Тонбен посмотрел на гостей мутным взглядом и погрозил пальцем.
– Порядок наводить надо, а не упырей ловить! Старый дурак Таут слушает только своего любимого магиера, лидер рыбаков всего боится, но любит пожрать, а я… я могу и со стороны магиера позвать. Не такого, как Арнюс, а настоящего! Вы думаете, почему деревенский голова старался вас спровадить? Его Арнюс научил! Конечно, зачем ему чужаки: вдруг еще кто магиером окажется и выяснится, что Арнюс – наш славный Арнюс – гонялся не за той тварью! И тогда вместо почестей Таут его пинком под зад удостоит! Вот путников за порог выгнать, чтобы в лесу ночевали, – это пожалуйста! Лес – место безопасное. Если не подходить к реке. А разбойники нападут – простите, это не в его власти. Он магиер, за нечисть отвечает! А между прочим, – Тонбен пьяно наклонился к столу и заговорщицки зашептал: – между прочим, следующего, старого Доу, укокошили именно разбойники.
– Что, еще кого порешили? – переспросил Одиночка.
– Точно. – Тонбен кивнул и залпом допил то, что еще оставалось в кубке. – Это не на реке было. Через день после Ярсона. Водяные упыри по суше ведь не бегают, верно? Но для старика Доу это уже неважно!
Одиночка отодвинул бутыль на самый край стола, но Тонбен ловко перехватил его руку.
– Эй, приятель… как тебя… Одиночка! Странное прозвище, ну да хрен с ним… будь другом, подай вино! Давай-ка выпьем! Я, как хозяин дома… Ох, позор мне, кубки моих гостей пусты! – Говоря это, Тонбен налил до краев и себе, и гостям.
– Выпьем за старину Доу! Хороший был мужик, хоть и не в себе малость.
У Одиночки от молодого вина давно уже шумело в голове. Он удивился, как Корон, который пил не меньше, еще ухитряется внимательно слушать жутковатый рассказ хозяина дома. «Настоящий магиер», – подумал Одиночка, расслабляясь и закрывая глаза. Тело наполняла звенящая легкость, шевелиться не хотелось. Себер Тонбен продолжал говорить, все чаще спотыкаясь в словах, но Одиночка уже не вслушивался, погрузившись в сладкую дремоту.
– Безобидный был старикан. Про таких говорят «деревенский дурачок». С головой не дружил, но смирный, потешный. Он добрый был, женщинам нашим по хозяйству помогал, а те его кормили задаром. У него даже свой талант был: ходил по округе, травки полезные собирал. Уж не знаю, кто его научил, а только ловко у него получалось. К примеру, нужна кому сон-трава. Дурачок наш – всегда пожалуйста. И принесет, и высушит. Или, к примеру, какие приправы для похлебки – все к нему бежали. Он себе у обрыва не то шалаш, не то хибарку соорудил, там и обретался.
А в тот день… Время сейчас собирать молодую поросль для солений и огонь-траву. Пробовали вы ее сегодня, хорошо к жаркому идет. Так взял Доу две корзинки и подался в лес – траву, стало быть, искать. Вот только нашли-то его самого. Будто на куски весь разодран. Лежит у обочины, орешник вокруг в крови, даже на другую сторону дороги брызгало. Везде кровища.
Поскольку Одиночка уже крепко спал, магиер и Себер Тонбен выпили вдвоем.
– Мягкие небеса его душе…
– А на разбойников отчего подумали?
– Да крестик у бедняги был, вроде как серебряный… И парочку рунных перстней где-то на ярмарке он выменял, серебряных тоже. Говорил, при сборе трав помогают… Может, и так, да только и перстни, и крестик пропали. Получается, обворовали дурачка и порезали смеху ради. И еще одно…
– Что, опять кто стон слышал?
– Нет, не было с ним никого. Но вот корзинки его… пошел дурачок для похлебки травки собирать, а набрал убей-травы. Корзинки-то там же нашли, полнехоньки убей-травой этой самой. Ты магиер, ты знаешь. От нее не то что упыри, – демоны в страхе разбегаются. Вообще, опасная травка.
