Подгоняемая любопытством, я ускорила шаг. И в самом деле, вскоре перед нами возникло нечто огромное, металлическое… я даже не могу объяснить, что именно. Для простоты скажу, что это было похоже на целую фабрику, ощетинившуюся трубами, циферблатами, рычагами. Повсюду мелькали лампочки, щелкали индикаторы. Я никогда в жизни не видела такого сложного устройства.
— Ого! Ну и штуковина! — потрясенно ахнула Поппи.
От всей этой металлической громады исходили странные вибрации, в воздухе вспыхивали и потрескивали электрические разряды. У меня возникло ощущение, что в любую минуту в нас может ударить молния.
— Что ж, поглядим на главную панель управления, — деловито сказал Глоббо. — Обычно детектор неисправностей сразу указывает, что пошло не так.
Мы несмело последовали за ним к широкой панели, усеянной большим количеством кнопок и тумблеров. Некоторые дисплеи мерцали красным. Наклонившись, на них можно было прочесть предупреждения вроде:
Внимание! Высокий уровень загрязнения планеты.
Внимание! Виды под угрозой уничтожения. В провинции Кашабура осталось всего тридцать горилл…
Внимание!
Да, похоже, многое в мире шло не так, как надо. От этого мне стало здорово не по себе.
— Машина определяет возникающие нарушения, — пояснил Глоббо. — Если бы нашелся кто-то, умеющий управлять этими приборами, он смог бы устранить любые неисправности… Но, увы, инопланетяне, которые установили здесь эту машину сотни миллионов лет назад, так и не вернулись, чтобы проследить за ней… С тех пор как они исчезли, машина работает в автоматическом режиме. Она старается изо всех сил, чтобы планету не разнесло на куски, но это все, что она может. И люди, надо сказать честно, не слишком ей помогают.
Сосредоточенно нахмурившись, он склонился над приборной панелью и через некоторое время с облегчением выдохнул:
— Ага, теперь мне ясно, в чем дело. Когда своды пещеры обрушились, падающие куски породы повредили топливный бак, и в нем возникла утечка. Машина барахлит, потому что ей не хватает горючего. От этого и возникают помехи. Мотор работает с перебоями.
Подхватив свою сумку с инструментами, он широкими шагами направился куда-то в сторону. Мы поспешили за ним, пока не оказались у подножия огромного резервуара, один бок которого был сильно помят обвалившейся грудой камней. Я заметила трещину, через которую сочилась сверкающая жидкость, похожая на расплавленное золото.
— Вот она, утечка, — сообщил Глоббо, указывая на трещину. — Я могу заделать ее, но это не возместит потери топлива… а оно вот-вот иссякнет, и тогда машина остановится.
— И что тогда произойдет? — полюбопытствовала Поппи.
— Время окончательно замрет, — спокойно заявил ремонтник. — Мы все превратимся в статуи… навечно. Станем пленниками одной-единственной доли секунды. Случалось тебе видеть мраморные статуи, выставленные вдоль аллей в парках? Вот и мы станем такими же.
— Но что мы можем сделать? — испуганно пролепетала я.
— Пока я заделываю трещину, — предложил Глоббо, — вы можете сходить на заправочную станцию и раздобыть горючего. Как вы наверняка догадались, это не обычное, а волшебное топливо. Хозяин заправки — некий Зонголо, довольно чудной тип. Вам просто нужно растолковать ему, в чем дело. Подчеркните, что положение критическое и что машина может остановиться через считаные дни… что она уже работает на резерве.
— А вы не могли бы пойти с нами? — попросила Поппи.
— Нет уж. Я — высококвалифицированный механик и не собираюсь общаться с каким-то заштатным заправщиком, — прошипел Глоббо, выпрямляясь. — К тому же я с ним в ссоре. Мы уже тысячу лет не разговариваем.
— Ладно! — решила я. — Тогда мы пошли. А как туда добраться?
— Идите прямо, дорога сама вас выведет. Когда увидите прямо у обочины исполинскую заправочную станцию — значит, вы на месте. И постарайтесь быть убедительными. До Зонголо иногда очень медленно доходит, что именно от него хотят.
Это уточнение заставило меня поморщиться. Я сразу почувствовала, что дело окажется не таким простым, как можно было подумать.
И я, разумеется, не ошиблась.
Глава 6. Безумный заправщик
Следуя указаниям Глоббо, мы продолжили спуск в глубины пещеры и в конце концов увидели перед собой довольно необычное строение — это определенно была заправочная станция, но выглядела она почти как крепость. У края дороги высилась огромная топливная колонка. Рядом стояла большая автоцистерна; судя по толстому слою пыли и ржавчины, она не покидала этого места уже многие века. Покореженная от частых камнепадов старая вывеска провозглашала:
Гараж Зонголо. Волшебное топливо. Кредит не предоставляется.
