– Отличная отговорка!
– Правда жизни!
– Ты кого сейчас имел в виду?
– Догадайтесь с трех раз.
– Катку?
– Мимо.
– Канделарию?
– Опять промахнулись.
– Ката, скажи этому финику, что если он не заткнет свой киви, я со всего размаха вмажу ногой по его авокадо! Вся вишня отвалится к едрене фасоли. Урод банановый!
– Папочка, пожалуйста, не ругайтесь, – Галина заискивающе смотрела на Катарину. – Почему вы молчите? Скажите наконец, как мне быть? Уйти или остаться?
Катка обратилась к присутствующим:
– Лично я не против. Какого мнения придерживаются остальные?
– Да пусть остается.
– Я – «за».
– Я тоже.
– И я.
– Места всем хватит.
– А я возражаю! Он меня оскорбил! Пусть вымаливает прощение.
У Рудольфа заиграли желваки.
– Папочка, не упрямься.
– Прости меня.
– Не слышу.
Рудик подошел ближе:
– Розалия, прости меня, я был не прав. Погорячился. Прими мои искренние извинения.
– Встань сюда.
Мужчина встал прямо перед свекровью.
– Склони правое колено.
– И не подумаю.
– Тогда твой Галчонок улетит в теплые края. Встретит там кого-нибудь помоложе, и гуд-бай, пишите письма.
– Папочка, склони колено.
Стиснув зубы, Рудик повиновался.
– Теперь второе, – входила в раж свекровь.
– А раздеться догола не надо?
– Ты о себе очень высокого мнения. Я, знаешь ли, не любительница секонд-хендов. Давай-давай, шевелись.
Оказавшись на коленях, мужик уставился в пол.
– Довольны?
Отвесив ему оплеуху, Розалия возвестила:
– Ты прощен. Разрешаю Галине остаться в нашем дружном коллективе.
– Спасибочки, – Галя захлопала в ладоши.
– Рудик, герой моих кошмаров, тебе уже разрешено встать на ноги. Мое доброе сердце и широкая душа тебя простили.
Рудольф не торопился.
– Папочка, поднимайся.
– Не могу, – нехотя выдавил мужик.
– Как?
– Почему?
– Мне нехорошо.
Все переполошились.
– Сердечный приступ? – испугалась Галочка.
– Колики в желудке? – взволнованно спросила Дора.
– Камни в почках? – ляпнул Дориан.
– Воспаление среднего уха?
– Перхоть? Вши? Блохи? – вопрошала свекровь.
– Ногу свело.
– Правую? Левую?
– Обе!
Сильвестр с Дорианом помогли Рудольфу подняться и усадили его на диван. Дважды раздавленная Канделария на всякий случай отскочила к камину.
– От греха подальше, – прошептала старуха.
Розалия Станиславовна победоносно смотрела на проигравшего этот раунд Рудика.
– Ну и кто из нас на высоте, котик? Возраст берет свое, как ни молодись, а года летят. Сегодня ножки свело, завтра в поясницу вступило, а послезавтра жена кричит «вира», а у тебя полная «майна».
В четыре часа гостиная опустела. Направляясь к лестнице со стаканом сока, Розалия услышала голос Канделарии:
– Дочка, можно тебя попросить об одолжении?
– Все что угодно, мамуся. Принести чай? С крысиным ядом? С цианидом? С вытяжкой из семян ядовитого плюща?
– Зачем ты так грубо, я к тебе с миром.
– Проехали. Валяй, чего надо?
– Ты вот тут недавно про брачное ложе говорила. У тебя есть кто-то на примете?
Свекровь закатила глаза:
– Нет, но за отдельную плату я найду для тебя парочку камикадзе.
– Нерусских, что ли?
– Ложись спать, извращенка!
Четверть часа спустя в коттедже царил долгожданный покой.
Глава 10
По пути к Марго Ката с Макаровым практически не разговаривали. Лишь изредка, попадая в пробку, Сергей сетовал на обилие автомобилистов и невозможность добраться до места без простоя на дороге.
