Потом он стал злиться на мать. Как ей только не надоест каждый день спрашивать: "Когда, скажи на милость, ты наконец возьмешься за ум?"
И в школе ему все время начитывали, начитывали и не верили - ни когда он врал, ни когда говорил чистую правду...
Тут он вспомнил о Кариче, готов был и его мысленно расчехвостить, но вдруг, совершенно для себя неожиданно, понял - вот единственный человек, к которому у него нет претензий.
Вавасич заставил Алешку с ним заниматься, Белле Борисовне выдал, будь здоров как, перед матерью заступался, позволил машину водить...
Это открытие неприятно поразило Игоря. Он стал старательно припоминать, а в чем все-таки можно было бы упрекнуть Карича... Тогда, после суворовского, чуть по шее не врезал? Но ведь и стоило. Со двора вытолкал, когда из-за машины крик поднялся... и тоже стоило.
Рассуждая таким образом, Игорь дошел до главного универмага и остановился перед яркой витриной. Он долго разглядывал большую, глупо улыбавшуюся куклу, обернутую в полосатую материю. И подумал: "А марки накрылись, надо поскорее истратить деньги, чтобы больше не вспоминать".
За двадцать рублей можно было купить: клетчатый шарф, шапку из искусственного меха, альпинистский рюкзак, дамскую комбинацию с кружевами, полуботинки, духи, рубашку с галстуком... Но ни один из этих предметов даже на минуту не привлек Игорева внимания.
Почему-то все в этот день Игорь делал совершенно импульсивно, без заранее обдуманного намерения, и сейчас он вдруг подошел к прилавку, где продавались вино и сигареты, и спросил:
- А коньяк за двадцать рублей у вас есть?
- За шестнадцать восемьдесят есть, - сказала пожилая продавщица и откровенно осуждающе поглядела на Игоря.
Он вполне оценил ее взгляд, подумал: "Не продаст", но его тут же осенило:
- Вы ничего такого не думайте, пожалуйста. У отца день рождения, сказал Игорь, - хочу подарить. Он, знаете, любит, но только дорогой, иногда, по праздникам...
И продавщица улыбнулась ему и завернула бутылку лучшего, что был в магазине, коньяка в розовую мягкую бумагу.
Игорь вежливо поблагодарил (это он умел - быть вежливым, когда чего-нибудь добивался!) и пошел дальше.
Он не заметил повстречавшейся ему на пути Беллы Борисовны, не оценил ее красноречивого взгляда, протянувшегося к розовой, аккуратно обернутой бутылке...
Дома были Галина Михайловна и Ирина.
Получив телефонное предупреждение Беллы Борисовны: "Я только что встретила, как мне кажется, покачивающегося Игоря с бутылкой в руке..." обе растерялись. Такого еще не случалось.
- Господи, - только и смогла сказать Галина Михайловна, - и Валерия нет. Что мы с ним с пьяным делать станем?
- И хорошо, даже очень хорошо, что Валерия Васильевича нет, - сказала Ирина, - не волнуйся, я сама с этим типом объяснюсь, только прошу - не вмешивайся... Сколько перед ним плясать? Давно уже пора налупить - и точка.
И только Ирина успела закончить свою обвинительную речь, на пороге появился Игорь:
- Здравствуйте... а что случилось?
- Пока ничего, но сейчас случится, - угрожающе сказала Ирина, - где был и что делал?
Ко времени, когда Валерий Васильевич вернулся домой, Галина Михайловна и Ирина без особого труда и к своему огромному облегчению успели установить: Игорь был трезв, заподозрили его напрасно. Завернутую в розовую бумагу бутылку, как объяснил Игорь, он купил в подарок Валерию Васильевичу...
(С чего? У Валерия Васильевича не день рождения, и вообще никакого праздника нету...)
- Почему вдруг подарок?
- А так, захотелось!
Деньги - за марки. Продал какому-то проходимцу...
- Чем тебе помешали марки?
