– И что, она испугалась?
– Не то что испугалась… Нет, она не вела себя, как человек, которого застали за чем-то неприличным или тем, что ей хотелось бы скрыть… Ничего подобного… Она даже как будто бы обрадовалась и позвала меня. Смотрите, Роза, говорит она мне, что я здесь нашла!
Я подошла и смотрю – кукла… В зеленом платье. Блондинка…
– Роза! – воскликнула удивленная Катлин.
– Говорю же – блондинка в зеленом платье.
– Ну и что, что кукла?
– А то, что Софи предложила мне сесть и рассказала удивительную историю. Будто бы она сначала обнаружила в той комнатке в макете, что соответствует моей настоящей комнате в доме, куклу в белом переднике, совсем как у меня… И кукла эта лежала как бы на моей кровати…
– Господи, бред какой-то, честное слово…
– Если бы… Понимаешь, Катлин, это случилось за день до того, как я заболела… Ты помнишь, где-то полмесяца назад я заболела… Мне было так плохо… Я звонила еще тогда тебе…
– Конечно, помню! Но при чем здесь кукла?
– Но так получилось, что как будто бы кто-то, кто подкинул и уложил в мою кровать эту куклу, знал, что я заболею…
– Да она дурачит тебя, пугает… Может, хочет, чтобы ты уволилась?
– Нет, она не такой человек… Она бы прямо мне сказала… У нас с ней хорошие, теплые отношения, и она, насколько я чувствую, ценит меня, говорит, что ей повезло, что у нее есть такая помощница, как я…
– Тогда вообще ничего не понимаю…
– Теперь слушай про куклу в зеленом платье. Словом, объявилась посетительница – молодая женщина в зеленом платье – и спросила, не продается ли дом. Понимаешь?
– Да уж, действительно чертовщина какая-то… И что было потом? Еще появлялись куклы?
– Нет. Но вместо куклы в доме появилась живая девушка. Ее зовут Наташа. Она совершенно ничего не понимает по-немецки. Я так и не разобралась, кто она и откуда взялась… Но Софи ее ждала, это точно. Заранее попросила меня приготовить ей комнату, она нервничала, ожидая эту Наташу… Я так думаю, что это ее подруга из России. Моя хозяйка испугалась и вызвала ее. Она ей и денег отправила. Мы с ней как раз по магазинам поехали, так она остановилась возле банка, сказала, что ей надо деньги отправить… Думаю, это для нее… На дорогу…
– Вот и хорошо. Теперь вас в доме больше… И не так страшно…
– Может, и так… Да я все вчера им испортила… Представляешь, они решили дежурить ночью на чердаке, чтобы понять, кто проникает в чердак и зачем подкладывает эти странные куклы… Я случайно подслушала их разговор и подумала, что они не выдержат и уснут… Ты знаешь, у меня бессонница, я долго не могла уснуть, а поздно ночью решила сварить им кофе. Пришла на кухню, а кофейника-термоса – нет. И я подумала, что это они сварили себе кофе и взяли с собой на чердак…
– Правильно. Чтобы не уснуть.
– Это-то понятно… А теперь скажи мне, Катлин, почему Софи не попросила меня приготовить им кофе, тем более что она знала, что я не сплю…
Катлин остановила взгляд своих ярко-голубых глаз на подруге. Она тоже начала догадываться…
– Они не доверяют тебе. Думают, что это ты подкладываешь эти куклы? Так? Ты так думаешь?
