Но все же подставлять шею под мачете Борис не собирался. Он приготовился к последней драке. Можно попытаться обезоружить мясника и прикрыться им как щитом.
Шансов мало, конечно, почти никаких. Его наверняка пристрелят скорее. Но лучше уж сдохнуть так, чем покорной овцой. Да и одним патроном у гадов станет меньше. Слабое, а все же утешение.
И потом… Пока мясник и стрелок отвлекутся на него, может, Наташка успеет… Хоть что-нибудь, да успеет сделать. Может быть.
Мясник словно угадал его мысли. Ухмыляясь, отошел к Наташке. Решил сначала зарубить ее? Точно!
Взмах. Блеск заточенной стали над чернявой головой.
— Ах ты ж, с-с-су…
Борис бросился на помощь, прекрасно понимая, что не успевает уже. И что неминуемо нарвется на пулю.
Свист. Всхрип.
— …ка!
Еще свист. Что-то промелькнуло в воздухе.
Стон.
Оба — и мясник с тесаком, и мужик с обрезом — рухнули как подкошенные.
У первого из спины торчала короткая толстая стрела. Второму еще одна такая же стрела пробила голову. Судя по всему, стрелы прилетели с противоположной стороны дороги.
Снова дикие? Опять трупожоры? Каннибал у каннибала, типа, жрачку отбирает? М-да, суровые нравы царят нынче среди дикарей…
Наташка шустро подползла к стрелку с пробитым черепом. Схватила обрез.
Странно, но ей это позволили. Стрелы больше не летели. Пока не летели.
Наташка проверила оружие. Выругалась.
— Пусто!
Грохнула в сердцах бесполезный обрез о землю. Что ж, теперь понятно, почему каннибалы не расстреляли их сразу. Ружье без патронов — та же палка. Дикарь-стрелок просто использовал его в качестве устрашения. Блефовал, сволочь, брал на понты. И ведь взял же!
Но откуда им было знать, что стволы не заряжены?
А из зарослей на той стороне дороги уже выходили люди. Человек десять. Все — в камуфляже. Правда, большая часть одета не в хэдхантерские штаны и куртки, а в старую армейскую форму докризисного еще образца. На некоторых были охотничьи костюмы и маскхалаты. На спине у каждого — полупустой рюкзак или вещмешок. Трое или четверо — с противогазами, но ни броников, ни касок нет ни у кого. Понятное дело: лишний вес. С таким по лесам не шибко побегаешь. Да и хэдхантерская форма, у кого она была, — рваная, штопаная и явно с чужого плеча. Трофеи? Похоже на то.
У двоих из гранатных сумок торчат горлышки бутылок, заткнутых тряпками. «Коктейль Молотова», судя по всему. Еще одна парочка несет разряженные арбалеты. У остальных — тоже простенькое дикарское оружие. Только один из всей группы держит в руках ствол. Зато какой! Хэдовский «калаш» — это вам не обрезанная двуствольная берданка. Тоже, видать, трофей, и нехилый притом. Интересно, а есть ли порох в этой пороховнице? Или тоже — так… для понтов больше?
Незнакомец с автоматом первым перешел дорогу. Пятнистые штаны и куртка. Гранатная сумка — явно не пустая. Противогаз на боку. Армейский нож на поясе. Бинокль на груди. А еще — ни фига себе! — рация. Вот такой дикарь! Хорошо упакован, ничего не скажешь.
Непокрытая голова. Пристальный взгляд из-под густых кустистых бровей… И плохо сочетающаяся с таким взглядом широкая улыбка.
Автоматчик скалился им во весь рот. Это был невысокий, широкоплечий, ладно сложенный человек с обветренным лицом. Сколько ему? Тридцатник? Нет, пожалуй, больше. Борис дал бы ему хорошо так за тридцать. Хотя… Заросшая, как у моджахеда, физиономия и косматые волосы могли сильно старить любого.
