Сообщение из сводки новостей сайта Interfax.ru:
«Вчера в Москве убит глава „Центра Познания Истины“ Эдуард Семенигин. Как сообщил в понедельник „Интерфаксу“ источник в правоохранительных органах столицы, тело руководителя предприятия „Центра Познания Истины“ 36-летнего Семенигина было обнаружено накануне в доме 12 на Терской-Ямской улице. Установлено, что смерть наступила от закрытой черепно-мозговой травмы и множественных ушибленных ран головы. По факту убийства возбуждено уголовное дело. Представитель СКП РФ по Москве Алексей Барметов заявил, что правоохранительные органы не располагают информацией о связях убитого в преступном мире».
Конец сообщения
Если бы этого Эдуарда Семенигина просто отдубасили, или розгами на Красной Площади выпороли прилюдно, то это было бы просто смешно. Но его не выпороли. Его убили. Есть мертвый человек, зверски забитый насмерть, судя по тому, что травмы закрытые. Кто-то сильно пожелал ему смерти. И как-то не получается хихикнуть — поделом, мол, потому что насмерть — это не поделом. С другой стороны, может, спамеры призадумаются теперь — ведь вычислить-то их вполне реальное дело?
Вдруг стало страшно. Ведь это я ему пожелал смерти.
И куда делось мое чувство юмора? Может, и не было его никогда? Снова мрачные идеи и угрюмые мысли… Следите за своими желаниями, возможно, они исполняться. Будьте осторожны!
Настроение: успею-неуспею-успею-неуспею-успею-неуспею…
Ну, вот опять начинается это самое — успею или не успею. Моя жизнь в последние несколько недель превратилась в «ромашку», где на лепестках написано — «успею» и «не успею». Как же это уже надоело! Надеюсь, что причина этой «ромашки», оправдает мои ожидания, и окупит собой все потраченные нервы.
Уже к концу дня, где-то в пять тридцать, неожиданно вызвали к нашему директору.
— Вызывали? Здравствуйте!
— Да, Феликс, я хотел Вас видеть, — тот факт, что шеф обращался ко мне на «вы» ничего хорошего мне не предвещал, — как вы себя чувствуете? Присаживайтесь. Вы ведь с понедельника в отпуске?
— Да, а в ночь с субботы на воскресенье уезжаю. А вы — против?
— Я-то не против, но тут вот какое дело. Вы же знаете, что нам еще не доделали оптический кабель?
— Знаю. Еще не заварили концы. Мне сегодня звонил менеджер из КОМКОРа и сказал, что бригаду перебросили на другой объект, и они только в среду могут быть у нас.
— Так, — гендиректор сделал многозначительную паузу, — и что вы предлагаете?
— Я? Ничего не предлагаю. Сережа меня заменит.
— Мы бы хотели, что б вы сами проследили за выполнением работ, — директор нервно крутил в руках дорогую подарочную авторучку, — сами, понимаете?
— Иными словами, вы хотите опять сдвинуть мой отпуск?
— Мы бы очень вас просили. За это получите отгулы. Хотя вы умудряетесь гулять не выходя из своего кабинета.
«Вот ведь зараза какая! Знает же, что я не смогу сослаться на трудовой кодекс и свое желание отдохнуть. Намекает мне на ту девицу и на мое нарушение трудовой дисциплины. Хоть бы он провалился со своей работой! Я уже устал, у меня разваливается личная жизнь, а этот старый пень сдвигает мой отпуск! Он же теперь с меня не слезет, сволочь такая! На него до конца его дней пахать буду. Хоть бы с ним чего случилось, хоть бы помер, что ли для разнообразия!»
— Я же билеты только завтра могу сдать. Деньги потеряю, со своей женой не встречусь. Она уже скоро будет там…
— Вы женаты?
— Почти. Можно сказать, что да.
— Мы премию дадим. И отгулы.
— Двойные?
