— Что ты имеешь в виду?
— Когда тебе надо забить гвоздь и ты попадаешь себе по пальцу, что ты швырнешь в стену?
— Молоток!
— Вот именно. Как тебе нравится быть молотком, Йенс Брекке?
В половине шестого Харри позвонил в Управление полиции, его соединяли с тремя сотрудниками, прежде чем ему удалось найти четвертого, который сносно говорил по-английски и смог сообщить, что они не имеют никаких сведений о пропавшей.
— Может, появится, — добавил полицейский.
— Это уж точно, — ответил Харри. — Думаю, она сейчас лежит в отеле и заказывает себе завтрак в номер.
— Что?
— Думаю, она… ладно, забудьте. Спасибо за помощь.
Йенс проводил его до лестницы. Харри поднял голову к небу: уже светало.
— Когда все это закончится, я спрошу тебя об одной вещи, — сказал Йенс. Он вздохнул и беспомощно улыбнулся: — Хильде согласилась выйти за меня замуж, и мне нужен свидетель.
Прошло несколько секунд, прежде чем Харри понял, о чем речь. Он был так ошеломлен, что не знал, что сказать.
Йенс потупился, разглядывая свои ботинки.
— Знаю, это кажется странным: ведь мы вступаем в брак сразу после смерти ее мужа, но тому есть свои причины.
— Но я…
— …не так давно знаком со мной? Я знаю, Харри, но, если бы не ты, я сейчас не был бы на свободе. — Он поднял голову и улыбнулся. — Во всяком случае, подумай над моим предложением.
Когда Харри поймал на улице такси, над крышами домов на востоке уже загорелась заря. Смог, вместо того чтобы рассосаться за ночь, просто опустился и лег между домами. И теперь снова поднялся вместе с солнцем, оттеняя алый, величественный восход. Они ехали по Силом-роуд, и дорожные опоры отбрасывали длинные молчаливые тени на окрашенный кровавым цветом асфальт, словно спящие динозавры.
Харри сидел на кровати, уставившись на ночной столик. Ему только сейчас пришло в голову, что в письме от Руны могла быть какая-то информация. Он выдвинул ящик, достал ее последнее письмо и вскрыл его ключом от квартиры. Конверты были одинаковые, и поэтому он решил, что это точно письмо от Руны. Оно было напечатано на принтере, сжатое и лаконичное:
Харри Холе. Я тебя вижу. Не приближайся. Она вернется домой целой и невредимой, когда ты сядешь в самолет. Я достану тебя повсюду. Ты одинок, очень одинок. Номер 20.
Его словно схватили за горло, и он даже вскочил, чтобы вдохнуть.
Этого не случится, подумал он. Не можетслучиться снова.
Я вижу тебя. Номер 20.
Он знает все, что им известно. Черт!
Ты одинок.
Идет утечка информации. Он схватил телефонную трубку, но тотчас положил ее на место. Думай, думай. By ничего не трогал. Он вновь схватил телефонную трубку и отвинтил крышку мембраны. Рядом с микрофоном была прикреплена крохотная черная штуковина, похожая на чип. Харри видел такие прежде. Это была русская модель, лучше тех, что применяли в ЦРУ.
Боль в ноге заглушила все остальные терзания, после того как он пнул ночной столик с такой силой, что тот с грохотом перевернулся.
Глава 43
Лиз поднесла чашку кофе к губам и так шумно отхлебнула, что Лёкен в недоумении воззрился на Харри, словно спрашивая, кого это он с собой привел. Они сидели в «Миллис Караоке», с фотографии на стене на них жадным взглядом смотрела Мадонна с платиновыми волосами под развеселую музыку песни «I Just Called То Say I Love You». [37]Харри в отчаянии нажал на пульт, чтобы уменьшить громкость. Они прочитали письмо и сидели в молчании. Харри нашел наконец нужную кнопку, и музыка резко оборвалась.
— Об этом я и хотел поговорить, — сказал Харри. — Как видите, в нашем кругу происходит утечка информации.
— А что с подслушивающим устройством, которое, по-вашему, установил на ваш аппарат By? — спросил Лёкен.
— Это все-таки не объясняет, каким образом тот тип узнал, что мы напали на его след. Предлагаю встречаться теперь только здесь. Если мы найдем информатора, то он, возможно, выведет нас на Клипру, однако я не думаю, что надо начинать с этого конца.
— Почему нет? — спросила Лиз.
— У меня такое ощущение, что информатор зашифрован так же основательно, как и Клипра.
— Вот как?
