Сестра старательно закрыла за собой дверь, плюхнулась в изножье кровати и энергично выругалась.
— Поверить, черт возьми, не могу. — Она спихнула мои ноги со стены, так что они почти упали на кровать.
Я села прямо.
— Ой!
— Поверить не могу. — Лицо Катрины было багровым. — Мама просто раздавлена. Папа тоже, хотя виду не подает. Откуда им взять денег? Ты же знаешь, что папа боится потерять работу. Какого черта ты оставила такое замечательное место?!
— Не надо читать мне нотации, Трина.
— Кто-то ведь должен! Тебе нигде больше не предложат таких денег. И как это будет выглядеть в резюме?
— Только не надо делать вид, будто тебя волнует что-либо, кроме тебя самой и твоих желаний.
— Что?
— Тебе плевать, что я делаю, главное, чтобы ты могла уехать и вернуться к своей пафосной карьере. Я нужна только для того, чтобы кормить семью и присматривать за ребенком. Тебе плевать на других. — Конечно, это звучало злобно и некрасиво, но я ничего не могла поделать. В конце концов, именно положение сестры втянуло нас в этот кошмар. Обида, копившаяся годами, наконец нашла выход. — Мы все застряли на работах, которые ненавидим, чтобы малышка Катрина могла удовлетворить свои чертовы амбиции.
— Дело не во мне.
— Неужели?
— Нет, дело в том, что ты не способна удержаться на единственной приличной работе, которую тебе предложили за много месяцев.
— Да что ты знаешь о моей работе?
— Я знаю, что за нее платят намного больше минимальной зарплаты. Больше мне ничего знать не нужно.
— Не все в жизни измеряется деньгами.
— Серьезно? Тогда спустись и скажи это маме и папе.
— Не смей читать мне чертовы нотации о деньгах, когда сама годами не платишь ни гроша за этот дом!
— Ты же знаешь: из-за Томаса я на мели.
Я начала выталкивать сестру за дверь. Не припомню, когда в последний раз прикасалась к ней пальцем, но в тот миг мне хотелось кого-то избить, и я боялась, что не сдержусь, если она продолжит меня изводить.
— Иди к черту, Трина! Ясно? Иди к черту и оставь меня одну! — Я захлопнула дверь перед носом сестры.
Когда Катрина наконец принялась медленно спускаться по лестнице, я решила не думать о том, что она скажет родителям, и о том, что они воспримут все это как очередное свидетельство моей катастрофической неспособности приносить какую-либо пользу. Я решила не думать о Саиде с биржи труда и о том, как я объясню, почему решила бросить самую хорошо оплачиваемую из неквалифицированных работ. Решила не думать о птицефабрике и о том, что в глубине ее лабиринтов, наверное, до сих пор лежит полиэтиленовый комбинезон и шапочка с моим именем.
Я лежала на спине и думала об Уилле. Думала о его злости и его печали. Думала о том, что сказала его мать: я одна из немногих могу до него достучаться. Думала о том, как он старался не смеяться над «Песней Абизьянки» в ночь, когда за окном падал золотистый снег. Думала о теплой коже, мягких волосах и руках живого человека, намного более умного, чем я когда-либо стану, умеющего шутить и все же не видящего иного выхода, кроме самоубийства. И наконец я уткнулась головой в подушку и зарыдала, потому что моя жизнь внезапно показалась намного мрачнее и сложнее, чем я могла вообразить, и мне нестерпимо захотелось вернуться во времена, когда не было забот важнее, чем хватит ли нам с Фрэнком пирожных с сухофруктами.
В дверь постучали.
— Иди к черту, Катрина! — Я высморкалась.
— Прости меня. — (Я уставилась на дверь.) — Я принесла вино. — Голос сестры звучал приглушенно, как будто она говорила в замочную скважину. — Ради бога, впусти меня, а то мама услышит. Я спрятала под фуфайкой две кружки, а ты же знаешь, что она думает о пьянках на втором этаже.
Я выбралась из кровати и открыла дверь.
Катрина взглянула на мое лицо с потеками слез и быстро закрыла дверь спальни.
— Ладно. — Она открутила крышку с кружки и налила мне вина. — Что случилось на самом деле?
— Ты никому не должна об этом рассказывать, — сурово посмотрела я на сестру. — Даже папе. И особенно маме.
А затем я ей все рассказала.
Мне нужно было кому-то рассказать.
