Ни фига! Для жителей Земли настоящей катастрофой стал бы взрыв сверхновой, скажем, в радиусе даже ста световых лет. Порожденные взрывом, космические лучи смели бы весь озоновый слой и позволили ультрафиолету сжечь жизнь на Земле, включая и вездесущих тараканов, ставших благодаря малограмотным журналистам еще одной легендой земной цивилизации.
Так что немало звезд могут уничтожить жизнь на Земле. Страшно подумать, до чего же это хрупкая вещь — жизнь. И надо расселяться по космосу как можно быстрее, быстрее, быстрее…
Мрак подошел и встал рядом. Плечом к плечу всматривались в звездную жуть. Оба чувствовали себя на берегу огромного океана. Не злого, не враждебного, а просто равнодушного.
— А как дальше? — спросил Мрак.
— Не знаю, — ответил Олег честно.
— Это ничего, — утешил Мрак.
— Главное — ввязаться в драку. А там посмотрим. Авось не только выживем, но и врагу своротим рыло.
— Да нет врага, — ответил Олег тоскливо.
— Был бы… все проще! А так теперь нам надо все эти расстояния, что одолели, считать прогулкой по асфальтовому пятачку перед, подъездом. А дорога вот только теперь… только здесь!
— Бр-р-р-р! — сказал Мрак.
— Мне кажется, это на самом деле… что вот там дальше вроде бы и холоднее и как-то более пусто?… Это у меня глюки, ведь здесь такая же пустота…
Олег посмотрел на него, в пространство, снова на Мрака.
— Знаешь, а ты все-таки чувствительнее меня… если вообще возможно ощутить такое. Понимаешь, Земля окружена атмосферой, хотя о ней долго не подозревали, так же точно и Солнечная система, хоть ее атмосфера и не совсем в привычном нам смысле. Ну, я имею в виду, что здесь намного больше космической пыли, газа и всяческого мусора, что в межзвездном пространстве совсем редкость… Так что ты можешь в самом деле чуять разницу… Ну, такой у тебя чуткий нос на всякую дрянь. С другой стороны, эта гадость, что здорово мешает летать, может послужить топливом… Вся галактика тоже имеет атмосферу, что нас и выручит!… Между звездами хоть и мало пыли и газа, но при наших скоростях насшибаем достаточно, чтобы покрыться ранами. Но если ты будешь лететь с раскрытой пастью, то нахватаешь достаточно, чтобы тут же залечивать язвы.
Мрак сказал хмуро:
— Ага, ты будешь лететь и… абсорбировать, а я — с раскрытой пастью? Как шагающий экскаватор?
— Мрак…
— У тебя — раны, а у меня — язвы? Олег сказал совсем виновато:
— Мрак, ну что ты такой чувствительный к словам. Ты на суть смотри. Разве я предложил бы тебе питаться дрянью? — — Там, можно сказать, космические цветы… прямо в пространстве!…
— Ага, а я космическая корова.
— Ладно, там яблоки и персики. Мы можем даже наткнуться на астероиды и кометы. Это почти мясо. Ты ведь…
Мрак пробурчал:
— Да-да! По крайней мере, уже перевариваю. Но вот только наткнуться… да еще на скорости…
— Вероятность очень мала, — сказал Олег торопливо.
— Примерно на десять в минус…
— Не надо, — оборвал Мрак твердо.
— Скажи просто, что не столкнемся. Ты ладно, тебе можно, не жалко, а вот мне как-то не желается. Я вообще-то не понял, ты меня в чем-то убеждаешь?