– А как еще я должна думать, если мне уже не доверяют приготовить кофе? Думают, что я подмешиваю туда снотворное, а сами играют в куклы на чердаке… Мне обидно стало, вот я и пришла к тебе, чтобы посоветоваться, что мне делать дальше… Конечно, можно обидеться и уйти, но я столько лет в этом доме… А что меня ждет у Крафтов – я не знаю… Сила привычки – великая вещь…
– Думаю, тебе надо просто по душам поговорить с Софи, объясниться, понимаешь? Скажи, что ты переживаешь…
– Да я места себе не нахожу! Нервничаю…
– Знаешь, моя дорогая, есть еще один выход… Правда, зная твой характер, ты можешь не согласиться, но все равно выслушай мое предложение… – И Катлин взяла подругу за руку. – Я живу одна. В большом доме. Деньги у меня, как тебе известно, есть, мне Гельмут много оставил… Детей у меня нет, внуков – тоже… Переезжай ко мне, и мы будем жить вместе… На Рождество поедем в Чехию, сменим обстановку, развлечемся… Мне одной-то скучно, сама понимаешь…
– В Чехию я с тобой поеду, это не проблема, но принять твое предложение и жить у тебя, нигде не работая, я, наверное, не смогу… Я всю жизнь работаю, ты знаешь…
– Мы будем вместе с тобой ухаживать за садом… Да работы в доме всегда много… Соглашайся, Роза…
Роза улыбнулась. Ей было приятно, что кто-то хочет жить с ней под одной крышей, что ей доверяют…
– Хорошо, Катлин, я подумаю…
– Вот и отлично! – Катлин даже захлопала в ладоши. – Между прочим, ты так и не попробовала мой новый салат… Еще подруга называется…
14
Мюнхен, октябрь 2008 г.Я проснулась с тяжелой головой. Пыталась вспомнить, как же прошел остаток ночи, но так и не вспомнила… Роза… Была Роза, все смеялись над пропажей кофейника, а потом… А что было потом? Разошлись каждая по своим комнатам? Или?.. И почему у меня такая тяжелая голова? Может, и мне кто-то каким-то образом подмешал снотворное? Но тогда надо срочно выяснить, как чувствует себя Соня, да и Роза тоже… Может, они что-то прояснят в моей памяти?
Я встала под душ, сделала воду еле теплой, чтобы потом, уменьшая температуру, довести до холодной – мне надо было прийти в себя. Взбодрившись и почувствовав себя много лучше, я накинула халат, вышла из комнаты и спустилась вниз в надежде встретить Розу. Но ее в кухне не было, что меня очень удивило – ведь было самое время готовить завтрак. Может, ей нездоровится, или же Соня ее отпустила?
Услышав шорох за спиной, я резко обернулась и увидела Соню. Она тоже была в халате, лицо заспанное, на бледно-розовой щеке отпечатался кружевной узор от подушки или простыни…
– Соня, доброе утро… Послушай, я не помню ничего из вчерашней ночи… Полный провал памяти… Помню только, что пришла Роза, и мы все вместе смеялись… А что было потом?
Соня была явно не в духе. Она прошла мимо меня, открыла холодильник. Достала бутылку с молоком и отхлебнула из горлышка.
– Не знаю… Я уже вообще ничего не знаю… – Она не смотрела на меня и казалась задумчивой и озабоченной. – Я проснулась и тоже не могла взять в толк, чем же закончилось наше так называемое дежурство…
– Розы нет… Я думала, она в кухне… готовит завтрак…
– Точно не помню, но, кажется, я ее отпустила… Она что-то говорила про заболевшую подругу…
– Ну вот, ты хотя бы что-то помнишь…
– Ты была наверху?
– Когда? – не поняла я.
– Да сейчас, сегодня…
– Нет. Я как проснулась, приняла душ и сразу пришла сюда, хотела найти тебя и расспросить, как ты спала… А что? Надо было пойти туда?
– Да откуда я знаю? Видишь, какие странные вещи происходят в этом доме!
– Розы нет… тебе не кажется это подозрительным…
И только сейчас я заметила, что Соня смотрит в окно, причем пристально, как если бы ее там что-то заинтересовало. Я подошла и увидела, что в саду дымится костер… И что мужчина в синем комбинезоне собирает в мешок мусор, листья…
– Это мой садовник. Его зовут Уве. Страшный бездельник… Вчера, например, весь день проспал в своем садовом домике… Я зашла к нему утром, принесла семена турецкой гвоздики, чтобы попросить его посеять в ящике, смотрю, спит этот Уве, рядом с ним на полу целая батарея пивных бутылок… Короче, надо искать другого садовника, а не того, которого мне макет «подсказал»…
– Кто подсказал?