— Клипра знает, что тот ссылается в своем письме на сведения, полученные из наших источников. Чего никогда бы не сделал, будь у нас возможность вычислить, где происходит утечка.
— Почему бы тогда не задать вопрос, который вертится у всех на языке? — сказал Лёкен. — Откуда вам знать, что этот информатор — не один из нас?
— Я и не знаю об этом. Но если это так, мы все равно уже проиграли, и нам ничего не стоит рассмотреть и эту версию.
Оба его собеседника согласно кивнули в ответ.
— Излишне напоминать, что время работает против нас и что девушке грозит опасность. Семьдесят процентов подобных похищений заканчиваются убийством жертвы. — Харри старался говорить как можно спокойнее и не глядя на собеседников, уверенный, что по его глазам все можно прочесть.
— С чего начнем? — спросила Лиз.
— Начнем с того, что можно исключить, — ответил Харри. — Где точно нетдевушки?
— Ну что же, раз девушка у похитителя, он вряд ли пересек границу Таиланда, — принялся рассуждать Лёкен. — И вряд ли остановился с ней в отеле.
— Скорее всего, ее держат в таком месте, где можно долго скрываться, — согласилась с ним Лиз.
— Он один? — спросил Харри.
— Клипра не принадлежит ни к одному местному клану, — ответила Лиз. — И он не связан с организованной преступностью, с теми, кто похищает людей. Конечно, он вполне может связаться с таким человеком, который способен убрать, к примеру, наркомана Джима Лава. Но совершенно другое дело — похитить белую девушку, дочь посла. Если он и попытался кого-то нанять, то точно обратился к профессионалам, а те никогда не согласятся, не просчитав риски. И в данном случае они наверняка понимали, что если возьмутся за эту работу, то на них ополчится вся полиция страны.
— Значит, ты думаешь, он действует в одиночку?
— Он не принадлежит ни к одному клану. Их члены связаны между собой лояльностью и традициями. Значит, Клипра мог нанять только подобных же одиночек, но на таких нельзя полностью положиться. Рано или поздно они обнаружат, для чего он похитил девушку, и попробуют использовать это против него самого. Убийство Джима Лава подтверждает, что Клипра захочет уничтожить все следы, ведущие к нему.
— Допустим, он действует в одиночку. А место, где он прячет девушку?
— Куча вариантов, — сказала Лиз. — Его компаниям принадлежит уйма недвижимости, какая-то часть зданий наверняка пустует.
Лёкен закашлялся, отдышался и сглотнул.
— Я давно подозревал, что у Клипры есть любовное гнездышко. Временами он сажал к себе в машину одного-двух мальчиков и исчезал с ними до следующего утра. Но мне так и не удалось выследить, куда именно он ездил; во всяком случае, не в зарегистрированные на него объекты недвижимости. Тем не менее совершенно ясно, что это должно быть укромное местечко неподалеку от Бангкока.
— Мы можем идентифицировать кого-нибудь из его мальчиков и допросить? — поинтересовался Харри.
Лёкен пожал плечами, взглянув на Лиз.
— Бангкок — город большой, — ответил он. — И, как правило, все эти мальчики растворяются в нем без следа, едва мы начинаем искать их. Кроме того, нам придется втянуть в это дело массу других людей.
— Даже и думать нечего, — произнес Харри. — Нельзя допустить, чтобы наши действия стали известны Клипре.
Харри побарабанил ручкой по краешку стола. К своему раздражению, он заметил, что в голове у него по-прежнему крутится мотив «I Just Called То Say I Love You».
— Подведем итоги. Мы исходим из того, что Клипра действовал в одиночку, похитив девушку, и что он находится в укромном месте неподалеку от Бангкока.
— Что будем делать? — спросил Лёкен.
— Прокачусь в Паттайю, — заявил Харри.
Руал Борк стоял у входа, когда Харри остановил свою «тойоту» прямо перед его домом. Пылища вновь улеглась на дорогу, пока Харри сражался с ремнем безопасности и ключом зажигания. И как обычно, оказался не готов к раскаленному воздуху, пыхнувшему в лицо, едва он открыл дверь машины, так что перехватило дух. Воздух чуть отдавал солью, поскольку прямо за пологими холмами находилось море.
— Я услышал, как вы подъехали, — сказал Борк. — Ничего себе тачка.
— Я взял напрокат самую огромную, — ответил Харри. — Потому что заметил, это дает преимущество при проезде. Слишком длинные пробки, а всякие психи едут по левой стороне.