— Эй, есть тут кто? — крикнула Поппи.
Станция выглядела пустынной и заброшенной. Только из шланга колонки одна за другой падали капли жидкого золота: кап, кап, кап …
— Кто вы такие? — проревел вдруг чей-то голос. — Что вам нужно?
Из-за кучи пустых канистр из-под масла выступил великан ростом с Глоббо. Из замасленной спецовки высовывалась несоразмерно крохотная голова и огромные руки, почерневшие от машинной смазки. Он потрясал гаечным ключом такого размера, что им с одного удара можно было бы уложить слона.
Я поспешно улыбнулась, чтобы он не заметил моего испуга.
— Нас прислал Глоббо, знаете, волшебный механик, — сбивчиво забормотала я. — Топливный бак волшебной машины прохудился, и она вот-вот перестанет работать. Вы должны непременно наполнить его горючим.
Великан смерил нас обеих пренебрежительным взглядом.
— Ты, возможно, меня не признала? — раздраженно сказал он. — Меня зовут Марсель Зонголо, я хозяин этой станции, и я продаю топливо. Если ты хочешь, чтобы я пошел и залил бак этой твоей машины, ты должна сначала заплатить мне.
— Но у нас нет денег… — пролепетала я. — Я думала, что у вас с Глоббо договор.
— А мне плевать, что там вам наговорил этот проклятый ремонтник! Я честный коммерсант. Моя работа — продавать топливо желающим. Нет денег — нет топлива. Что тут непонятного, а?
— Но ведь случай совершенно особый, вам не кажется? Если машина встанет, наступит конец света… Вы это понимаете?
— Не собираюсь вникать в эти мелочи. Ничто не заставит меня изменить моим принципам. Нет денег — нет горючего. Без вариантов. Как только начинаешь для кого-то делать исключения, весь мировой порядок летит псу под хвост!
Я еще битых полчаса пыталась спорить с упрямым заправщиком, призывала его к пониманию, уговаривала его совершить жест доброй воли, упирала на профессиональный долг, на чувство солидарности… Все тщетно. В конце концов я призадумалась, в своем ли он уме. В жизни не встречала подобной ограниченности. На все мои аргументы у него был только один ответ: «Нет денег — нет горючего».
Поскольку моя настойчивость его раздражала, он начал помахивать своим гаечным ключом с явно угрожающими намерениями. Я сочла благоразумным отступить, почувствовав, что он того и гляди расшибет меня в лепешку.
— Вот идиот! — разозлилась Поппи. — Из-за него время остановится, и мы все превратимся в неподвижные статуи.
Я была в отчаянии. Зонголо, застыв у своей колонки на той стороне дороги, как часовой на карауле, не сводил с нас свирепого взгляда.
В эту минуту за спиной у нас раздался тихий голос.
— Сюда! — позвал он. — Я здесь, за камнями. Не бойтесь…
Мы встревоженно обернулись. Из расщелины между скал выглядывал паренек возрастом чуть старше меня. Худой, с белесыми выцветшими волосами и кожей бледной, как у вареной рыбы, он был одет в потрепанную одежду очень старомодного покроя и носил на боку изъеденную ржавчиной шпагу.
— Приветствую вас, любезные барышни, — произнес он с изысканным поклоном. — Позвольте представиться: Амбруаз де Сабрекур, граф де Мармонсоль. Я упал в эту трещину три столетия назад во время лисьей охоты.
— И ты все еще жив? — удивилась Поппи.
— О да, поскольку, благодаря машине, я взрослею очень, очень медленно, — ответил Амбруаз. — Когда пещера поглотила меня, мне было двенадцать лет, а сейчас мне почти исполнилось пятнадцать… Несмотря на все мои усилия, мне так и не удалось найти способ выбраться отсюда на поверхность. Теперь же, когда свод пещеры обвалился, это кажется наконец возможным… но внешний мир должен был сильно измениться за это время, не так ли? Это страшит меня.
— Да уж, — обронила я. — Тебя ожидает куча сюрпризов.
— Так случилось, что я слышал, о чем вы говорили заправщику, — продолжал одетый в лохмотья юный граф. — Вы правильно сделали, что оставили попытки убедить его. Это неотесанный и жестокий человек. Несчастный случай лишил его разума: однажды ему на голову упал большой кусок сталактита. С тех пор он находится во власти навязчивой идеи, с которой не в силах бороться. Он целыми днями торчит возле своей колонки в ожидании машин, которым понадобится заправка. Но, разумеется, никто к нему не обращается, потому что в пещере нет других автомобилей, кроме цистерны, принадлежащей этому гаражу. Думаю, этот несчастный обезумел. Он совершенно забыл, что его поставили здесь специально для того, чтобы заправлять горючим машину… Все ваши уговоры и мольбы не могут помочь делу: если у вас нет денег, он не нальет вам и капли горючего. К тому же у них непримиримая вражда с Глоббо из-за какой-то давней истории про одолженные и не возвращенные в срок инструменты.
