По пути в Лондон, четверг, 10 сентября 1936 года В Остию прилетел в 4 часа, обедал в Сиракузе. В Неаполе – два часа. Перелет интересный и приятный. Собирался принять ванну, переодеться, взять женщину и съесть вкусный обед. Вместо всего этого отправился на машине в Английский колледж, где расплатился с долгами вывезенными контрабандой лирами. Сел в поезд 9.20, предварительно проглотив в станционном буфере таблетку снотворного. Моим попутчиком в спальном вагоне оказался священник.
Лондон, среда, 16 сентября 1936 года Спустившись, обнаружил письмо от Лоры. Пишет, что я могу ее повидать и что Мэри опять предлагает отложить свадьбу. Позвонил Крису (Кристоферу Холлису. – А. Л. ), чтобы тот подбросил меня на вокзал, потом переоделся и сел в поезд, не побрившись и не позавтракав. В Лондон приехал около двенадцати и забрал Лору из Академии [296] . Провел с ней весь день, обедали у Скотта, ужинали в Лэнсдауне. Лора нездорова и нежна. Заехали на Брутон-стрит. Ничего не решил, кроме одного: буду учтив.
Мэллз [297] ,
понедельник, 21 сентября 1936 года
Опять взбесился; на этот раз из-за письма от Лоры: интересуется, не хочу ли я снять в Лондоне дом вместе с Мэри. Пребываю в полном смятении. Днем ездили смотреть дома в Нанни и Уотли, о которых говорила Кэтрин. Дом приходского священника в Уотли недурен – но от тысяч других английских домов ничем не отличается. И нет приличной гостиной. Домоправительница миссис Хейнс провела нас по дому. Увидев кран, я спросил, какая вода из него льется, горячая или холодная. «Я должна спросить каноника». – «А почему просто не пустить воду?» – «Из этого крана вода не течет». Дом в Нанни прелестен. Очень невелик, рядом – замок и фермерские службы. Изысканный фасад восемнадцатого века. Позвонил спросить, продается ли дом. На звонок вышла молоденькая хорошенькая девушка: «Как это вы догадались? Мы только что, за обедом, приняли это решение. Объявления еще не давали». Арендатор дома фермер мистер Янг, сохранив за собой одну комнату, отдал его в долгосрочную субаренду этой девушке, ее матери и, по всей вероятности, их родственникам. И внутри, и снаружи дом требует основательного ремонта, но хорош необычайно. Комнаты обшиты панелями, очень красивая лестница из дуба и орехового дерева, норманнские погреба. Выложив круглую сумму, из него можно сделать один из самых прелестных маленьких домов в Англии. <…>Четверг, 24 сентября 1936 года Приехала Мэри Херберт. После чая все вместе отправились смотреть дома в Нанни и в Уотли. Судя по всему, свыклась с мыслью, что Лора выходит замуж. Теперь остается преодолеть только одно, зато самое серьезное препятствие – тетю Веру [298] .