Корон улыбнулся.
– Ну, это слишком сильно сказано. Сама по себе убей-трава ничего не значит. Вот если приготовить отвар или заклинание прочитать… а так упырь захочет – все равно сожрет, разве что без аппетита.
– Может, оно и верно. Только все одно неясно, чего вдруг дурачку нашему убей-траву собирать вздумалось. Странно это. – Себер Тонбен перевернул бутыль и попытался вытрясти последние капли. – Выпьем за странности, ибо истинно говорят, неисповедимы пути богов!
– Знаешь, мастер, это и впрямь подозрительно. А кроме травы около тела ничего необычного не нашли?
– Нет! – Тонбен попытался поставить кубок твердо, но перестарался и стукнул им об стол. – Только трава, дьявол бы ее побрал! Голова наш, мастер Таут, так и сказал: дурачок, мол, был Доу, что с него возьмешь? Ну, собрал не ту траву, а лихие люди – где их нет… Вот ведь как повернул. Да только сегодня пришел черед кузнецу нашему жену отпевать, уж от него упырем да разбойниками не отбрехаться! Виллен-кузнец – мужик серьезный и жену любил крепко.
Корон ждал продолжения. Тонбен с сожалением посмотрел на кубок и вздохнул.
– Вся деревня бегала смотреть, эк ее… Пошла рано по утру бельишко прополоскать на реку – и на тебе. А ведь соседки говорили: подожди, в полдень все пойдем, скопом. Глядишь, и безопасней было бы… Уж после, когда искать хватились, глядь – а на берегу, где мосточки, только кровь лужами. Да еще сколько! Подойти было нельзя – скользко. Ох, дородная была женщина, полнокровная! – Тонбен поежился.
– Рядом нашли чего?
– Не… и белье все уплыло. Кузнечиху-то и саму не всю нашли, так, больше кусками.
Тонбен откинулся на стуле.
– Теперь, магиер, ты знаешь все. Темная история. Сказать по правде, Арнюс в таких делах просто пугало в черном плаще. Так, от скотины нечисть отогнать или сглазня отвадить. Да сдается мне, здесь дело хуже.
– Это не упырь, – тихо проговорил Корон, задумчиво глядя на пламя лампы. – Ты, мастер Тонбен, вот что скажи: нет ли здесь в округе или поблизости кого-нибудь, кто колдовать умеет? Необязательно, чтоб настоящий колдун. Может, знахарь какой или чернокнижник.
Тонбен задумался.
– Нет, таких не знаю, – проговорил он наконец. – Можно у людей поспрашивать, только… вряд ли. У нас ведь обыкновенная рыбацкая артель. Живем себе потихоньку, рыбу да сидр продаем…
Корон помолчал, поигрывая кубком.
– Скажу начистоту, мастер Тонбен. Вам действительно нужна помощь. Но я не могу взяться за дело, не получив согласия деревенского головы. Кодекс Ордена запрещает вмешиваться в дела общин насильно. Кроме того, мастер Арнюс вряд ли обрадуется и будет скорее мешать, чем помогать мне.
Тонбен пьяно улыбнулся.
– А я ни о чем и не прошу, магиер. Тебе ведь лошадь подковать надо? Я точно знаю, подмастерье кузнеца прибегал ко мне сегодня. Просто побудь здесь, пока кузнец не придет в себя. Все равно до следующей кузницы вы вряд ли доберетесь. Поживите у меня. А сейчас и вправду пора спать.
Покосившись на сладко посапывающего за столом Одиночку, Корон только вяло махнул рукой.
Глава 3
Корон дернулся и застонал. Кто-то настойчиво тряс его за плечо.
– Мастер Корон, мастер Корон, проснитесь, пожалуйста! – Голосок был тонкий, совсем детский. Магиер шевельнулся, в голове тут же загремели адские колокола. Вчерашнее вино давало о себе знать. Он попытался снова забыться сном, но стало только хуже. А детский голосок продолжал что-то настойчиво требовать, звучать над ухом. Поняв, что отлежаться не выйдет, Корон сел на кровати. Язык словно прилип к небу, во рту… наверное, кошки гадили. Чьи-то маленькие ручки снова принялись тормошить его, и эти безобидные движения отозвались дикой головной болью.
