— Боже мой, — Даша, испугавшись еще больше, схватила ребенка на руки, — ну зачем же вы так кричите?
— Мы не поедем домой, не поедем!!!
Женщина в истерике выкрикивала слова. Даша не могла понять, что происходит, но безотчетный страх становился все сильней. Если бы не ребенок, она бы сбежала прямо сейчас — бросила бы эту ненормальную в медпункте.
— Госпожа Раздрогина, — Даша прочла ее фамилию и имя (Марина) в маршрут-квитанции, — расскажите, что происходит. Я хочу вам помочь!
Пассажирка затихла. Минутное помутнение рассудка исчезло без следа — на Дашу смотрели ясные, но измученные глаза. Кажется, в них еще было чувство стыда за свою позорную слабость. Пауза продолжалась несколько минут.
— Это невозможно, — она покачала головой, — мы с дочкой сбежали из дома, нам некуда идти. Если муж нас найдет, я не знаю, не знаю, что будет…
— Он вас обидел? — Даша уже начала догадываться о том, что происходит: собственный печальный опыт подсказывал.
— Он, — женщина горько усмехнулась, — часто пьет. До потери сознания. А, протрезвев, говорит, что, если у меня ничего не сломано, значит, он меня не бил…
— Так, — Даша почувствовала, как кровь, взбудораженная внезапной яростью, приливает к ее щекам. Она приняла решение за долю секунды: — Вы тут побудьте, пожалуйста, а я попытаюсь найти для вас номер в отеле и поменяю дату в билете на завтра. Договорились?
— Не знаю, — Марина Раздрогина смущенно опустила глаза, — вы простите, но у меня денег с собой нет. Кредитку впопыхах оставила дома, а наличных в кошельке было только на билет.
— Неважно. — Даша нашла в себе силы говорить бодро, прекрасно понимая, что обещает то, чего сделать не сможет. — Я все решу! Отдыхайте, скоро вернусь.
Она шла по аэропорту к начальнику смены и разъяренный стук набоек на ее каблуках, казалось, перекрывал все прочие звуки. Возмущение бурлило в ней, придавая решимости и готовности помочь несчастной Марине. Собственные проблемы стали казаться Даше сущей ерундой по сравнению с той ситуацией, в которой оказалась пассажирка. У нее же ребенок! И сумасшедший муж, который наверняка станет ее искать.
— Можно войти? — постучав, Даша остановилась на пороге кабинета Веры Петровны.
— Ну, наконец-то, Морозова! Где ты ходишь?
— У меня на регистрации женщина упала в обморок, — при виде начальства решимости поубавилось, и Даша смущенно опустила глаза.
— Как она? — спросила Вера.
— Лучше, но пока в медпункте, — Даша хотела сразу поговорить о Марине, но начальница ее перебила.
— Вот и хорошо, — она взглядом указала на свободный стул и улыбнулась, — а у меня для тебя приятная новость!
— Да? — Даша продолжала думать о пассажирке.
— Руководство довольно твоей работой.
— Спасибо, — кивнула Дарья.
— Мы считаем, что настало время предложить тебе новую должность.
Дарья затаила дыхание.
— Ты, — Вера Петровна взяла в руки какой-то документ, — девушка ответственная, пассажиры хорошо о тебе отзываются.
— Вы хотите сказать, — Даша уже, забыв обо всем на свете, сияла от счастья, — меня возьмут в бортпроводницы?!
— Морозова, — улыбка сползла с лица начальницы смены, в воздухе повисла тяжелая пауза.
— Что? — Даша замерла.
— Откуда такие фантазии?! Детский сад, штаны на лямках, честное слово!
— Но я, — залепетала Даша, безвольно опустив руки, — я же пришла в авиакомпанию, чтобы летать. Я больше года ждала… Набиралась тут у вас опыта, как в приемной комиссии сказали.