Пятница, 9 октября 1936 года Выспался на зависть – и полностью пришел в себя. Обедал с Лорой у Флеминга, а все утро пролежал в постели, читая П.Г.Вудхауса, – счастье! <…>
Мэллз и Лондон,
понедельник, 12 октября —
пятница, 16 октября 1936 года
В Мэллз вернулся злой и подавленный. Нет отбоя от деловых телеграмм и междугородних звонков. В четверг, 15-го, написал, и, по-моему, очень удачно, первую страницу романа, где описывается раннее утро Дианы [299] . Ездил в Бристоль. В Нанни встретился с Янгом; был очень мил, хочет всем угодить. <…> В пятницу 16-го был вызван утром в Лондон – обсудить с Мэри проблему мебели. Обедал на Брутон-стрит. Почувствовал, что заболеваю. Пошел в турецкую баню, стало лучше, поужинал на Брутон-стрит и, приняв снотворное, рано улегся спать.Кембридж,
воскресенье, 18 октября 1936 года
Ранняя месса на Фарм-стрит. Лора проводила меня до Хэтфилда. На станции встречен был вежливым старшекурсником. Выпил шерри с отцом д’Aрси и отцом Гилби. Пообедал, и неплохо, в «Юнион». Осмотрел несколько колледжей. Гилби – превосходный гид. День невиданной красоты, солнце после дождя, осенняя листва. В оранжерее старик в котелке поливает ландыши. Бесконечно долгое, тягостное чаепитие у католиков-старшекурсников. Ранний ужин в «Тринити». Неплох. Выступал в Обществе Фишера при полном зале. В основном рассказывал всякие забавные истории. Лекция, прямо скажем, не самого высокого класса, но позабавить собравшихся удалось. Они привыкли к худшему. После лекции отвечал на вопросы.Лондон–Мэллз,
четверг, 29 октября 1936 года
Закончил вторую главу романа («Сенсация». – А. Л. ), отдал машинистке.Остенде,
пятница, 30 октября 1936 года
<…> C Вудрафами [300] и Эктонами двухчасовым поездом в Остенде. Море спокойное. Остенде пуст, почти все отели закрыты. Гуляли вдоль моря на ветру. В казино действуют всего две рулетки. Отлично поужинали в ресторане «Renommé» [301] . Выиграл 5 фунтов.Суббота, 31 октября 1936 года Ездили на машине в Брюгге; пришел в священный ужас от фламандской готики. <…> Шофер с необычайной гордостью продемонстрировал нам фабрику для производства отравляющего газа. Под проливным дождем – в Гент. Пообедали и посетили мрачный замок, который привел в восторг Дугласа и Дафну. <…> Немного поиграл в рулетку перед ужином, проиграл вчерашние 5 фунтов и еще 15. Отличный ужин. Вернулся в казино и продул еще десятку. Но потом взялся за ум и отыграл фунтов 20.
Лондон,
среда, 4 ноября 1936 года
<…> Мучительный вечер с Беллоком в «Щеголе»; хочет, чтобы я бесплатно писал в его газету. Страдает манией преследования.Пятница, 6 ноября 1936 года Спал до одиннадцати и чувствую себя лучше некуда. Написал рецензию на книгу про Альбукерк. Вечером бесплатно работал на Беллока – за это попаду на небеса, надо надеяться. В воскресенье решил поехать в Оксфорд.
Оксфорд,
воскресенье, 8 ноября 1936 года
В Оксфорд поехал с Крисом, у него лекция в Ньюмене. Обедал с Ноксом; огорчен нашим приездом. <…> Побывал в Кэмпион-Холле. Видел последние приобретения д’Aрси. Отличный Мурильо – не исключено, что подлинник, красивые облачения, масса всякой ерунды: акварели студентов, вырезанные из книг репродукции, кое-какой фарфор. <…> Ходил на лекцию Криса. О выборах Рузвельта говорил с таким трагическим видом, как будто проиграл битву при Лепанто [302] . Начал было забрасывать его вопросами, но одумался: он был явно не в форме. Пришло известие, что Мадрид пал [303] .Мэллз,
четверг, 12 ноября 1936 года
Немного работал. Хандрил. Дурно спал.Лондон, пятница,
20 ноября 1936 года
Ездил в Лондон. Обедал с Лорой у Бульстена. Был в киностудии Корда; хочет, чтобы я написал ему пошлый киносценарий про девиц из кабаре. Обратно в Лондон меня привез Джон Сатро. Ужинал с Лорой и Мэри в Малберри-Уок. Габриэл вернулась из Испании; должна была прийти, но заболела. Должен был прийти и Фрэнсис (Ховард. – А. Л. ), но под каким-то невнятным предлогом не явился. Говорили с Мэри про Испанию – неожиданно впала в агрессию. Ушел рано; выпивал с Хьюбертом.Мэллз,
четверг, 3 декабря 1936 года
Передовица в «Таймс» про миссис Симпсон [304] .Пятница, 4 декабря – вторник, 8 декабря 1936 года Скандал с Симпсон привел всех в неописуемый восторг. В частной лечебнице «Мейди» взрослые пациенты, все как один, почувствовали себя значительно лучше. Это из тех редких событий, которые всем доставляют радость и очень мало кому – огорчение. Почти всю неделю читал газеты и слушал радио. Написал рецензию на скучные эссе Олдоса Хаксли и дотянул киносценарий до скучного и неубедительного финала. Завтра, в среду, еду в Лондон. Последнее время Мэллз повергает меня в уныние. <…>
День рождественских подарков 1936 года Охотился; на всем скаку врезался в ворота.
