Орбита планеты, похоже, странновата, ибо солнце, помедлив за горизонтом, снова вылезло оттуда же, на западе. От горных пиков побежали пугающе длинные черные тени, рассекли серое пространство клиньями. Потом солнце поднялось выше, тени укоротились, а они двое шли под лучами этого багрового солнца.
Пустыня тянулась однообразная. Мрак несколько раз глубоко вздохнул, воздух наполнил легкие, насытил кровь кислородом, прочистил мозг и добавил бодрости. Что этот воздух содержит углекислоту и водород в убийственной концентрации, это ерунда, на то и носоглотка, чтобы все конвертировать в нужное, зато вот он, человек из Леса, шагает по пескам дальней планеты, кровь стучит в висках, а в груди ни следа от недавнего малодушного страха.
Из барханов, что не достигали теперь и высоты колена, торчали каменные плиты. Олег остановился подле одной, покачал головой и пошел дальше. Мрак тоже пошел, но холодок вернулся. На плите заметны круги, эллипсы, а их трудно объяснить естественным происхождением. Но ведь этим плитам… дай-ка Посчитать… ага, не меньше миллиарда лет…
— Ладно, — сказал Олег, — это ничего не значит.
Здесь четыре планеты. Прыгнем на соседнюю, посмотрим там…
— Снова прыгнем?
— Полетим, — поправился Олег.
— На такие расстояния прыгать опасненько. Я пока что… не совсем точен.
— Да, пальцем в небо легче.
Он ахнул от восторга, вторая планета была размером с Землю, но представляла собой… каплю чистейшей воды. Мрак едва удержался от соблазна с высокой орбиты нырнуть в ее глубины.
— Какая несправедливость! — прокричал он. — Где?
— Перед тобой, рыло! — крикнул Мрак.
— Вон планета вся из песка, за ней еще одна — рассохшийся глиняный шар, ни капли влаги, а здесь любой островок суши был бы на вес… даже не знаю чего.
Олег, не слушая, сказал холодновато:
— Вон там еще одна. Сил хватит?
— Давай наперегонки?
Олег покосился краем глаза, словно птеродактиль, но смолчал, заложил лихой разворот, от которого у существа из плоти и крови оторвались бы конечности, включая голову, помчался от планеты прочь.
Планета, самая дальняя от здешнего солнца, вынырнула из-за его красной туши и понеслась навстречу, как нацеленная в лоб ракета. Мрак, не успев затормозить, вынужденно прошел по дуге мимо, закрутил тугую спираль, но все равно рухнул на поверхность чуть раньше, чем рядом неслышно и красиво опустился Олег.
Во все стороны тянулась зеркально ровная поверхность. Желтое небо, атмосфера редкая, самые яркие звезды смотрят отовсюду. Сама планета не показалась в чем-то странной, уже видели такую же, целиком из воды. Эта тоже из воды, разница лишь в том, что поверхность почти чистая, без толстого слоя космической пыли и мелких обломков.
Олег прошелся, потопал ногами, Мрак услышал, как волхв от удивления присвистнул. Вода, замерзшая вода, это не диковинка, но вот то, что не испарилась в космосе, — странность. Но еще большая диковинка, что вода, теперь это заметно, застыла не в простой лед, что испарился бы за какой-нибудь десяток тысяч лет. Эта вода покрепче любой молибденовой стали, у нее странная атомная структура… решетка ни на что не похожа, и космос будет ее грызть сотни миллионов лет и то не сгрызет больше двух миллиметров с поверхности.
Мрак посмотрел по сторонам, на деловитого Олега, спросил внезапно:
— Олег, а мы… люди?
Олег не удивился, даже не вскинул брови. Спокойно, словно Мрак спросил у него который час, ответил:
— Я это спрашивал… еще когда мы… тогда вышли из Леса. Ты то и дело в волка, а я научился в эту… птицу.
