— Нет, — тихо произнес Харри. — Тогда. Но теперь бросила. Совсем.
Он взглянул на бутылку «Джима Бима», закрыл глаза и попытался представить себе тепло от первого глотка.
Харри сидел до тех пор, пока Лёкен не уснул. Потом оттащил его на кровать, укрыл пледом и ушел, захлопнув дверь.
Консьерж в «Ривер-Гарден» тоже спал. Харри хотел было разбудить его, но передумал: всем надо поспать ночью, хотя бы немного. Под дверь квартиры было подсунуто письмо. Харри положил его, не распечатывая, на ночной столик вместе с остальными, а потом устроился у окна, глядя на баржу, беззвучно скользившую по воде под мостом Таксин-бридж.
Глава 41
Было уже почти десять, когда Харри входил в кабинет. В дверях он столкнулся с Нхо.
— Ты слышал?
— О чем?
— О распоряжении шефа полиции?
Харри покачал головой.
— Мы узнали об этом сегодня утром на летучке. Наше начальство успело пообщаться.
Лиз подскочила на стуле, когда Харри ввалился в кабинет безо всяких формальностей.
— Доброе утро, Харри!
— Не особо. Лег спать только в пять утра. Слышал, расследование хотят свернуть?
Лиз вздохнула.
— Судя по всему, наши начальнички снова побеседовали. Твоя повела речь о нехватке бюджетных средств и кадров, а потому захотела немедленно вернуть тебя на рабочее место, тогда как наш осерчал, что мы проигнорировали еще парочку убийств, занимаясь этим делом. Разумеется, речь идет не о том, чтобы закрыть наше дело, а о том, чтобы не считать его приоритетным.
— И что дальше?
— А то, что мне отдан приказ проследить, чтобы через два-три дня ты уже сидел в самолете.
— И?
— Я отрапортовала, что все авиабилеты на январь, как обычно, распроданы и придется подождать как минимум неделю.
— Следовательно, у нас есть целая неделя?
— Нет, мне было заявлено, что, если нет дешевых билетов, надо лететь бизнес-классом.
Харри расхохотался:
— Черти! И они еще говорят о бюджете? А знаешь, они задергались.
Стул под Лиз заскрипел, когда она откинулась на его спинку.
— Хочешь обсудить это, Харри?
— А ты хочешь? — спросил он.
— Не знаю, хочули я, — ответила она. — О некоторых вещах лучше помолчать, не так ли?
— Почему же мы этого не делаем?
Она отвернулась, подняла жалюзи и выглянула в окно. Над ее гладкой макушкой лучи солнца образовали светящийся нимб.
— Тебе известно, сколько в среднем получает новобранец Министерства национальной полиции, Харри? Сто пятьдесят долларов в месяц. В министерстве работает сто двадцать тысяч полицейских, которым надо кормить свои семьи, и мы не в состоянии платить им хорошую зарплату. Тебе не кажется естественным, что некоторые из них могут закрывать глаза на какие-то вещи, ради того чтобы получить прибавку?
— Нет, не кажется.
Она вздохнула.
— Лично я никогда не пренебрегаю служебными обязанностями. Никто не знает, как мне тоже бывают нужны лишние деньги, но я никогда не поступлюсь чем-то ради них. Мои слова, наверное, напоминают клятву скаутов, но кто-то же должен делать свою работу.
— А кроме того, ты несешь…
— …ответственность, да, — устало улыбнулась она. — Кто-то должен нести этот крест.
Харри начал рассказывать. Она принесла кофе, сообщила на коммутатор, чтобы ее не звали к телефону, записывала за Харри, принесла еще кофе, смотрела в потолок, ругалась последними словами и в конце концов сказала Харри, чтобы он уходил, потому что ей надо подумать.
Через час она снова вызвала его к себе. Кипя от ярости.
— Черт возьми, Харри, ты вообще понимаешь, о чем меня просишь?
— Да. И вижу, ты тоже это поняла.
— Я рискую потерять работу, если соглашусь покрывать тебя и этого Лёкена.
— Будет мило с твоей стороны!
— Черт тебя побери!
Харри ухмыльнулся.
Дама, взявшая телефонную трубку в Торговой палате Бангкока, тотчас положила ее, едва Харри заговорил по-английски. Тогда он попросил Нхо перезвонить туда и произнес по буквам название, написанное на первой странице аналитического отчета, найденного в кабинете Клипры.
— Только узнай, чем они занимаются, кто владелец и все такое прочее.
Нхо вышел, а Харри некоторое время еще сидел, барабаня пальцами по столу, а потом сделал новый звонок.