Среда, 13 января 1937 года В «Таймс» – объявление о помолвке (И.Во и Лоры Херберт. – А. Л. ).
Пятница, суббота, 15–16 января 1937 года Вечером ужинал с Оливией. Очень тяжелое впечатление: совершенно не в себе и постыдно пьяна. Навестил родителей.
Пятница, 22 января 1937 года
Обед в «Клонбой». Ужинал с Холлисом, Вудрафами и т.д. Брат Криса – монстр. Очень дорогой и печальный вечер. Мое предложение купить Стингвуд принято; 3350 фунтов плюс коттедж.
Отель «Истон-Корт», Чагфорд [305] ,4 февраля 1937 года
Поехал в Чагфорд, где пробыл почти до самой Пасхи. Корда прислал очень тупого американца по имени Корнелл, с которым мы вместе должны были работать над сценарием к фильму. Его вклад равен нулю, зато мне удалось отредактировать уже написанное, а потом, в Лондоне, продиктовать третий, более длинный вариант сценария. С тех пор от Корда ни слуху ни духу, и я тружусь над романом: материал хорош, а вот композиция пока хромает. Лора дважды ездила в Париж за своим приданым, а я пару раз – в Лондон с ней повидаться. Зачастил к Уиллису: купил у него каминную полку и зеркало, и то и другое в стиле Адама. А также два очень красивых резных пьедестала, которые пристраиваю к книжному шкафу за непомерные деньги.
Я назначен директором «Чепмен-энд-Холл». Инмен [306] произнес речь, и не одну, после чего мне с большой помпой вручили совершенно бессмысленный набор ножей и вилок. Разослал приглашения на свадьбу: под тем или иным предлогом отказываются почти все. Начинают приходить подарки, в основном низкого качества; исключение – Асквиты: подарили нам превосходные подсвечники и стол. <…>
Неделя в Чагфорде: держу корректуру, пишу статьи для «Нэша» и веду сложнейшую переписку с юристами, архитектором, страховой компанией и т.д. Ворвался в деревенскую лавку, где накупил массу старой мебели, каминных решеток и пр.Суббота, 17 апреля 1937 года К ранней мессе: д’Арси, Лора, Херберты и Вудрафы. Завтрак в «Сент-Джеймс»: Дуглас и Ф.Ховард; Генри пришел позже. Переоделся, пропустил у Паркина стаканчик – и в церковь, где был обвенчан с Лорой. Прием в Глостер-Гейт. Мальчишник в спальне: Генри, Фрэнсис, Дуглас, Сатро, Пери, Билли, Хьюберт. <…> Бросали рис, в Кройдоне сели в самолет, Оберон и Мэри приехали нас проводить, чуть не опоздали. В самолете Элизабет (Планкет-Грин. – А. Л. ) и ее чумазый сын. В Париже забрали свадебное платье Лоры, поужинали в Тур д’Аржан (утка под гнетом, лесная земляника), Мюсиньи 14, и минута в минуту сели в «Римский экспресс».
Портофино,
воскресенье, 18 апреля 1937 года
Спал хорошо, Лора – нет. Таможня, паспорта и т.д. – очень суматошно. Ели из бумажного пакета, проехали на запряженном лошадью экипаже из Святой Маргариты в Портофино. Прелестный день, прелестный дом, прелестная жена – чистое счастье.Понедельник, 3 мая 1937 года Лора в слезах. Санта Кьяри и Дамиано. Комары.