Мрак сказал злорадно:
— Уродливую. Олег поморщился:
— У природы нет уродливых детей. Хотя, если честно, я так и не понял, что это за птица. Все энциклопедии обшарил!… Но дело не в ней. Дело в нас. Я не любил превращаться в птицу, потому что мне трудно было тогда… самим собой. Ну, который я есть. Ясные мысли смахивало как ураганом. Мне все время хотелось кого-то бить, клевать, рвать на части зубатым клювом…
— Еще каким зубатым, — согласился Мрак.
— Прямо как у пираньи. Только длиннее.
— Не знаю, тебе вон в волчару перекидываться нравилось, а вот мне терять хоть частичку своего «я» не хотелось. А при этой трансформации… хоть в птицу, хоть в волновика, теряется…
Мрак сказал настойчиво:
— Но и приобретается?
— Конечно, но еще не понял, что, — признался Олег невесело.
— А способность перескочить от своей печи до Альфы Центавра?
— Да это пустяки, это физическое… Но что-то теряется, а что-то приобретается в самом человеке. В его эмоциях, которые правят разумом, а тот создает для обслуживания эмоций целые философские системы, политические учения, придумывает новые нравственные нормы… Вот это-то меня пугает.
Мрак сказал беспечно:
— Тебя всегда все пугало. Тени своей страшился!
Олег не ответил на привычный выпад, уже ставший дежурным, прохаживался по льду взад-вперед. Он мог бы облететь всю планету, но уже и так прощупал ее во всех диапазонах — от оптики до самых жестких гамма-лучей. Прощупал и мог с уверенностью землянина сказать, что вся планета абсолютно мертва. В ней нет ничего живого. И просто не может быть.
Мрак сказал саркастически:
— Ну что? Зря прилетели?
Олег в затруднении смотрел под ноги. Там, на многокилометровой глубине просматриваются какие-то тени. Это было похоже на игру света, даже на вмерзших в лед медуз, застывших, заледеневших, тоже превратившихся в лед. Неподвижный лед. А жизнь — это движение.
— Не знаю, — ответил он честно.
— По уму… здесь все мертво.
Мрак сразу все понял, пожал плечами:
— Тебе решать. Если по уму. Но, если честно, у меня шерсть встает дыбом на загривке. Все эти, как их, дремучие инстинкты!… Они говорят, даже криком кричат, что здесь крайне опасное, враждебное, и это именно здесь, под подошвами.
— Инстинкты, — протянул Олег с отвращением.
— Они на все говорят, что опасное и враждебное. Ты помнишь, как мужики в том селе бросались с вилами на паровоз?
Мрак отмахнулся:
— Что на паровоз… Они и Коперника на костер!… Или то был Галилей?… Всегда плохо запоминал финикийские имена. Прыгнем дальше?
Олег посмотрел в черное небо.
— Видишь ли, — сказал он осторожно, — я очень мало еще знаю… и о звездах, и о галактике, и о космосе…
— Не тяни кота за лапу, — сказал Мрак нетерпеливо. Олег взглянул на него с удивлением:
— Какого кота?
— Черного! — взорвался Мрак.
— Космического! Инопланетного!… Говори, что понял?
— Понял, — ответил Олег обиженно.
— Но вовсе незачем так… кричать. Даже орать, я бы сказал. Я хотел сказать… даже говорю вот прямо сейчас… ладно, не закатывай глазки, что тебе не нравится?… Грубый ты, Мрак. Я полагаю, что эта планета не из этой галактики. Как и звезда. Спектр немножко отличается… Но это неважно. Мы ни те звезды не знаем, ни эту. Но зато я предполагаю, что здешняя жизнь настолько может быть удивительна…
Мрак прорычал в тоске:
— Что ты мелешь! Что ты мелешь!… Как будто мы знаем вдоль и поперек, какая жизнь в нашей… ха-ха!… галактике, где полтораста миллиардов звезд!… Тоже мне, энтомолог нашелся. Чего мы приперлись именно сюда?
Олег поднял на него укоряющие глаза:
— Я с тобой разве не советовался? Мрак запнулся, сказал зло:
— Нашел с кем советоваться!
— Почему нет?
— Я ж дурак в космограблии!