— Гос-с-споди, — Вера откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди, — да забудь ты про это! Ты прекрасно справляешься на земле, зачем тебе летать?! Бортпроводники постоянно в эстафетах, командировках, ты же дома бывать не будешь!
— А я не хочу, — Дарья сверкнула глазами, — бывать дома! Я пришла в авиакомпанию, чтобы стать бортпроводницей. Я мечтала об этом!
— Так, — лицо Веры Петровны стало суровым, — переходим к делу. В марте ты прошла аттестацию, тебя рекомендовали на должность представителя, организовали курсы повышения квалификации. Ты что, забыла, как писала заявление: «Прошу перевести меня на должность представителя»? Сегодня подписан приказ!
— Какой приказ? — Дарья окончательно сникла. — Я думала, это так, какая-нибудь формальность. Я же летать…
— Боже ты мой, — Вера сделала предостерегающий жест рукой, — мы здесь, милая, не в игрушки играем! Авиакомпания — сложное и серьезное предприятие. Если тебя обучали на представителя, просили писать заявление, значит, руководство приняло решение и рассчитывает на тебя!
— Но я же хотела…
— Забудь об этом, ладно? — уже мягче произнесла Вера Петровна. — Я бы на твоем месте сказала спасибо и не капризничала. Тебе что, деньги не нужны?
— Нужны, — Даша опустила голову, вспомнив про свой безумный кредит.
— Вот и будешь получать теперь в два раза больше! Всему, чему нужно, тебя научили. Практику ты прошла.
— Да.
— Тогда читай свою новую должностную инструкцию и расписывайся. Ясно? Работать надо — в аэропорту сегодня такое творится, что не до разговоров, честное слово!
Даша подвинула к себе документ, который положила перед ней начальница, и начала читать. Буквы плыли у нее перед глазами, обида стояла комом в горле. Она ведь ждала и надеялась целый год! Пока читала, телефоны Веры Петровны, то мобильный, то городской, трещали не умолкая. Рация оживала каждые пять минут, чтобы объявить то посадку, то готовность воздушного судна, то взлет. Все это мешало сосредоточиться, и Даша никак не могла дочитать до конца. Наконец она добралась до последнего листа, предназначенного для подписей сотрудников, взяла ручку. Ощущения были такими, словно она собралась подписать смертный приговор собственным мечтам. Вера Петровна права: если компания затратила силы и деньги на ее обучение как представителя, вряд ли теперь есть надежда на то, что в ближайшее время ее станут переучивать на бортпроводницу. Придется заново набираться терпения и ждать, ждать…
— Вера Петровна, — Даша улучила момент, когда телефоны начальницы на секунду умолкли, — у меня с той пассажиркой, которая в обморок упала, проблемы.
— Что там еще?
— Я ей поменяю вылет в Санкт-Петербург на завтра, — она вздохнула, — сегодня из-за давления ей лететь нельзя.
— Какие проблемы? Иди меняй.
— Понимаете, — Даша собралась с духом, — женщине некуда идти. А у нее маленький ребенок.
— И что? — Вера внимательно посмотрела на свою подчиненную.
— Разрешите, пожалуйста, — Даша затараторила быстро, чтобы ее не прервали, — в виде исключения выписать ваучер на гостиницу за счет авиакомпании.
— Морозова, — брови Веры поползли вверх, — у нас что, длительная задержка на Питер?
— Нет, — Даша опустила глаза.
— Или мы отменяем рейс?
— Нет, — произнесла Даша совсем тихо, — с рейсом все в порядке.
— Ну, тогда на каком основании мы ее будем за свой счет размещать? Пусть едет домой!
— Она не может, — Даша замолчала в нерешительности, не зная, можно ли выдавать чужую тайну.
— Почему? — Вера Петровна буравила ее глазами.
— От мужа ушла.
Пронзительная трель мобильного не позволила Вере ответить, но она все равно успела продемонстрировать свое возмущение, закатив глаза и значительно крутанув пальцем у виска.
