.
Войдя с солнцепека в темное помещение, Харри сперва ничего не увидел, однако тут же расслышал тихое бормотание и последовал за двумя спинами, которые исчезли в какой-то комнате.
— Черт! — Харри ударился о дверной косяк и, услышав знакомый смех, обернулся. В темноте у стены он вроде бы заметил громадную тушу, но решил, что обознался. И поспешил вперед, следом за двумя темными спинами, чтобы не отстать. Те двое уже спустились вниз по лестнице, и Харри рванул вслед за ними. Из рук в руки перекочевало несколько денежных купюр, и дверь распахнулась, ровно настолько, чтобы они могли протиснуться внутрь.
В помещении пахло землей, мочой, дымом и сладковатым опиумом.
Харри представлял себе опиумную курильню по фильму Серджо Леоне, где Роберта де Ниро встречают женщины в шелковых саронгах и где он возлежит на мягких перинах с огромными подушками, а приглушенный золотистый свет придает происходящему почти сакральный оттенок. Именно таким он и запомнил злачное местечко. Здесь же, за исключением приглушенного света, мало что напоминало о Голливуде. От пыли, висящей в воздухе, было трудно дышать, вдоль стен стояло несколько двухъярусных кроватей, но в основном люди лежали на ковриках и бамбуковых циновках, прямо на утоптанном земляном полу.
Кругом царила темнота, слышалось только негромкое покашливание и харканье, и Харри сперва даже подумал, что тут уместится разве что горстка клиентов, но вскоре глаза привыкли к полумраку, и он наконец разглядел большое помещение, где находились сотни людей, почти все — мужчины. Если не считать кашля, здесь стояла странная тишина. Большинство, казалось, спали, кое-кто иногда едва шевелился. Харри заметил старика, который ухватился за мундштук обеими руками, так жадно всасывая в себя содержимое, что морщинистая кожа то и дело натягивалась у него на скулах.