— В такой науке и я, — сказал Олег, — от тебя не отличаюсь. Мы оба у подножия огромной горы, вершина которой за облаками. Кто различит, кто из нас на шажок выше?… Мы оба, помнишь, доверились инстинктам. И те нас вывели сюда.
Мрак осмотрелся, сказал зло:
— Олег, если ты еще не забыл, то мы сюда забрались ради Таргитая. Может быть, это снова наши инстинкты постарались?
Олег помрачнел.
— Помню, — ответил он сухо.
— Я-то помню все время, ради чего мы выступили в такой странный поход. Я пока просто не знаю, как и где его искать. Одно знаю: надо идти и искать. Лежа на печи, не найдешь… Не знаю, покричать ему, что ли?
Мрак пожал плечами:
— Попробуй. Ты мне отозвался, когда я колотился в двери?… Баба отворила, когда я уже собрался двери ломать. А при Таргитае может не оказаться бабы, чтоб отворила…
— Тогда будем ломать, — сказал Олег. Он помрачнел.
— Да, но как добраться… И вообще, а где Таргитай?
Мрак развел руками:
— Я даже не знаю, кто он. Раньше считал его богом, но это те же замки и драконы в кучевых облаках… Мы знаем по прошлой встрече, что он связан со всем космосом… или Вселенной, как ни назови. Он может передвигаться по пространству… ну, намного быстрее нас. И легче. И все видит. И все ощущает… Так? Олег подумал, кивнул:
— Так. Боюсь, что так.
— А чего боишься?
Олег отводил глаза. Сказал с великой неохотой:
— Все-таки мы — два идиота. Я — больший, так как все-таки умнее. Или должен быть умнее. Почему-то нам все время казалось, что с Земли позвать Таргитая нельзя, а вот когда среди звезд, на далекой планете, то в самый раз!… Все еще наше мировоззрение, что Земля — огромная твердь в центре мира, она как бы не принадлежит звездному миру, галактике вообще. Нет, умом это понимали, а вот ощущениями… Потому полетели в космос искать Таргитая. Подальше от Земли, вообще от Солнечной системы, поближе к звездам… Но оглянись, какая для космоса разница, где Земля, где наше крохотнейшее Солнце и откуда мы кричали бы?…
— Так. Боюсь, что так.
— А чего боишься?
Олег отводил глаза. Сказал с великой неохотой:
— Все-таки мы — два идиота. Я — больший, так как все-таки умнее. Или должен быть умнее. Почему-то нам все время казалось, что с Земли позвать Таргитая нельзя, а вот когда среди звезд, на далекой планете, то в самый раз!… Все еще наше мировоззрение, что Земля — огромная твердь в центре мира, она как бы не принадлежит звездному миру, галактике вообще. Нет, умом это понимали, а вот ощущениями… Потому полетели в космос искать Таргитая. Подальше от Земли, вообще от Солнечной системы, поближе к звездам… Но оглянись, какая для космоса разница, где Земля, где наше крохотнейшее Солнце и откуда мы кричали бы?…
Мрак сказал, нахмурившись:
— Да ладно тебе. У нас все время что-то не так. Но делаем же?
— Да, молодцы…
— Молодцы, — огрызнулся Мрак.
— Хоть и самой кривой из дорог, но дошли же?! Я имею в виду, умом дошли?
— Что мы — два дурака? До этой глубокой мысли дошли. Хоть и хромая. А это уже шажок. А раз теперь понятно, что, куда бы ни поскакали, к Таргитаю не будем ближе, но и не будем от него дальше, то сейчас надо подумать…..
Он в самом деле впал в глубокую задумчивость. Мрак проворчал:
— А что думать? Звать надо. Как в лесу, когда потеряешься… Таргитай! Ау, Таргитай!… Эй, дударь, эгэй!…
Олег поморщился, хотел что-то сказать, явно злое или нехорошее, но пространство заблестело крохотными искорками, распахнулось, как тяжелый занавес из багрового бархата, Мрак громко ахнул.