Олег помялся, сказал тихо:
— Скорее, себя. Знаешь, Мрак, я тоже лучше всего знаю, к примеру, обряд жертвоприношения лягушки у гиксосов. Можно сказать, я самый великий знаток! Лучший специалист в мире по жертвоприношениям лягушек. Все-таки пару сот лет там правил, все тонкости — раз плюнуть, даже сам кое-какие ритуалы добавил… Но теперь на бегу приходится запоминать другое, совсем другое. Даже мерить расстояние не конными переходами, не стрельбой из лука, не броском копья, а непонятными и неизвестными совсем недавно величинами. К примеру, парсек — это двести шесть тысяч с небольшим астрономических единиц… Что такое парсек, запомнить надо обязательно — это минимальная единица, которой меряют в космосе. Есть еще килопарсеки, мегапарсеки…
Мрак смотрел, набычившись.
— Ну и чо? — спросил он с подозрением.
— Ты это к чему?
— Да так, — ответил Олег.
— Ну да! Ты ничо не скажешь так, обязательно какая-то гадость под салфеткой.
— Ну, какая это гадость? Просто напоминание, ты же наверняка знаешь, что астрономическая единица — это расстояние Земли от Солнца. Всего-то сто пятьдесят миллионов километров.
Мрак ощутил, что у него перехватило дыхание.
— Э-э… гм, — промямлил он, — ну, конечно же, знаю! Кто ж этой ерунды не знает?
— Ну вот и хорошо, — сказал Олег кротко.
— Так что, понимаешь, кто этого не знает, тому нечего и соваться в настоящий космос… Ведь то, где мы ползали внутри Солнечной системы, это песочница, детская площадка! Я имею в виду, нечего соваться на четвереньках.
Мрак нахмурился.
— Нет, — сказал он упорно, — ты мне ответь на пальцах. Ты все-таки к чему?
— Космос не пуст, — сказал Олег.
— Не пуст! Не пуст, как считали. И нет вакуума, как считали…
— Как это нет? — удивился Мрак.
— Ну, нет в том смысле, — сказал Олег, — как это понимают. Мол, пустота. Ничего подобного! Вакуум, может быть, даже плотнее в каком-то смысле, чем нейтронные звезды. Просто мы видим пустоту, как… ну, скажем, существо с рентгеновским зрением видело бы вместо нас только наши скелеты. И считало бы, что мы с тобой — скелеты. А существо, у которого нейтринное зрение, вообще не замечало бы не только нас, но даже нашу Землю… Как ты знаешь, нейтрино свободно пронизывает нашу планету насквозь, даже не замечая препятствия.
— Ага, — сказал Мрак, — ну да, конечно… Планету — свободно, а вот тебя тоже?
— Нет, — признался Олег.
— Все-таки самое плотное, что мы могли вообразить, это сдвинутые нейтроны. Не в том смысле сдвинутые, как ты сразу подумал, а сдвинутые с космических расстояний! Приближенные опять же один к другому настолько, что между ними не протиснется ни одна частица.
Мрак сказал нетерпеливо:
— Повторяешься, Олег. Это я уже знаю.
— А я повторил, — ответил Олег невозмутимо, — чтобы ты понял разницу между такими нейтронами и нуклонами.
Мрак посмотрел по сторонам, снова в звездное небо, наконец сказал в благородном нетерпении:
— Ну и чо?
— А то, волчара, — сказал Олег, он начал терять терпение.
— Ближайшая к Земле звезда Проксима Центавра, которая нам и на фиг не нужна…
— Почему?
— Она светит в двенадцать тысяч раз слабее Солнца, — ответил Олег и добавил почти злорадно:
— Чтобы ее достичь, свету требуется четыре с четвертью года. Свету, понял? А мы, как ни рвали жилы, пока что скорости света не достигли… Но хотя я привык к неторопливым решениям, обдуманным действиям и вообще в запасе у нас еще есть некоторые годы и столетия… то вроде бы потратить пять-семь лет на такое путешествие не так уж и много… Помню, в Египет ехали восемь лет…
Мрак сказал дрогнувшим голосом:
— Но тогда справа и слева были бабы, бабы, бабы… Вернее, оставались в живых, когда мы проходили там. Ты со своей боевой палкой, я с секирой… И мы иногда отклонялись от прямого пути, чтобы зайти то к магатерцам, то к ганкам, то помогали пекусси напасть на зазнавшихся хетагов… А здесь куда заскакивать по дороге?