- Столько лет собирал... какая нужда?
- А так, пособирал - и хватит!
Бутылка коньяка вещественным доказательством стояла посреди обеденного стола. Галина Михайловна и Ирина шептались на кухне. Игорь занимался в своей комнате. Карич выслушал женщин, наперебой вводивших его в курс последних событий, внимательно изучил этикетку, усмехнулся: "Я бы такой коньяк не купил", поставил бутылку на место и постучал к Игорю.
Ответивший уже на двадцать вопросов матери и сестры, Игорь ожидал, что сейчас последуют новые - для чего? где? почему? зачем? - но Валерий Васильевич сказал только:
- Спасибо. Воспринимаю твой подарок символически и ставлю на долгосрочное хранение - закончишь образование, выпьем вместе. Не возражаешь?
Игорь улыбнулся:
- Как считаешь нужным.
- Договорились. Мешать не буду, один совет: если намечаются новые неприятности, лучше обсудить, пока не поздно.
- Спасибо. Пока все в порядке.
- Ну-ну, тебе виднее. - И Карич ушел, а Игорь никак не мог сосредоточиться на учебнике истории - мысли его, путаясь и спотыкаясь, возвращались к оценщику-старичку, к парню, которого Гарька называл Боссом, к самому Гарьке.
"Ну хватит, - приказал себе Игорь, - все в порядке и больше нечего об этом думать!.."
Игорь слышал, как вошла в комнату Ирина, как возилась около постели, шуршала платьем, как дробно простучали пуговицы о спинку стула и скрипнула сетка кровати, но не обернулся.
Всем своим видом показывал: учусь!
Он не был в обиде на Ирину, но легкий налет неудовольствия еще не слетел: зачем, так с ходу, не разобравшись, обвинять человека?
- Игаш, ты еще злишься?
- Я читаю историю.
- Злишься, - вздохнула Ирина. - Я неумышленно ошиблась. Мне беспокойно, и кажется, если ничего плохого с тобой не случилось, то может случиться. Лицо у тебя тревожное, глаза нехорошие. Может, ты в какую-нибудь историю впутался? Поделись. Лучше знать даже плохое, чем ничего не знать... Я не пристаю, я беспокоюсь...
Игорь слушал Ирину, испытывая смешанное чувство удовольствия и раздражения - кому не приятно знать, что за него дрожит другое сердце? это с одной стороны, а с другой - ее беспокойство, хотел он того или нет, передавалось Игорю и подтачивало ту стройную систему оправданий, которую он успел построить...
- Зря накручиваешь, Ирка, ничего особенного не случилось. В банду я не вступил, никого не ограбил, ну, продал марки, так чего тут такого? А настроение... у меня, правда, переломилось. Из-за Люськи. Только говорить про это неохота. Может, я дурак, а может, так и должно быть... если бы я сам написал, в том смысле, значит, довольно, хватит... поиграли в любовь, и - привет!.. я бы не злился, а то она накатала... обидно.
- Коварный ты мужчина! Сам женщин бросать - с удовольствием, а как они тебя - недоволен? - Ирина думала, что это шутливое замечание разрядит обстановку, снимет напряжение и вызовет ответную улыбку Игоря, но ничего такого не произошло.
- Разве только я, а не все так? - задумчиво спросил Игорь.
- Может быть, и все... А больше тебя ничего не гложет?
- Ничего...
Отделенные от ребят тремя внутренними стенками, Галина Михайловна и Валерий Васильевич вели свой разговор:
- И все-таки я уверена, не так все просто. Подумай, ну, почему человек ни с того ни с сего продает марки и бежит покупать коньяк? Это ведь в голову должно прийти! Кому продает, где? С какой стати? Тут или какая-то необдуманность, или тайная цель...
- Какая может быть тайная цель, Галя? Дать мне взятку? За что? Не надо о нем думать хуже, чем он того стоит.
