Опытный патологоанатом написал в своем заключении, что смерть гражданки Ветровой наступила в результате кровопотери от большого количества ран, нанесенных холодным оружием.
По мнению эксперта, этим оружием был нож, идентичный по своим качествам тем кухонным ножам, которые были обнаружены в квартире пострадавшей при обыске. Однако этот нож был шире и короче тех, которые находились в квартире.
Мужчина с родинкой прекрасно понял, о каких ножах идет речь.
Еще бы ему не понять! Ведь он очень часто бывал в той квартире и пользовался ножами из английского набора. Хорошие цельнометаллические ножи лазерной заточки стояли на кухонном столе в удобной деревянной подставке. Он еще шутя говорил Анне: «Не держи такие ножи под рукой, не дай бог, поссоримся с тобой, и нож попадет под руку…»
Помнил он и тот нож, о котором говорил эксперт, – самый короткий и широкий из всего набора, он так и просился в руку, да и в подставке стоял с самого края.
Да, не зря он сегодня пробрался в отделение милиции!
В руки ему попала настоящая находка!
Блестящая комбинация сложилась в голове, как мгновенно сошедшийся пасьянс.
Он знал магазин, в котором можно купить точно такой же английский набор ножей, а дальше… дальше – дело техники.
***Вадим Федорчук вошел в зал ресторана, едва заметно огляделся и поморщился. Ресторан был неплохой, известный и достаточно дорогой, кухня преимущественно французская. Держали здесь неплохого повара, а также карта вин всегда была на уровне. Официанты были расторопны, незаметны и услужливы, метрдотель почтителен и знал свое дело, посещали ресторан в основном люди состоятельные и респектабельные, так что посетитель не рисковал повстречаться с вульгарной компанией. Пригласил господина Федорчука пообедать давний знакомый, бизнесмен средней руки, с которым Федорчук сотрудничал, если можно так выразиться, довольно долгое время. От него ничего особенного не требовалось – замолвить словечко в нужное время, подтолкнуть небольшой заказ, хорошо отозваться в нужной компании. За это бизнесмен испытывал к нему «благодарность, не имеющую границ, в разумных пределах», по выражению известного сатирика. В список благодарственных мер входил данный обед.
Так что недовольство Федорчука относилось не к ресторану и не к обеду. По правде сказать, ему вообще не хотелось есть. В последнее время ему вообще ничего не хотелось – ни есть, ни спать, ни ездить на службу, ни встречаться с женщинами. Больше всего ему не хотелось видеться с собственной женой. Собственно, и раньше он не испытывал такого желания. Но, в свое время приняв решение жениться на этой женщине, чтобы будущий тесть помог ему сделать карьеру, Федорчук убедил себя, что все не так плохо. В конце концов, человек может привыкнуть ко всему. И он привык к жене, к ее грубому голосу, неприятным манерам, к ее вечно подозрительному выражению лица и некрасивой приземистой фигуре. Тем более что жена оказалась не совсем глупой и не привязала его накрепко к своей юбке, а давала погулять на длинном поводке. Не было у них заведено каждый вечер на повышенных тонах выяснять отношения, с битьем посуды и театральными рыданиями. Жена не была мастерицей дотошных расспросов, где он был в такое-то время, не обшаривала его карманы в поисках интимных записок, не искала на пиджаке чужие длинные волосы и не обнюхивала его, как собака-ищейка, стремясь учуять запах чужих духов.
И он привык к семейной жизни, убедив себя, что за все надо платить, и что его плата не самая дорогая.