Четверг, 6 мая 1937 года. День Вознесения. Достопримечательности. В «Паоли» отличные cannelloni [307] . С 4.50 до 7.50 футбольный матч в маскарадных костюмах. Лора в восторге. За ужином в подвальчике выпила лишнего, купила кошку (заводную). Оркестр неистовствовал.
Пирс-Корт [308] ,
пятница, 12 ноября 1937 года
Всякий раз, когда Лора напоминает мне о недавних событиях, которые привели меня в восторг, но про которые я напрочь забыл, я искренне поражаюсь тому, какой дырявой стала моя память. Вот почему я решил в очередной раз попробовать вести дневник ежедневно.
Пошел спать, решив встать пораньше и подготовиться к выступлению. Разбудил меня Поутни, кричавший на коров, однако вместо того чтобы заняться предстоящей речью, я подремал еще какое-то время, пока меня не позвали. <…> Поездом в Лондон; собирался час-другой посидеть в «Сент-Джеймс» и собраться с мыслями; обнаружил, однако, что Эллвуд все перепутал, и книги Колдер-Маршалла в клубе нет. В результате, вместо клуба пошел в парикмахерскую, а оттуда на книжную выставку позаимствовать экземпляр книги со стенда «Чепмен-энд-Холл». Меня отвели в комнату, где «мне никто не помешает» и где в действительности мешали ежеминутно. То с выставки приходили официальные лица, то репортеры и, наконец, явился Дуглас Вудраф. Поскольку в голове у меня было пусто, я пропустил два полных стаканчика виски; рассчитывал, что спиртное прочистит мозги, оно же их окончательно парализовало. Кончилось тем, что меня проводили в огромный зал, до отказа забитый юными девами, – человек 700, никак не меньше. Заговорил об «идеологии в литературе» и не узнал собственный голос: кто-то другой мямлил и заикался. «Вот бы меня оставили в покое, дали посидеть в тишине и подумать о чем-то другом», – подумал я и вдруг понял, что потерял уйму времени. В одну из жутких пауз я мельком взглянул на часы, увидел, что уже пять, и быстро закончил выступление. Из того, что им говорилось, юные девы не поняли ни слова, но ведь они пришли смотреть, а не слушать. Как бы то ни было, выступление получилось бездарное. Вернулся на стенд «Чепмен-энд-Холл» и подписал с десяток книг – в основном для продажи. Новое издание ценой пять шиллингов – превосходно. <…>Пятница, 19 ноября 1937 года Сегодня днем, когда работал в саду, со мной произошла необычайно странная вещь: я подпрыгнул, чтобы срезать у себя над головой ветку остролиста, – и получил сильнейший удар в глаз и в нос; судя по всему – собственным кулаком. Необъяснимо. Монах приписал бы случившееся дьявольскому наваждению. Как бы то ни было, боль жуткая, да и синяк во все лицо. Алекс угостил восхитительным вином – «Шато Лафори-Пейраге 1924».
Воскресенье, 21 ноября 1937 года Все захворали. Месса в Дерсли, в Христианском союзе молодых людей. Планировка сада. Мэри уехала вскоре после обеда, и я уснул: вежливость утомительна. Копался в саду, читал воскресные газеты; шахматы.
Вторник, 23 ноября 1937 года Разметил колышками квадратную лужайку перед домом. Опять сел за роман; что-то начинает получаться.
Пятница, 10 декабря 1937 года Отлично выспался, проснулся в прекрасном настроении и, как следствие, целый день не работал; занят был единственно тем, что ублажал Лору.
