Телефон наконец-то замолчал, и Наталья перевела дух. Ничего себе страсти, и как только при таком вулканическом темпераменте страдальца Дениса в квартире все еще цела мебель, не выбиты стекла и функционирует тостер? И вся бытовая техника заодно. А ведь мог, мог бы в порыве неконтролируемой ярости оставить вывороченными газовые конфорки, сунуть в холодильник весь набор компакт-дисков и разбить молотком монитор. Мог в крайнем случае исписать все стены и зеркала губной помадой хозяйки. Что-нибудь в готическом стиле, леденящее кровь «vengeance», например. Или «doom»2. Или, на худой конец, «Голосуй заЧиччолину!»…
Джава.
Джава никогда так ее не домогался. Смешно домогаться женщины, лежа на ее продавленном диване в коммуналке. Страсть — прихоть богатых. Тихая, как фамильный склеп в солнечный день, любовь — удел среднего класса. А деклассированным элементам, к которым она себя причисляет, остается лишь бесплотное исчезновение любовников и их мокрых носков с батареи… Нет, разбить молотком монитор компьютера — это она погорячилась… А ведь Воронов — мудрый Воронов! — что-то говорил о компьютере.
Да. Записные книжки, файлы («Как называется эта дрянь, Семен?»), электронная почта, на худой конец. Воронов прав. Сюжет нужно двигать дальше.
Наталья подошла к столу, присела на краешек кресла и поднесла указательный палец к компьютеру. Кое-какие навыки работы с этим тонким, идеально организованным существом она имела, хотя большую часть времени за компьютером проводила Гала: запросы относительно гостиниц и мест на международные рейсы, расписание, наличие билетов… Но теперь — теперь все выглядело сложнее. Стоит ей нажать кнопку «Роwer», и она попадет в святая святых Дарьи Литвиновой, в ее электронную черепную коробку…
— Как думаешь, Тума? — Наталья повернулась к собаке, но та, открыв пасть и оглушительно-сладко зевнув, поменяла позу на кресле и повернулась к Наталье коротким обрубком хвоста.
Если начать прислушиваться к собаке, то ничего не сдвинется с мертвой точки. А равновесие — так или иначе — должно существовать: Туме — строгий ошейник, Наталье — мягкое, почти безболезненное внедрение в чужую, завуалированную винчестером подкорку.
Наталья включила компьютер, и спустя несколько секунд монитор ожил. Дарья Литвинова оказалась сомнительной эстеткой: на экране оказалась выставленной картина полузабытого баталиста Верещагина «Апофеоз войны». Груда черепов и воронье в отдалении — ничего себе знак!
Наталья поежилась: интересно, для кого предназначается заставка — для самой Литвиновой или для сонмища любопытных, включая Туму, Дениса, Лену-сика из телефонной трубки и таинственную фирму «Аскод»? Тогда это может звучать как осторожное предупреждение: «Не влезай, убьет!» Количество «иконок» на экране было сопоставимо разве что с количеством черепов в апофеозной куче — тут и за несколько дней не разгребешься. Не стоит пока углубляться в дебри, ограничимся на первый раз Интернетом и электронной почтой. Наталья подвела стрелку к ярлыку «Рeter-Star» (предусмотрительная Дарья работает в кредит, слава богу!) и щелкнула мышью.
На установку связи ушло не больше минуты.
А вот бесплатная электронная почта, поприветствовав пользователя «[email protected]», встретила Наталью совершенно безрадостным известием: «Введите пароль».
Приехали.
Наталья разочарованно хмыкнула и одним пальцем выбила на клавиатуре: «пароль». Эта старая казарменная шутка не осталась безнаказанной. Mail.ru тотчас же разразилась осуждающей тирадой: «Ошибка. Неверное имя пользователя или пароль».
А потом по-быстрому воспроизвела гипотетический диалог между растяпой-пользователем и Всевидящим Оком Надзирателя за Почтовыми Ящиками:
«Я забыл свой пароль. Что делать?»
«Нажмите сюда».
После несложных манипуляций Наталья наконец добралась до сути и увидела вожделенный секретный вопрос — «Имя вашей собаки».
Вот ты и попался, пуленепробиваемый и конфиденциальный почтовый ящик!
Даже не оглянувшись на доберманиху, Наталья недрогнувшей рукой вывела: «Тума». Но ящик закапризничал. Имя «Тума» он решительно не принимал. Наталья перебрала в уме несколько вариантов развития событий: доберманиха Тума — не последняя собака Литвиновой, до нее были гораздо более любимые овчарки, лабрадоры и водолазы. И все — кобели, с опущенной бойцовской мошонкой и ласковыми именами…
Только после изучения инструкций Наталья пришла к простому выводу, что имя собаки нужно вводить на английском, ящик-де не терпит русского во всех его комбинациях и проявлениях. И когда она это сделала, на монитор торжественно вплыла надпись: «Ответ верный. Рекомендуем установить новый пароль прямо сейчас».