Таргитай лежал на волнах пространства, все такой же золотоволосый, с детскими голубыми глазами, в старой поношенной волчовке. Их Таргитай, которого любили, жалели, над которым измывались, которого обижали, но не раз спасали, а он спасал их…
Он обоим показался бледным, худым, лицо вытянулось, а глаза ввалились. Он лежал, раскинувшись в привычной лени, словно на теплой печи, но Олег сразу ощутил, что у Таргитая нет ни сил, ни желания подняться.
Мрак тоже увидел, бросился вперед, заорал:
— Тарх!… Тарх, наконец-то!…
На короткий миг Таргитай словно бы расплылся, исчез, на его месте на кратчайший миг проглянуло нечто иное. Олег тут же расколол время на кванты и просмотрел все, но ничего чуждого не увидел, однако странное ощущение чужеродности осталось.
Таргитай открыл глаза, такие же синие, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Взгляд был недоумевающий, вот тебе и бог, он даже оглянулся с прежним видом: где это стучат. Мрак проломился через складки уплотненного пространства, бросился к Таргитаю и ухватил за плечи.
— Тарх!
Глаза Таргитая распахнулись совсем широко. Он прошептал неверяще:
— Мрак?
— И Олег, — подтвердил Мрак.
— Вот оно умное стоит, видишь?
Таргитай повернул голову. Олегу почудился скрип суставов. Таргитай светло и чисто улыбнулся, сказал счастливо:
— И Олег… Боги, как я рад… что вы здесь! Мрак сказал быстро:
— Тарх, чего это у тебя рожа как у козы? Таргитай вяло провел рукой по лицу.
— Козы… Волосатая, да? Или борода отросла?
— Если бы волосатая, — ответил Мрак.
— Это я — волосатый, а ты черт-те что, голый, как жаба из болота. И бледный весь. Да, ну просто весь бледный, а это никуда не годится.
Олег молчал, он всеми чувствами пытался проникнуть в Таргитая. Тарх не чувствовал ни жесткого рентгеновского излучения, ни мощного потока нейтронов, вяло и застенчиво улыбался. Лицо оставалось средне радостное и средне удивленное, не то еще не отошел ото сна, не то смертельно устал, но не показывает вида.
И то, и другое — бред, Таргитай никогда ничего не скрывал, ему в голову не пришло бы что-то скрывать от друзей или врагов, но все-таки это не тот, не прежний Таргитай.
— Что случилось, Тарх? — спросил Мрак напрямик. Олег поморщился, нельзя вот так в лоб, и Таргитай, как он и ожидал, только пожал плечами:
— Да вроде бы ничего…
— Ни фига себе! — возмутился Мрак.
— Да уже то, что мы здесь… ты даже не представляешь, чего это нам стоило и через что нам пришлось пройти!… А ты даже не удивился. Ладно, я забыл, что ты не умеешь не только бояться, но и удивляться не научился… Словом, нам пришлось хрен знает через что пройти, чтобы до тебя добраться! Это не сто тысяч железных башмаков истоптать, не сто тысяч верст пройти!…
Он кипятился, орал, вспыхивал лиловыми пятнами, один раз даже от волнения превратился в огненный шар с температурой в пару миллионов градусов, но Таргитай даже бровью не повел, таких пустяков не замечал, а Мрака видел всегда прежним.
— Мрак, — сказал он жалобно голосом прежнего Таргитая, — ты зачем на меня кричишь?… Я даже не понял, за что ты сердишься…
— За дело, — огрызнулся Мрак.
— Скажи, тебе тут пальчик прищемили?
— Нет, — ответил Таргитай озадаченно.
— По голове кто-нить стукнул?
Таргитай огляделся по сторонам, ответил опять озадаченно:
— Да вроде нет. Я бы слышал.
— Ха, — сказал Мрак саркастически, — с такой головой? Вряд ли. Тогда зачем о помощи орал?
— Я? — спросил Таргитай.
В его чистом искреннем голосе было неподдельное удивление. Мрак покрутил головой.
— Ну, не совсем ты лично… Но я ощутил, что тебе хреново. Очень хреново. Не обязательно криком кричать, чтобы звать на помощь. Верно?