— Привет, Натаха! — Дикий махнул им рукой с обочины, — Давно не виделись!
Натаха?! Откуда он…
Борис, разинув рот, перевел взгляд на Наташку.
— Здорово, котик, — улыбнулась автоматчику чернявая. Помахала в ответ. И вздохнула с облегчением.
Борис ошарашенно смотрел то на нее, то на дикаря с хэдхантерским «калашом».
Старые знакомые?
— Кто это? — шепотом спросил Борис.
— Так, — неопределенно мотнула головой она, — Один мой бывший.
Любовник? Вероятно. Их вроде бы и принято называть бывшими. Ответ чернявой не понравился Борису. Он почувствовал неприязнь к дикарю с автоматом. Ревность, наверное…
— Один твой бывший, говоришь? А сколько их у тебя вообще, таких бывших?
Впрочем, чему он удивляется? И на что сердится? Наташка жила у диких. Она — молодая, привлекательная девушка, которой требовалось покровительство, защита и поддержка. Так что все естественно. Объяснимо все.
— Перестань, — дернула она плечиком. — Только сцен ревности мне сейчас не хватало! С ним, — чернявая указала взглядом на «котика», — мы давно расстались и снова завязывать отношения меня не тянет. Так что успокойся, ладно.
Борис вздохнул. Ладно, он постарается.
«Котик» подошел ближе. И Борис узнал кличку «кота» с «калашом».
— Откуда вы взялись, Корень? — спросила Наташка.
Корень, значит. Ну-ну…
— С той стороны. — Ухмыльнувшись, дикарь ткнул автоматным стволом за дорогу.
— И чего вы здесь делаете?
— Прячемся, — хмыкнул он.
Повернувшись к своей кодле, Корень сыпанул целой порцией приказов:
— Ну-ка, с трассы все сдернули! Быстро на позиции! Не хватало еще, чтобы хэды нас заметили. Гарик, постой, ты останься. Возьми стрелков, займитесь трупожорами. Этих двоих жмуров оттащите от дороги. Тот, третий, живой еще вроде. Его оставьте. Не трогайте пока, не мочите. Пускай очухается.
«Перед Наташкой красуется, что ли, командир хренов», — неприязненно подумал Борис. Дикие шустро убрались с дороги. Группа, вышедшая из леса, вновь растворилась в густой зелени, словно ее и не было. Вслед за Корнем через дорогу перешли только три человека. Двое арбалетчиков вынули стрелы из тел каннибалов, обтерли окровавленные наконечники и уложили короткие оперенные болты в колчаны. Затем потащили трупы в кусты.
Третий — рябой рыжеволосый парень, которого Корень назвал Гариком, — склонился над очкариком-людоедом. Тот еще не пришел в себя.
— Да ты никак в бригадиры выбился, а, Корень? — улыбнулась Наташка.
— Вроде того, — отозвался «бывший», — Я теперь старшой группы.
— Поздравляю.
— Спасибо.
Корень не сводил глаз с разбитой Наташкиной головы. Не с лица — а именно с головы. В глазах его не было ничего, похожего на влюбленность. Старшой дикарей рассматривал кровь в чернявых волосах.
— Ты вообще как, Натаха? — озабоченно спросил он.
— Да лучше всех. — Морщась, она притронулась к ране от пращевого снаряда.
— Сильно досталось?
Странный тон. Сочувствия что-то не слышно. Борис напрягся. Таким тоном не интересуются о самочувствии. Скорее допрашивают.
— Терпимо. — Наташка тоже насторожилась. — Ерунда. Заживет. А что?
— Идти сможешь?
— Не беспокойся.
— А бежать?
— Быстрее тебя. Дикий кивнул.
— Это хорошо, если можешь идти и бегать. Это очень хорошо.
Нет, определенно было в его тоне что-то, что сильно не понравилось Борису. Да и Наташка явно не в восторге.
— А если бы не смогла? — прищурилась чернявая.