Воронов. Voronoff. Пусть будет Voronoff.. Он того стоит…
Наталья ввела имя Воронова в компьютер никогда не читавшей его Дарьи Литвиновой и получила наконец доступ к ее переписке.
Новых писем, накопившихся с третьего февраля, оказалось всего два. Судя по всему, Литвинова вела не очень интенсивную переписку. Наталья щелкнула «Входящие» и внимательно просмотрела адреса посланий. Они принадлежали человеку с логином «Grim». Чтобы особо не заморачиваться, Наталья выбрала последнее по времени и раскрыла его.
Для того чтобы осмыслить содержание короткого послания, ей понадобилось время. Письмо гласило:
«Ответь, черт возьми, иначе я буду думать, что тебя уже нет в живых!»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
10 февраля
Наталья
Следующим вечером, ровно в девять пятнадцать, Наталья уже стояла возле дверей Воронова.
Этому событию предшествовал целый ряд других событий. Во-первых, она позвонила на работу и взяла несколько дней за свой счет. Договориться со старшим менеджером Шуриком Зайцевым, еще помнившим ее вчерашнее феерическое появление в конторе, оказалось плевым делом. Он с готовностью согласился предоставить Наталье пятидневный отпуск по семейным обстоятельствам, но поставил одно-единственное условие: ужин при свечах в одном из ресторанов города. Ресторан выбирает Наталья.
Наталья дала клятвенное обещание поступить в распоряжение Шурика в ближайшее воскресенье.
Второе мероприятие оказалось не таким игривым, оно касалось сведений Нинон об убийстве банкира Радзивилла. С самого утра Наталья засела за телевизор: смерть Радзивилла оказалась новостью не первой свежести, и ей было уделено гораздо меньше внимания, чем всем остальным городским новостям. И все же в одной из зазевавшихся и нерасторопных программ регионального телевидения она отыскала сюжет, посвященный Герману Радзивиллу.
Нинон не солгала и даже не преувеличила — банкира действительно убили. Тело его было найдено в багажнике собственной машины на улице Долгоозерной. Радзивилл был управляющим «Ирбисом» — одним из крупнейших и стремительно развивающихся банков города. Он слыл известным меценатом, яхтсменом и почетным председателем городской ассоциации шахматистов-любителей. Его убийство повергло в шок всю финансовую элиту. А интенсивно ведущееся следствие склонялось к версии, что убийство связано с профессиональной деятельностью банкира. Но не исключало и других мотивов. В том числе — бытовых. Гражданская панихида должна состояться в Доме приемов банка «Ирбис» в полдень десятого февраля.
То есть сегодня.
А весь репортаж сопровождала фотография Германа Радзивилла. Точно такая же была вклеена в его заграничный паспорт, который лежал сейчас в рюкзаке Дарьи Литвиновой. Никаких сомнений быть не может. В квартире № 48 по Большому проспекту, 62/3, пахнет смертью.
Эта простая мысль совершенно лишила Наталью сил.
Она с трудом заставила себя выгулять изнывающую Туму, пробежалась к ближайшему ларьку «Союзпечать» и скупила все недельные обозрения.
Каждое уважающее себя издание посчитало своим долгом опубликовать комментарии к происшествию на Долгоозерной. В зависимости от направленности изданий комментарии варьировались от крохотной заметки в разделе «Криминал» до подвальных статей в жанре «журналистское расследование». Одна из деловых газет поместила досье на Радзивилла, в котором он предстал финансовым ангелом с трансфертной трубой у губ и пачками ГКО вместо крыльев.
Только одно удивило Наталью — газетчики, не сговариваясь, стыдливо опускали момент обнаружения тела. Скрюченный в багажнике Радзивилл, должно быть, не слишком пленял их воображение. И ничего не было сказано о поездке во Францию. Но ведь она должна была состояться! Как авиабилет Радзивилла и его паспорт оказались в квартире Литвиновой? Самое простое предположение — они были любовниками и собирались лететь в Париж вместе. Но самое простое не всегда является неверным. Тогда при чем здесь билет на Мурманск?
А может быть, к смерти Радзивилла приложил руку Денис? И его поездка в Москву была лишь прикрытием?
