Кира молча подняла свой бокал с ромом. В ее глазах, кажущихся из-за косметики незнакомыми, Детеринг заметил мелкие живые искорки.
– Личную безопасность я тебе обеспечу, – сказал он, поставив свой бокал на стол. – С «железом» я работаю хорошо, в этом можешь не сомневаться.
– Да я думаю, ты и пальцем убьешь, – меланхолично отозвалась Кира.
– Человека да, лиддана да, корварца – куда попаду. Подготовленного росса хорошо если достану мечом, у них моторика специфическая.
– …кошачья.
– Ну, говоря по совести, они не очень-то кошачьи, хотя внешнее сходство есть, конечно. Они псевдосумчатые. Плод проходит две стадии развития – короткую в матке и длинную в особом «питательном мешке», и потом только покидает тело матери через влагалище. В результате матка подвергается гораздо меньшему «естественному износу» и способна обеспечить как длительную продуктивность, так и возможность постоянно вынашивать несколько эмбрионов сразу. Никакая человеческая женщина, даже с нашей пренатальной медициной, не может рожать по пять детей в год… с другой стороны, вид с иной половой системой не смог бы прийти к разуму в их условиях. Икра, яйца, почкование – это удел низших форм, разум для них закрыт по определению, сколько бы миллиардов лет…
– Спасибо за лекцию, – прервала его Кира. – Этому меня тоже учили. Не психуй, я согласна. Возраст и пол меня интересуют слабо, а вот все остальное…
– Да, – кивнул Детеринг, не отводя глаз. – Все остальное.
Девушка раскурила новую сигарету и потянулась к бутылке.
– Будем пить, пока можно. В ближайшем будущем нам, кажется, будет не до выпивки.
– В пиратских экипажах с этим бывает совсем плохо, – согласился Детеринг. – Хотя – к кому попадешь. Но байки про пьяных пиратов – они байки и есть, можешь мне поверить. Я достаточно изучил их быт… там бывает жрать нечего, какая уж пьянка!
– Я знала одного хирурга из приличной клиники, который отличался дурной для его профессии склонностью – сразу говорить правду о стоимости операций. Его обвинили в изнасиловании пациентки, и он удрал к пиратам. Говорят, сейчас уже купил себе миллионную виллу где-то далеко, но ремесло не бросил.
– Запросто, – согласился Йорг. – Толковый врач в пиратском клане… да. И вряд ли хоть один планетарный прокурор поинтересуется происхождением его активов. В колониях – дураков нет: кому надо, чтобы однажды тебе на голову свалились два десятка сумасшедших с «тяжелыми» стволами.
– Здесь тоже колония, – усмехнулась Кира.
– Здесь – «старая», – вздохнул Детеринг. – Я говорю о других, о «новых». Сейчас хорошо тем, у кого есть молодость, здоровье и большая семья: всего несколько планет, но в следующем поколении – уже большие шансы: новые миры – это юная демократия, а там и до Сената недалеко… Если, конечно, лет через пятьдесят не случится новой войны.
– Тебя интересует Сенат? – подняла брови Кира.
– Меня – нет, – засмеялся Детеринг. – И моего сына, если у меня таковой будет, он тоже не заинтересует. Мы – старейшие лорды, мы – из поколения «хранителей». Мои предки высадились на Сент-Илер в первом экипаже, поэтому наше дело – служба, потом – кукуруза, пшеница, свиньи и лошади. А Сенат… можешь посмеяться, но в моей семье политику считают занятием плебса. Мы служим не властям, ибо те над нами не слишком-то властны, а Человечеству.
– Например? – иронично прищурилась Кира.
– Да запросто. Мои предки были в числе основателей довольно известного, как ты помнишь, Сент-Илерского Университета, и с тех пор кто-то из нас всегда посвящает себя науке. Сейчас это мой дядюшка по матери, он возглавляет исторический факультет. Другой мой дядя – один из лучших в Империи заводчик гепардов, он гарантирует, что уже с восьмимесячным котенком из его выводков можно смело оставлять ребенка до года: семья занимается гепардами двести лет. Для тех, кто понимает, это значит очень много.
– Мы были «верхним средним классом», – перебила его девушка и потянулась к бутылке, отводя глаза в сторону, – то есть мы жили за городом, в собственном доме на большом участке. Но я и мечтать не могла о собственном гепарде.
– Купить котенка из выбраковки может даже сельскохозяйственный поденщик, – дернул плечом Детеринг.
– Это – какого-то урода, что ли?
Детеринг придвинул к себе наполненный бокал.
