Между собой они иногда говорят на фене. Это не то чтобы отдельный язык. Наш обычный язык, но слов много чужих, незнакомых. Если услышишь – не сразу поймёшь. Не обращай пока на это внимания, придёт время – ещё познакомишься с феней. Главное то, что и знакомое слово в их речи может иметь иное, необычное, непривычное значение, словно что-то хорошо знакомое заново открываем, неожиданно посмотрим на это с другой стороны. Офени находят и объясняют нам новые смыслы. Мне нравится их поэтическая речь. «Оболонь, посолонь, толоконь, охоронь. Расти, кусти, усти, пусти, хрусти, нести. Выстынь, вестынь, ростень, пустынь, крестынь. Размелись, зазмеись, разнесись, пеленись, провестись. Выползень, вызелень. Шёпотом, ропотом, рокотом, копытом, допытом. Вытелом, выделом, выполом, выкусом, выстоем, выземлем, выводом, выморем»[27].
Эти стихи – не мои. Простого человека из народа. Этот обыкновенный мориец, именно так он и думает; и говорит, как думает. Попомни мои слова: во многих странах, и в твоей России в том числе, появятся ещё последователи, поэты, прозаики и философы, которые захотят писать и думать так, как это сейчас делают обычные морийцы. Тебе это ничего не напоминает? Например: «О, рассмейтесь, смехачи! О, засмейтесь, смехачи!»
– Откуда Вары-то и Хазы взялись, как они появились?
– Вары и Хазы пришли после ухода Иоанна. Когда к Мории присоединялись новые эскадры, с ними оставались новые люди. Кто раньше из них пришел, Хазы или Вары, – трудно сказать.
– Как они отличаются: ростом, цветом волос, языком?
– Трудно сказать, кто есть кто. Пришельцы усвоили морийский язык, приняли его как свой. А прежний язык – кто ещё помнит, а кто и совсем забыл. В Морию приходило много разных народов, но кто из них Вар, кто Хаз, кто ещё какой народ – сейчас не определить уже.
– Непонятно.
– Постараюсь объяснить. От Адама и Евы родились Каин и Авель. У Каина свой род был, у Авеля – свой. От смешения этих народов образовался род человеческий и множество всяких народов. А как узнать, кто из рода Каина, кто из рода Авеля? Ни по форме черепа, ни по цвету волос и глаз, ни по росту, ни по разговору не узнаешь. Но в каждом из нас живёт внутри либо свой злодей, свой Каин, либо Авель, агнец божий. Так же Варов и Хазов невозможно отличить друг от друга и от Моров.
– Так, может, и нет уже никаких Варов и Хазов?
– Есть они, ой как есть, Капитан Александрыч, прости, ради Бога, – Александр Капитаныч. Как сказал господь наш Иисус Христос: по плодам узнаете их. Вот послушай, я объясню кто есть кто.
Вары когда-то были язычниками, а сейчас… Хоть и ходят в христианскую церковь по праздникам, и свечку держат для виду, смешно смотреть, но путь свой к Создателю они ещё и не начинали. Им, как и в стародавние времена, близки их языческие боги. Одноглазый бог войны Один в синем плаще с копьём Гунгир, бьющим без промаха. Его спутники: быстроногий конь о восьми копытах Слейпнир; небесные девы-валькирии чудной красоты; два чёрных ворона Хугин и Мунин; огромные волки – жадный Герн и прожорливый Фреки. Живут они в селенье Асгард в доме Валлгала о пятьсот сорока воротах, стены его – щиты, крыша – копья боевые. Сын его Тор – рыжеволосый исполин-громовержец, вооруженный молотом Мьёльниром (сокрушителем). Как и древние воины, Вары до сих пор носят на груди талисман в виде молота Тора. Они любят войну и считают, что чем больше убьют врагов, тем скорее Один пришлёт к ним валькирий. Валькирии заберут погибшего Вара и по тряской дороге радуги отнесут в Асгард. А в день Рагнерёк выйдут Вары во главе с Одином на последнюю битву. Сердце Варов – холодное стекло, обрамлённое в блестящую металлическую оправу.