Но по зрелом размышлении Наталья эту мысль отвергла. Истерик, подобный Денису (а это явствует из его судорожных телефонных звонков), никогда бы не сунул тело в багажник — темперамент не тот. Может быть, он и способен убить. Но хладнокровно обставить убийство — это вряд ли…
Но по зрелом размышлении Наталья эту мысль отвергла. Истерик, подобный Денису (а это явствует из его судорожных телефонных звонков), никогда бы не сунул тело в багажник — темперамент не тот. Может быть, он и способен убить. Но хладнокровно обставить убийство — это вряд ли…
И потом — где сама Дарья?
Мысль о Литвиновой выгнала Наталью из дому. И привела ее к Дому приемов «Ирбиса» на Карповке.
Все пространство перед внушительным — из камня и стекла — зданием было заставлено дорогими иномарками. И Наталья втайне порадовалась, что шикарная литвиновская дубленка и такой же шикарный платок вкупе с шикарными сапогами дают ей право безнаказанного участия в этой великосветской панихиде. Без всяких колебаний она прикрылась литвиновскими же черными стодолларовыми очками и затесалась в толпу роскошно одетых мужчин и таких же роскошных женщин. И прошла в зал.
…Гроб с телом покойного стоял на возвышении в центре зала. Он утопал в цветах и венках, и в скорбящих родственниках тоже. Наталья сразу же определила вдову, сидевшую подле гроба с каменным лицом, и худосочного молодого человека — очевидно, сына Радзивилла. К ним то и дело подходили солидные мужчины. Они что-то нашептывали на ухо вдове и жали руки сыну. В толпе пришедших отдать последний долг Наталья заприметила не меньше двух десятков растиражированных телевидением известных физиономий.
— И ты здесь? — громкий шепот за спиной заставил ее вздрогнуть. — Вот кого не ожидала увидеть! Скорбишь по этому подонку? Или не поверила своему счастью и решила лично убедиться? И эта сука, должно быть, своему счастью не верит. Шантажист подох, да здравствует свобода!
Наталья резко обернулась — быть может, чересчур резко для размеренной панихиды и негромко звучащего «Реквиема» Моцарта. Позади нее стояла девушка: ослепительная блондинка со змеиным, презрительно выгнутым ртом. Наталья сразу же узнала ее: подруга Литвиновой, одна из троицы с фотографии на столе. Блондинка, должно быть, приняла ее за Литвинову: дубленка-перевертыш и эксклюзивный платок могли ввести в заблуждение кого угодно.
— Простите… — пролепетала Наталья. И девушка тотчас же поняла, что обозналась. Она покраснела и досадливо поморщилась.
— Это вы простите, ради бога. Я просто приняла вас за свою подругу. Вы очень похожи. Во всяком случае — со спины… Простите еще раз…
Блондинка мгновенно ретировалась, но еще некоторое время не выпускала Наталью из поля зрения. Можно только представить, как она костерит себя в душе за подобную неосторожность. И Наталья почти непристойной трусцой устремилась к выходу.
Что ж, чужие шмотки приносят первые плоды.
Крошечная тирада подруги Литвиновой не выходила из Натальиной головы. Во-первых, Радзивилла обозвали шантажистом, что само по себе является идеальным поводом к убийству. Во-вторых, кого имела в виду блондинка под емким определением «сука»? Причем сука, не верящая своему счастью? Такой характеристики может удостоиться кто угодно. Например — вдова… Наталья вспомнила каменное лицо женщины у гроба — она вовсе не выглядела убитой горем. Но и обезумевшей от радости — тоже. А впрочем, все это — вопрос приличия, не более. А вопрос приличия может подмять под себя любую эмоцию.
— До самого вечера Наталья бесцельно бродила по Васильевскому; она не пропустила ни одного кафе, ни одной «стекляшки» на Большом, она выпила несколько литров желудевого эрзац-кофе, гордо именовавшегося в ценниках «капуччино», но так ни к чему и не пришла.
Оставался самый простой и ясный вариант — сообщить обо всем в правоохранительные органы. Передать следствию билет и паспорт Радзивилла, а заодно — документы Дарьи Литвиновой. Это наверняка продвинет дело. Только в какую сторону? И как она объяснит свое присутствие в квартире? Старая школьная подруга из города Апатиты Мурманской области? Партнерша по игре в большой теннис? Знакомая собачница? Но как только они выйдут на настоящих школьных подруг, партнерш и знакомых собачниц — неприятностей ей не избежать. А просто подбросить паспорта и документы, ничего не объясняя и оставаясь при этом анонимным доброжелателем, — совсем уж глупо. Так же глупо, как и съехать сейчас из литвиновского гнезда, да простит ее Нинон…
Она сама загнала себя в угол. А святочный рассказ про собаку, ключ в почтовом ящике и ее трехдневное пребывание в чужой квартире станет не таким святочным, как только ее выслушает следователь. И еще неизвестно, какие выводы он сделает из всей этой истории.
Воронов.