- Мне бы приятнее думать о нем лучше, чем он того стоит. Но...
- Марки, мне кажется, Игорь продал стихийно. Не собирался, а, как он любит говорить, - так вышло... Гарька мог подбить, кто-нибудь из ребят... Все в его возрасте чем-то меняются, все стремятся проявить самостоятельность... А потом, когда в руках у него оказались деньги, в сравнении с теми, что он имеет обычно, большие, он растерялся - куда девать? Действительно, на что ему деньги - одет, обут, сыт...
- Мог бы, раз уж продал марки, просто положить...
- Куда? Теоретически он мог открыть текущий счет и потом прибавлять на него по рублю, по полтинничку... Только это на него непохоже...
Да, это на него действительно непохоже, - согласилась Галина Михайловна и сразу вспомнила, как ворвался в дом Пепе с первыми заработанными на испытательной работе летными.
"Собирайся, едем! - скомандовал с порога. - Только не канителься, а то опоздаем". Ничего не понявшая Галина Михайловна спросила: "Куда опоздаем? Что случилось?" - "Магазины могут закрыться! Ну, чего ты смотришь на меня? Я летные получил - двадцать семь тысяч шестьсот сорок с чем-то... Надо истратить, купить..." - "Что купить, и почему сейчас, разве нельзя завтра или послезавтра?" - спросила Галина Михайловна и почувствовала, что спросила напрасно. Пепе помрачнел, странно прикусил губу и совсем другим голосом произнес: "Можно, конечно. Я понимаю. Жаль, зря торопился. Думал, обрадуешься. Столько денег сразу я лично никогда еще в руках не держал. И все можно истратить. Если не хочешь сегодня, тем лучше". И он вывалил на стол увесистые пачки старых крупных купюр...
- Ты спишь? - спросил Карич.
- Нет, думаю. Пожалуй, ты прав, Игорю, видно, очень хотелось истратить эти деньги.
- Но неужели я дал Игорю основание считать, что лучшее приобретение коньяк? - спросил Валерий Васильевич.
- Что ты! Просто Игорь заметно к тебе переменился. "Ты" стал говорить, тянется. Захотелось парню выразить свою мужскую солидарность, что ли. А что мужчины дарят мужчинам? Не белье, не подтяжки... Коньяк в его представлении - это шикарно...
- Может быть.
Людям свойственно надеяться на лучшее, даже когда оснований для добрых надежд немного. А тут концы как будто сошлись с концами, и никакой явной причины для тревоги не осталось...
Заканчивая дежурство, Фунтовой решил заехать к Каричу. Не виделись довольно давно и, хотя никаких особых дел у Олега Павловича к Валерию Васильевичу не было, подумал: "Надо заглянуть".
Мягко покачиваясь на волнистом покрытии, желто-синяя "Волга", с проблесковым маячком на крыше, двумя удлиненными антеннами и дополнительными фарами, катила по притемненному городку.
Профессионально натренированным взглядом Фунтовой отметил - на обочине, слишком близко к проезжей части поставлен "Москвич-412", серый, в экспортном исполнении, подфарники включены; из-за поворота вывернулась "Волга" с дальним светом, но водитель тут же переключился на ближний, проехал, явно превышая скорость, мотоциклист на красной "Яве"... Миновав знак "обгон запрещен", Фунтовой въехал в городок. Улица, по которой пролегал его путь, была наполовину перегорожена щитом: "Идут дорожные работы".
Фунтовой включил дальний свет и осторожно притормозил. Свет мощных фар косо пересек тротуар и захватил краем пространство открытого к улице двора. В дрожащих лучах мелькнули темные, словно вырезанные из черной бумаги фигуры. За шумом двигателя и попискиванием включенной рации Фунтовой не слышал звуков с улицы, но суматошное движение черных силуэтов подсказало - во дворе драка. На всякий случай он включил сирену. Вообще-то дворовая драка была, так сказать, не по его автоинспекторскому ведению, но, увидев, что одна из фигурок упала, а три других кинулись наутек, он не раздумывая свернул с дороги и подогнал машину к неподвижно лежавшему человеку.