— Значит, нам всем конец! — тоскливо вздохнула Поппи.
— О нет, еще не все пропало, — возразил Амбруаз. — Возможно, есть одно решение… Почему бы вам не попробовать заработать?
— Хочешь сказать, что мы можем найти здесь, в пещере, оплачиваемую работу? — воскликнула я.
— Да, конечно. Машина постоянно нанимает служащих, которые должны кормить животных. За это неплохо платят. Несомненно, вам известно, что машина разработала собственную программу охраны животных? Она считает, что всем без исключения видам угрожает опасность, и поэтому идет на все, чтобы облегчить их существование… Должен признаться, она не так уж заблуждается, учитывая скорость, с какой люди поначалу истребляли животных, попавших в пещеру, они вскоре исчезли бы все до единого.
— Да, знаю, — кивнула я. — И машина вынудила вас стать вегетарианцами.
— Именно так. Разумеется, это не всем по вкусу, но тут уж ничего не поделаешь. Машина всемогуща. Теперь ни один обитатель пещеры не может нанести вреда животным, они стали неуязвимы.
Мне было ясно, на что он намекал. Я тут же вспомнила превращенную в каменную статую шуструю лань, на которую Глоббо пытался напасть без всякого проку. С изысканной вежливостью юный граф снова склонился в поклоне со словами:
— Если соблаговолите последовать за мной, я провожу вас к регистрационному бюро, где машина примет вас на свободные вакансии. Таким образом вы сможете оплатить топливо, в котором нуждаетесь.
Ничего другого я предложить не могла, поэтому решила последовать его совету. Несмотря на выцветшие от отсутствия света волосы, наш провожатый был довольно симпатичным парнем. И к тому же таким галантным… не каждый день встретишь подростка, способного изъясняться столь изысканно.
Мы долго петляли по лабиринту среди скал, пока не наткнулись на странную металлическую кабинку, стены которой покрывала пыль и плесневые разводы.
— Госпожа машина, — произнес Амбруаз самым почтительным тоном, — я привел вам двух барышень, желающих заняться уходом за животными. Можете ли вы предложить им какие-либо хорошо оплачиваемые должности?
Кабинка тут же осветилась, и ее стенки мелко завибрировали, как будто внутри нее вдруг заработал мощный мотор.
Из громкоговорителя донесся металлический голос.
— Прошу вас встать по очереди прямо перед камерой, — проскрежетал он. — Назовите ваше имя и возраст.
Я оробела, но Амбруаз, не спрашивая моего мнения, толкнул меня вперед.
— Я… меня зовут Нушка, — сбивчиво заговорила я. — Мне двенадцать лет. Я охотно занялась бы уходом за животными. Но опыта у меня немного… Вообще-то я один раз присматривала за соседской собакой… я ее вычесывала, но ей это не понравилось, и она меня укусила, совсем не сильно, так что…
— Превосходно, — прогнусавил громкоговоритель, — вы приняты. Сколько вы хотели бы получать?
— Э… право, не знаю… десять миллионов?
— Вы приняты, — отозвалась машина, словно в моих притязаниях не было ничего необычного. — Вам поручается ухаживать за цыплятами. Через неделю можете явиться сюда для получения заработной платы, которая будет выдана вам в виде золотых монет. Следующий!
Десять миллионов в неделю за уход за цыплятами! Я ушам своим не верила.
На мое место заступила Поппи.
— Меня зовут Поппи, — энергично заявила она. — У меня очень большой опыт в работе с животными. Мне приходилось выкармливать из соски львов, а также горилл… Кроме того, я занималась дрессировкой пантер в цирке. Я также обучала слонов ездить на велосипеде… Я хотела бы получать плату в размере ста миллионов в неделю.
Она врала! Она в жизни ничего такого не делала. Разве что, когда была маленькой, держала дома золотую рыбку… но и та умерла через десять дней из-за того, что Поппи за ней не ухаживала!
— Вы приняты, — отозвалась машина. — Вам также поручается ухаживать за цыплятами. Через неделю можете явиться сюда для получения заработной платы, которая будет выдана вам в виде золотых монет. Следующий!
Я так и села. Сто миллионов!
— Хе-хе! — самодовольно хмыкнула Поппи, ткнув меня локтем в бок. — Нужно уметь торговаться, крошка!
Я просто умирала от зависти.