— Ладно, — моментально включилась в прежний разговор она, как только смогла нажать отбой, — если другого выхода нет, пиши объяснительную записку. Заранее. Я потом приложу документ со своей стороны. Но учти — варианта здесь два. Либо нам простят эти затраты, войдя в положение пассажирки, либо поделим с тобой стоимость отеля пополам. Что вероятно. Согласна?
— Да я сама, — обрадовалась Даша и схватила чистый лист бумаги из принтера, — не надо пополам! Переживу как-нибудь, с новой зарплатой!
Вера Петровна молча пожала плечами и положила на стол ваучер на гостиницу. Дождавшись, когда Даша закончит писать, забрала объяснительную.
— Иди занимайся своей пассажиркой. Кстати, не забудь новый пропуск.
— Спасибо, — Даша взяла ваучер и пропуск, — а уже известно, какой у меня сегодня рейс?
— Известно. Бангкок.
— Да-а? — Даша испуганно вжала голову в плечи.
Бангкок на «Боинге-747-400», с четырьмя разными классами обслуживания и пассажирами в количестве трехсот пятидесяти человек, считался в авиакомпании одним из самых сложных рейсов.
— Не переживай, — Вера взглянула на нее ободряюще, — в любой момент с любыми вопросами звони мне. Теперь можешь идти.
Аудиенция была окончена. Даша вышла из кабинета начальницы и направилась в кассы. Поменяла в билете Раздрогиной дату, заполнила ваучер на отель и поплелась в медпункт.
Наверное, другая бы радовалась новой должности и новой зарплате, но Даша понимала, что все это отдаляет ее от единственной мечты. Сколько уже было в авиакомпании историй, когда люди приходили, чтобы летать, а потом застревали на земле — в офисе, в аэропорту. И забывали о своем предназначении, утопали в водовороте будничных дел, так и не попробовав на вкус настоящего неба. Нет, Даша так не могла — хотя бы одна мечта в ее жизни обязана сбыться! «Слишком многие тратят свое драгоценное время и умирают, сожалея о так и не сбывшихся мечтах». Когда Даша прочла эти слова в одной из книг, которые в свое время ей подсовывала мама, готовя к профессии актрисы, она поняла, что это — про нее. Кажется, автора звали Роберт Макки, и он невероятно точно уловил самую суть.
Наверное, другая бы радовалась новой должности и новой зарплате, но Даша понимала, что все это отдаляет ее от единственной мечты. Сколько уже было в авиакомпании историй, когда люди приходили, чтобы летать, а потом застревали на земле — в офисе, в аэропорту. И забывали о своем предназначении, утопали в водовороте будничных дел, так и не попробовав на вкус настоящего неба. Нет, Даша так не могла — хотя бы одна мечта в ее жизни обязана сбыться! «Слишком многие тратят свое драгоценное время и умирают, сожалея о так и не сбывшихся мечтах». Когда Даша прочла эти слова в одной из книг, которые в свое время ей подсовывала мама, готовя к профессии актрисы, она поняла, что это — про нее. Кажется, автора звали Роберт Макки, и он невероятно точно уловил самую суть.
Дарья ускорила шаг — ей хотелось как можно быстрее отправить в отель пассажирку и до начала регистрации Бангкока подумать, как дальше жить. Не может такого быть, чтобы на своей цели нужно поставить крест. Должен быть выход, должен быть способ обрести свободу!
Когда она вошла в медпункт, Марина уже не лежала, а сидела на кушетке. Тата, забравшись к ней на колени, что-то рассказывала маме на ушко.
— Вы, — обрадовалась она, — а мне тут Наташенька рассказывала о вашем подводном царстве. Представляете, сочинила целую сказку про маленькую полосатую рыбку, которая тем, кто ей нравится, машет хвостом!
— Это не сказка, — Даша улыбнулась, — у нас в аквариуме как раз такая рыбка живет. Правда, Таточка?