Мне многое не нравилось в сестре. Несколько лет назад я могла бы показать вам целые листы бумаги, исписанные на эту тему. Я ненавидела ее за то, что у нее густые прямые волосы, а мои не могут отрасти ниже плеч. Я ненавидела ее за то, что Трину невозможно удивить, она уже все знает. Меня бесило, что все школьные годы учителя настоятельно твердили мне, какой умницей она была, как будто я и без того не жила в постоянной тени ее величества. Я ненавидела Катрину за то, что в двадцать шесть лет я жила в каморке дома на две семьи, чтобы ее внебрачный ребенок мог жить с ней в большой спальне. Но время от времени я была очень рада, что она моя сестра.
Потому что Катрина не стала вопить от ужаса. Она не выглядела потрясенной и не требовала, чтобы я рассказала все маме и папе. Она даже не сказала, что я напрасно бросила работу.
— О боже. — Она сделала большой глоток вина.
— Вот именно.
— Это совершенно законно. Они не могут ему помешать.
— Я знаю.
— Черт! Просто в голове не укладывается.
За время моего рассказа мы опустошили два стакана, и мои щеки начинали гореть.
— Мне ужасно не хочется его бросать. Но я не могу в этом участвовать, Трина. Не могу.
— Мм, — размышляла она.
Сестра умеет делать «умное лицо». Люди не сразу решаются заговорить с ней. Папа говорит, что, когда я делаю «умное лицо», кажется, будто мне нужно в уборную.
— Я не знаю, что делать, — пожаловалась я.
— Все просто, — посмотрев на меня, внезапно просияла Катрина.
— Просто?
— Ой! Кажется, вино кончилось. — Она налила нам еще по стакану. — Да, просто. У них ведь полно денег?
— Мне не нужны их деньги. Она предложила повысить мне зарплату. Дело не в этом.
— Заткнись. Не для тебя, идиотка. У них есть собственные деньги. И она наверняка получила прорву денег по страховке от несчастного случая. Так вот, потребуй у них денег и заставь Уилла Трейнора передумать за оставшиеся — сколько там? — четыре месяца.
— Что?
— Заставь его передумать. Кажется, ты сказала, что он проводит большую часть времени взаперти? Итак, начни с малого, а когда немного расшевелишь, постарайся придумать для него потрясающие занятия, все, что может вернуть ему волю к жизни, — приключения, путешествия, купание с дельфинами и так далее. Я тебе помогу. Поищу варианты в Интернете и библиотеке. Уверена, мы найдем для него чудесные занятия. Занятия, которые сделают его по-настоящему счастливым.
— Катрина… — Я глядела на нее.
— Да, я знаю, — усмехнулась она, когда я расплылась в улыбке. — Я чертов гений.
10
Трейноры слегка удивились. Вообще-то, это еще мягко сказано. Миссис Трейнор сначала испытала потрясение, затем легкое смущение, а после ее лицо стало непроницаемым. Ее дочь, свернувшаяся клубочком на диване, просто насупилась — мама любит повторять, что подобная кислая мина может прилипнуть к лицу на всю жизнь. Вот вам и восторженная реакция, на которую я надеялась!
— Но что именно вы собираетесь делать?
— Пока не знаю. Моя сестра умеет искать информацию. Она сейчас выясняет, что вообще доступно квадриплегикам. Но для начала мне хотелось бы узнать, пойдете ли вы на это.
Мы сидели в гостиной. В этой же комнате я проходила собеседование, только теперь миссис Трейнор и ее дочь примостились на диване, а между ними лежала слюнявая старая собака. Мистер Трейнор стоял у камина. На мне был укороченный жакет из темно-синего денима, короткое платье и армейские ботинки. Наверное, стоило выбрать более деловой наряд для изложения своего плана.
— Можно я уточню? — Камилла Трейнор наклонилась вперед. — Вы хотите забрать Уилла из этого дома.
— Да.
— И устроить для него серию «приключений».
Судя по ее тону, я предлагала подвергнуть ее сына любительской микрохирургии.
— Да. Как я уже сказала, я пока не знаю, что именно можно сделать. Но суть в том, чтобы расшевелить его, показать ему мир. Думаю, начать можно здесь, а после расширить поле деятельности.
— Вы говорите о путешествии за границу?
— За границу?.. — заморгала я. — Скорее, я подумываю отвезти его в паб. Или на шоу… для начала.
— Уилл два года практически не выходит из дома, не считая посещений больницы.
— Ну да… Я надеялась его уговорить.
— А вы, разумеется, разделите с ним все приключения, — заметила Джорджина Трейнор.
— Ну да… Я надеялась его уговорить.
— А вы, разумеется, разделите с ним все приключения, — заметила Джорджина Трейнор.
— Послушайте, я не требую ничего экстраординарного. Для начала я просто хочу вытащить его из дома. Прогуляться вокруг замка или заглянуть в паб. Если в результате мы отправимся плавать с дельфинами во Флориду — замечательно. Но вообще-то, я хочу просто вытащить его из дома и подумать, что делать дальше.