Олег сказал злорадно:
— Но зато какое сладостное уединение!
— Чего-чего?
— Ни один Будда, ни один Христос или Мухаммад не могли получить в лесу, в пустыне или в горах таких идеальных условий для самоуглубления, сосредоточения…
Мрак взвыл несчастным голосом:
— Олег! Я ж не Христос какой-нибудь! Или хуже того — Будда! На фиг мне уединение? Я людей люблю! Хотя, конечно, собак и жаб — больше…
— Мне уединение как раз в масть, — ответил Олег, — но, боюсь, Таргитай совсем впадет в депрессию… У меня есть очень рискованный вариант, даже не знаю, как тебе и сказать…
— Согласен! — ответил Мрак твердо. Глаза загорелись.
— Согласен!… А какой вариант?
— Теоретически возможен вариант, — сказал Олег медленно, — как и с бильярдными шарами. Удариться в крайний, а выскочить на краю Вселенной… Но это нам нельзя, назад уже точно не вернемся.
— Почему?
— Заблудимся, — пояснил Олег.
— Ты, наверное, не догадываешься, что Вселенная… гм… велика. Но я могу попробовать выныривать время от времени из нуклонного моря, запоминать карту звездного неба.
Мрак тряхнул головой, вид был обалделый.
— Погоди, — взмолился он.
— Ни фига не понимаю!
Вид у Олега был страдальческий, но не снисходительно-терпеливый, за тот Мрак вообще бы убил. А так лишь сочувствующе кривится, мол, сам только что допер.
— Люди жили, — сказал он, — и не замечали, что не в пустоте живут, а воздух вокруг, воздух!… Редкие одиночки высказывали сумасшедшие идеи, что в воздухе везде есть опора, вроде Икара да дьяка Крякутного, но только Нестеров эту точку зрения утвердил. Еще Поль Дирак математически доказал, что пустота вакуума имеет плотность ядерной материи. То есть наша привычная «пустота». Для простого человека выглядит дико и сейчас — как это, чтобы пустота плотнее, скажем, самой плотной стали в миллиард миллиардов раз!… Но не менее дико и то, что Земля кружит вокруг Солнца, а не наоборот!
Мрак сказал ехидно:
— А как же мы летаем сквозь такой твердый вакуум? Вон даже в лесу не пролетишь, все рыло о деревья своротишь.
— По вакууму можно лететь, — сказал Олег напряженно, он объяснял, а сам, как понял Мрак, на ходу додумывал, формулировал, утрясал свои же идеи для себя, пока еще корявые идеи, пока еще даже не идеи, а так — гипотезы, которые проверять и проверять… бы, если бы времени больше.
— Но только не задействуй нуклоны, из которых вакуум. Это настолько плотный ядерный материал, что просто… просто… просто любо!
Мрак попытался представить себе это сплошной ядерный состав, и вдруг страшное напряжение в теле начало таять. Все эти месяцы он жил сплошным комком обнаженных нервов, время от времени представляя, что он — пустота с висящими на огромных расстояниях друг от друга атомами, и все вокруг пустота, а тут впервые Олег сказал не что-то еще страшнее, а, напротив, почти родное, надежное, монолитное, без фокусов.
— Ну и как? — повторил он, потому что Олег умолк и смотрел на него как-то странно, то ли с сочувствием, то ли с завистью.
— Ты как-то был чемпионом Урюпинска по бильярду? — спросил Олег.
— Или тебя там раздолбали?… Неважно, в любом случае тебе приходилось разбивать шары в пирамиде. Так вот, стоят они треугольником, ты лупишь по крайнему, а самый дальний резко отскакивает и летит к той лузе, в которую ты надеялся попасть… Сейчас неважно, что тогда ты не попал и вообще не попадал, руки тряслись, сейчас важен сам принцип, простейшая аналогия для доступности…
— Когда-нибудь я тебя убью, — пообещал Мрак.