— Плавда, — кивнула Тата и заговорщицки подмигнула Дарье.
Выглядела она при этом так забавно, что плохое настроение и серую тоску по несбывшейся мечте словно рукой сняло. Да уж, ради такой довольной мордашки юного пассажира стоило выворачиваться наизнанку, стоило работать и жить!
— Вот, — Даша протянула Марине ваучер и новую маршрут-квитанцию, — вы можете ехать в отель. А завтра полетите к дедушке с бабушкой.
— Спасибо, — Раздрогина взяла документы. Руки, украшенные дорогими изящными кольцами, у нее дрожали, — вы не представляете, что вы для нас сделали!
— Ничего особенного, — Даша смущенно улыбнулась, — вы же наши клиенты. И это моя работа.
— Это больше, — слезы навернулись у женщины на глаза, — гораздо больше, чем просто работа. Не знаю, как я смогу вас отблагодарить!
— Послушайте, — Даше от ее слов стало совсем неловко, — забудьте об этом, и все! У вас маленькая дочка. Считайте, что авиакомпания помогла вам ради нее.
Марина благодарно улыбнулась в ответ.
Они попрощались на улице. Даша проводила маму с дочкой до служебной машины отеля. Марина никак не могла успокоиться, суетилась и все порывалась обнять Дарью. Зато Тата вела себя, как подобает маленькой леди.
— Я к тебе еще плиду, — сообщила она, — будем лыбок смотлеть.
— С удовольствием, — улыбнулась Даша и, мягко высвободившись из объятий женщины, захлопнула тяжелую дверь микроавтобуса.
Марина с Татой уехали, Даша вздохнула с облегчением и посмотрела на небо. Было похоже на то, что снова польет дождь. А впрочем, какая разница — до утра она в аэропорту. До того, как закончится смена, погода еще тысячу раз переменится: что-то в последнее время Москва не отличается постоянством.
Дарья привычно летела по аэровокзалу, лавируя между пассажирами. С того самого момента, как она устроилась в авиакомпанию, скорость вошла у нее в привычку. Рабочее время было расписано по минутам.
Первые дни Дарья катастрофически боялась своей работы. Опыта не было, регистрировала она медленно, и время от времени ей казалось, что сейчас кто-нибудь из пассажиров подойдет к ней и выскажет все! Но то ли ей невероятно везло и люди попадались доброжелательные, то ли значок «помогите, я — стажер» на груди оказывал волшебное действие, но пассажиры даже и не думали возмущаться. Подходили к ней с улыбкой, один за другим, некоторые даже поздравляли с новой работой. А один пожилой дядечка — Даша прекрасно запомнила его — сказал, что уже скоро двадцать лет, как он летает только этой компанией. «Вам крупно повезло, — подмигнул он, — моя авиакомпания — самая лучшая!» Даша тогда даже испугалась: подумала, что перед ней хозяин, но потом поняла — просто человек так привык, сроднился с компанией, что, не задумываясь, называет ее своей.
А потом пришел опыт, место стажерского значка занял бейдж с ее именем-фамилией, и смены стали пролетать одна за другой, словно мгновения. Даша так освоилась за стойкой регистрации, что чувствовала себя здесь как дома, а каждого подошедшего пассажира считала своим гостем. Вместе со скоростью работы стали появляться свободные минуты, в которые Даша мечтала о том дне, когда ее наконец примут в бортпроводницы. Она наблюдала за летными экипажами авиакомпании, которые то и дело проходили мимо нее. Пилоты, стюардессы. Они вызывали в Дарье такую острую зависть, что временами было сложно совладать с собой. Хотелось выскочить из-за стойки регистрации, подбежать к ним и объяснить, как сильно она хочет летать, какая прекрасная из нее получится бортпроводница — только нужно чуть-чуть помочь, подсказать руководству! Конечно, ничего подобного она так и не сделала, но каждое появление нового экипажа отзывалось в ее сердце трепетом, который можно было сравнить разве что с безудержной первой любовью.