– Думается, через пару-тройку лет Москва превратится в одну большую пробку.
– Согласна.
– Придется снова вспоминать советские времена и ежедневно спускаться в метрополитен.
В район Братеево они приехала без четверти час. Рита с братом жили в темно-коричневой Г-образной многоэтажке. У самого лифта Сергей стукнул себя ладонью по лбу:
– Блин, память ни к черту!
– В чем дело?
– Забыл в авто борсетку. Постой тут, я быстро.
Прохаживаясь по грязной лестничной клетке, Ката ощущала всенарастающую тревогу. Мрачный подъезд навевал еще более мрачные мысли. Сейчас она увидит Марго. Увидит… а дальше что? В присутствии Сергея она в любом случае не сможет упомянуть имя Беляны. Нельзя, чтобы Макаров узнал о знакомстве Катки с Фешевой. Значит, придется искать выход из положения, ориентируясь по ситуации. Например, можно будет попросить Макарова принести стакан воды, а еще лучше отправить его в аптеку за таблетками от головной боли. За то время, пока мужчина будет отсутствовать, Катарина попытается прощупать почву. Главное – действовать предельно осторожно и грамотно. Кто знает, что в действительности за фрукт эта Марго? Ведь запросто может статься, что сестренка Сергея в курсе его афер, тогда, озвучив имя Фешевой, Катка рискует нажить на свою голову множество ненужных проблем.
Серей приблизился незаметно:
– Можем идти.
Копейкина вскрикнула:
– Ненавижу, когда подкрадываются сзади!
– Напугал? Извини. Учту на будущее – к Катарине Копейкиной следует подходить исключительно спереди.
Его ирония не подействовала – зародившийся страх нарастал.
Дверцы лифта открылись, но заходить внутрь Катка не спешила.
– Кого ждем? Или снова твои суеверия? – Сергей огляделся по сторонам. – Не вижу здесь черных котов, треснувших зеркал и ведьм на помеле.
– Мне в туфлю попал камешек.
– Так вытащи.
Копейкина нагнулась, сняла правую обувку и нервно проговорила:
– Ложная тревога. – Она ступила в кабинку подъемника.
Макаров ее по голове не стукнул, нож к горлу не приставил, не ограбил и не изнасиловал. Уже хорошо. Они благополучно поднялись на двенадцатый этаж.
Сергей открыл обшарпанную дверь и, приставив палец к губам, прошептал:
– Проходи, только не шуми.
Оказавшись в узенькой прихожей, Ката посмотрела на Макарова:
– Куда идти?
– Подожди меня здесь. Я должен предупредить Марго, что мы уже приехали. Ты пока можешь пройти в ванную комнату помыть руки.
Пожимая плечами, Ката поплелась к двери с приклеенным изображением купающегося мальчика.
К ее большому удивлению, многочисленные полочки зияли пустотой. Кроме старой зубной щетки в стаканчике и наполовину выдавленного тюбика зубной пасты, не наблюдалось никаких банных аксессуаров. Ни шампуня, ни геля, ни даже пресловутого крема для бритья.
В углу валялось скомканное махровое полотенце, а на стиральной машине стоял таз с замоченным, явно перепревшим бельем. Но самое удивительное – в ванной не было зеркала. Согласитесь, уж без него ну совсем нельзя. Например, Ката, даже когда чистит зубы, любит вглядываться в свое отражение. А Розалия Станиславовна вообще каждые полчаса любуется своей неземной красотой.
На бельевой веревке висел тоненький женский халатик ядовито-зеленого цвета. Поддавшись внутреннему порыву, Катарина протянула руку. Халат оказался мокрым, значит, его постирали совсем недавно, возможно, даже сегодня утром. Но тогда почему не притронулись к тазу? Странно. К слову сказать, запашок в ванной стоял весьма специфический.