— Холе, — ответили в трубке.
Харри знал, что отец называет их фамилию по привычке, представляясь от имени всего семейства. Словно мать все еще сидит в зеленом кресле в гостиной, вышивая или читая книгу. Харри даже показалось на мгновение, что она тоже участвует в этом разговоре.
Отец только что встал. Харри спросил, чем он намерен заняться сегодня, и с удивлением услышал, что отец, оказывается, собрался ехать на дачу в Рауланн.
— Надо нарубить дров, — сказал он. — Дрова закончились.
Он не был на даче с тех самых пор, как умерла мать Харри.
— А как у тебя дела? — спросил отец.
— Все в порядке. Скоро вернусь домой. Как Сестрёныш?
— Она справляется. Но поваром ей не быть.
И они оба понимающе хихикнули. Харри представил себе, как выглядела кухня после того, как Сестрёныш приготовила воскресный обед.
— Ты должен привезти ей какой-нибудь подарок, — сказал отец.
— Куплю что-нибудь. Тебе-то что привезти?
Наступило молчание. Харри чертыхнулся про себя, зная, что оба они думают сейчас об одном и том же и что Харри не сможет привезти из Бангкока то, что хочет отец. Каждый раз то же самое: когда ему наконец казалось, что он разговорил отца, на самом деле тот опять вспоминал о покойнице и вновь уносился мыслями к ней, замыкался в своем добровольном молчаливом одиночестве. Хуже всего это переносила Сестрёныш, ведь они с отцом всегда были «лучшими-прелучшими друзьями», как он сам говорил. И теперь, когда Харри нет рядом, она чувствовала себя вдвойне одинокой.
Отец кашлянул.
— Ты мог бы… мог бы привезти мне такую тайскую рубашку…
— Да?
— Да, это было бы здорово. И еще найковские кроссовки, они ведь вроде дешевые в Таиланде. Вчера я достал свои старые, они совсем развалились. Кстати, как ты сам, в форме? Сможешь совершить пробежку?
Положив трубку, Харри почувствовал, как к горлу подкатил комок.
Харри снова видел ее во сне. Ее развевающиеся рыжие волосы, ее спокойный, уверенный взгляд. Он ожидал, что дальше произойдет то же самое: из ее рта и глазниц начнут расти морские водоросли. Но этого не случилось.
— Это Йенс.
Харри понял, что спросонья схватил телефонную трубку.
— Йенс? — Странно, отчего это сердце забилась так часто. — Я смотрю, ты любишь звонить в неурочное время.
— Извини, Харри, но у нас неприятности. Руна пропала.
С Харри слетел всякий сон.
— Хильде не знает, что делать. Руна должна была быть дома к ужину, а сейчас три часа ночи. Я звонил в полицию, они известили патрульные машины, но я решил позвонить и тебе тоже.
— Зачем?
— Зачем? Не знаю. Не мог бы ты сюда приехать? Хильде сидит и рыдает.
Харри представил себе эту картину. У него не было никакого желания оказаться свидетелем всего остального.
— Послушай, Йенс, я мало чем смогу помочь сейчас. Дай ей успокоительного, если она не пьяна, и обзвони всех подружек Руны.
— В полиции сказали то же самое. Но Хильде говорит, что у дочери нет подружек.
— Вот черт!
— Что?
Харри сел на кровати. Все равно сон уже пропал.
— Извини. Я буду через час.
— Спасибо тебе, Харри.
Глава 42
Хильде Мольнес была слишком пьяна, чтобы поить ее успокоительным. И, по правде говоря, слишком пьяна для чего бы то ни было, кроме дальнейшей выпивки.
Йенс, похоже, этого не замечал; он метался между кухней и гостиной как затравленный кролик, поднося ей тоник со льдом.
Харри уселся на диван, рассеянно прислушиваясь к той чепухе, которую она несла.
— Она думает, случилось что-то ужасное, — проговорил Йенс.
— Скажи ей, что в восьмидесяти с лишним процентов подобные исчезновения завершаются тем, что пропавший возвращается домой живым и здоровым, — ответил ему Харри, словно его слова нуждались в переводе на ее нечленораздельный язык.
— Да я уже говорил. Но она все равно твердит, что с Руной кто-то расправился.
— Что за чушь!
Йенс присел на кончик стула, ломая пальцы. Похоже, он был совершенно растерян и глядел на Харри почти умоляюще.
— Руна и Хильде ссорились в последнее время, и я подумал…
— …что она убежала из дому, чтобы досадить матери? Вполне возможно.