— Было бы плохо, — вздохнул Корень, — У меня приказ: не оставлять хэдам ни одного треса.
— Треса? — Наташка нахмурилась.
— Ни одного человека, кого хэды могли бы взять в качестве треса, — пояснил Корень. — Кто не сможет или не захочет идти с нами, тот… В общем, тот уже никуда не пойдет.
— Как эти? — Она кивнула на каннибалов.
— Да. В общем, Натаха, советую тебе присоединиться к нам и во время марш-бросков не задерживать группу.
Она взглянула ему в глаза. От прежних доброжелательных улыбок не осталось ни следа. Больше друг другу эти двое не улыбались.
— Ничего личного, — развел руками дикарь.
Борис подумал о том, что те же слова сказал и мясник-людоед. Что ж, по крайней мере, теперь можно не опасаться, что Корень отобьет у него девчонку. Убьет, если сочтет нужным, — да, но не отобьет.
— А вы гуманные ребята, как я посмотрю, — холодно, без всякого выражения произнесла Наташка. — Значит, теперь у вас принято мочить тех, кто не с вами?
Корень пожал плечами.
— Трупожоры тех, кто не с ними, съедают, — сухо ответил он. — И к себе в компанию не приглашают. Так что мы в любом случае погуманнее будем.
— Ну, если сравнивать вас с трупожорами — то да, то конечно.
Корень скривился:
— Так я не понял, Натаха, ты с нами или как?
— А у меня есть выбор?
— Нет.
— Значит — с вами.
— Молодец, — похвалил дикий, — Правильное решение.
— Только ты так и не ответил, Корень, что вы тут делаете?
— Ждем.
— Чего?
— Может, хэдовский патруль проезжать будет. Авось клюнет на приманку, — дикий кивнул на безголового висельника, — остановится…
На приманку? Борис, прислушивавшийся к их разговору, снова насторожился.
— Правда, вы с этими, — Корень перевел взгляд на очкарика-каннибала, — нам чуть всю малину не испортили.
— Правда, вы с этими, — Корень перевел взгляд на очкарика-каннибала, — нам чуть всю малину не испортили.
— Так это ваша работа? — Наташка уставилась на покачивающийся труп хэда.
— А то чья! Сбили его с патрульного броневичка неподалеку отсюда.
— И что патруль?
— Предпочел не останавливаться. Мало их было, в штаны наложили. Сквозанули на фиг. Пока вызвали подмогу, пока та подошла, нас уже не было. Хэда этого припрятали, сами смотались. Потом вернулись. Сделали что надо. Подвесили вот. Ждем других пятнистых.
До Бориса вдруг дошло одно очевидное обстоятельство. Не удержавшись, он влез в чужой разговор:
— Погоди-ка, как там тебя… Корень. Вы в засаде здесь сидите, что ли. — Сидим, — широко улыбнулся ему дикий.
— И все видели?
— В подробностях.
Значит, пока он отмахивался от людоедов, за ним наблюдали из кустиков десяток здоровых лбов. Вместо того чтобы помочь или шугануть каннибалов, просто сидели и наблюдали!
— А раньше не могли вмешаться, мать вашу? — Борис почувствовал, как его накрывает.
— Не-а, не могли, — Корень продолжал улыбаться. — Хотелось посмотреть, на что ты способен в драке.
— Посмотреть? На что я способен? — Борис тряхнул головой, — Зачем?!
— Ну, ты ведь тоже захочешь к нам присоединиться.
Вопросительной интонации Борис не уловил. Это было сказано как о деле решенном.
— Конечно захочешь, — продолжал дикарь. — А балласт нам не нужен. Зато позарез нужны хорошие бойцы. Натаха вон боевая девчонка, я ее знаю. А тебя — нет. Тебя в первый раз вижу. Поэтому тебя нужно было проверить.
Борис поморщился. Опять! Опять кому-то понадобилось проверять и оценивать его бойцовские навыки.