— Я взял напрокат самую огромную, — ответил Харри. — Потому что заметил, это дает преимущество при проезде. Слишком длинные пробки, а всякие психи едут по левой стороне.
Борк захохотал.
— Вы нашли новое шоссе, о котором я рассказывал?
— Да. Только оно еще не готово и в некоторых местах перегорожено кучами песка. Но все ехали прямо через них, и я тоже проехал.
— Это как водится, — заметил Борк. — Вроде и не запрет, но и не разрешение. Ну разве можно не влюбиться в эту страну?
Сняв обувь, они вошли в дом. Холодный каменный пол сразу остудил босые ноги Харри. В комнате висели фотографии Фритьофа Нансена, Хенрика Ибсена и королевской семьи. На комоде стояло фото мальчика, улыбавшегося прямо в камеру. На вид ему можно было дать лет десять, под мышкой он держал футбольный мяч. На обеденном столе и на пианино были разложены бумаги и газеты, связанные в аккуратные пачки.
— Пытаюсь сложить архив собственной жизни, — пояснил Борк. — Разобраться, что к чему. — Он указал рукой на одну пачку. — Вот все бумаги, касающиеся бракоразводного процесса. Смотрю на них и стараюсь вспомнить, как все было.
Вошла девушка с подносом. Харри попробовал принесенный кофе и вопросительно взглянул на нее, обнаружив, что напиток просто ледяной.
— Вы женаты, Холе? — спросил Борк.
Харри покачал головой.
— Молодец. Держитесь от этого подальше. Рано или поздно ваши домочадцы захотят вас извести. У меня жена, которая меня разоряла, и взрослый сын, пытающийся делать то же самое. И я никак не могу понять, что я им такого сделал.
— Как вы здесь оказались? — спросил Харри, отхлебнув еще кофе. Пожалуй, даже приятного на вкус.
— Я работал здесь на Норвежское управление связи, когда оно строило пару станций для таиландских телефонных компаний. После третьей командировки я не вернулся домой.
— Решили остаться тут навсегда?
— Я уже развелся, а здесь у меня было все, что нужно. Некоторое время я тосковал по норвежскому лету, фьордам и горам — ну, вы понимаете. — Он кивнул на фотографии, словно те говорили сами за себя. — Потом я дважды приезжал в Норвегию и оба раза через неделю возвращался сюда. Не выдерживал, снова начинал скучать по Таиланду, едва моя нога ступала на норвежскую землю. И я понял, что мой дом — здесь.
— Чем же вы занимаетесь?
— Мне скоро на пенсию, а пока занимаюсь консалтингом в телефонной отрасли, работаю помаленьку. Я пробовал подсчитать, сколько мне еще осталось и сколько денег я успею за это время потратить. Чтобы этим грифам ни гроша не оставить. — Он засмеялся, махнув рукой в сторону пачки с бумагами о разводе, словно отгоняя от себя дурной запах.
— А что Уве Клипра? Почему он все еще здесь?
— Клипра-то? Думаю, его история похожа на мою. Никому из нас неохота возвращаться назад.
— У Клипры как раз наоборот: есть причины, чтобы не возвращаться.
— Понимаю, о чем вы, — сказал Борк. — Все это чепуха. Если бы Уве был замешан в чем-то подобном, я никогда не имел бы с ним никаких дел.
— Вы в этом уверены?
Глаза Борка сверкнули.
— Здесь было несколько норвежцев, которые приехали в Паттайю по нехорошим причинам. Вам известно, что я в своем роде патриарх норвежской колонии в Бангкоке, и мы ощущаем ответственность за поведение наших соотечественников. Большинство из нас люди приличные, и мы делаем все как полагается. Но эти чертовы педофилы так подпортили репутацию Паттайи, что многие норвежцы начали врать, будто живут в других районах — в Наклуа или Джомтьене.
— «Как полагается» — это как?
— Двум педофилам пришлось уехать отсюда домой, а один так и пропал.
— Может, он выпал из окна? — предположил Харри.
Борк оглушительно захохотал:
— Нет, так далеко мы не заходим. Думаю, в местную полицию позвонил аноним и сообщил информацию по-тайски с нурланнским акцентом.
Харри усмехнулся.
— Ваш сын? — кивнул он на комод.
Борк, слегка нахмурившись, кивнул.
— Славный парень!
— Был когда-то.
Борк грустно улыбнулся и повторил:
— Был.
Харри взглянул на часы. Поездка сюда из Бангкока заняла почти три часа, но ехал-то он еле-еле, пока не освоился на дороге уже на последних милях. Надо бы вернуться в начале третьего. Он достал из папки три снимка и разложил их на столе. Лёкен увеличил их, чтобы кадры выглядели еще более шокирующими.