– Святые небеса, нельзя же так…
– Не сердитесь, мастер Корон. – Детский голосок стал испуганным. – Простите, пожалуйста, но мой отец велел срочно бежать за вами. Он ждет вас у мастера Таута!
С трудом разлепив наконец веки, Корон зевнул и уставился перед собой. На него смотрел паренек лет десяти, с пушистой копной светлых волос и смышлеными глазами. Магиер поморщился. Ну да, младший сын Себера Тонбена. Хороший парень… но сейчас лучше бы он шел… поиграть, что ли.
Увидев, что магиер окончательно проснулся, мальчуган почтительно отступил назад.
– Отец велел передать, что дело неотложное. С нашим кузнецом несчастье. И еще он очень просит вас… – мальчик наморщил нос, старательно вспоминая слова отца, – чтобы вы и ваш друг были снаряжены как положено.
Корон криво усмехнулся. Вот она, святая простота! Сначала вином поят до потери сознания, а потом рано утром предлагают куда-то бежать, и непременно «снаряженным как положено».
На лавке у стены мирно посапывал Одиночка, перебравшийся в комнату ночью. Корон пихнул его в бок и стал торопливо одеваться. Что неприятности обязательно будут, он догадывался, но вот что они начнутся так скоро…
Белобрысый мальчуган проводил их до самого дома деревенского головы. Не дожидаясь на этот раз приглашения, Корон и Одиночка вошли сами. Они успели как раз вовремя.
С вечера трапезную никто прибрать не потрудился. На столе стояли остатки вчерашней (или сегодняшней?) трапезы, на полу валялись объедки, в воздухе висел запах прогорклого пива. Сегодня здесь было куда многолюднее. В дверях толпились люди, в основном крестьяне и рыбаки из артели, в глубине зала маячили сам Таут, лидер рыбаков и магиер Арнюс, в стороне переминался с ноги на ногу здоровяк Тонбен. Народу набилось так много, что поначалу ни старый Таут, ни остальные их не заметили. Взгляды присутствующих были устремлены на пару, стоящую посредине комнаты.
С вечера трапезную никто прибрать не потрудился. На столе стояли остатки вчерашней (или сегодняшней?) трапезы, на полу валялись объедки, в воздухе висел запах прогорклого пива. Сегодня здесь было куда многолюднее. В дверях толпились люди, в основном крестьяне и рыбаки из артели, в глубине зала маячили сам Таут, лидер рыбаков и магиер Арнюс, в стороне переминался с ноги на ногу здоровяк Тонбен. Народу набилось так много, что поначалу ни старый Таут, ни остальные их не заметили. Взгляды присутствующих были устремлены на пару, стоящую посредине комнаты.
Одного Корон узнал сразу – подмастерье кузнеца, нагловатый малый, с которым разговаривали вчера у кузницы. Сейчас он выглядел запыхавшимся и растерянным.
Второй, рыбак средних лет, отчаянно жестикулируя, рассказывал:
– …красивая такая полянка, и ягод на ней полно. Самый смак, спелые, сочные. А чего, думаю, насобираю малость, пожую от скуки. Ну, значит, спустился я с дороги и давай по траве шарить. Дополз так до края, а там из зарослей ноги торчат. В сапогах… – Рыбак торопливо сделал в воздухе святой знак. – Чего там врать, испугался я, да что делать – может, он живой еще. Собрался с духом и осторожненько так ветки раздвинул.
Рыбак задрожал мелкой дрожью. В руку ему сунули кубок, он судорожно сделал несколько глотков.
– А дальше-то там – ничего и не было! В смысле, что ноги выше колен кончались! Оторвали их и бросили там. Голова еще лежала в сторонке, я ее потом увидел. В крови вся, но я все равно Виллена признал, да примут его небеса…
Присутствующие поснимали шапки.
– Ты, парень, говорил, что Виллен еще ночью ушел? – негромко спросил Себер Тонбен.
Подмастерье шмыгнул носом и кивнул.