Хазы верят в единого бога. По преданию, они появились в Мории вместе со Схарией Жидовином и его сторонником Истомой, которые принесли с собой ересь жидовствующих. Пришли из областей Новгорода и Пскова твоей страны, Александр Капитаныч. Хазы соблюдали ветхозаветные предписания, не верили в загробную жизнь и ожидали пришествия Мессии. Отрицали монашество, церковную иерархию. Требовали отказаться от икон, изображений бога, от святых мощей, креста. Хазы не признают богом Христа, считают его пророком, подобным Моисею. Существовал ли Схария на самом деле? Возможно, его придумали, может быть, он был вымышленной фигурой, созданной для дискредитации Хазов их противниками.
Хазы умны, образованы, хитры. Их сердце – маленький золотой телец, а на шее тельца – деревянные чётки. Хазы – прирожденные дельцы. Обычные морийцы для них – лишь средство добывания денег.
На первый взгляд трудно отличить Мора от Вара или Хаза, но как-то так получается, что после Иоанна во главе страны Моры бывали редко и недолго. Вары и Хазы в руководстве страны волнами сменяли друг друга. И мы чувствовали это, каждый раз жизнь в стране, законы и порядки резко менялись.
– Прежде ты рассказывал о великом Государе Всея Мории Кифе. Кифа-то кто из них?
– Кифа из Варов. И не самый худший. С каждым новым варским правлением общество всё больше сил отдавало войне, и простому народу становилось всё хуже. Кифа ушёл из жизни сто пятьдесят с лишним лет назад. Потом были Хазы, потом Вары, потом опять Хазы… А пятьдесят лет назад Мория лежала под пятой самого жестокого варийского правления. Железная диктатура. Армейский порядок.
Варийцы умеют только руководить. Они считают себя элитой элит. Не владеют никакими ремёслами. Ничего конкретного делать не умеют. Вариец-прораб не знает, как строить дома. Вариец-генерал не умеет держать оборону. Вариец-дирижёр не играет ни на одном инструменте, не знает нотной грамоты. Вары умеют строить подчинённых по ранжиру. Они рождаются начальниками. В Вары годятся только те, кто не способен ни к какой другой деятельности.
Жестоковыйные Варийцы сохраняли внешний пиетет к христианству, но в душе глубоко его презирали. Также как и весь наш народ.
Широкое распространение получили лагеря. Ни о чем не думай и молчи. Любая мысль, любое слово наказывались смертью, тюрьмой или исправительными лагерями. Где они нашли место для лагерей? Весь нижний этаж трюма был отдан под лагеря. А это – целая страна. Четверть населения была заключёнными. Любое наказание оправдывалось тем, что Вары всё делают для блага народа, для блага того большинства, которое ещё на свободе. И называлось это Народно-Морийская диктатура.
– Диктатура – понятно. Непонятно, причем здесь Вары? Ты сам говорил, что всё перемешалось, и кто есть кто – не отличить. Опять заговор, что ли? С чего ты взял, что Народно-Морийская диктатура – это Вары? Заговор мифических Варов, которых нет уже двести, а то и триста лет. Просто был такой уклад жизни, государственный строй, если хочешь. Диктатура – этим всё сказано.
– Я чувствую так. Я так это вижу. Варийская диктатура.
– А потом что было?
– Настоящие морийцы «попросили» Варов уйти. Это было тридцать лет назад. Дельные, энергичные, мастеровитые морийцы взялись за строительство нового государства.
– Эти настоящие, а те – ненастоящие, что ли? Может, они объединялись как-то, в какую-то группу, может, у них было свое видение, свои взгляды, может быть это был блок или сообщество?
– Да, была партия «Наш дом Мория» (НДМ).
– Партия, ишь ты! Хорошо, а причём здесь Моры, как ты говоришь – настоящие морийцы? Ладно, ладно, ты поэт, ты так чувствуешь. Продолжай.