— Ну… — директор глянул на календарь, — там у нас что, август… Хорошо.
— Я уж заявление напишу, на отгулы? А вы подпишите? А?
— Заявление… — Юрий Дмитрич слегка поморщился, — вы что, моему слову не верите?
— Верю, конечно. Но так, для порядка и для памяти. Так как? Я напишу?
— Хорошо, пишите. Завизирую…
Ну, слава создателю! Наконец-то можно идти домой.
Пока я был на работе, сумасшедший дед с девятого этажа вывалился из окна. Разбился насмерть, причем умер мгновенно. Лететь долго, а внизу асфальт все-таки.
32. Ольга
…Все-таки я люблю краситься. Успокаивает. А вы любите делать макияж? Лично я обожаю такое занятие! Когда мне плохо — начинаю краситься. Сейчас я уже не скучаю, и меня уже не глючит в пустой квартире. Но опять что-то произошло. Я не знаю, что мне делать. Матери позвонить? Нет. Сама разберусь. Самое тяжелое в этой жизни — это взять ответственность на себя. Не за выполнение пятилетки, и не за тех, кого мы приручили, нет, а за собственную жизнь. Решать чужие проблемы мы умеем — благо, делаем это каждый день, а вот свои…Нужно просто начать. Проснуться однажды утром, или остановиться в переходе метро, или еще как, и просто понять: за все в своей жизни ты отвечаешь сам. И принять обратную сторону: за жизнь другого человека, пусть даже самого близкого, отвечает лишь он сам. Это бывает больно и страшно, но после этого легче жить.
Вчера позвонил наш главный, и велел быть сегодня с самого утра. Мои вялые попытки отбояриться сославшись на учебу и обязательное присутствие на семинаре по профильному предмету ни к чему не привели. И вот я еду час-пик в переполненной маршрутке. Пару раз попадали в пробки. Тащились медленно, мне уже отзвонили по мобильнику, спрашивая, скоро ли я изволю появиться на рабочем месте. Чтобы как-то отвлечься, я совершенно бессознательно прислушивалась к разговору какого-то представительного дядьки со своим, видимо, сыном лет трех.
— Пап, а пап! А что такое прозелитизм?
— Где ты слов-то таких нахватался? — явно думая о чем-то своем, рассеянно отозвался папаша. Мужик смотрелся в общественной маршрутке как-то инородно и чужеродно, видимо привык путешествовать на своем личном транспорте.
— А вчера к нам в садик пришел такой смешной дедушка с бородой и в длинном черном платье. Как у мамы, только с рукавами. И крест у него был большой и снаружи! А подол у него в глине измазался, когда он вышел из своей машины и мимо лужи шел!
— Да? — папаша слегка оживился, — и что он сказал?
— Он много сказал. А еще он сказал, что прозелитизм — это прерогатива нетрадиционных для России конфессий. А что такое — прерогатива нетрадиционных конфессий?
— Кошмар какой, до чего дошло… — пробормотал себе под нос представительный мужик.
— Ну, пап!
— Помнишь, мы сказку Пушкина читали? «Сказка о Попе и его работнике Балде»? Это дядя в платье называется священник, или поп. Священник работает в церкви, он там главный. Он знает очень много трудных и непонятных слов, и за это ему платят деньги.
— Он гендиректор церкви?
— Ну, почти гендиректор. Так вот, прозелитизм — это когда поп одной церкви выходит к людям другой церкви, начиная рекламировать свою и критиковать конкурентную.
— Как ваш директор по рекламе и связям с общественностью, да?
— Ну, да, можно и так сказать…
Все весело засмеялись, только не я. Я никак не могла забыть свалившуюся на меня информацию. Прочитать бабушкин код неожиданно помог Феликс — тот самый витруальный знакомый. Он оказался компьютерщиком, и когда я прислала ему один столбик чисел из бабушкиных записей, он предположил, что это — книжный код. Первые три цифры — номер страницы, потом — номер строки, потом — номер буквы в строке. Еще он посоветовал брать только те книги, где больше шестисот страниц, поскольку в коде присутствовало число, начинающееся с шестерки. Не имея шифровальной книги ничего прочитать невозможно — все буквы могут быть разными.