Глава 2
Михаил Вячеславович пересек аэропорт и, все еще думая о Даше и оставшихся на ее попечение пассажирках, подошел к служебным лифтам. Какая эта Дашенька Морозова милая и приятная — кажется, она даже сама не догадывается, насколько сильны в ней обаяние и способность нравиться людям. Надо будет, если еще раз встретиться доведется, сделать доброе дело — раскрыть девочке глаза. А то что-то чересчур много в ней стеснительности и неуверенности в собственных силах.
Лифт подъехал, из него вышли две смеющиеся пограничницы в неприлично укороченных форменных юбках. Увидев бравого пилота, девушки раскрыли рты и восхищенно замолчали. Михаил Вячеславович усмехнулся — значит, не растерял еще своей фирменной выправки, девицы до сих пор от одного его вида млеют. Он автоматически бросил быстрый взгляд на женские ножки и вошел в лифт. Нет, у его Людмилы ноги точно стройнее: словно выточены искусным художником из белой слоновой кости. А ведь ей как-никак тридцать шесть, хоть никто и не даст. Мысли о жене отразились на его лице мягкой улыбкой. Людмила у него — просто сокровище: красивая, умная, хозяйка прекрасная. Недаром народная мудрость гласит: хочешь семейного счастья — женись на бортпроводнице. Мало нынче профессий, которые учат заботиться о людях и быть человечнее. А у стюардессы работа такая — старается во всем пассажиру угодить. Да и отбор на эту должность — особенно в первый класс, где работала Людмила, — строгий: только самых достойных пускают в небо. Девушка и умом должна обладать, и красотой, и спокойствием, и чувством юмора. Здоровье, опять же, крепкое нужно. Чем не идеальная жена! Фадеев в который раз мысленно воздал хвалу богу за то, что встретил Людмилу. Шестнадцать лет как они познакомились, а до сих пор от одного ее имени сердце быстрее стучит. Видимо, судьба намеренно так долго готовила его к этой встрече — провела через огонь, воду и медные трубы. Чтобы научился не разбрасываться, умел по достоинству оценить такую женщину.
Михаил Вячеславович нажал кнопку пятого этажа и то время, что лифт неторопливо полз вверх, думал о том, как чудесно они с Людой проведут время в Бангкоке. Надо в театр сходить — сто лет не был, по экскурсиям поездить. В Большом Королевском дворце последний раз был года четыре назад. А какие в Бангкоке гастроли! Мировые знаменитости, лучшие спектакли. Да и в целом для его напряженной работы три дня передышки — это подарок судьбы. Особенно когда любимая жена рядом. Михаил Вячеславович, все еще с мечтательной улыбкой на губах, вышел на пятом этаже и отправился в Операционный центр.
Оперцентр, как любил говорить Фадеев, — сердце авиакомпании. Это сердце не замирало ни на минуту, круглые сутки обеспечивая вылеты и прилеты рейсов. Здесь решались вопросы по подготовке самолетов, по их обслуживанию в аэропортах, по замене бортов, по выходу из сбойных ситуаций. Фадеев любил, приехав перед рейсом пораньше, пройтись между стойками регистрации, посмотреть на аэропорт, а потом заглянуть в Оперцентр — выяснить обстановку. Нравилось командиру сознание того, что он полностью владеет ситуацией. Да и, откровенно говоря, пообщаться с народом хотелось — когда еще доведется вырваться из своего начальственного кабинета.
— Вечер добрый! — поприветствовал Фадеев с порога.
Четверо сотрудников Оперцентра, работавшие в смену, обернулись к нему и одновременно кивнули — у одного к уху была прижата рация, другой говорил по служебному телефону, третий сосредоточенно вглядывался в разноцветные прямоугольники рейсов на экране. Через секунду они уже снова вернулись к работе, а начальник смены встал и протянул летному директору руку.