— …что она убежала из дому, чтобы досадить матери? Вполне возможно.
Хильде Мольнес закашлялась и зашевелилась. Ей удалось приподняться с дивана и хлебнуть еще джина. Тоник закончился.
— Вот какой она бывает, — сказал Йенс, словно ее тут не было.
И все же это она, констатировал Харри. Лежит себе, храпит с открытым ртом. Йенс посмотрел в ее сторону.
— Когда я ее впервые встретил, она сказала мне, что пьет тоник, чтобы не заболеть малярией. Ты ведь знаешь, в нем содержится хинин. Но он, дескать, такой невкусный без джина.
Он слабо усмехнулся и поднял телефонную трубку, проверяя, есть ли гудок.
— В случае, если она…
— Понимаю, — сказал Харри.
Они сели на террасе, прислушиваясь к городскому шуму. Сквозь транспортный гул пробивался рев компрессоров.
— Новый суперавтобан, — кивнул Йенс. — Вкалывают день и ночь. Трасса пройдет вон через тот квартал. — И он показал рукой.
— Я слышал, что в проекте принимает участие один норвежец. Уве Клипра… ты с ним знаком? — И Харри скосил глаза на Йенса.
— Уве Клипра, да, конечно же. Он крупнейший клиент в нашей брокерской конторе. Я провел с ним множество валютных операций.
— Вот как? Ты знаешь, чем он сейчас занимается?
— Чем занимается, тем занимается. Во всяком случае, он скупает массу компаний.
— Что за компании?
— По большей части мелкие подрядчики. Он прокладывает себе дорогу, чтобы подобраться к BERTS, скупая фирмы субпоставщиков.
— Это умный ход?
Йенс оживился, с радостью сменив тему разговора.
— Разумеется, пока его покупки финансируются. И пока фирмы не разорились, выполняя свои обязательства.
— А ты знаешь компанию под названием «Пхуриделл»?
— Ну конечно, — рассмеялся Йенс. — По поручению Клипры мы подготовили аналитический отчет и рекомендовали ему купить ее. Но откуда ты, спрашивается, узнал про эту компанию?
— Рекомендация оказалась не вполне разумной, верно?
— Да… — растерянно протянул Йенс.
— Я тут вчера поручил кое-кому проверить «Пхуриделл», и выяснилось, что она практически банкрот, — сказал Харри.
— Это правда, но тебе-то что за дело до этого?
— Откровенно говоря, меня больше интересует Клипра. Ты немного в курсе того, чем он занимается. Насколько он пострадает от этого банкротства?
Йенс пожал плечами.
— Обычно ущерб в таком случае невелик, но под с BERTS Клипра набрал столько кредитов, что все превратилось в карточный домик. Малейший ветерок — и вся конструкция рухнет, если ты понимаешь, что я имею в виду. Тогда Клипре конец.
— Итак, он покупает «Пхуриделл» по вашей, а вернее, твоей рекомендации. Проходит всего две недели, и фирма становится банкротом. Под ударом оказывается состояние Клипры, и все из-за совета одного-единственного брокера. Я не финансовый аналитик, но мне кажется, что какая-то пара недель — слишком малый срок. Он должен был почувствовать, что ты продаешь ему подержанный автомобиль без мотора. И что бандиты вроде тебя должны сидеть за решеткой.
Похоже, до Йенса наконец дошли слова Харри.
— Значит, Уве Клипра мог… Чушь!
— Это всего лишь версия.
— Какая версия?
— Уве Клипра убил в мотеле посла и сделал так, чтобы подозрения пали на тебя.
Йенс поднялся.
— Ну уж это действительно перебор, Харри.
— Сядь и послушай меня, Йенс.
Йенс со вздохом опустился на стул. Харри наклонился к столу.
— Уве Клипра ведь агрессивен, разве не так? Иными словами, он человек действия?
— Да, — помедлив, ответил Йенс.
— Возможно, Атле Мольнес имел что-то на Клипру и явился к нему с требованием денег, в то время как сам Клипра едва удерживался на плаву.
— Какое еще требование денег?
— Скажем только, что Мольнес нуждался в деньгах и на руках у него были материалы, крайне неприятные для нашего миллионера. Обычно Клипра умел выходить из подобных ситуаций, но теперь шантаж был слишком серьезен, и он почувствовал себя крысой, загнанной в угол. Согласен?
Йенс кивнул.