– Макет!
– Соня, прошу тебя, не говори глупостей… Ничего тебе макет не подсказывает… Все это лишь стечение обстоятельств…
И тут она резко повернулась и посмотрела на меня в упор:
– Ты что же это, думаешь, что я свихнулась? Что цель кем-то достигнута, и у меня крыша поехала от всего этого? Наташа, ты чего молчишь? Отвечай!
– Ты должна успокоиться… и мы с тобой вместе обсудим, как нам действовать дальше… Кстати говоря, тебе не приходило в голову обратиться в полицию?
– В полицию? Это еще зачем? Рассказать им про куклы в макете?
– Ты погоди кипятиться… понятное дело, что ты ничего не рассказала бы им про эти куклы, тем более что история очень странная и все больше смахивает на розыгрыш… Но ты могла бы сказать, что в доме просто кто-то бывает ночью, понимаешь? И что ты боишься спать…
– Они приедут, поставят машину у крыльца, и думаешь, что, увидев машину, вор захочет быть пойманным?
– Но существуют же другие способы… Зачем же ставить машину у крыльца, когда они просто могут выделить одного полицейского, который незаметно проберется в дом, чтобы посидеть в засаде всю ночь у двери на чердак… Во всяком случае, он профессионал, знает свое дело, не то что мы…
– Но если никто не придет, то мне надо будет заплатить за ложный вызов, понимаешь?
– Соня, с тобой так трудно… создается такое впечатление, будто бы ты и сама не хочешь, чтобы этого твоего «кукольного вора», или «кукольника», поймали…
– Но если никто не придет, то мне надо будет заплатить за ложный вызов, понимаешь?
– Соня, с тобой так трудно… создается такое впечатление, будто бы ты и сама не хочешь, чтобы этого твоего «кукольного вора», или «кукольника», поймали…
– Я хочу, но боюсь… И вообще у меня какое-то нехорошее предчувствие…
– Ты была на чердаке? – повторила я свой вопрос, тем самым как бы намекая ей, что пора бы наведаться туда, посмотреть, может, и на этот раз этот «кукольник» приготовил свой очередной сюрприз.
– Я же сказала тебе, что нет, не была… А что, надо пойти?
– Думаю, да. Ведь если я все утро чувствую себя так, как если бы меня с вечера накачали снотворным, так, может, это не случайно и нам с тобой действительно кто-то подсыпал…
– Наташа… Ты пугаешь меня… Ну ладно, я пойду… Вернее, мы с тобой пойдем…
– Ты иди, а я поднимусь следом… Вот только таблетку от головной боли приму…
Я сделала вид, что ухожу в свою комнату, проследила за тем, чтобы Соня начала подниматься по лестнице, а сама вернулась, взяла из буфета крохотную кофейную чашку, бумажные салфетки и положила все это в карман. Оказавшись в своей комнате, я заперлась в ванной комнате, разбила там чашку о края ванны, собрала осколки, завернула в салфетку и снова положила в карман. Вышла из комнаты и поднялась на чердак. Открыла дверь, но Сони там не оказалось.
– Соня!
Нет, ее определенно не было на чердаке. Тогда я спустилась на несколько ступеней вниз и громко позвала ее:
– Соня!
В ответ – тишина. Вероятно, она побоялась заходить на чердак одна. Тогда я снова поднялась, вошла в чердачную комнату, подошла к макету и, осмотрев его бегло, достала осколки чашки и рассыпала их в макетной кухне. Потом выбежала с чердака и спустилась в настоящую кухню. Соня сидела за столом и что-то пила. Вид у нее был виноватый.