Я не стала уточнять, что при одной мысли о том, чтобы съездить в больницу с Уиллом без Натана, меня до сих пор бросает в холодный пот. Свозить его за границу для меня так же реально, как пробежать марафон.
— По-моему, отличная идея, — заявил мистер Трейнор. — Расшевелить Уилла — именно то, что нужно. Если целыми днями сидеть в четырех стенах, добра не жди.
— Мы пытались расшевелить его, Стивен, — возразила миссис Трейнор. — По-твоему, мы просто позволили ему гнить? Я пыталась много раз.
— Знаю, дорогая, но ведь у нас ничего не вышло. Если Луиза сможет придумать занятия, которые Уилл решит попробовать, это, несомненно, пойдет на пользу.
— Вот именно, «решит попробовать».
— Это всего лишь идея, — начала злиться я. Мне было ясно, о чем она думает. — Если вы не хотите, чтобы я это делала…
— …вы уйдете? — посмотрела она на меня в упор.
Я не отвернулась. Миссис Трейнор меня больше не пугала. Теперь я знала, что она не лучше меня. Женщина, способная сидеть сложа руки, когда ее сын умирает у нее на глазах.
— Да, по всей вероятности.
— Итак, это шантаж.
— Джорджина!
— Хватит ходить вокруг да около, папочка.
— Нет. Не шантаж. — Я села чуть прямее. — Это то, в чем я готова участвовать. Я не могу сидеть и тихо ждать, когда… Уилл… ну…
Все посмотрели в свои чашки чая.
— Как я уже сказал, — твердо произнес мистер Трейнор, — я считаю, что это замечательная мысль. Если вы сумеете уговорить Уилла, не понимаю, что тут может быть плохого. Мне бы хотелось, чтобы он куда-нибудь съездил. Просто… просто скажите, что нам делать.
— У меня есть идея. — Миссис Трейнор положила руку на плечо дочери. — Ты могла бы отправиться с ними, Джорджина.
— Я не против.
Я действительно была не против. Уговорить Уилла куда-нибудь съездить… С тем же успехом я могу участвовать в телевикторине.
— Я не могу, — неловко поежилась Джорджина Трейнор. — Ты же знаешь, что через две недели я выхожу на новую работу. Я не могу вернуться в Англию, проработав всего ничего.
— Ты возвращаешься в Австралию?
— Чему ты так удивляешься? Я же говорила, что приехала в гости.
— Я просто думала, что… учитывая… учитывая последние события, ты смогла бы задержаться. — Камилла Трейнор смотрела на дочь, как никогда не смотрела на Уилла, сколь бы груб он с ней ни был.
— Это очень хорошая работа, мама. Я боролась за нее последние два года. — Она обернулась на отца. — Моя жизнь продолжается, несмотря на психическое состояние Уилла.
Последовало долгое молчание.
— Это нечестно. Если бы в кресле оказалась я, разве ты попросила бы Уилла отложить все дела?
Миссис Трейнор не смотрела на дочь. Я опустила взгляд на свой список, читая и перечитывая первый абзац.
— У меня тоже есть жизнь, знаешь ли, — добавила Джорджина.
— Давайте обсудим это в другой раз. — Мистер Трейнор опустил руку на плечо дочери и осторожно сжал его.
— Да, давайте. — Миссис Трейнор принялась листать бумаги перед собой. — Хорошо. Предлагаю поступить следующим образом. Я хочу знать обо всем, что вы планируете. — Она подняла на меня глаза. — Я хочу знать стоимость, и, если возможно, мне хотелось бы увидеть расписание, чтобы я попыталась выкроить время и смогла сопровождать вас. У меня остались неизрасходованные выходные, которые…
— Нет.
Мы все повернулись и уставились на мистера Трейнора. Он гладил собаку по голове, и лицо его было спокойным, но голос — твердым.
— Нет. Я не думаю, что тебе стоит ездить, Камилла. Мы должны позволить Уиллу быть самостоятельным.
— Уилл не может быть самостоятельным, Стивен. Столько всего необходимо предусмотреть, если Уиллу куда-нибудь нужно! Это сложно. Мы не можем оставить это на…
— Нет, дорогая, — повторил он. — Натан может помочь, и Луиза прекрасно справится.
— Но…
— Уиллу нужно почувствовать себя мужчиной. Это невозможно, если его мать — или, собственно говоря, сестра — где-то рядом.
На мгновение мне стало жаль миссис Трейнор. На ее лице все еще была высокомерная маска, но я видела, что под ней она слегка растеряна, как будто не вполне понимает, что творит ее муж. Она схватилась за цепочку на шее.