– Морийцы выдвинули новых руководителей. Высокий весёлый красавец Ёлко Палкин, душа любой компании. С хитрыми раскосыми глазами. Энергичный, смелый, напористый. Влюблённый в свою Морию. В нашу Морию. Настоящий мориец. И на капитанский мостик встанет в трудную минуту, и горе запьет стаканчиком немецкого рейнского. Берите, берите, морийцы, свободы, сколько хотите, черпайте её, пейте, пусть пузо лопнет. С ним бородатый Стефан Черномор. Правая рука Ёлко, названный Стефаном в память о Бранте, великом создателе Moрии. Степаныч – ласково называли его в народе. Когда Степаныч выступал, народ рыдал от смеха и впокатку валялся. Вот уж кто настоящий мориец! Послушай, послушай, Капитаныч. Это занимательно и поучительно.
«Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги».
«Страна у нас – хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем».
«Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны».
«Красивых женщин успеваю только заметить. И ничего больше».
«Учителя и врачи хотят есть практически каждый день».
«Вот наш новый Канцлер, Ёлко Палкин. Прошу любить и даже очень любить. Ёлко готов к любви».
«Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!»
«Мы ещё так будем жить, что нам внуки и правнуки завидовать будут».
«Если бы я всё назвал, чем располагаю, – да вы бы рыдали здесь».
«Всё это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно».
«Мы никуда не вступаем. Да нам и вступать нельзя. Как начинаем вступать, так обязательно на что-нибудь наступим».
«Хотели как лучше, а получилось как всегда».
«Ну, не дай Бог нам ещё кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех, наших людей, я так понимаю. И вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, вас же тошнит».
«Как кто-то сказал, аппетит приходит во время беды».
«Что я буду втёмную лезть? Я ещё от светлого не отошёл».
«Многие спорят, где оно лучше – сверху или снизу, по мне – снизу, так оно даже спокойнее (о двух палатах парламента)».
«Мы – мужики и знаем, на чём сидим».
«Ни то не сделали, ни эту не удовлетворили, ни ту…»
«У кого руки чешутся – чешите в другом месте».
«Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и ещё кое-что».
«Правительство – это не тот орган, где, как многие думают, можно только языком».
«К сожалению, мёртвыми душами выглядят некоторые наши коллективные члены».
«Вас хоть на попа поставь, хоть в другую позицию – все равно толку нет».
«Вечно у нас в Мории стоит не то, что надо».
«Всем давать – давалка сломается. Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?»
«Меня всю жизнь хотят задвинуть. Все пытаются… Задвигал таких только ещё нет».
Так могут говорить только на корабле дураков. И умно, и весело.
Славные люди пришли к рулю Мории. Создавали новое государство: канцлер, парламент, правительство, суды. Демократия. Выборы. Наш дом Мория. Как во многих странах. Нужно было заново строить экономику. А в руководство тем временем понемногу стали пробиваться ловкие дельцы. Незаметно, незаметно, и глядишь, Ёлко и Степаныч отодвинуты, у руля корабля опять не Моры. На их место пришли Хазы.
– Опять ты за своё. У них что, на лбу было написано, что они Хазы?
– Да нет же. Это коммерсанты до мозга костей. Умные, всё понимающие, образованные, алчные. Больше всего любящие власть и деньги. Полное торжество господина Золотого Тельца. Господина Пфеннинга, так сказать. Как уж незаметно они подбирались! Как они хотели, чтобы их приняли за Моров! Брали нежные, чистые, исконные морийские имена: Берёзка, Гусик, Смолик, Чернушка, Глушок, Ходок, Дубок, Бадрик (какое чудное морийское слово, означающее «полная луна»). Но это им не помогло. Когда Берёзки и Ходоки взяли власть в свои руки, пришли Новые Хазы, ладно, считай, новые коммерсанты, молодые, жадные до наживы. А этих первых Хазов, то есть коммерсантов, отправили кого к берегам туманного Альбиона, кого в жаркое Средиземноморье, кого – в студёную Колыму, а кого – к душным берегам Колхиды.