Человек оказался мальчишкой. Судя по неестественному повороту, левая рука у него была повреждена. Фунтовой окликнул лежавшего, тот не ответил. Видимо, потерял сознание. Нагнувшись, капитан вгляделся в лицо пострадавшего, и оно показалось ему знакомым. Но припоминать и раздумывать, где он мог его видеть, было некогда, следовало действовать. И он, втащив парня в машину, поехал в больницу.
Дежурный врач травматологического отделения установил: перелом левого предплечья. По всей вероятности, пострадавшему нанесли удар каким-то тупым, тяжелым предметом, похоже, железным арматурным прутом. Мелкие кровоподтеки и ссадины на лице.
Вскоре мальчишку привели в чувство, он назвался:
- Петелин Игорь.
- Кто тебя?
- Темно было...
- А чего они хотели?
- Не знаю.
Фунтовой не стал ни на чем настаивать и решил первым делом сообщить о случившемся родителям. Он это и сделал со всеми возможными предосторожностями, но никакие маневры не помогли, и Галина Михайловна, услышав, что Игорь в больнице, едва не лишилась сознания, а Ирина моментально собралась бежать к брату. И Карич, тяжело вздохнув, сказал:
- Неспроста это все. Надо разбираться, Олег.
Когда Карич, Галина Михайловна, Ирина и Фунтовой приехали в больницу, дежурный врач с уверенностью сказал:
- Ничего угрожающего. Перелом, к сожалению, имеется, наложили гипс, нужны покой и время.
Пустить к Игорю всех доктор решительно отказался. И тут странную настойчивость проявил Карич:
- Пойду я. Завтра с утра и ты, Галя, сможешь, и Ирочка.
Фунтового допустили в палату, так сказать, по долгу службы, а точнее, "под мундир и погоны"...
Игорь лежал бледный, с открытыми глазами, увидел Валерия Васильевича и попытался улыбнуться.
- Кто тебя? - спросил Карич.
- Темно было...
- Не делай глупости, Игорь. Все равно их найдут. Ты в чем-нибудь замешан? Тебя подобрал Олег Павлович, он на службе и должен написать рапорт, понимаешь? Но Олег мой старый друг, и будет гораздо лучше, если ты скажешь...
- Я сам, Вавасич, их передушу... Поправлюсь и передушу.
- Кого? С огнем играешь, Игорь. Себе хуже делаешь. А если милиция найдет их раньше, чем ты выпишешься, и они оговорят тебя?..
- Никто меня оговорить не может. Я ни в чем не виноват. Честное слово! Пусть ищут, находят, все равно я их передушу... Раньше я только лаял, а теперь... теперь я знаю, что делать...
Пришла медсестра, сделала укол и знаком попросила Карича выйти.
Успокоив насколько было возможно Галину Михайловну, Карич спросил Фунтового:
- Что будем делать?
- Расскажи все, что ты замечал за ним в последнее время, припомни подробности.
И Карич, стараясь быть кратким, изложил все, что вызывало у него тревогу, что казалось если не подозрительным, то не совсем обычным...
- Настораживает, но... ничего определенного, - резюмировал Фунтовой.
- Вот именно. Чтобы появилась хоть какая-то определенность, мне кажется, надо тряхнуть Синюхина. Уверен, он причастен. Доказать не могу, но не сомневаюсь - без него не обошлось.
- Так или иначе делу придется давать законный ход, больница происшествие зарегистрировала и по своей линии сообщит органам правопорядка... Начинать дознание мне не положено, но с другой стороны... по горячему следу... Была не была, едем!
В квартиру Синюхиных Фунтовой пошел один. Дверь ему открыла Варвара Филипповна. Вид милицейской тужурки и капитанских погон насторожил ее, но тем не менее Варвара Филипповна любезно улыбнулась:
- Вы, наверное, ошиблись, товарищ капитан? Вам кто нужен?