– В выбраковку идут котята, не соответствующие требованиям «колониальных» стандартов, при этом экземпляры с любыми психологическими проблемами выявляются и уничтожаются обычно уже на третьем месяце. Если серьезно, человек с невысокими доходами вполне может купить себе котенка, но для этого он должен связаться с заводчиком, высказать свои пожелания и прилететь за своим избранником. Это совсем не так дорого, куда дешевле, чем покупать того же котенка на «старой» планете у перекупщика. А выбраковка… понимаешь, твои родители наверняка могли купить тебе годовалого, склонного к набору веса, но зато специально подготовленного на роль сперва няньки, потом помощника домохозяйки. Это был бы очень сильный, умный, исключительно преданный зверь, не прошедший тест только потому, что ему никогда не суждено развить скорость, обязательную для «стандарта», – сто двадцать километров в час на короткой дистанции. Правда, нужно четко понимать, что кошачий – не шавка, пусть даже за некоторых собак просят огромные деньги. Гепарду нужно пространство: ему нужен большой дом, ему нужна земля, желательно – степь, теплая большую часть года. В отличие от собаки, гепард неспособен одичать… даже потеряв навсегда хозяев, он все равно приходит к людям, которых выбирает себе в друзья, и тогда уже отделаться от него невозможно, хотя, насколько я знаю, по традиции, кот-приблуда – это большая радость для семьи.
– У тебя их было много?
– Первое, что я, кажется, помню, – это морда какой-то из моих кошек, – улыбнулся Йорг. – В моей тройке кошки были «няньки», а кот – «страж». Хотя и кошки, конечно, могли порвать кого угодно. Собственно, даже мой пони воспитывался по программе охраны. Не надо думать, что маленькая лошадка такая уж беспомощная, зубы у нее о-го-го, да и копытом лягнуть может до смерти.
– Хотела бы я, чтобы так росли мои дети, – хмыкнула Кира, – пони, гепарды…
– Так просто все это не получается, – вздохнул Йорг. – Где-то, на теплых планетах, все иначе, а я родился в замке, стоящем посреди степи, которая два-три месяца в году покрыта снегом. В таком доме должны жить несколько поколений семьи, иначе – нет никакого смысла. А все эти бабушки-прабабушки с неизменно сумасшедшими прадедушками… Один из моих прадедов в любое время года начинал свой день со стакана рому с пряностями – после чего садился на коня и мчался с дюжиной гепардов на охоту. Иногда он возвращался поперек седла…
Детеринг глотнул и повернулся к окну. Вечер только надвигался стрелками часов, но небо уже темнело к ночи: сезон дождей вступил в свои права, не желая интересоваться мнением обывателей. Он вдруг вспомнил лето и – степь. Солнце, совсем другое, такое далекое отсюда, и не столь яркое, но все же торжествующее в пляшущих на неизменном ветру цветах весны. Зеленые холмы с пятнами рощиц, лес к востоку и бескрайний горизонт. Глухой перестук копыт прадедова Мормона – черного, злого, огромного, никого, кроме хозяина, к себе не подпускавшего. Ослепительно-голубые, всегда смеющиеся глаза на маленьком, смятом морщинами лице с висячими белыми усами, сверкающая серебром невесомая грива волос за плечами, почти до пояса:
– Ц-цо, парубоче? Козачем взрастешь, коня подарую! Тильки шаблю трыматы вчись, а сбрую золотом засыплю!
И громадный черный жеребец, сопровождаемый двенадцатью стремительными пятнистыми кошками, уносил в степь поджарую фигурку в синем комбинезоне имперских ВКС. Того мальчика, что восторженно смотрел вслед прадеду, несущемуся по старой, каменными плитами выложенной дороге, всему выучили – и сабле, и мечу, и многому еще другому, – но не успел гордый Вацлав Вишневецкий подарить правнуку коня: уж сколько раз он над смертью смеялся, а вот второе столетие немного пану полковнику отмерило.
И заплакал в первый раз – по-мужски уже – Йорг, глядя на прадеда, ставшего в гробу совсем не таким, каким он привык видеть его при жизни. Исчезли куда-то морщины, ушли годы. Лежал на белом шелке старик Вацлав, в таком же белом сверкающем мундире, с высоковерхой фуражкой на животе – презрительный, молодой, кабы не серебро в кудрях да усы пожелтевшие. Что-то шептал над ним древний, поддерживаемый с двух сторон певчими кардинал Манчини с генеральскими нашивками на форменном красном камзоле; мялся на ветру взвод в ожидании команды на залп; вдребезги, как полагается, пьян был оркестр со своими трубами и барабанами. Отвратительный осенний ветер прихватывал под куцым кадетским пальто, но Йорг не чувствовал холода. Он понимал: уходит старая Империя, та, о которой он читал в книгах, по которой сдавал зачеты. Вот она, сейчас гроб опустится в могилу, и не у кого будет уже спросить – как все было на самом деле…
– В общем, определенные гарантии я могу дать тебе смело, – произнес Йорг, возвращаясь за стол. – Что до остального – сама понимаешь.