Большинство Новых Хазов пришли в новую власть из старой, из самых важных секретных органов власти Варов, где они были встроены и успешно законспирированы под Варов.
Их мало интересует церковь. Они теперь не борются с иконами. Зачем быть иконоборцами? Они как добропорядочные Моры ходят в церковь, молятся, причащаются. Гораздо важнее занять ключевые места для управления денежными потоками.
Новые Хазы, выходцы из старых Варов, ну, я имею в виду, кто занимал положение в обществе при диктатуре, принесли с собой привычную фразеологию, казённые дубовые государственные штампы и конструкции эпохи Варов. Многие черты управления, характерные для периода Народной диктатуры, сохраняются до сих пор. Новые Хазы постоянно подчёркивают, что они представляют интересы всех групп и народов Мории. Создается партия Единомория. Проницательные от природы морийцы, даром что дураки, очень скоро раскусили истинный смысл этой «единой» партии и теперь насмешливо называют ее: «Партия Хазиков и Вариков».
Нет, живётся нам не так плохо, как при Варах. У Хазов нет той жестокости и кровожадности. Они терпят народ, пока тот не мешает им решать свои проблемы и заниматься своими делами.
Вот об этом довольно уродливом правлении и его лидерах, Новых Хазах, я и пишу свои поэтические памфлеты. Поэтому меня и называют «поэт-патриот». Нет, никакой тайны здесь нет, я все делаю в открытую. Умные люди эти Новохазы. Они спокойно относятся к моим памфлетам. Слушают и читают их. Я бы даже сказал – с удовольствием. Считают их милыми детскими шалостями. Я вхож ко всем. Всеми принят. Но ничего у нас не меняется. Разве я могу что-то изменить? Васька слушает, да ест.
Что поделывают старые, сверженные Вары? Мечтают о реванше. И, возможно, когда-нибудь его добьются. Ну, а пока… Новые Хазы снисходительно смотрят на Варов и позволяют им участвовать в жизни общества, тем более, что Варов пока вполне устраивают тёплые местечки, которые они получили при новом режиме.
Капитан Александр неожиданно прерывает поэта.
– Хочешь сказать, что настоящие Моры всегда и во всём правы? Что они невинны, словно агнцы божий. А воду мутят те, кто пришёл со стороны? Были, наверное, и Вары; были и Хазы, раз ты говоришь. Только давно это было, очень давно. Что от них осталось? Хочешь сказать: если кто поступок дурной совершил, тот из Каинов, а хороший – из Авелей? Твоими же словами возражу. Все племена перемешались. В каждом человеке есть свой Каин, в каждом – Авель. Так же и в морийцах. Не найти отдельного чистенького Вара или Хаза, или даже Мора. В каждом есть и Вар, и Хаз, и Мор. Говоря, что к власти приходят то Вары, то Хазы, ты упрощаешь. Не дай Бог, кто-то поверит. Очень вредная идея, дорогой Диж. Что всё плохое от пришельцев, от инородцев. Сколько раз и кто только не полоскал эту тему. Эти – Вары, те – Хазы, а вон бедные Гансы-дураки. Рассказики для совсем уж маленьких. Не смеши, Диж Быж. Сам-то ты веришь в то, что говоришь? Можно согласиться, например, что это литературный приём такой: Вары – сторонники военной диктатуры, Хазы – либеральные расчетливые коммерсанты, Гансы-дураки – обманутый народ морийский.