– Я не смогла, – сказала она. – Я боюсь… Решила вот принять успокоительное… Ты выпила таблетку от головной боли?
– Выпила… А что?
– Пойдем вместе. Пожалуйста…
– Хорошо…
Мы вместе с ней поднялись, вошли и остановились возле дома.
– Нет, как же все-таки хорошо, что нас теперь двое… Ну что, ты что-нибудь видишь? – Соня обходила дом, приподнимала крышу, этажи, заглядывала в комнатки с видом Гулливера, пытавшегося заглянуть в дом лилипутов.
– Как будто бы ничего… Хотя… Подожди… Помоги мне приподнять крышу…
Мы сняли крышу и поставили на пол, потом вместе приподняли второй этаж, и тут Соня, подняв на меня округлившиеся от ужаса глаза, прошептала:
– Там… в кухне… Смотри…
– А что там? – Я заглянула и увидела рассыпанные мной осколки чайной чашки. – Битое стекло…
– Ну! Если мы ночью спали, то кто мог положить туда эти осколки?
– Не знаю… Да и что это может означать?
Я включилась в эту игру, чтобы понять, что же происходит на самом деле. Если бы Соня сама подкладывала туда этих кукол, то, увидев осколки, повела бы себя несколько иначе, чем сейчас. Думаю, она бы удивилась так, что это бросилось бы в глаза, то есть ее удивление было бы в стократ больше, поскольку в этом случае получалось бы, что на чердаке действительно был кто-то посторонний или же… или же она догадалась бы, что это моя шутка… Но она вела себя, как мне показалось, довольно естественно, то есть так, как держалась и прежде… Испуганная, встревоженная, но не шокированная… Хотя, конечно, она могла просто держать себя в руках, чтобы не выдать своего волнения… Собственно говоря, что я знала тогда о Соне? Ни-че-го.
– Странно… Может, кто-то разобьет окно в кухне?
– Что будем делать, Соня? Надо же что-то предпринимать, время идет, ты нервничаешь…
Она на самом деле выглядела очень нервной, взволнованной. И это волнение словно нарастало…
– Подумай сама, осколки… Да ерунда все это… Может, нам заняться чем-нибудь таким, что могло бы, к примеру, дать возможность немного развеяться, отвлечься?
Соня смотрела на меня какое-то время, словно никак не могла взять в толк, что я имею в виду, после чего закивала головой, завздыхала:
– Господи, ну конечно! И как это я сразу не догадалась?! Ты же первый раз в Германии?
– Конечно, первый…
– Ты хочешь посмотреть Мюнхен… Я ужасная эгоистка, ты извини меня… Навалила на тебя свои проблемы… Думаю только о себе… Ты считаешь, что они выеденного яйца не стоят… Может, ты и права, да только уж позволь мне остаться при своем мнении: осколки в макете не могут появиться сами по себе… Но это так, оставим… Действительно, давай поедем куда-нибудь, развеемся… Я бы предложила тебе отправиться посмотреть дворец Нимфенбург, это очень красиво… Давай сейчас позавтракаем… Уверена, что Роза все же сварила нам кофе и оставила его в термосе… Да и яйца тоже… Ты ешь куриные яйца на завтрак?
– Да, всмятку… Тем более что там, где я жила, у меня были свои куры… Вернее, они есть и сейчас…
– Скажи еще, что ты по ним скучаешь, – усмехнулась Соня, и, пожалуй, впервые за много часов, проведенных рядом с ней, я испытала к ней чувство неприязни… Мне было неприятно, что она ставит себя выше меня только лишь потому, что ей посчастливилось выйти замуж за своего Эрвина и получить этот дом в наследство…
– Скучаю, – сказала я твердым голосом и вдруг почувствовала, что готова заплакать. И волна какого-то странного сожаления захлестнула меня, я вспомнила о Нуртен, Нежмие.
– Разве можно скучать по курам? – искренне удивилась Соня.
– Послушай, мне необходимо позвонить…
– Куда?