- Синюхин, ученик восьмого класса...
- Гарик вам нужен? Он уже лег... а что, простите, случилось? Я мать... и мне, как вы понимаете, хотелось бы...
- Нам тоже... Поэтому я попрошу разбудить Гаврика.
Гарька появился подозрительно быстро. У него были растрепанные волосы. Мглистые зрачки его светлых глаз мелко-мелко дрожали.
"Хорош, - подумал Фунтовой, - трясется, как заяц".
- Вы-ы ме-еня? - спросил Гарька.
- Вас, Синюхин, - выдержав паузу, ответил Фунтовой. - А чего вы так дрожите?
- Что-о-то х-холодно.
- Оденьтесь потеплее, и спустимся на минуту вниз.
- Как? Вы забираете моего сына? Но за что? Разве я не имею права, товарищ капитан...
- Не волнуйтесь, никто никуда его не забирает, внизу машина, нам надо съездить всего за каких-нибудь сто - сто пятьдесят метров на место одного недавнего происшествия.
- Но при чем мой сын?
- Возможно, и ни при чем, но мы надеемся на его помощь - нужно кое-кого опознать и кое-что распутать. Я думаю, через полчаса вы получите его обратно.
Успокоилась ли мать после этих слов Фунтового, сказать трудно. Но приумолкла и только нервно терла руку об руку и поминутно прикладывала ладони к щекам.
Фунтовой и Гарька спустились к подъезду. Гарька увидел милицейскую машину, и его заколотило, как в малярийном приступе. Фунтовой открыл правую переднюю дверку и сказал:
- Прошу.
- Куда вы-ы ме-еня повезете?
- Туда, - сказал Фунтовой. И, не спеша обойдя машину, сел за руль.
- А зачем ту-уда?
- Чтобы вам легче было вспомнить, как было дело.
- А он жив? Босс ударил его по голове прутом...
- Может быть, вам лучше рассказать все по порядку, все что известно? - тихо спросил Фунтовой.
Гарька и не пытался запираться.
После того как Босс купил марки, он, Синюхин, несколько раз пытался завести разговор с Игорем по поводу Люськи и относительно денег. Но Игорь отмалчивался и на заигрывания Синюхина не реагировал. А Босс наседал, ему нужны были обещанные ордена. Раза два Босс грозился избить Гарьку, вытряхнуть из него душу и в конце концов потребовал устроить свидание с Игорем. Гарька крутился и так и этак, но разговора с Игорем не получалось, и тогда он решился на отчаянный шаг - сказал, что в марках были поддельные, и теперь Босс грозится убить Гарьку, если он не устроит ему свидания с Игорем и они как-то не договорятся о перерасчете...
Сначала Игорь послал Синюхина к черту и сказал, что пусть Босс спрашивает с того старика, который оценивал коллекцию, но потом передумал и согласился пойти на свидание с Боссом.
Они встретились в одном из соседних дворов. Босс пришел с приятелем. Приятеля Гарька видел впервые, ни имени, ни фамилии его не знал. Оба были выпивши, но не сильно. С Игорем Босс разговаривал хорошо. Объявил, что про марки Гарька все наврал. А позвал он его потому, что есть дело, совсем другое, не марочное. Тут Босс предложил всем выпить. Бутылку какого-то вина, какого именно, Гарька не разглядел в темноте, они принесли с собой. Игорь пить не стал. Они сами выпили. После этого Босс вывалил все напрямую: де, мол, он занимается посредничеством между коллекционерами, достает редкие марки, помогает людям приобретать старинные монеты, ордена. Дело это небезопасное, но доходное. И вот у него предложение к Игорю: продать ордена и геройскую Звезду отца. Сейчас эти предметы лежат без пользы, а могут украсить чью-то коллекцию, ну, и само собой, Игорь не останется в убытке.