Взглянув в раковину, Катарина скривилась. Вот чего она не могла терпеть, так это когда в раковине остаются чьи-то волосы. Ее второй супруг, любитель расчесывать свою пышную шевелюру перед зеркалом, никогда не утруждался смывать за собой выпавшие волосы. Сколько раз она закатывала скандалы – результат нулевой. Слава богу, после развода и последующего бракосочетания с Андреем Ката смогла вздохнуть спокойно. Андрей относился к категории чистюль, он никогда не подумал бы покинуть ванную, оставив после себя то, за что в дальнейшем можно было услышать упрек от супруги.
Повернув кран, Катка испытала новое разочарование – горячей воды не было. Пришлось мыть руки холодной и без мыла, так как последнего также не наблюдалось в поле зрения.
Сергей вырос словно из-под земли.
– А-а-а!.. – заголосила Копейкина.
– Да что с тобой сегодня? Ты никак вчера ужастиков насмотрелась, вздрагиваешь по каждому поводу.
– Крадешься как кошка.
– Можешь пройти к Марго, она ждет.
– Сергей, не сочти за любопытство, но почему в ванной нет зеркала, мыла и прочих необходимых принадлежностей? И этот таз с запревшим бельем не создает радостной атмосферы.
– По поводу таза вопросы не ко мне. Стиркой и готовкой занимается Анна Васильевна, а зеркала нет, потому как оно вроде и не нужно.
– В смысле?
– Рита не встает с кровати, ей ни к чему зеркало в ванной комнате.
– А ты?
– Что я?
– Как обходишься без зеркала, когда бреешься?
– Так я не живу с Маргошей, у меня квартира в центре. Ритуня одна.
Катка села на край ванны.
– Ничего не понимаю, говоришь, сестра прикована к постели, а живет одна?
– Не одна, с ней постоянно Анна Васильевна. Соседка по лестничной клетке – бывшая медсестра, а ныне пенсионерка – заменяет Марго руки, ноги, а иногда и глаза, когда требуется почитать книгу или статью в газете. Да ты не смотри на меня как на врага народа, я неоднократно предлагал Ритке перебраться ко мне. Бесполезно, сестра не хочет быть обузой, категорически отказывается покидать квартиру. Приходится почти ежедневно после работы приезжать сюда.
– Значит, в комнате сейчас еще и сиделка?
– Анна Васильевна придет сразу после нашего ухода. Не хочу, чтобы она своим присутствием мешала разговору.
Ничего не понимая, Катарина прошествовала в большую комнату.
Обстановка оказалась скудной – если не сказать больше. Кровать, тумбочка, журнальный столик, два стула и телевизор. Плотные шторы наполовину задернуты, отчего и без того темная комната напоминала полуподвальное помещение.
Маргарита полулежала на кровати, по пояс накрытая одеялом. Стоило встретиться взглядом с сестрой Макарова, как Копейкиной моментально стало дурно. Белое, словно лист бумаги, лицо казалось безжизненным; темные круги под отечными веками и синие губы делали ее похожей на покойницу. Спутанные рыжие волосы спадали на хрупкие плечики, заметно контрастируя с бледным лицом.
Увидев Катку, Рита тихо ойкнула, глубоко вздохнула и чуть вздрогнула.
– У меня гости, не верю глазам! Я думала, Сережа пошутил, сказав, что его знакомая хочет меня навестить. А вы и правда приехали. Господи, какая радость. Вы проходите, не стойте в дверях, садитесь. Сереж, поставь стул ближе к кровати.
Катка приветливо улыбалась:
– Как вы себя чувствуете?
– Не спрашивайте, силы покидают со скоростью ветра. Недолго мне осталось мучить Сергея. И хотя он уверяет, что я обязательно поправлюсь, прекрасно понимаю, больше полугода не протяну.
– Ритка, не смей так говорить, держи хвост пистолетом.
– Ваш брат прав, не стоит отчаиваться, нужно верить в лучшее, не сдаваться.