Почему одни добры и бескорыстны, другие жестоки и бессердечны, а третьи корыстны и полны гордыни? В каждом есть и хорошее, и плохое. Не было бы плохого, как различали бы и называли хорошее? А кому что достанется при рождении, кому какие достанутся мать и отец, народ, язык, страна… Кто одаривает судьбой живую душу при рождении? Наверняка, не мы с тобой, не наш это промысел. Решение всех проблем морийцы должны искать только в самих себе и в своем обществе. Здесь нет простых решений. А ты: Хазы, мазы, Вары, шаровары, Моры, поборы… Огорчаешь меня, дорогой Диж. Умница, интеллектуал, талантище, а иногда близорук, наивен, словно дитя малое, скользишь по поверхности. Знаний, наложенных друг на друга, напластований накопил великое множество, а глубины настоящей нет. Не обижайся на меня. Кому много дано, с того много и спросится.
– Ну ладно, Капитаныч, – примирительно говорит Диж. – Действительно, как теперь понять, кто из нас кто. А историю помнить надо. Ну, хорошо, хорошо. Буду говорить о новой власти – не Новые Хазы, а Новые Моры. Наверное, это правильно. Так, кстати, и в народе говорят: Новые морийцы, или Моры в малиновых пиджаках. Хотя малиновые пиджаки были модны только во времена Берёзиков и Бадриков.
Заболтались мы, Александрыч… извини – конечно, Александр Капитаныч, ну что ты будешь делать с поэтом-дураком! Тебе надо отдохнуть сегодня. Дождались наконец-то. Завтра у тебя аудиенция у Сусляка, начальника Тайной канцелярии. Он встречается со всеми, кому назначен приём у Великого Федерального Канцлера.
Да, Великий Канцлер Всея Мории Ганс ГАНС. Не спеши с вопросами. Сам увидишь и узнаешь. Конечно, человек он незаурядный. Настоящий мориец с виду, а по существу – полный Хаз. Ну, хорошо, Новый Мор. Новый – не новый, какая разница? Вначале придётся встретиться с Сусляком. С Сусляком будь поосторожней. Отнесись к этой встрече с полной серьёзностью. Иначе весь приезд твой в Морию насмарку может пойти.
Мория во времена капитана Александра
Прежде чем рассказывать о встрече Александра с Сусляком, следовало бы тебе узнать, как была устроена жизнь в Мории во времена посещения острова капитаном Александром.
Государственное устройство Мории, заложенное великим Кифой, развивалось и к моменту приезда нашего капитана Мория по конструкции своего государственного механизма ничем уже существенно не отличалась от передовых демократических государств: выборы, в которых каждый мориец может голосовать и быть избранным; парламент, принимающий законы и утверждающий правительство; правительство – там, там, та-там; суды – трам, тарарам и прочая показная демагогия; и наконец, глава государства – Верховный Канцлер Всея Мории, выбираемый на свободных, равнодоступных, бесконечно демократических выборах с помощью свободного, радостного, счастливого волеизъявления всего взрослого и дееспособного населения Мории. Глубокий вдох (выражающий удовлетворение рассказчика, завершающего эту часть столь важной главы). Полный выдох (осознание той высокой ответственности, которую добровольно возлагает на себя всякий, кто берёт на себя миссию объяснить работу столь сложной государственной машины). В дальнейшем мы убедимся, что на практике машина эта работает совсем не так, как записано в Главном законе (Газоне) Мории, да иначе и быть не может в стране воинствующей и бесконечно уважающей самоё себя Глупости. Работает эта машина гораздо более сложным способом, и поэтому Великая морийская бюрократия требует привлечения очень большого числа доблестных государственных местоблюстителей, шестерёнок (не всегда «шестерок») государственного механизма, объединяемых в бесконечное количество учреждений, представительств, комиссий, комитетов, служб, министерств, управлений и так далее, и тому подобное. Никто не может охватить мыслью и вместить в документоносители всю массу госорганов, и поэтому учреждения эти начинают жить собственной жизнью, размножаться, создавать сами для себя новые функции и изыскивать новые оправдания собственной необходимости и новые источники доходов. Ясно, что Великому Канцлеру следует использовать более простые механизмы, по сравнению с описанными в Газоне, если он хочет реально управлять государственной машиной, а с её помощью – всей страной. Но об этом мы поговорим позже.