— Я позабочусь о его безопасности, — пообещала я. — И загодя сообщу обо всем, что мы запланируем.
Подбородок миссис Трейнор был выпячен так сильно, что под скулой билась жилка. Возможно, в этот миг она искренне ненавидела меня.
— Я тоже хочу, чтобы Уилл жил, — добавила я.
— Мы это понимаем, — сказал мистер Трейнор. — И ценим вашу решимость. И благоразумие.
Я задумалась, что он имеет в виду — Уилла или нечто совершенно иное, а затем он встал, и я поняла, что аудиенция окончена. Джорджина и ее мать продолжали молча сидеть на диване. Похоже, им многое предстоит обсудить.
— Хорошо, — сказала я. — Я составлю для вас план, как только все обдумаю. Очень скоро. У нас мало…
— Я знаю. — Мистер Трейнор похлопал меня по плечу. — Просто сообщите, когда будете готовы.
Трина дула себе на руки и невольно переступала с ноги на ногу. На ней был мой темно-зеленый берет. Досадно, но на ней он выглядел намного лучше. Сестра наклонилась и, указав на список, который только что достала из кармана, протянула его мне:
— Пункт номер три, наверное, придется вычеркнуть, или, по крайней мере, отложить до тепла.
Я просмотрела список:
— Баскетбол для квадриплегиков? Я даже не в курсе, любит ли он баскетбол.
— Дело не в этом. Черт, ну и холодрыга. — Она натянула берет на уши. — Дело в том, что баскетбол поможет ему смотреть на мир шире. Он поймет, что есть другие люди, которым так же тяжело, как и ему, но они занимаются спортом, и не только.
— Ну, не знаю. Он даже чашку поднять не может. Наверное, эти люди параплегики. [42]Не представляю, как кинуть мяч без помощи рук.
— Ты не улавливаешь суть. Ему не нужно ничего делать, ему нужно научиться смотреть на мир шире, верно? Мы покажем ему, на что способны другие инвалиды.
— Как скажешь.
В толпе негромко забормотали. Вдалеке показались бегуны. Поднявшись на цыпочки, я с трудом могла различить на расстоянии пары миль, внизу в долине, небольшую группу подскакивающих белых точек, через мороз прокладывающих путь по сырой и серой дороге.
Я посмотрела на часы. Мы уже почти сорок минут стояли на холме, заслуженно прозванном Ветреным, и я совсем не чувствовала ног.
— Я посмотрела, что можно найти поблизости, и если ты не хочешь ездить далеко, через пару недель будет матч в спортивном центре. Он даже может поставить на результат.
— Поставить?
— Так он сможет немного поучаствовать, ничего не делая. Смотри, вон они. Как ты думаешь, скоро они до нас доберутся?
Мы стояли на финише. Над нашими головами уныло хлопал на пронизывающем ветру транспарант: «Финиш весеннего триатлона».
— Не знаю. Через двадцать минут? Или больше? У меня на крайний случай припасен батончик «Марс». Хочешь кусочек? — Я полезла в карман. Список захлопал на ветру. — Что ты еще нашла?
— Кажется, ты говорила, что хочешь расширить поле деятельности? — Трина указала на мою руку. — Твоя половина больше.
— Тогда давай поменяемся. По-моему, его семья считает меня любительницей халявы.
— Только потому, что ты хочешь свозить его немного поразвлечься? О боже! Они должны быть благодарны, Что хоть кто-то старается. Но не похоже. — Трина снова откусила от «Марса». — Ладно. Думаю, номер пять подойдет. Он может закончить компьютерные курсы. На голову надевают такую штуку с палочкой, а потом надо кивать головой и стучать по клавиатуре. В Интернете полно групп для квадриплегиков. Он сможет завести кучу новых друзей. Не придется даже выходить из дома. Я поговорила кое с кем в чатах. Очень милые ребята. Вполне, — пожала она плечами, — нормальные.
Мы молча ели свои половинки «Марса», глядя, как приближается группа бегунов самого унылого вида. Патрика я не видела. Как всегда. Такое лицо, как у него, мгновенно растворяется в толпе.
— Так, перейдем к культурному разделу. — Катрина ткнула пальцем в листок. — Вот концерт специально для инвалидов. Кажется, ты говорила, что он образованный? Сядет и унесется на крыльях музыки. Разве музыка не помогает вырваться из собственного тела? Это мне посоветовал Дерек с усами, с работы. Он сказал, на концерте может стать шумно из-за совсем больных людей, которые иногда кричат, но я уверена, что ему все равно понравится.