— Мы думаем, что Уве Клипра скрывается в окрестностях Бангкока. Вы поможете нам?
Глава 44
Голос Сестрёныша в телефонной трубке звучал радостно. Она встретила парня, его зовут Андерс. Он только что тоже переехал в Согн и младше ее на год.
— И он тоже носит очки. Но они его не портят, он просто красавец.
Харри засмеялся, представив себе Сестрёныша и ее нового Эйнштейна.
— Он совсем сумасшедший. Считает, что нам надо будет завести детей. Только подумай!
Харри подумал и решил, что теперь разговаривать будет все труднее и труднее. Но сейчас он был счастлив, что его Сестрёныш довольна.
— А почему ты грустный? — спросила она без всякого перехода.
— Разве я грустный? — удивился Харри, прекрасно сознавая, что она чувствует его настроение лучше его самого.
— Да, ты чем-то огорчен. Это из-за той шведки?
— Нет, не из-за Биргитты. Меня действительно кое-что огорчает, но вскоре все наладится. Я все устрою.
— Вот и здорово.
Возникла пауза. Сестрёныш молчала. Харри решил было, что пора прощаться.
— Знаешь, Харри…
— Что, Сестрёныш?
Она помолчала.
— Как ты думаешь, мы можем забыть о том, что случилось?
— О чем?
— Ну, о том происшествии, с тем человеком. Мы с Андерсом… нам так хорошо вдвоем. И мне больше не хочется вспоминать о прошлом.
Харри умолк, затаив дыхание.
— Он тебя порезал, Сестрёныш.
В трубке раздались рыдания.
— Знаю. Не надо мне повторять. Я не хочу больше думать об этом.
Она продолжала всхлипывать, и Харри почувствовал, как у него сжалось сердце.
— Ну, пожалуйста, Харри!
Он стиснул телефонную трубку.
— Не думай об этом. Не думай, Сестрёныш. Все будет хорошо.
Они лежали в высоких зарослях тростника почти два часа, ожидая сумерек. В ста метрах от них, на окраине рощицы, стоял небольшой дом, выстроенный в традиционном тайском стиле, из дерева и бамбука, с открытым патио посередине. Ворот не было, к входной двери вела гравийная дорожка. Перед входом находилось что-то вроде разноцветной птичьей клетки на столбике. Это был пхра пхум,домик духов, защищающий жилище от злых сил.
— Хозяин строит такой отдельный домик для злых духов, чтобы они не поселились в его собственном доме, — пояснила Лиз и потянулась. — Он обязан жертвовать им еду, курево и все такое прочее, чтобы они не разгневались.
— Этого достаточно?
— Похоже, что нет.
Они не замечали ни малейших признаков жизни. Харри пытался думать о чем-нибудь другом, чтобы отвлечься от того, что может происходить там, внутри. Сюда из Бангкока они доехали всего за час, но казалось, будто они очутились в другом мире. Машину они оставили за хижиной у дороги, рядом с закутом для свиней, и пошли по тропинке, ведущей вверх по крутому лесистому склону к плато, где, по словам Руала Борка, и находился домик Клипры. Лес так и светился зеленью, над ними раскинулось синее небо, и птицы всех цветов радуги порхали над Харри, который, лежа на спине, прислушивался к тишине вокруг. Поначалу ему казалось, будто у него заложило уши, пока он не сообразил, что впервые с тех пор, как покинул Осло, попал в такое тихое место.
Но с наступлением темноты тишина была нарушена. Повсюду нарастало гудение, жужжание, словно симфонический оркестр настраивал инструменты. И наконец начался концерт: кваканье и кудахтанье пошло крещендо, и наконец к нему присоединился вой и пронзительный, душераздирающий крик в верхушках деревьев.
— А что, эти животные были здесь все это время? — полюбопытствовал Харри.
— И не спрашивай, — отмахнулась Лиз. — Я городской житель.
Харри ощутил чье-то холодное прикосновение к своей коже и тотчас схватился за это место рукой.
Лёкен хмыкнул.
— Это просто лягушки вылезли на вечернюю прогулку, — сказал он.
И действительно, вскоре вокруг них запрыгало множество лягушек.
— Еще хорошо, что пока здесь пасутся только лягушки, — произнес Харри.
— Лягушка тоже еда, — продолжал Лёкен, натянув черную шапочку на голову. — Где лягушки, там и змеи.
— Это шутка?