– Он сам не свой вчера был. Только узнал, что жена его… Кувшина три выпил, не меньше, и не пьянел почти. Молчал все время, один раз только сказал, что сам с этим делом разберется, один. К вечеру, перед тем как двое чужаков приехали, взял меч, что недавно сковали, и к реке ушел. Я бегал потом туда посмотреть, как он там. А он все по берегу ходил и орал дурным голосом, упыря звал на бой. Я с обрыва глядел, но подойти не решался. Он же не в себе был, зашибить мог…
– И что, он в дом не возвращался после?
– Как же не возвращался – пришел, когда уже темно было. И совершенно трезвый, будто давеча не вино пил, а воду.
– Говорил чего?
– Так не слышал я. Я ж посидел-посидел и спать пошел, а он так и остался в горнице. У нас еще вино оставалось, так он того… прямо из кувшина отхлебывал. А утром уж и не было его.
– Значит, Виллен или ночью в лес подался, или скорее с рассветом. Когда дорогу стало видно, – задумчиво проговорил кто-то. – Да, кажись, недолго плутал, храни небеса его душу…
Голова Таут крякнул и глянул на Арнюса.
– Без сомнения! – Арнюс решительно кивнул. – Я лично осмотрю место и выясню, что случилось с несчастным Вилленом. Возможно, это дело рук тех разбойников, что напали на старого Доу.
Он окинул рыбаков повелительным взглядом и вдруг заметил у дверей Корона и Одиночку. Губы деревенского магиера сжались, лицо побелело от злости. Он резко повернулся к Себеру Тонбену.
– И кстати, не объяснит ли нам уважаемый помощник Тонбен, что чужаки делают там, где решаются дела общины?
Тонбен оставался невозмутим. Со сложенными на груди руками богатырь напоминал скалу.
– Не стоит так волноваться, мастер Арнюс. Эти люди – мои личные гости. А значит, имеют право не только присутствовать здесь, но и могут отправиться вместе с нами осмотреть останки бедного Виллена. Если пожелают, конечно.
Арнюс, который явно не привык, чтобы с ним пререкались, задохнулся от бешенства. Однако, вовремя вспомнив, что перед ним помощник деревенского головы, сумел сдержаться.
– Хотелось бы знать, что им здесь надо! Не хватало еще, чтобы они…
– Спокойнее, собрат Арнюс. – Корон подчеркнул обращение «собрат». – Немного подумав, ты легко поймешь, почему мы здесь – по той же причине, что и ты сам.
– Ишь какой чужак наглый, – буркнул кто-то из рыбаков.
Повернувшись к нему, Корон слегка улыбнулся.
– Заблуждаешься, уважаемый. Наше присутствие здесь – не проявление наглости, а долг клятвы. Где быть магиеру, как не там, где разгулялась нечисть? – Распахнув куртку, Корон показал всем серебряный знак. Среди собравшихся прокатился вздох.
– Магиеры! Помогут, пожалуй…
– Здесь уже есть один магиер – это я, Арнюс ре Дорот, посвященный пятой ступени! Сомневаюсь, что ты, собрат, сумеешь чем-то помочь мне.
– Отчего же, – усмехнулся Корон. – Впрочем, вчера я, кажется, не представился полностью, уважаемые.
Раздвинув рыбаков, Корон сделал шаг вперед и церемонно поклонился.
– Раз уж речь о титулах… Вас приветствует Корон ре Боргент, посвященный двенадцатой ступени, лорд-консул цехового Ордена магиеров, убийца нежити, удостоенный Светлыми Лордами титула Стража Земель!
– Еще удостоенный собором магистров прозвища Дарящий смерть и спасение, – негромко добавил Одиночка. – Титулов много, он подзабыл.
Рот Арнюса открылся и закрылся, в комнате воцарилась гробовая тишина. Себер Тонбен довольно хмыкнул. Орденский знак Корона был слишком богат для простого магиера, накануне он рассмотрел это очень хорошо.
– Прошу прощения, собрат-консул, – выдавил из себя ошеломленный Арнюс. – Но все же… мне кажется, я сумел бы… самостоятельно заняться этим делом.