— Не знаю, — ответил Таргитай озадаченно.
— Верно-верно. Ты мог застонать сквозь зубы, а это хоть и не крик о помощи, но сигнал для друзей, что тебе хреново. А тебе хреново, не отпирайся.
Таргитай снова спросил с медленным недоумением:
— Мне?
Олег остановил Мрака, тот пытался что-то сказать, но Олег толкнул его и сказал внятно:
— Тарх, сыграй нам что-нибудь. На дуде.
— На дуде? — повторил Таргитай.
— На дуде… Нет… Что-то не хочется…
Олег и Мрак переглянулись. Мрак чувствовал страх.
— Ты заболел, — сказал Олег. Таргитай покачал головой:
— Нет… Просто все это зря.
— Что зря?
— Мы зря, — сказал Таргитай.
— Все… зря… Мы не те…
Олег спросил настойчиво:
— А кто те?
— Умные, — ответил Таргитай тихо.
— Вон как ты.
Но и ты зря… потому что ты, как и мы… Нет, я останусь, потому мне немножко грустно… а вас… просто не должно быть, так правильно… Люди — неправильные…
— Люди? — переспросил Олег.
— Человечество?
— Да…
— ответил Таргитай вяло.
— Люди исчезнут…
— Исчезнут? — вскрикнул Олег.
— Погибнут?
— Да, — ответил Таргитай так же равнодушно.
— Да… Мрак опешил:
— Ты что? Ты хоть понимаешь, что говоришь?… Ты ж о человечестве говоришь! Ты о нас с Олегом говоришь, гад ты!
Таргитай посмотрел на него остекленевшими глазами. Повторил:
— Важно ли… Смотрите…
Все погасло, исчезло, они зависли в черной пустоте. Мрак проморгался, увидел в этой непроглядной черноте изредка мерцающие блестки. Некоторые вспыхивали и тут же погасали, некоторые успевали продвинуться чуть, словно очень далекие светлячки ползли по очень далекому дереву, но и они гасли. Где-то болезненно вскрикнул Олег. Жуть медленно заползала в Мрака, он еще не понял причины страха, абсолютной безнадежности, безысходности, но сердце холодело, начало стучать медленнее. Он чувствовал, что оно раньше поняло, что он видит, и уже готово остановиться.
И тут в мозгу блеснуло понимание: блестки, которые гаснут сразу, — это дальние галактики, а те, которые успевают проползти чуть, это ближайшие, он успевает увидеть их от рождения до смерти. В этот короткий миг укладывается время в десятки миллиардов лет, вот так видит мир это Сверхсущество, вот так его может видеть… и видит время от времени Таргитай. Наверное, сейчас так смотрел, потому, так…
Все исчезло, он завис в черноте космоса. Настоящей черноте, хотя в невообразимой дали иногда поблескивали мельчайшие искорки. Одна, он видел отчетливо, даже проползла чуть, прежде чем погаснуть, похожая на слабого светлячка на далеком дереве.
Он ощутил прикосновение Таргитая и тут же как будто скакнул на пару сотен килопарсеков. Вдали движется облако звездной пыли, его закручивает, как смерч, незримый ураган, звездная пыль сворачивается в жгуты, там возникают звезды, получается самая обычная спиральная галактика, каких пруд пруди… Олег уверяет, что во Вселенной таких сто миллиардов, галактика вертится с бешеной скоростью, иные звезды вылетают как пули, некоторые становятся спутниками галактик, других выбрасывает… Галактика пронеслась мимо, беззвучно взрываясь множеством сверхновых, на глазах старела. Но, прежде чем скрылась, Мрак увидел, как звезды вылетают из нее все чаще, остальные выгорают, гаснут, превращаются в черные звезды, но и они рассыпаются на элементарные частицы…
Полными ужаса глазами он смотрел на эту черноту, сквозь которую проносились эти блестки, что на самом деле не блестки, а галактики, чья жизнь длится десятки миллиардов лет. Он отсюда видит их рождение и смерть. Так видит Таргитай. Но Таргитай не знал страха, он может смотреть на все это и не моргнуть глазом…