Я тогда логично предположила, что ключом будет одна из бабушкиных книг. Все ее книги остались у нас в гостиной, в большом стеллаже во всю стену. Методом перебора, (а на это ушло много времени) я нашла шифровальную книгу. Сначала ничего не могла понять. Прочитала первое слово — «запись» — а дальше шла какая-то полная ахинея. Я не сразу сообразила, что пробелы и знаки препинания тоже нужно учитывать. Тогда все стало на свои места.
Для шифровки бабушка использовала первый том «Войны и мира». Сколько же труда она потратила, чтобы скрыть от случайного свидетеля свои записи, я даже представить себе не могла. Интересно, а мама прочитала это, или нет? Наверное, все-таки прочитала. Ни за что не поверью, чтобы моя мать, с ее головой, оставила без внимания загадку лежащую у нее под самым носом, в ее письменном столе. Скорее всего, она давно уже перевела этот текст, убедилась, что у нее не получается исполнение, и уничтожила перевод. Может, напрямую спросить ее об этом? Нет, не буду. Это — ее тайна, и пусть таковой останется. А я теперь справилась сама и уже надолго запомню сегодняшний день.
33. Феликс
Сегодняшний день начался с одного малоприятного события. Вхожу в метро и прикладываю, как водится, карточку к турникету. Загорается зеленый огонек, и преспокойно иду на автопилоте дальше, как меня прихлопывают ограничители, и играет известная всем музыка. В непонимании иду опять — ведь зеленый же был! И прохожу. Вдруг позади слышу жуткий мат. Поворачиваюсь и вижу злющее лицо какой-то тетки — прошел вместо нее. Но, несмотря на этот случай, на работу пришел все-таки раньше обычного.
Я не суеверен, но почему-то счел это дурным предзнаменованием.
У дверей Старого Дома, за турникетом, сидел наш новый охранник — Володя — слегка придурковатый парень, но вполне безобидный и даже, по сравнению со старым хрычом — отставником Гаврилычем, — в чем-то даже интеллигентный.
— Э, Феликс Михалыч, вас к генеральному просили, как придете, зайти.
«Вот оно! Начинается!» — с ненавистью подумал я.
— А зачем?
— Я-то почем знаю? Просили — передал.
— Спасибо Володя…
Выругавшись про себя, отправился в сторону приемной нашего гендиректора. Лилька сегодня почему-то отсутствовала. Без стука, отворив дверь шефского кабинета, я, на всякий случай, принял виноватый вид и поздоровался:
— Здравствуйте, Юрий Дмитрич.
— А, пришел? В Питер поедешь! — Вместо приветствия прям с порога, огорошил меня шеф, — вот деньги, бегом на вокзал, купишь на какой-нибудь сегодняшний поезд. Уж пара-то мест всегда должна быть. И — давай! Быстро! Одна нога здесь, а другая знаешь где?
— А зачем в Питер, Юрий Дмитрич? Да еще так срочно?
— Гóтов своих будешь снимать! Питерских! Там концерт одной музыкальной группы, так они все туда и придут. Вот получи — билеты тебе. На две персоны! Персона-то твоя как? Елена кажется? С собой прихвати.
— Анжела…
— Анжела? — удивился шеф. — А я думал Елена… Или это у Сергея — Елена…
— А что за группа, Юрий Дмитрич?
— А хер ее знает… У меня вот тут записано где-то… эта… Ламимоза, какая-то.
— Может, Lacrimosa? — обрадовано догадался я.
— Во-во. Лакримоза. Там своих готов всех и увидишь.
— Так моих или Питерских? — почему-то спросил я.