И это мне тоже не понравилось. Конечно, я находилась на ее территории, была ее гостьей, тогда тем более она должна была вести себя более уважительно.
– Нуртен, своей знакомой в Страхилицу. Я обещала, что позвоню ей и расскажу, как у меня дела…
– А что, ты обязана кому-то докладывать о том, где ты и что с тобой? – Соня смотрела на меня с недоверием. – Или, может, ты решила уже вернуться? Ты тоже думаешь, что у меня не все в порядке с головой? Ты боишься оставаться в этом доме?
– Нет, я ничего не боюсь… Просто Нуртен ждет моего звонка… Она много сделала для меня, она беспокоится, понимаешь? Это нормальные человеческие отношения…
– Хорошо, извини… Вот тебе мой телефон… Какой номер?
Я продиктовала на память. И когда услышала в трубке совсем близкое: «Efendim?», на глаза навернулись слезы.
– Нуртен, это я, Наташа.
– Как ты? – тихо спросила она. – Ти в Германия?
– Да…
– Твои майка и баштата тука, в Страхилица…
– Что? Что вы сказали?
Она повторила. Но я не могла в это поверить.
– Мои родители в Страхилице? Но что они там делают?
– Смотрят твоих кокошек, майка твоя доит козу… и плачет, много плачет… Она много обичат теб.[18]
– Вы не шутите, Нуртен? Как они меня нашли?
– Консульство в Варна помогли… сигурно… Не знам. Не знам, Наташа… Они чакат теб…[19]
– Пусть не ждут. Не хочу их видеть, Нуртен… Понимаете? Я же рассказывала вам…
– Не знам, Наташа, не знам… Где ти? Какой град?
– Мюнхен…
Зачем я это сказала? Хотя не помчатся же они искать меня в Мюнхене?! Сказала и сказала. Ладно.
– Все нормально, Нуртен?
– Нормально, Наташа, не волнувайся… Звони.
– Хорошо, я позвоню…
Я вернула телефон Соне, которая во время разговора просто не спускала с меня глаз.
– Представляешь, мои родители ищут меня… Сейчас в Страхилице… Нуртен, моя соседка, говорит, что мама кормит моих кур и доит коз… И чего только не бывает на свете…
– Ну, все? Успокоилась? Поностальгировала?
Я спросила себя, что я делаю здесь, и ответа не нашла…
– Ладно, не обижайся, просто я не люблю эти сахарно-сиропные дела… Мамочка и папочка приехали в Болгарию, чтобы разыскать свою сбежавшую дочку… А где они раньше-то были, когда могли удержать тебя? Зачем было упрекать, напоминать о деньгах, которые они потеряли из-за тебя… Ты же не виновата. На твоем месте могла бы оказаться любая другая русская девчонка… Они должны были понимать, что ты пережила сильнейший стресс и нуждаешься в их заботе и любви.
– Не сыпь мне соль на раны. – Я посмотрела на нее, и мне показалось, что она все поняла.
– Хорошо… Давай пойдем позавтракаем и поедем…
Когда Соня выводила новенький «рено» из гаража, расположенного внизу левого крыла дома, появилась Роза. Они перебросились парой слов с Соней, после чего Роза вошла в дом. Садясь в машину, я задала себе вопрос, правильно ли я поступила, не отказавшись от предложенной мне экскурсии по дворцу. Ведь я отлично знала, что Сонина голова занята совершенно другим, что она ждет от меня конкретной помощи… Но с другой стороны, что я могла сделать для нее? Может, поговорить с ней начистоту, сказать ей, что я не помню ее, что у меня никогда не было подруги по имени Соня и что та, кого она ждет, совершенно другой человек. Ведь могла случиться такая ситуация, что Соня попросту не знала в лицо родителей своей настоящей Наташи Вьюгиной и пришла по моему московскому адресу ошибочно. Спросила там обо мне, а моих родителей хлебом не корми – дай поговорить о пропавшей дочери…