— Что же, все складывается замечательно, — обрадовался Амбруаз. — Теперь мне остается лишь показать вам, где находится птичий двор. Вам достаточно будет проработать всего неделю, чтобы расплатиться с этим ужасным Зонголо. Надеюсь только, вы не слишком изнежены, поскольку куроводство сопряжено с весьма тяжким зловонием. Оттого-то никто и не хочет там работать. Я подумал, что следует вас предупредить.
— Это не так страшно, — вздохнула я. — Самое главное, чтобы мы смогли заплатить за топливо, в котором нуждается машина. В любом случае спасибо тебе за совет. Если бы не ты, мы бы оказались в серьезной беде.
— Ах, что вы, это такая малость, — любезно отозвался Амбруаз. — Взамен не согласитесь ли вы рассказать мне немного о том, что сейчас происходит наверху… объяснить, что изменилось в мире, чтобы я не слишком растерялся, когда вернусь на поверхность.
Бедняга! Он и не представлял, сколько трудностей его ожидало. Я промолчала, чтобы не расстраивать его.
Внезапно на нас накатила волна такой жуткой вони, что мне пришлось срочно зажать нос. Перед нами простирался большой сетчатый загон, где беспорядочно метались сотни кур. Из-за отсутствия солнечного света их оперение было однородно белым. Они копались в толстом слое помета, яростно квохча.
— Надо было просить двести миллионов! — простонала Поппи, вытаращив глаза.
Собрав все свое мужество, я толкнула калитку, ведущую на птичий двор. Что толку тратить время на жалобы, раз другого выхода все равно нет?
В небольшом сарае я нашла пару рабочих халатов и резиновые сапоги, а также бочонки с сухим кормом.
— Грибные гранулы, — пояснил Амбруаз с извиняющейся улыбкой. — Сожалею, но вам придется питаться тем же самым, что и куры. Надеюсь, вам нравится такая еда.
Пора было приниматься за работу: куры явно проголодались и уже готовы были идти на приступ сарая. Я натянула сапоги и халат, наполнила ведро гранулированным кормом и храбро двинулась им навстречу.
Вонь была настолько ужасной, что мне казалось, я сейчас лишусь сознания. Мои ноги чавкали — чвак, чвак, чвак, — по щиколотку увязая в свежем помете… Полный восторг, ничего не скажешь…
Ладно уж, опущу подробности, иначе вы рискуете лишиться аппетита дней на десять.
Поппи отнеслась к положению вещей не так смиренно, тем более что нетерпеливые куры тут же принимались клевать нас в голени каждый раз, когда были голодны, то есть практически постоянно. Амбруаз тем временем сидел в сторонке на большом валуне, снисходительно поглядывая на наши усилия. Когда куры ненадолго оставляли нас в покое, мы покидали загон и усаживались рядом с ним, чтобы, как он хотел, поговорить о жизни наверху. Мы старались вводить его в курс дела потихоньку, потому что бедолага так и остался где-то в XVIII веке… Одним словом, ему понадобилось бы немало уроков, чтобы нагнать свое отставание.
Глава 7. Тик-так… тик-так…
На второй день, как раз когда мы были заняты разговором, случилось нечто невероятное. Я вдруг обратила внимание, что куры как будто забегали быстрее, чем обычно. Словно смотришь фильм в ускоренной записи… Я никогда не видела, чтобы куры так носились. Амбруаз заговорил… и я не смогла ничего разобрать, так как его слова сливались в сплошную скороговорку.
— Ох, дьявольщина! — простонала я. — Опять начинается. Теперь время пошло быстрее…
Амбруаз запаниковал. Он снова сказал что-то, но мы ничего не разобрали. Тогда он схватил кусочек древесного угля и принялся писать на поверхности камня. Писал он с поистине невероятной скоростью.
«Это очень плохо, — прочла я. — Если так пойдет дальше, я проживу всю свою жизнь всего за один день. К полудню мне будет тридцать лет, к обеду — пятьдесят… а к вечеру все восемьдесят».
Бедный мальчик, это было ужасно!
Я трижды стукнула по крышке чемоданчика, чтобы привлечь его внимание. Тот не замедлил отозваться:
— Тебе и твоей подруге ничего не угрожает. Пилюли, которые вы проглотили перед входом в пещеру, все еще действуют. Это не продлится вечно, но на данный момент вы можете не волноваться.
— А ты не мог бы изготовить еще одну такую пилюлю для Амбруаза? — попросила я.
— Нет, я вам не разносчик сладостей. Позволь заметить, что я и так уже пошел против правил, позволив Поппи принять пилюлю наравне с тобой. Из-за этого меня могут ожидать большие неприятности. Амбруаз пусть справляется сам, меня его дела не касаются.
— Эй! Гляди-ка! — вскричала Поппи, указывая пальцем на птичий двор. — Вот бред-то!
Я тоже не удержалась от удивленного восклицания. Цыплята прямо на наших глазах превращались во взрослых кур!