— Они покинули дом Клипры в машине посла, поскольку Клипра настаивал, чтобы обмен компромата на деньги произвели в каком-нибудь более укромном месте. Надо думать, посол ничего не имел против. Я допускаю, что Клипра еще не успел подумать о тебе, когда выходил из машины, направляясь в свой банк, покуда посол поехал дальше, в мотель. Но Клипре надо попасть в мотель так, чтобы никто не заметил. И вот он начинает размышлять. И решает, что можно убить сразу двух зайцев. Ему известно, что посол встречался с тобой ранее, этим же днем, значит, ты так или иначе окажешься в поле зрения полиции. И он тешит себя мыслью, что у этого славного малого, Брекке, не будет алиби на вечер.
— Но как он мог предположить такое заранее? — удивился Йенс.
— Да потому, что он сам накануне и заказал у тебя финансовый отчет. Он уже давно пользуется твоими услугами, так что ему было известно, как и когда именно ты работаешь. Может, он позвонил тебе в тот вечер в офис и убедился в том, что ты отключил телефон: значит, никто не сможет подтвердить твое алиби. А потом он вошел во вкус и придумал, как заставить полицию поверить в то, что ты лжешь.
— Видеозапись?
— Поскольку ты постоянный советник Клипры по валютным операциям, он наверняка часто бывал у тебя и видел видеокамеры на парковке. Вероятно, Мольнес обмолвился, что ты спускался вместе с ним в паркинг, и Клипра смекнул, что ты скажешь это полиции. И что наиболее сообразительный из полицейских захочет проверить этот факт на видео.
— Получается, Уве Клипра сперва подкупил охранника, а потом сам же убил его при помощи синильной кислоты? Мне жаль, Харри, но трудно представить себе, что Уве Клипра договаривается с негром, потом покупает опиум и мажет его синильной кислотой у себя на кухне.
Харри достал из пачки последнюю сигарету, которую экономил, сколько мог. Взглянул на часы. Совершенно невероятно, чтобы Руна позвонила домой в пять часов утра. И все же он держал телефон в поле зрения. Йенс протянул ему зажигалку, прежде чем он успел достать свою.
— Спасибо. Тебе известно прошлое Клипры, Йенс? Ты знал о том, что этот бандит приехал сюда недоучкой, что в действительности он бежал из Норвегии, скрываясь от дурных слухов?
— Что у него документов о высшем образовании нет, я знал. А вот остальное для меня новость.
— Ты же не думаешь, что такой беглец и аутсайдер особо щепетилен в выборе средств, чтобы выбиться в люди, особенно когда такие средства более или менее общеприняты? Клипра более тридцати лет занимался самым коррумпированным бизнесом в одной из самых коррумпированных стран мира. Ты не слышал песню: «Я такой же, как другие: дождь прошел, и я промок»?
Йенс покачал головой.
— Я хочу сказать только то, что Клипра как бизнесмен играл по тем же правилам, что и все остальные. А эти люди тщательно следят, чтобы не испачкать рук, поэтому для грязной работы всегда используют других. Думаю, Клипра даже не догадывается, отчего умер Джим Лав.
Харри затянулся. Сигарета оказалась совсем не такая вкусная, как он себе воображал.
— Понимаю, — произнес в конце концов Йенс. — Только вот по поводу того банкротства: непонятно, почему он собрался обвинить во всем меня. Мы просто купили компанию у мультинационального концерна, который не ликвидировал ее долларовые долги, так как получал доходы от других дочерних компаний тоже в долларах.
— Значит, просто купили?
— Короче говоря, как только компания была выделена из концерна и перешла в руки к Клипре, ее долларовая экспозиция стала просто несусветной. Это все равно что бомба замедленного действия. Я просил его немедленно обеспечить долг, продав фьючерсы в долларах, но он ответил, что хочет подождать, мол доллар слишком завышен. Даже при нормальном колебании валютного курса Клипра сильно рисковал. Но все оказалось еще хуже, чем можно было ожидать. В течение трех недель доллар вырос вдвое к таиландскому бату, и соответственно долги компании удвоились. И она обанкротилась, но не за три недели, а за три дня!
Хильде Мольнес вздрогнула при восклицании Йенса и что-то прогундосила во сне. Тот в беспокойстве повернулся к ней, дожидаясь, когда она перевернется на другой бок и снова захрапит.
— За три дня! — прошипел он и показал на пальцах «три».
— Следовательно, ты полагаешь, что для него не было никакого резона взваливать всю вину на тебя?
Йенс покачал головой.
Харри затушил окурок.
— Исходя из того, что я знаю о Клипре, могу предположить, что слово «резон» в его лексикон не входит. Нельзя недооценивать иррациональную сторону человеческой натуры, Йенс.