— Ты это брось, — погрозил пальцем шеф. — Всяких увидишь. Послезавтра чтоб фотографии у меня на столе!
— А в Москве готов снять нельзя? — спросил я в тщетной надежде, что ехать все-таки не придется.
— Нельзя! Их сегодня в Москве гонять будут. И завтра. Мне знакомый милицейский майор сказал. Да и уедут самые активные в Питер на эту твою… забыл опять… А материал мне еще вчера нужен был.
— Так из Интернета же фотки скачать можно. Войдите на какой-нибудь готический сайт, и скачайте с любого трушного готик-пати. А если нужны с высоким разрешением, тогда можно…
— Чего-чего? Ты давай, это, жаргонизмы свои побереги. Понадобятся еще. Всё на сегодня! Ты еще тут?
Домой я доехал быстро. Повезло с пробками. Анжела сидела на диване поджав под себя ноги, и разглядывала очередные черные ботинки. «Гады», как молодые их называют. Делала она это внимательно, и сосредоточенно, словно эскулап, обнаруживший новую неизвестную болезнь у некредитоспособного пациента. На девушке были одни только черные полупрозрачные колготы, аппетитно облегающие ее ниже пояса.
— Ну, подруга, дней моих суровых, — спросил я, разглядывая ее грудь, — хочешь на халяву в Питер смотать на один день? Ночь — туда, ночь — обратно. День там. Билеты и все расходы оплачивает моя фирма. Ну, как?
— А что там? — вяло и без всякого интереса, сказала Анжела, зачем-то натянув на себя черную майку. — Я, кажется, уже просила, никогда так меня не называть. Не тронь Пушкина! А нафиг в Питер? Че там щас делать-то?
— Лакримоза твоя там выступает завтра. Босс послал сделать фотосессию. Билеты дал, вот, смотри!
— Ты и твой босс, вы что, оба дураки?
— Оба. А ты-то откуда знаешь? — иронично спросил я.
— По твоим рассказам и вот по этому, — Анжела ткнула пальцем в билеты, данные мне шефом, — Лакримоза вообще в Питер не приедет в этом году! И где тут про них написано? Это — просто билеты в Блэк Клаб.
— Почему? — не понял я.
— По кочану! У Лакримозы все расписано на годы вперед, и Питер в планах пока не значится! Вот в Москве они скоро уже будут — через неделю. И потом, — Анжела заерзала, устраиваясь поудобнее на поджатых под себя ногах. Ее круглые коленки соблазнительно выглядывали из-под длинной, как юбка, черной майки, — Лакримоза, в основном, студийная группа, они очень неохотно выступают на сцене и всегда с большой рекламой.
— О, как! — восхитился я. — Вот так живешь, живешь и не знаешь, что в мире делается!
— Интернет надо читать! И перестань повторять одни и те же поговорки! От этих твоих словечек меня уже блевать тянет! Ты в Инете-то что делаешь?
— Работаю, — буркнул я, не скрывая недовольства.
— Работаю! В Инете! Уже смешно!
— Так ты едешь со мной? — раздраженно спросил я.
— Еду, почему нет? Только сначала позвоню своей питерской подруге, чтобы было у кого шмотки бросить.
— Зачем? — не понял я, — ведь на один день же едем!
— Ты — ничего не понимаешь! Люди не виделись давно, ясно тебе? Только забегу к ней ненадолго, а потом к тебе присоединюсь. Лан, я щас звоню, а ты там пока наши сумки собери, так и опоздать можно.
34. Ольга
Так и опоздать можно, если ко всему относиться слишком серьезно. Еле успела до закрытия метро. Сегодня меня попытался совратить дедуля лет восьмидесяти. Отвратительно блин! Сказал, что умеет гадать по руке, по предплечью, по плечу, по ноге и так далее. Только удобнее все это проделать без кофточки и у него дома!