— Задавлю своими же руками. Я был чемпионом не только занюханного Мухосранска, или как там его! И руки не дрожали, хотя, случалось, и кур крал. Твоя доступность меня уже достала. Ты вроде не замечаешь, что я с этой стороны бью в белый шар, а с той стороны отлетает красный! Эту разницу ты понять можешь, дальтоник чертов?
— Теперь я различаю шестнадцать миллионов цветов, — ответил Олег с достоинством, — так что насчет дальтоника я не понял твоего странного хумора. Насчет шаров объясняю снова, еще проще, для большей доступности: нуклоны все — одного цвета. Вернее, они все без цвета. В них вообще ничего нет, кроме плотности. Из-за того, что нуклоны стоят плотно один к другому, они и воспринимаются как монолит. Ты влетаешь… ну, не хочешь, не влетай, с одной стороны этой пирамиды… а вылетаешь из другой!… Мрак потряс головой.
— Погоди, не врубился. Это что же, как электрический ток?…
Олег задумался, сказал медленно:
— Это уже другая идея. Как-нибудь над этим поразмышляю. Но пока что нет, попремся всеми своими физическими телами. Никаких волновых пакетов!… Просто здесь нырнем, а там… вынырнем. Если, конечно, не промахнемся.
— Ага, — сказал Мрак злорадно, — так и знал, что ничего не получится.
— Почему? Надо только почаще выныривать и осматриваться. Запоминать дорогу назад.
— Или как Ганс и Гретель, — сказал Мрак, — они кусочки сыра бросали…
— А пришли гуси, — напомнил Олег, — и все сожрали.
Мрак подумал, осторожно позыркал на друга. Этот паникер, когда вожжа под хвостом, совсем теряет голову и лезет вперед, не замечая, что топчет амбразуры с торчащими из них пулеметами.
— А как же скорость света? — спросил он осторожно. Олег с великолепным презрением отмахнулся, как от гадкой мухи:
— Математика! В релятивистскую теорию вместо скорости света подставь скорость звука, и получишь абсолютно точный математический вывод, что скорость звука превзойти невозможно!… Торсионная теория, которую нам предстоит проверить на себе, уверяет, что допустимы любые скорости… слышал?… любые, превышающие скорость света.
Мрак поежился:
— Знаешь, мне что-то мороз по коже. То спали-спали, а то рванулись!… Только научились преобразовываться в атомные бомбы… ну, пусть не бомбы, хотя часто боюсь взорваться, а ты уже замахиваешься…
— На термоядерные, — согласился Олег.
— Мрак, цивилизация десять тысяч лет двигалась по миллиметру в столетие. А в последние пятьдесят лет рванулась так, что и на самолете не угнаться!… А мы должны, обязаны быть впереди. Я уж молчу про Тарха, чтобы не очень выпячивало личное… Мрак криво улыбнулся. Личное выпячивает так, что на самом деле и есть только этот бок. А вся остальная хренотень — так, в сторонке. Колумб искал торговые пути в Индию, а открыл Америку, Кортез искал золотые сокровища для грабежей, а попутно открыл всю Южную Америку, Амазонку и разрушил две-три цивилизации, Линнею просто ндравилось собирать жучков, а попутно создал систематику…
— В нашей галактике сто миллиардов звезд, — сообщил он, гордясь знаниями.
— И как ты собираешься искать Тарха?
Олег удивился:
— А кто тебе сказал, что я собираюсь его искать по всей галактике?
— О-о!
— Вот тебе и у-у.
— Я не сказал «У-у».
— Какая разница, ты был волчарой, им и остался. Для тебя все — «У-у-у!». Галактику нам никогда не перебрать. В стогу меньше стебельков сена, чем звезд в галактике. Но если Тарху хреново, то он либо близко к нашей звездной системе, либо как-то с нею связан, иначе бы ты не ощутил его зов. Логично?