Понедельник, 10 января 1938 года [309]
<…> Вожусь по дому: пытаюсь без особого успеха пристроить каминную полку в библиотеке, строю буфет в детской спальне, нанял Эванса, одного из плотников мистера Джотчмена, за три фунта пять шиллингов в неделю. В саду посадили плакучий ясень, тюльпанное дерево, лесной бук и дуб с листьями цвета пурпура; его я планирую пересадить еще раз. <…>
Работа над «Сенсацией» идет медленно, все время что-то мешает, отвлекает. Еженедельник «Ночь и день» вот-вот закроется. Мои с ним отношения складывались не лучшим образом. В последнем издании моих произведений дюжина экземпляров напечатана большим форматом, половину я уже раздарил. Умерла герцогиня Ратлендская. О боях в Теруэле [310] поступает разноречивая информация; впрочем, газеты теряют к испанской войне интерес.Пирс-Корт,
пятница, 30 июня 1939 года
В рецензии, написанной из лучших побуждений и напечатанной в «Дейли мейл», говорится, что «Грабеж по закону» изобилует «отталкивающими историями об аморальности священников и монашек». Повез Диану Купер и Конрада в Стэнкомский грот.Четверг, 6 июля 1939 года Опять дождь. Опять вожусь с теннисной сеткой.
Четверг, 27 июля 1939 года После двух недель жизни в Пикстоне [311] беру несколько дней отпуска. Каких только гостей не было за это время: сэр Роберт и леди Ходжсоны, сэр Сесил Перейра, всевозможные Аморисы и Хорнерсы, внезапно возникавшие и столь же внезапно исчезавшие. Дети носятся по всему дому, нескончаемый дождь, несъедобная еда, которую подают, когда придется, бесконечные разговоры по телефону, бесконечно меняющиеся планы. Я раз шесть переписал первую главу романа [312] , прежде чем она приобрела сносный вид. <…> В газетах только и пишут о бомбах ИРА, уступках японцам, о нелепой зависимости от русских переговоров [313] .
Пикстон-парк,
четверг, 3 августа 1939 года
Именины Мэри – прошли более или менее успешно. Купил на аукционе за сумасшедшие деньги несколько совершенно не нужных вещей. Домашний механизм дает еще больше сбоев, чем обычно.Пирс-Корт,
пятница, 4 августа 1939 года
Вернулись домой, где обнаружилось, что из-за дождя все работы в саду остановлены; сорняки высотой с дерево. Прюитт поработал на славу: с помощью сажи уничтожил на кругу всю траву. Сад запущен точно так же, как два года назад, когда мы сюда въехали. На распродаже библиотеки сэра Чарльза Превоста Кук купил мне переплетенные в телячью кожу проповеди, которые мне не нужны, и два огромных парных портрета Георга III и его супруги, которые повергли меня в смятение. Эти портреты король подарил первому баронету, бывшему губернатору многих подвластных территорий, в том числе и Канады. По всей видимости, они перевозились из одного Дома правительства в другой Дом правительства и в пути сильно пострадали. Новая телефонная служба у всех вызывает неподдельный интерес.Воскресенье, 6 августа, 1939 года Церковь и лопата.
Воскресенье, 20 августа 1939 года <…> Война, кажется, становится неизбежной. С каждым днем Алек все больше погружен в себя и сосредоточен на своей работе.
Вторник, 22 августа 1939 года Россия и Германия заключили Пакт о ненападении, и теперь откладывать войну нет уже никакого резона.
Четверг, 24 августа 1939 года Днем трудился в саду, чистил дорожку. И думал: зачем я все это делаю? Через несколько месяцев здесь и на теннисном корте я буду выращивать брюкву и картофель. Или уеду отсюда, и тогда все тут зарастет сорной травой, сад станет таким, каким был два года назад, когда мы сюда приехали.
Пятница, 25 августа 1939 года Судя по новостям, на мир рассчитывать не приходится. Призывы Папы до того банальны, что у нас, где никто не сомневается, что мир предпочтительнее войны, они прошли незамеченными. Быть может, в Италии, где не все разделяют эту нехитрую мысль, призывы понтифика будут иметь больший отклик. Написал письмо Бэзилу Дафферину с просьбой связать меня с Министерством информации. У них в Лондоне сейчас, надо полагать, горячие денечки. Трудился над романом – идет неплохо.