– В моем положении лучшим будет скорейший приход смерти.
– Так, сестричка, ты заводишь старую пластинку, мы же договаривались.
– Прости, больше не буду. Извините, мне немного неловко. Даже не знаю, что сказать. Я отвыкла от людей.
– А как же ваша сиделка?
Марго закашляла:
– Она женщина с характером. Иной раз с ней и не поговоришь. Вся в себе. Вчера читала мне книгу, потом резко прервалась и понеслась к себе. Представляете, забыла выключить утюг. Как удалось избежать пожара, одному богу известно. Ой… по-моему, я говорю ерунду. Вам неинтересно меня слушать.
– Нет-нет, напротив, – Катарина сжала холодную ладонь Риты. – Когда Сергей рассказал о вашей болезни, мне нестерпимо захотелось вас навестить и сделать подарок.
– Подарок? Мне?
Ката достала из кармана фарфоровую белочку.
– Какая маленькая! Какая прелесть!
– Ее зовут Белянка, – выпалила Копейкина, наблюдая за реакцией Марго.
Рита продолжала радоваться подарку, а вот Сергей покачнулся.
– Подходящее имя для белки, – выдавил он.
– Поставьте ее, пожалуйста, на журнальный столик. Спасибо вам, Катарина.
Четверть часа спустя Катка попросила Риту рассказать о себе.
Марго нервно переглянулась с братом:
– Я, конечно, попытаюсь говорить внятно, но не уверена, что получится. Вообще-то рассказчица из меня отвратительная. Вечно перескакиваю с места на место, истории получаются сумбурные, неинтересные.
Сергей напрягся, а Рита, сделав глоток воды, начала говорить:
– Вы, наверное, уже в курсе, что мы рано остались без родителей? Они погибли, когда мне стукнуло двенадцать. С тех пор Сергей единственный человечек, которому небезразлична моя непутевая, глупая жизнь. В восемнадцать лет я поступила в институт, в надежде получить образование, устроиться на высокооплачиваемую работу и почувствовать себя финансово независимой. Меня несколько угнетал тот факт, что я продолжаю висеть на шее у брата. Но, к большому сожалению, моим мечтам не суждено было сбыться. На втором курсе по уши втрескалась в сокурсника Ваню Колпакова. Вы не представляете, Катарина, какая у нас была любовь. Словами не описать, мы в буквальном смысле боготворили друга друга – он меня на руках носил, пылинки сдувал. Начались мечты о красивой свадьбе, шикарном белоснежном платье и тому подобные девичьи грезы. Ваня познакомил меня с родителями, которые, к слову сказать, прониклись ко мне симпатией с первой встречи. Согласитесь, нечасто встретишь семью, в которой к невестке относятся как к собственной дочери. Будущий свекор со свекровью работали врачами – люди старой закалки, соответственно, интеллигентность вкупе с хорошим воспитанием были неотъемлемой частью их существования.
Рита на мгновенье замолчала.
– Уф… надо перевести дух. Практически ничего не сказала, а голова уже кругом.
– Вы не волнуйтесь.
– Постараюсь, хотя гарантировать не могу, слишком печальная история. Да и концовка у нее совсем не как в любовных романах.
Макаров в задумчивости смотрел на фарфоровую белку.
– Я купалась в любви Ивана примерно полгода, – продолжила Рита, – а затем начали сгущаться тучи. На третьем курсе к нам в группу из академического отпуска пришел красавец Мишка. На первый взгляд, кроме симпатичной мордашки и хорошо подвешенного языка, парень ничем особым не выделялся. Ну умел девчонку рассмешить, ну любил находиться в центре внимания. Ну и что? Подумаешь. На тот момент я была полностью погружена в свадебные хлопоты. С матерью Ивана мы составляли список гостей, спорили по поводу фасона платья… в общем, голова занята, а сердце в предвкушении самого счастливого момента вырывалось из груди. И вдруг, в одно отнюдь не самое прекрасное утро, я узнаю неприятную новость. Мое имя значится в списке студентов на отчисление. Пулей несусь в деканат, а милая Алла Альбертовна заявляет: «Дорогуша, у тебя семь долгов, не считая двух курсовых работ». Начинаю ее заверять, что в самое ближайшее время обязательно ликвидирую все хвосты. Алла женщина добродушная – сжалилась. Разрешила написать заявление на продление сессии еще на два месяца, не забыв предупредить, что если к тому моменту останется хотя бы один хвост, то могу считать себя отчисленной.