Мрак поморщился:
— А больше зацепиться не за что?… Точно? Ну, тогда и это сойдет. Ты только говори, что делать, не сиди. Там Тарху хреново! А она, дура, лампочку…
Олег не отрывал взгляда от звездного неба, голос его стал хриплым, сдавленным, словно рука страха сдавила горло:
— Все же надо добраться до ближайшей звезды. Все астрономы надеются, что там есть планетные системы. Но даже если нет… мы все равно можем запастись энергией на обратный путь. Или… на дорожку дальше.
Мрак тоже посмотрел на небо. Холодные звезды смотрели тускло, равнодушно. Ни одна не мигала дружески, как бывало раньше, в детстве.
— Черт, не могу поверить… Неужели в самом деле мы стоим здесь?
— И пойдем дальше, — ответил Олег тихо, словно оправдываясь.
— Как всегда, неготовыми…
— Да, но…
— И всегда выходили, — добавил Олег мягко, — неготовыми. Недостаточно подготовленными. Моряки Колумба, как ты говоришь, или Магеллана от голода ели свои сапоги, жевали ремни. Половина умирала от цинги, еще треть гибла в бурях. Но все-таки…
— А им не надо было даже мчаться спасать друга, — сказал Мрак.
— Олег, если ты считаешь, что мы готовы…
— Мы не готовы, — отрубил Олег.
— Но завтра-послезавтра… в путь.
ГЛАВА 20
К своему удивлению, Мрак ощущал, что уже почти не удивляется. Ни тому, что спит на камнях в безвоздушном пространстве, что вокруг хлопья замерзшего аммиака, ни тому, что ест дейтерий и тритий, а в промежутках гложет камни, приучается к будущему голодному пайку в Большом Космосе.
За пару суток он обследовал Плутон, как петух навозную кучу. Сокровищ не отыскал, даже побывал на спутнике Плутона, а Олег тем временем сделал несколько пробных прыжков по направлению к звездам. Мрак смотрел с завистью, Олег возвращался таким же собранным, не потерявшим ни грамма, хотя явно же прыгал все дальше и дальше. Или глыбже.
— Все, — сказал Мрак на третьи сутки, он их отмечал по своему биологическому времени, ибо на Плутоне сутки длятся шесть с половиной земных лет.
— Я уже приучил свой благородный желудок жрать всякую пакость. Так что, если пыли там хватит…
— При наших скоростях, — ответил Олег, — хватит. Если не пыли, то хотя бы газа.
— Газа? Смеешься?
— Бывают крупные скопления, — заверил Олег.
— Один атом на кубический километр… Нет, такие мы, конечно же, не встретим, это большая редкость, но атом на сто квадратных километров — вполне реально. Или на тысячу километров, что, конечно же, намного реальнее. Надо только рот пошире, пока летишь…
Мрак смотрел, набычившись, подозрительно, но на лице Олега не проступило и следа улыбки. Он говорит явно то, что думает, скотина.
Олег присел и оттолкнулся от почвы, тоже никак не может отвыкнуть от этой лягушачьей привычки. Мрак рванулся за ним следом, заорал довольно, все тело пронизывала звенящая дрожь, да что там метеорит навстречу, да грудь в грудь, да от него, метеорита, одни осколки брызнут, а если жорость побольше, то он его вообще, это, аннигилирует…
— Олег, — закричал он вдогонку, — как насчет аннигиляции?
— Здесь нет антиматерии, — донесся ответ.
— А если просто лоб в лоб на большой скорости? Тогда он точно превратится в пар, дым, — словом, ничто?
Олег оглянулся, Мрак увидел недовольную гримасу, что медленно перетекла в задумчивое выражение:
— Да бред это все насчет аннигиляции… Никакой аннигиляции, то есть уничтожения массы и энергии, не происходит. Закон сохранения массы и энергии соблюдается абсолютно строго. Но вообще-то проблему ты затронул важную. Надо бы предостеречься, чтобы при возможной… ну, если вдруг сдуру или как…
— Или как, — сказал Мрак твердо.