Вот кто нужен ей. Воронов подскажет ей решение.
…Воронов встретил ее кислой улыбкой и дежурной фразой:
— У вас ровно сорок пять минут. Мог бы и не напоминать.
— И хорошо вытирайте ноги. Ненавижу, когда разносят грязь по квартире.
Наталья смиренно кивнула головой и сняла сапоги и дубленку.
— Вы не из дому? — спросил Воронов.
— Нет. Прогулялась перед сном. Хорошая погода.
— Отвратительная. — Не дожидаясь Натальи, Воронов отправился в комнату.
Славно поговорили.
Наталья поплелась следом за хозяином.
Со вчерашнего вечера келья Воронова претерпела некоторые изменения. На полу валялись скомканные листы бумаги, от «Ундервуда» исходило странное тепло, и даже вещи — все до единой! — как бы придвинулись к письменному столу. Наталья живо представила себе, как они заглядывают через плечо Воронова в пасть «Ундервуду», стараясь прочитать хотя бы строчку.
Воронов устроился на стуле у письменного стола и мрачно посмотрел на Наталью.
— Честно говоря, не думал, что вы придете.
— Но… Мы ведь договорились…
— Да, — с сожалением сказал он. — Договорились.
— Вы уже начали писать? — Глупый вопрос, по флюидам, которые носятся в воздухе, это и так понятно.
— Послушайте! Вы ведь не интервью у меня берете!
— Да, конечно… Мне просто интересно…
— Если интересно, не будем терять время. Начнем с общих характеристик.
— Начнем.
Не дожидаясь приглашения, Наталья села на краешек кресла и воззрилась на писателя.
— Какие детективы вы предпочитаете? — спросил Воронов, глядя сквозь Наталью.
— Ваши, — честно призналась она.
Мелкая лесть оставила Воронова равнодушным.
— Я не имею в виду персоналии, — надменно сказал он. — Подвиды, вот что важно. Подвиды как таксономическая категория.
— Вы полагаете? — пролепетала Наталья. Угрожающее словосочетание «таксономическая категория» никак не вязалось с драными шлепанцами Воронова.
— А вы нет? Существует полицейский роман, существует детектив в его классической ипостаси, существует так называемая «голландская мельница»…
— Это еще что такое?
— Случайный герой следует за случайными обстоятельствами, не более того. И лишь случайные обстоятельства приводят его к такому же случайному раскрытию преступления.
Черт возьми, литвиновский пентхауз «а-ля рюс», в который она таким странным образом попала, запустил именно этот сюжет.
— «Голландская мельница»… Куда ветер дует. Понятно, — Наталья поежилась. — Нет. Мне нравится классический детектив.
— Мне тоже.
Воронов встал и заходил по комнате.
— Загадка. Загадка — вот что главное. Загадок в квартире этажом выше хоть отбавляй!
— Вы собираетесь читать мне лекцию? — не удержалась Наталья.
Она даже не подозревала, что попала в точку. Сегодня днем Воронову, копавшемуся на седьмой странице новой книги, позвонил Марголис.
— Трудишься, старичок? А у меня сногсшибательные новости.
— Госпремия в области литературы, искусства и архитектуры? — Больше всего на свете Воронов не любил новости. Любых мастей, окрасов и расцветок.
— Тебя приглашают прочесть курс лекций.
— Я не могу сейчас.
— Не сейчас. Через три месяца. Ты ведь успеешь добить книгу за три месяца?
— Предупреждаю, самолетом я не полечу. — В памяти Воронова все еще была жива несостоявшаяся поездка в Канаду.
— Никаких самолетов. Европа, старичок! Добраться до места можно и на автобусе.
— В автобусе меня укачивает. Ты же знаешь.
— Тогда поезд, — мгновенно среагировал Марголис.
— В поезде — сквозняки.
— Забьем рамы гвоздями. Злата Прага! Неужели откажешься?
Злата Прага — это еще куда ни шло. Средневековые камешки, из которых впоследствии можно изваять вполне сносный готический детектив.
— Я подумаю.
— Чего тут думать? Они требуют ответа в течение
— А что за лекции?
— Ну, не о теории малых чисел, естественно! О детективе, Володенька, о детективе.
Воронов поморщился: закрытое пространство аудитории; жизнерадостные студенты, которые интересуются только пивом и трусиками своих подружек; безмозглые студентки, все как одна тайные онанистки и поклонницы мужского стриптиза. Загорелые, высокие, с пушком на ногах и браслетами на запястьях.
И чахлый Володенька Воронов из чахлой России, которую все они дружно ненавидят. Читать лекции этим скотам, да еще о детективе! Но средневековые камешки, но средневековый готический роман об убийстве главы гильдии оружейников?!