– Как вывезет, – кивнула Кира.
Глава 7
– …Ситуация такова, что «светить» кого-то из своих молодых оперативников мне не хочется, – вздохнул Монсальво, – а отправляться туда одному может быть слишком весело. «Певец», который обещал доставить запись, в принципе, уже отработан, поэтому ненадежен. Есть вероятность того, что мы имеем дело с «волчьей ямой». Но других вариантов у меня просто нет.
– Я понимаю, – кивнул Детеринг.
На месте полковника он, наверное, поступил бы точно так же. Карьера, в принципе, закончена, но идти на пенсию неохота: пусть все привилегии останутся на месте, расстаться со Службой трудно, тем более когда до старости еще далеко. Флориан для Монсальво – шанс из редких, поэтому он поднял всю старую агентуру, всех, наверное, до кого смог дотянуться, не слишком задумываясь о безопасности этих людей. Понятно, что информаторы работать в таком деле отказались. Все, кроме… одного?
Если полковнику Монсальво удастся зацепиться хоть за что-нибудь, а потом благополучно отправить Детеринга по маршруту – кого-то из здешних генералов с гарантией ждет «отвальный» банкет. Формально Йорг мог скривиться и послать веселого лорда Густава куда подальше, но делать этого не хотелось. Во-первых, он по своим убеждениям не мог отказать старшему офицеру Службы, нуждающемуся в прикрытии «резника», во-вторых, исключительно от Монсальво зависело, каким способом Йорг и Кира покинут эту планету. У полковника запросто может «не сложиться», и тогда хоть десять взысканий на него накладывай, темп будет потерян. Сейчас это критично. Кто знает?..
– Тогда в десять, – хлопнул по столу Монсальво. – На развязке у «Стэнфорд-молл», маленькое кафе без названия, просто с красной вывеской.
– Я видел пару раз.
– Отлично. Стой там, я заберу тебя. Ехать нам недалеко.
…В тормозной системе крохотной прокатной «Дельфы» сбоил процессор, и Кира, зарулив в желтое пятно света возле придорожной кафешки, осадила машинку так, что Детеринг повис на ремне.
– Прости, – хихикнула девушка. – Черт, обратно бы доехать.
– Не забудь предъявить этим свиноидам в бюро, – поморщился Детеринг, доставая с заднего сиденья длинную спортивную сумку, – а то завтра кто-нибудь доездится. Все… ужин готовить не надо – примета дурная.
Кира не стала смотреть ему в спину.
Поглубже нахлобучив широкополую кожаную шляпу, Йорг прошелся взад-вперед, глянул на часы – было без пяти, – потом зашел в кафе, купил шоколадку, банку вермута и снова выбрался на трассу. Дождь, вялый и теплый, мелко колотил по шляпе. За спиной Детеринга ослепительно горел фирменным лимонным светом громадный торговый центр, мчались сквозь дождевую завесу сотни автомобилей, но тут, на выезде из мегаполиса, было почти пусто. Прошли, разгоняясь после развязки, два больших мини-вэна, до потолка набитые детьми: благополучные пригородные семейства закончили шопинг и спешили домой, в уютные трехэтажные особнячки с индивидуальными энергосистемами и собственными артезианскими скважинами. Свистнул турбиной и мгновенно растворился в темноте какой-то недоумок на мощном приземистом спорткаре. Удивленно посмотрев ему вслед, Йорг поправил ворот своей толстой кожаной куртки с бахромой по внешнему шву рукава и медленно двинулся навстречу движению. Пройдя пару шагов, он увидел, как из-за поворота выскочили синеватые фары большого автомобиля. Детеринг остановился. Несколько мгновений спустя из дождя выплыл огромный синий «Декстер-Цезарь» и мягко затормозил рядом с ним, сверкнув отблеском кафешной вывески в непрозрачных стеклах. Йорг перехватил свою сумку и быстро нырнул в открывшуюся заднюю дверцу.
Монсальво содрал с ладони перчатку.
– Извини, чуть опоздали. Давно тут паришься?
– Ерунда. Кто в руле? – спросил Йорг, глядя на бритый белобрысый затылок очень мощного парня, ведущего автомобиль.
– Мой должник, – отмахнулся Монсальво. – Не важно.
«Черт, – сказал себе Йорг. – Вот черт».
Человек с такой стрижкой не мог быть офицером СБ по определению. Какого дьявола?..
Уже через десять минут тяжелый седан ушел с трассы на горный серпантин. Фары выхватывали из густого мрака то высоченные вечнозеленые деревья, то пустоту в повороте. Белобрысый гнал машину уверенно, не обращая внимания на дождь. Покачав недоверчиво головой, Йорг повернулся к лежащей рядом с ним сумке и тихонько расстегнул застежки. Монсальво молчал, упершись взглядом в лобовое стекло…
В голубом свете фар появилась какая-то площадка справа от обочины; мелькнул темный контур небольшого пикапа, и водитель тотчас же затормозил. «Декстер» встал.