Дура я, что остановилась на его вопрос — «Девушка, а можно у вас спросить?» надо было проигнорировать, и все. Нет, дура — это еще очень мягко сказано. Дура — глупая, а я, как показал эксперимент, не глупая. Я — идиотка и кретинка. Вчера полдня потратила на решение задачки, присланной Феликсом — чтоб его за это черти взяли! Такую заразу мне подсунул, надо же было столько времени впустую угрохать!
Альберт Эйнштейн, когда придумал эту задачку, почему-то предполагал, что девяносто восемь процентов жителей Земли будут не в состоянии ее решить. Но я — решила! Вот условия:
1. В ряд стоят пять домов разнообразного цвета: красный, зеленый, белый, желтый и синий.
2. В каждом доме живет человек разной национальности: Немец, Швед, Датчанин, Норвежец и Англичанин.
3. Каждый из этих людей имеет привычку пить один напиток, курить одну марку сигарет и держит у себя дома какое-то одно не похожее на других домашнее животное.
4. Каждый из них уникален в пределах этой группы — напиток, марка сигарет и животное не повторяются!
Требуется определить: кто держит рыбку?
Подсказки, включенные в условие задачи:
1. Англичанин живет в красном доме.
2. Швед держит собаку.
3. Датчанин пьет чай.
4. Зеленый дом налево от белого и…
5…его жилец пьет кофе.
6. Курильщик Pall Mall держит птичку.
7. Жилец дома, находящегося в середине пьет молоко.
8. Жилец желтого дома курит Dunhill.
9. Норвежец живет в первом доме.
10. Курильщик Marlboro живет рядом с владельцем кота.
11. Владелец лошади живет рядом с курильщиком Dunhill.
12. Курильщик Winfield пьет пиво.
13. Дом Норвежца — рядом с синим домом.
14. Немец курит Rothmans.
15. Курильщик Marlboro живет рядом с тем, кто пьет воду.
Логику рассуждений я излагала, наверное, часа полтора. Выглядело это примерно так. Норвежец в первом доме, значит второй дом — синий. Зеленый дом — или третий или четвертый, поскольку первый и второй исключаются. Если зеленый дом в середине, то его владелец должен пить кофе, а он пьет молоко, потому зеленый дом — четвертый. Белый — пятый, красный — в середине, то есть — третий. Итак: первый — желтый, второй — синий, третий — красный, четвертый — зеленый, пятый — белый. Англичанин — молоко, красный дом. Норвежец — желтый дом, Dunhill значит, владелец второго синего дома держит у себя лошадь. Про пятый белый дом нам пока ничего не известно. Предположим, там живет человек, который пьет пиво и курит Winfield, тогда датчанин живет во втором доме, ибо в первом норвежец, а про напитки жителей остальных домов нам уже все ясно.
Курильщик Marlboro живет рядом с человеком, который пьет воду и рядом с человеком с котом. Курильщик Marlboro точно не англичанин — про соседей уже известно, что пьют
Второй дом — синий, датчанин, чай, а четвертый дом — зеленый — кофе. Похоже это датчанин. А воду пьет норвежец, англичанин держит кота.
Немец курит Rothmans. Ему осталось место только в третьем доме, поскольку жильцов первых трех домов мы знаем, а жилец последнего курит Winfield. Остался швед. Он вроде как живет в пятом белом доме, держит собаку, пьет пиво и курит Winfield.
Без живности остались первый и четвертый дома. Курильщик Pall Mall держит птичку. Значит это не норвежец — он курит Dunhill, и не англичанин — у него кот. Сигареты англичанина пока нам не известны. И не немец — он курит Rothmans! Где ошибка?
Вспомним: курильщик Marlboro живет рядом с человеком, который пьет воду и рядом с человеком, у которого кот. Все встает на свои места, если человек с котом и человек пьющий воду это один и тот же человек! И этот человек — норвежец. Тогда получается, что курильщик Pall Mall и владелец птички — англичанин.