— Не вышли бы на вас трупожоры, тебе пришлось бы драться с кем-нибудь из нас.
Борис вздохнул. Возможно, ему еще это предстоит. Уж слишком грубая и неприятная шла вербовка. А кстати… Куда его вообще вербовали-то?
— Вы кто такие, Корень? — напрямую спросил он.
Что-то подсказывало ему: это не простые дикие. Не те дикие, что были раньше.
— Мобильная охотничья группа.
— Чего-чего? — Борис насторожился, — Охотничья?
Выходит, от одних охотников они с Наташкой сбежали, чтобы попасть к другим?
— Ага, охотничья. Егеря мы.
— Какие еще на хрен егеря?
— Слышь, Натаха, — Корень повернулся к чернявой, — Твой дружок на самом деле такой дурак или прикидывается?
— Прикидывается, — буркнула она.
Ну спасибо, подруга… Борис бросил на спутницу косой взгляд. Ему показалось, что за немногословностью она тоже скрывает непонимание, но пока не хочет показывать свою некомпетентность.
— Какой-то он… — Дикарь поморщился, — Дерганый какой-то. Нервный. И глазки бегают. Он, часом, сам не из трупожоров, а?
Борис и Наташка переглянулись. Борис вспомнил, как у реки чернявая уговаривала его отведать человечины. И ведь почти уговорила. Слышал бы тогда ее этот дикарь.
Глава 9
— Ладно, расслабьтесь, — хохотнул дикий. — Шучу.
— Да я поняла, — без намека на улыбку ответила Наташка.
— Ну а если без шуток. — Дикий тоже вдруг посерьезнел. — Где ты его подцепила?
Борис снова скривился. Не любил он, когда о нем при нем же говорили в третьем лице. И притом вот так пренебрежительно говорили.
— Это еще кто кого подцепил, — недовольно сказал он.
Но похоже, не был услышан. Дикарь сейчас расспрашивал Наташку и на Бориса не отвлекался.
— Ну? Откуда он, Натаха?
— Из этих он, из х-х…
Подавившись, Наташка откашлялась.
Хэдхантеров? Борис прикусил губу. Как, интересно, отреагируют на такую новость дикие, имеющие милую привычку обезглавливать хэдов и развешивать их тела по деревьям?
— …из хуторских, — закончила фразу Наташка.
— А почему у него шея пожженная, как у тебя? Тоже гладиаторский ошейник носил?
— Носил, — не стала отрицать очевидного Наташка.
— Так он хуторянин или гладиатор?
— Долгая история. — Продали в тресы парня, что ли?
— Типа того.
— Ясно, — хмыкнул Корень, — Короче, не из наших человек.
— Не из наших. Но я за него ручаюсь.
Борис глянул на чернявую. А вот теперь спасибо по-настоящему, от души.
— Ручаешься? — Корень прищурился, — За такие слова отвечать надо, Наташенька, ты в курсах?
— Я знаю, что говорю, Корень. Он меня из такого дерьма вытащил, которое тебе и не снилось.
Они обменялись долгими испытующими взглядами.
— Ну раз так — другое дело, — Дикарь тряхнул шевелюрой, — Натахин друг — мой друг.
Корень снова повернулся к Борису:
— Как звать-то тебя, а, друг?
Борис поморщился. Ишь дружбан выискался!
— Борис, — буркнул он.
— Э-э-э, — Корень тоже скривился, — Ты мне еще по отчеству представься. Погоняло у тебя какое?
Борис смотрел на него исподлобья. Молчал.
— Я вот, к примеру, Корень, а не Саша Коренец. Макса Гаркушева, — Наташкин «бывший» кивнул на дикаря, все еще возившегося с очкариком, — мы Гариком называем. А ты? Кто ты?
— Берест.
— Ну, так-то лучше! — удовлетворенно кивнул старшой дикарей, — Бери оружие, Берест. И гордись. Теперь ты не дичь, а охотник.