– Предоставь мне решать это самому, собрат. Я опытнее тебя.
Но Арнюс еще не сдался окончательно:
– Не пойми меня неправильно, собрат-консул. Я лишь пекусь о благе нашей бедной общины. Дела идут неважно, а вопрос оплаты твоих услуг неизбежен…
Деревенский голова Таут, поняв наконец, о чем идет речь, торопливо закивал.
– Прости, уважаемый мастер, но я еще вчера говорил, что у общины нет денег, чтобы оплатить твои услуги…
В глазах Корона мелькнула искра едва уловимой иронии.
– О, прости меня, уважаемый. Кажется, произошло недоразумение. Возможно, я неточно выразился, и мы не поняли друг друга. В данный момент и я, и этот могучий воин, мой спутник, всего лишь гости уважаемого мастера Тонбена, волею судьбы способные дать дельный совет в сложившейся печальной ситуации. Никто не сомневается в ведовском искусстве мастера Арнюса. Впрочем, если потребуется, вы сможете воспользоваться нашей помощью, когда сочтете необходимым.
– Ну что же, раз так… – Таут пожал плечами. – Если вы сами хотите… думаю, нет смысла возражать.
Арнюс поджал губы, сделав вид, будто ничего не произошло.
– Полагаю, надо ехать немедленно. Питерс, ты покажешь нам дорогу?
Рыбак, все еще стоящий посреди комнаты, побледнел, но кивнул.
– Куда ж деваться. Только я сразу назад… Хватит с меня.
На крыльце Себер Тонбен тронул магиера за плечо.
– Воспользуйся моей лошадью, мастер Корон. Она смирная, эта коняга. Я немного задержусь, попробую договориться с подмастерьем кузнеца насчет подковы. Дело пустяковое, думаю, он и без кузнеца справится, просто лень ему. Езжайте, я догоню вас.
Глава 4
Место и впрямь было ягодное. Крупные яркие плоды игриво выглядывали из-под листочков, словно приглашая попробовать. Не удержавшись, Одиночка сорвал несколько ягод и бросил в рот. Нежная, чуть терпкая сладость растеклась по языку. Одиночка вздохнул.
– Славное местечко. Сюда бы не мертвяков разглядывать, сюда бы по ягоды сходить…
Дрожащий, сам бледный, словно мертвец, Питерс обернулся и посмотрел на него как на сумасшедшего. Корон наклонил голову, пряча улыбку. К своеобразным шуткам Одиночки требовалось привыкнуть.
На дальний конец поляны они пошли вшестером: деревенский голова Таут, Одиночка, оба магиера и еще двое парней с крепкими нервами, которые вызвались понести останки кузнеца до телеги.
В первый момент показалось, что вокруг места трагедии ягод еще больше, но потом желание шутить пропало даже у Одиночки: в траве среди сочных ягод валялись куски красной человеческой плоти.
Все было так, как рассказывал рыбак. Из-под ольхового куста торчали ноги в грубых кожаных сапогах. Создавалось впечатление, будто кто-то, утомленный дорогой, просто прилег подремать в тени.
Корон аккуратно раздвинул ветви. Зрелище было кошмарным: все, что осталось от кузнеца, покрыто кровью. Голова лежала чуть дальше, невидящими глазами уставившись на запутанные в ветвях сизо-бурые кишки. Здесь же валялся и широкий стальной меч в кожаных ножнах, который кузнец так и не успел пустить в дело.
– Свят меня, свят… – пробормотал Таут, отворачиваясь.
– Эк его. – Один из парней торопливо отер выступивший пот. – Мы, пожалуй, в сторонке подождем. – Он оглянулся на приятеля, тот старательно отводил взгляд. – Как закончите, зовите. Неохота на такое зазря глазеть.
– Разбойники его, наверное, врасплох застали, – предположил Таут. – Вон и меч в ножнах остался, никого Виллен им не достал.
– Разбойники? – Задрав голову, Одиночка ткнул пальцем в ветви. – Чего же тогда они его так искромсали? Или деньги искали… в кишках?