Так продолжалось до тех пор, пока бес не попутал его связаться с Анной, чтоб ей в аду досталась пригорелая сковородка. Вначале все было замечательно – молодая интересная женщина, неглупая, страстная и изобретательная в постели. Да еще и замужем, чего еще можно желать от любовницы? И Вадим сам не заметил, как потихоньку распустил хвост. Расхвастался, слишком подробно рассказывал о себе. Она слушала его очень внимательно, поддакивала в нужных местах, льстила. Ему нравилось ее внимание, ее амбиции. Ну какому мужчине не понравится лесть, пусть даже очень грубая? А Анна, оказывается, начала строить насчет него матримониальные планы. Он слишком поздно это заметил. Да тут еще муж, этот недоделанный тихоня, вернулся не вовремя и, как в пошлом анекдоте, застал их с Анной в постели. Конечно, драки и скандала с разрыванием свадебных фотографий и привлечением соседей не случилось, но Вадим очень рассердился тогда на Анну, это был ее муж и ее просчет. Но он разозлился еще сильнее, когда узнал, что Анна решила использовать этот случай для окончательного разрыва с мужем и соединения с ним, Федорчуком. Когда она сказала об этом прямо, он так растерялся, что не сумел совладать со своим лицом, и Анна все поняла. Покойница была не дура, это точно, только порядочная стерва. Пришлось поговорить с ней откровенно, она сама его вынудила назвать вещи своими именами. Она пришла в ярость, но он тоже не мальчик. Но оказалось, что он эту бабу недооценил, потому что она начала его шантажировать. Да-да, он был неосторожен, много болтал, а она все мотала на ус. И даже кое-что записывала. Его разговоры, его встречи. Этого компромата было вполне достаточно, чтобы у него возникли крупные неприятности на работе. Анна еще клялась, что предъявит его жене самые откровенные фотографии, и вот это-то и было самое плохое. Потому что от служебных неприятностей тесть может его прикрыть, а в отношениях с женой… Тем более сейчас возникла такая ситуация, что он мог потерять многое, ему светило хорошее повышение.
Вадим Федорчук не был отважным человеком, но в данном случае нужно было принимать решение. Главное было – заткнуть рот Анне, потому что он верил, что она выполнит все свои угрозы. Железная баба вошла в раж и все поставила на карту. Господи, и как его угораздило с ней связаться!
И тогда он придумал комбинацию с колье. Изготовить имитацию, положить ее в банковский сейф, жена не скоро хватится, она редко надевает это колье. Потом заложить настоящую драгоценность, отдать Анне деньги и выцарапать у нее все снимки и негативы. А также компромат. Обезопасившись таким образом, попытаться собрать деньги, чтобы выкупить колье и положить его на место. Если же не получится, то признаться жене, что проиграл крупную сумму, срочно нужны были деньги, оттого и заложил колье. Она, разумеется, рассвирепеет, разразится скандал, но он не будет иметь никакого сравнения с тем адом, который устроила бы жена, если бы узнала, что он ей изменяет. Деньги для нее не проблема, она выкупит колье, а он, Вадим, будет с ней внимателен и нежен, так постепенно все забудется.
Но эта стерва все повернула по-своему. Она заявила, что не выпустит колье из рук, пока он не принесет ей деньги. Баш на баш, деньги против бриллиантов, заявила Анна, нагло усмехаясь и пустив дым от сигареты ему в лицо. И тогда он подумал, что хорошо бы ее убить. Только так можно решить проблему раз и навсегда. Но не теперь, когда эта ведьма спрятала колье. Теперь у него связаны руки. И он впал в панику, потому что денег достать было негде. Анна дала ему сроку месяц и даже отдала ненужный ей теперь компромат – колье держало его гораздо надежнее.
Так продолжалось недолго, потому что вскоре Анну убили. Кто-то нанес ей множество ран ножом. Вадим Федорчук очень этого человека понимал, он и сам был близок к этому. По подозрению арестовали мужа, и Федорчук даже посочувствовал ему. Но вскоре все чувства вытеснились одним, самым сильным – Федорчук боялся. Он боялся, что милиции станет известна его связь с Анной, и тогда его тоже могут обвинить в убийстве. Потому что мотив у него был, и очень серьезный. Он боялся, что Анна все же сумела сохранить какой-то компромат на него, и теперь все это выплывет наружу. Но больше всего он боялся, что жена хватится колье. И без труда выяснит, что взял его он, больше просто некому. И вот тогда в его жизни наступит полный крах.
Метрдотель осторожно прикоснулся к его руке:
– Господин Федорчук, вас уже ждут!
Федорчук очнулся от невеселых мыслей и прошел мимо столов в дальний конец зала, где располагались уютные ниши, разгороженные стенами из вьющихся растений. Он сделал над собой усилие и приветливо улыбнулся пригласившему его человеку, потом сразу же углубился в меню, чтобы не смотреть на своего визави и не разговаривать с ним о пустяках. О деле полагалось говорить за послеобеденным кофе.
Принесли закуску, пришлось заставить себя отвечать на пустые замечания о погоде, о состоянии городского дорожного покрытия, вежливо посмеяться над анекдотом, который он уже слышал не один раз. Салат казался безвкусным, даже политый двойной порцией острого соуса. Федорчук отодвинул недоеденную закуску, выпил водки, стало чуть легче. Исчезло назойливое зуденье в виске, голова стала легкой, все предметы вокруг проявились ярче и объемнее. Официант, совсем молодой парень, суетился вокруг, меняя приборы. Принесли горячее – отличный стейк, и Федорчук оживился, отбросив грустные мысли.