Белобрысый, все так же не говоря ни слова, выбрался из машины и пошел к пикапу, странно покачиваясь из стороны в сторону. Приглядевшись, Йорг понял: левая нога у него «выращенная», причем явно с нарушениями технологии: то ли наскоро, то ли неумело.
Пират, хмыкнул он.
Интересно, тут вообще есть кто-нибудь, кроме пиратов? Ах да, добропорядочные буржуа… занятые «переработкой» пиратских денежек.
Фары «Декстера» светили немного вбок, но Детерингу света хватало более чем, и он напряженно следил за тем, как белобрысый приближается к темной машине на бетонированной площадке у обочины. Подойдя к кабине, парень недоуменно заглянул в кабину и тут же резко шатнулся в сторону.
– Ффу-хх, – успел сказать Детеринг, левой рукой вытаскивая из сумки «Нокк» с прилепленными к прикладу запасными магазинами, а правой открывая дверцу «Декстера».
Выпрыгивая из салона, он увидел, как разлетелась в куски голова отчаянно, враскоряку, бегущего белобрысого. Йорг откатился к склону горы, перевернулся на четвереньки и зарядил длинную очередь в кусты на противоположной стороне трассы, туда, где только что мелькнули предательские голубые огоньки выстрелов. Его ухо уловило слабый всхлип и шуршание падающего тела.
– Нет! – закричал вдруг Монсальво, прячущийся за кормой «Декстера». – Тех я сам! Вон он! Вон!!! Живым, бога ради!
По не замеченной Детерингом тропе на склоне беззвучно скатывался небольшой внедорожник. Едва передние колеса коснулись дорожного полотна, слабо взвыла турбина, вспыхнули стоп-сигналы, и машина, накреняясь, осторожно спустилась на шоссе. Йорг знал, что в кустах напротив засели сразу несколько стрелков, но за полковника он не волновался: рухнув под длинный багажник своего седана, тот деловито лупил сразу из двух пистолетов.
Третий засадный пост выглядел совсем уж нереально, поэтому Йорг вскочил на ноги и припустил к внедорожнику, вскидывая на ходу свой излучатель. Не останавливаясь, он двумя одиночными вынес оба задних колеса вместе со ступицами, отчего автомобиль сел на корму и со скрежетом остановился. Теперь, теоретически, можно было ждать чего угодно вплоть до самоподрыва, но Йорг догадывался – те двое, что судорожно пытаются выскочить через слегка приклинившие дверцы, к такому раскладу не готовились. Иначе – не стали бы бежать, бросив на произвол судьбы уже покойных ныне товарищей в кустах.
Йорг мчал к внедорожнику, зная, что Монсальво, стрелявший если и не великолепно, то, по крайней мере, профессионально, за несколько секунд подавил своих противников и бежит следом за ним. До машины – теперь он видел, что это кургузый, мощный фермерский «Траппер» с большущим крюком из-под задней балки: явно, сволочи, угнали лошадку у работяги, – оставалось метров двадцать… с грохотом вывалилась набок заклиненная при падении внедорожника задняя дверь, и почти в лицо Йоргу брызнули веселые голубые огоньки. Свистящий рев он услышал, уже падая, и в падении нажал на спуск. То, что осталось от стрелка, повисло на спинке сплошного переднего сиденья. Встать Йорг не успел: его ударил плечом в спину подбежавший Монсальво.
– Вон! – закричал он. – Вон он! Правый!!!
– Вижу я, вижу! – выкрикнул Йорг и, вскочив с места, ударил спуртом.
За спиной что-то хлопнуло, полыхнуло светом, но сейчас Детеринга интересовало только одно на свете: человек, выпавший через правую дверцу «Траппера». Водитель был мертв, его зацепило очередью, убившей стрелка в багажнике. Правый, правый… Йорг добежал.
И, добежав, с размаху саданул его спортивным ботинком по руке, уже доставшей из внутреннего кармана плаща большой плоский пистолет.
– Вверх, вверх! – услышал он за спиной голос Монсальво.
Детеринг оглянулся: сзади было светло. На обочине разгорался «Декстер», задетый, очевидно, очередью покойника из багажника «Траппера». Понимая, что имеет в виду полковник, Йорг закинул на шею ремень «Нокка» и, схватив трясущегося пленника за шиворот, разорвал на нем плащ, быстро прощупал тело – другого оружия не было, потом, взвалив мужчину на плечо, бросился вперед, к заросшей хвойными деревьями вершине холма.