Рита сделала маленький глоток воды из стакана, перевела дух и снова погрузилась в воспоминания.
– У дверей деканата я разревелась. Только этого не хватало – проучиться три года и вылететь из института. Ужасно! На улице встретила Мишку, поведала о своих несчастьях. Он усмехнулся и обещал помочь. Оказывается, его дядя приятельствовал с нашим деканом. Не поверите, но уже через две недели в моей зачетке стояли все недостающие подписи. Михаил сделался лучшим другом, мы стали перезваниваться… и вдруг я поняла, что не хочу выходить за Ивана. Захотелось остаться свободной, окунуться в развлечения, и чтобы рядом обязательно находился Миша. Катарина, с вами такое бывало? Вроде ты любишь человека, тебе с ним комфортно, но внезапно на горизонте появляется другой, и ты не отдаешь отчета в своих поступках. Понимаешь, что совершаешь ошибку, а сделать ничего не можешь, будто тебя загипнотизировали.
– Нет, – Ката замотала головой. – Со мной подобного не случалось.
– Тогда вы меня не поймете. С Ваней пришлось расстаться, а спустя восемь месяцев я стала женой Михаила. Он, сын обеспеченных родителей, показал мне жизнь во всей ее красе – мы часто наведывались на дискотеки, в клубы, рестораны. Оттягивались на полную катушку. Родители Мишки меня невзлюбили: властная мать отселила молодоженов в квартиру покойной бабки, где мы и обосновались. К слову сказать, сейчас я тихо умираю именно в этой квартирке. Три года жили как в сказке, затем начались бытовые неудобства, проблемы с деньгами и так далее и тому подобное. Михаил пристрастился к спиртному. Его родители во всех смертных грехах винили меня. Год назад я совершенно случайно встретила мать Ивана. Мы столкнулись в книжном магазине, и в первые секунды я не узнала свою несостоявшуюся свекровь. Женщина сильно постарела, во взгляде появилась отсутствующая ранее отчужденность. Ее слова заставили меня вскрикнуть. Оказывается, Иван покончил жизнь самоубийством месяц спустя после моего бракосочетания.
– Подожди, вы же учились вместе, как так вышло, что вы не знали о трагедии?
– Ваня бросил институт, когда узнал, что свадьбы не будет.
– Продолжайте…
– Ровно через неделю мы с Мишкой поехали к друзьям за город. Он сильно перебрал горячительного, но тем не менее сел за руль, и…
– И?
– Страшная автокатастрофа произошла на въезде в столицу. Михаил погиб мгновенно, я осталась инвалидом на всю жизнь. Ко всему прочему выяснилось, что я неизлечимо больна. Редкая болячка сведет меня в могилу. В принципе, это вся история, если вкратце.
Сергей заерзал на стуле:
– Ритунь, как ты?
– Голова разболелась.
– Постарайся уснуть, ты сильно перенервничала.
Копейкина дотронулась до висков:
– И у меня голова раскалывается. Сергей, не сбегаешь в аптеку?
– У нас есть болеутоляющие.
– Баралгин?
– Нет, брал, но это одно и то же.
– Нет, мне помогает лишь баралгин.
– Прими брал, – настаивал Макаров, протягивая Катке пачку таблеток.
Стиснув зубы, Катка процедила:
– Тогда принеси воды.
Маргарита как-то неестественно вздохнула.
– На, – Макаров протянул стакан сестры.