Он отрезал кусок мяса, прожевал и вдруг заметил какое-то несоответствие. То есть с мясом-то было все с порядке – в меру прожаренное, в меру мягкое, ароматное, брызжущее соком, но у сидящего напротив человека в руках были нож и вилка одного фасона, а у Федорчука нож был какой-то неудобный. Он перевел взгляд на свой нож – так и есть, он совершенно не подходит к вилке. Короткий и широкий, цельнометаллический нож, очень острый, красивой формы, но не из столовых приборов. Таким ножом никак нельзя пользоваться за обедом, им птицу разделывают или черт его знает что!
– Официант! – крикнул Федорчук. – Что это такое?
Явился давешний мальчишка, испуганно покосился на нож и замотал головой, пропав из вида. Тотчас ему на смену прибежал официант постарше.
– Прошу простить, – бормотал Он, – стажер ошибся, молодой совсем, неопытный…
Он мигом прихватил нож, заодно и вилку, положил чистые приборы, рассыпался в извинениях и исчез.
– Черт знает что такое! – пробурчал Федорчук. – Вроде бы приличный ресторан…
На душе было скверно. В руке еще долго ощущалась тяжесть и холод ножа, который казался ему смутно знакомым.
Официант постарше шуганул крутившегося под ногами мальчишку в униформе и скрылся в соседней кабинке. Там за столом сидел плотный коренастый человек с родинкой на левой щеке и курил.
– Ну? – вскинулся он, увидев официанта.
Тот молча развернул салфетку. Человек с родинкой удовлетворенно кивнул и отсчитал официанту зеленые хрустящие купюры, затем, дождавшись, пока тот выйдет, осторожно, стараясь не касаться ручки, убрал нож в непрозрачный пластиковый пакет, а потом – в портфель, загасил сигарету и вышел, твердо ступая и не оглядываясь по сторонам.
***Через некоторое время этот же мужчина средних лет с седоватыми висками и круглой родинкой на левой щеке заглушил мотор своей машины и достал сотовый телефон.
Мобильный номер Нехорошева назвал ему наниматель, и воспользоваться этим номером можно было только один раз, когда он будет уверен в том, что может безошибочно разыграть свои карты.
И теперь такой момент наступил.
– Слушаю, – произнес холодный, настороженный голос.
Нехорошее не узнал высветившийся на дисплее номер, поэтому был недоволен и напряжен – мало ли кто мог позвонить ему?
– Николай Сергеевич, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, – быстро проговорил мужчина с родинкой, придав своему голосу твердость и уверенность. Он понимал, что второго случая не представится, и нужно сразу произвести на собеседника впечатление.
– А мне – нет, – отрезал Нехорошее, – я вас не знаю и не хочу знать.
– Ошибаетесь, – мужчина с родинкой скрипнул зубами, его вдруг охватила ненависть к этому холодному голосу и к этому человеку, такому спокойному, такому самоуверенному, исполненному чувства собственной значимости, захотелось сбить с него спесь. – Ошибаетесь, именно вам нужен этот разговор! Нужен гораздо больше, чем мне! То, что я хочу вам сообщить, касается вашей дочери. Впрочем, если не хотите – я не буду настаивать, пусть все идет своим чередом, но позже вам придется горько пожалеть…
– Я никогда ни о чем не жалею, – отозвался Нехорошее, но в голосе его послышались какие-то колебания.
– Нет так нет, тогда прощайте…
– Постойте! – Нехорошее повысил голос. – Ладно, изложите ваше дело, только коротко…
Я же сказал – мы должны поговорить с глазу на глаз! Вы прекрасно понимаете, что телефонный разговор можно прослушать, а это – не в ваших интересах!
Мужчина с родинкой перевел дыхание. Он чувствовал, что рыба заглотила наживку, и теперь надо только не спугнуть ее резким, неосторожным движением. Нужно вести ее медленно, аккуратно, чтобы она не сорвалась с крючка…
– Хорошо, пусть так… – Нехорошее сделал паузу, по-прежнему изображая высокомерие, но теперь он явно нервничал. – Я так понимаю, что вы где-то недалеко от моего офиса?
– Правильно понимаете.
– Ладно, поднимайтесь! Я распоряжусь, чтобы вас пропустили! Как вас зовут?
– Пусть будет Иванов, – на этот раз в голосе мужчины с родинкой звучала плохо скрытая усмешка.
– Иванов так Иванов, не имею ничего против, – и в трубке зазвучали сигналы отбоя.