Ну да, опять…
Борис огляделся. Выбор так называемого оружия был невелик. Тесак, кистень из гайки, обрез без патронов да копье с заплечным ремнем.
Нет, тесак уже подняла Наташка. От ружейного огрызка без боеприпасов проку нет. Гайка на цепи? Не имея нужных навыков, ею скорее себе лоб расшибешь, чем противника достанешь. Тем более хэда в броннике и каске.
Борис поднял копье. Повесил на плечо. Ничего, сойдет. В конце концов, с похожим оружием он уже имел дело. Заточенным арматурным прутом он возле хутора завалил охранника тресовозки. А арматурина — то же копье.
Обрез взял себе Гарик. Гайку — один из арбалетчиков. Видимо, дикари ценили любое оружие и не привыкли им разбрасываться.
— Тебя, Берест, наверное, многому учить придется, — задумчиво проговорил старшой, — Переучивать вернее.
— Вообще-то знаешь, Корень, — неожиданно встряла Наташка, — я, честно сказать, тоже кое-чего не понимаю. Введешь в курс дела по старой дружбе?
— Легко, — пожал плечами дикарь, — Спрашивай, Натаха.
— Почему вы отошли так далеко от буферки?
— Вообще-то не далеко, — пожал плечами Корень, — Мы сейчас находимся возле ее границы.
— То есть как это? — ошалело пробормотала Наташка.
Борис тоже вытаращил глаза. По его прикидкам, буферная зона между «цивильными» и дикими землями должна начинаться далеко южнее.
— С тех пор как столичные хэды вычистили город и хутора, буферка расширилась, — объяснил Корень, — Некоторые егерские группы уже доходят до окрестностей Ставродара, а кое-кто даже проникает в пригороды.
Наташка присвистнула. Видимо, это было неожиданной новостью не только для Бориса.
— Так… а это… А ваши женщины? Дети? Где сейчас они? — спросила чернявая.
Пару секунд Корень непонимающе и даже немного настороженно смотрел на нее.
— Они далеко отсюда, — наконец сказал он как о чем-то само собой разумеющемся. — Кочуют по ту сторону буферки.
— То есть вы сами по себе, они — сами по себе.
Вообще-то это было странно. Члены любого дикарского клана обычно держались сообща.
— Они — балласт. Здесь они нам мешают. Поэтому они находятся там, — Корень махнул куда-то себе за спину, — Их снабжают всем необходимым из зачищенных хэдами хуторов, их охраняют.
— А вдруг рейд? — не унималась Наташка. — Разве пятнистые больше не выходят за буферку?
— Выходят, — вздохнул Корень. — Еще как выходят. Если возникает опасность, женщин и детей уводят.
— А если увести невозможно? — спросил Борис.
— Ну, тогда… — Корень смутился, но лишь на краткий миг, — В общем, охрана приставлена не только для того, чтобы защищать.
— Чтобы убивать — тоже?
— Тех, кого нельзя спасти, мы избавляем от участи тресов.
— Ну, это мы уже поняли, — скривилась Наташка.
Корень нахмурился.
— Смерть лучше, чем рабство.
— Возможно. — И не понять, то ли соглашается чернявая, то ли нет. — Звучит, по крайней мере, красиво. Хотя, на мой взгляд, все же слишком пафосно. — Как есть, так и звучит.
— Слушай, Корень, а ведь ты говоришь сейчас о людях своего клана. И говоришь так спокойно!
— Кланов больше нет, Натаха.
— Что? — Наташка аж изменилась в лице.
— Кланов как таковых… отдельных, разрозненных кланов теперь не существует. А если что-то и осталось, то это так, мелочь, — Корень пренебрежительно махнул рукой.
Мелочь, значит? Борис был ошарашен не меньше своей спутницы. Раньше клановая система представлялась ему единственно возможным способом выживания в диких землях. Видимо, он ошибался.