Мужчина с родинкой вышел из машины, предусмотрительно поставленной достаточно далеко от входа в офис, перешел улицу и приблизился к неприметному, аккуратно отремонтированному трехэтажному зданию.
Над дверью этого здания не было никакой вывески, никакой таблички с названием. Только вращающаяся камера давала прохожим понять, что перед этой дверью не стоит задерживаться. И, несмотря на эту камеру и на ухоженный вид здания, никто из прохожих или обитателей окрестных домов не мог даже предположить, какая власть сосредоточена за этими стенами и какие финансовые потоки контролирует владелец особняка.
Николай Сергеевич Нехорошее не принадлежал к тому кругу людей, которых каждый день показывают на телеэкранах, которые не сходят со страниц газет и глянцевых журналов, не принадлежал к числу так называемых ньюсмейкеров. Он не числился среди официальных руководителей страны или даже города. Не входил он и в закрытый клуб олигархов, владельцев миллиардных состояний, покупателей футбольных команд, замков на Лазурном берегу и изделий Фаберже. Однако от этого его значение нельзя было недооценивать.
Его власть была подспудной, скрытой, но очень значительной. Ко всему прочему, он был очень осторожен и всеми мерами избегал огласки. Он любил повторять в кругу близких знакомых: «Мне не нужна дешевая популярность».
Мужчина с родинкой остановился перед дверью и поднял глаза, прямо и спокойно уставившись в глазок телекамеры. Это далось ему не без труда, но результат того стоил.
Замок щелкнул, и дверь распахнулась.
Он сделал шаг вперед, оказавшись в тесном и полутемном тамбуре. Прямо перед ним, как из-под земли, возник высокий молодой человек в хорошо сшитом костюме.
– Ваши документы, – проговорил он, окинув посетителя профессиональным, подмечающим каждую деталь взглядом.
– Моя фамилия Иванов, – ответил посетитель, не шевельнув и бровью, – Николай Сергеевич ждет меня. Ни о каких документах не может быть и речи.
Охранник приподнял одну бровь, но ничего не сказал наглецу.
Не сводя с него глаз, он достал мобильник и что-то в него проговорил.
Это был действительно настоящий профессионал: он умел разговаривать по телефону так, что стоящему рядом человеку не было слышно ни слова.
Выслушав ответ, охранник кивнул, спрятал мобильник и вместо него достал портативный металлоискатель. Тщательно проверив одежду посетителя, он не успокоился на этом и обыскал его старым проверенным способом – руками, ощупав его от ботинок до кончиков волос.
Только после этого нажал кнопку, открывавшую стальную дверь тамбура.
На этот раз гость оказался в просторном, ярко освещенном холле.
Мраморные полы, золоченые светильники, свисающая с потолка тяжелая хрустальная люстра – все было несколько старомодным, тяжеловесным, но внушительным.
По широким ступеням, покрытым красным ковром, спустилась гладко причесанная девушка в темно-сером офисном костюме. Приглядевшись к ней, можно было с удивлением убедиться, что она очень красива, но тщательно это скрывает, культивируя образ занудной, бесцветной канцелярской крысы.
– Николай Сергеевич примет вас, – проговорила она тихим, но очень разборчивым голосом. – Но имейте в виду: у вас не более пяти минут. Николай Сергеевич очень занят…
– Я тоже, – ответил странный посетитель.
Девушка удивленно взглянула на него, но ничего не сказала: это не входило в ее компетенцию.
Развернувшись, она зашагала вверх по лестнице, сделав посетителю знак следовать за собой.
Площадку второго этажа украшала мраморная статуя какой-то греческой богини. Богиня смотрела на гостя с таким же неодобрением, как и остальной персонал.
Наконец распахнулись высокие резные двери, и посетитель оказался в кабинете.
Размеры этого помещения впечатляли. Видимо, именно этой цели хозяин кабинета и добивался. В этом кабинете вполне можно было разместить футбольное поле. Середину помещения занимал огромный красный ковер.
Вообще, мужчине с родинкой показалось, что он перенесся в прежние времена и попал в кабинет крупного советского руководителя. Красный ковер, обшитые деревянными панелями стены, огромный стол…
За этим столом хозяин кабинета совершенно терялся.
Он оказался на удивление маленьким и тщедушным, жидкие прилизанные волосики липли к костистому шишковатому черепу, уши торчали в стороны, как крылья летучей мыши. И на этом лице выделялись глаза – внимательные, колючие, глубоко посаженные в темных провалах глазниц.
Мужчина с родинкой почувствовал невольный озноб.