Перечислю наиболее важные госслужбы Мории, можно и министерствами их назвать, – без этого, увы, никак не обойтись.
Управление промышленностью и торговлей. Да что там за промышленность: шитьё одежды, изготовление обуви, изготовление оружия и примитивного инструмента, изготовление парусных судов и лодок. Туда же включались ремонт и изготовление такелажа, службы управления кораблём и парусами.
Управление навигацией страны. Куда ж на корабле без навигации?
Управление сторожевым шаром. Наблюдай и бди, на море без этого никак!
Вооружённые силы, флот и полиция. У Мории только один союзник – её силовые структуры (Кифа Великий).
Министерство сбора налогов и контроля государственных расходов. Деньги в казну собрать необходимо, а уж с контролем расходов как-нибудь разберёмся.
Юридическое управление. Особо важное ведомство. Содержание зон: тюрем, лагерей, мест предварительного заключения. В Мории, конечно, были преступники. Особенно много преступников содержалось в зонах во времена Народно-Морийской диктатуры. При Новых Морах количество заключённых несколько уменьшилось.
Банк Всея Мории. Хранение свободных средств, считающихся государственными.
Главная канцелярия. Служба при Великом Канцлере, управляющая всеми другими госслужбами.
Тайная канцелярия (ТАК). Собирает информацию обо всех угрозах государственному устройству Мории.
Тайный политический сыск (Тайный Писк), основанный ещё Кифой Великим. Никто не знает, даже ТАК не знает, чем занят Тайный Писк, только Великому Канцлеру он подотчётен.
Академия наук. Никому не нужное учреждение. Это немудрено: «У нас в Мории умных не любят». Содержат Академию (пока, до поры до времени), чтобы не отличаться разительно от передовых стран.
Министерство образования и просвещения. Смотри примечание к Академии наук.
Министерство развлечения народа. Очень важное министерство, занимается организацией концертов, гуляний, банкетов, общественных форм разврата и пьянок. На практике обслуживает в основном высшую бюрократию.
Теперь мы подходим к описанию той службы, которая по праву может считаться одной из самых важных структур Мории. Раньше она называлась Госслужбой пастухов Шибира. Но во времена первых Хазов (в вульгарной терминологии Дижа Быжа) произошли некоторые неожиданные события. Выяснилось, что преданные китам пастухи-сибморийцы научились их «доить». Конечно, в переносном смысле. То, что они «добывали» у китов, было известно и раньше. Охотники на китов, жившие и промышлявшие вне Мории (в Мории издревле охота на китов была запрещена), доставали из головы кашалота спермацет, особую жировую субстанцию, которая незаменима в парфюмерной промышленности, так как придаёт ароматам необыкновенную устойчивость. Кашалоты известны также как «поставщики» ещё одного ценного для парфюмерии вещества. Это амбра, которая образуется в желудке кита, обволакивая попавшие туда посторонние предметы (камни, клювы и когти кальмаров и каракатиц) и защищая желудок от повреждения. Амбра, которую извлекают из желудка, – дурно пахнущая отвратительная субстанция. Если кит отрыгивает амбру, если она долгое время вымачивается в морской воде и обесцвечивается лучами солнца, – амбра превращается в светло-серый, твёрдый продукт, запах её облагораживается и становится сладковатым и мускусным. Пастухи морской бездны часто врачевали китов, делали уколы, зашивали раны. Как они научились извлекать из головы вогулов спермацет, а из пищеварительного тракта – амбру, непонятно. Но факт, что коренные сибморийцы научились это делать. И, видимо, делали это совершено безболезненно для китов, потому что киты не пытались препятствовать им, а ещё потому, что пастухи китов, бесконечно преданные своему делу, не стали бы заниматься этим, если бы «добыча» спермацета и амбры доставляла их питомцам хоть малейшее беспокойство. Возможно, это было даже полезно для китов. Результат же таков: пастухи добывали спермацет в виде прозрачной желтоватой жидкости, которую стали называть прозрачным жидким золотом. Амбру же они добывали каким-то образом в виде серого порошка, который стали называть серым золотым порошком. Слова «золото» и «золотой» использовались в связи с тем, что оба вещества стоили очень дорого и были чрезвычайно востребованы. Пастухи морской бездны научились «доить» своё стадо. И спермацет, и амбра сделали Морию очень богатой. Все страны наперебой вставали в очередь, чтобы купить за огромные деньги «жидкое золото» и «золотой порошок». Естественно, что всю добычу и продажу такого «золота» государство, вернее, «отцы морийского народа» взяли в свои руки. А простодушные сибморийцы справно делали свое дело и не размышляли о том, что без их уникальных навыков и веками налаживаемых отношений с китами «отцы народа» ничего не получили бы.
«Золото», жидкое и порошкообразное, стало основным источником дохода Мории. Разве это можно было сравнить с тем, что выручали кустари Мории от продажи одежды, обуви и допотопного вооружения? Дуракам везёт. Мория стала богатеть. Новые морийцы оказались очень удачливы.
Конечно, много вопросов вызывает и это «доение», и эти «пастухи». Сейчас трудно представить себе, что были люди, которые говорили с животными, птицами, китами, и те понимали их. Хотя, возможно, и сейчас есть где-то «наследники» капитана Александра, которые умеют жить в единстве с природой. Не очень любят такие люди трубить о своих особых талантах и особой избранности. Вот и не знаем мы о них почти ничего. А кто знает – тот не распространяется об этом. Не будем вдаваться в подробности добычи «китового золота», и что оно собой представляло. Сейчас об этом мало что известно. Да не так уж и важно, что это было за «золото». Было у Мории какое-то «золото», которого не было у других. С неба свалилось на Морию удача эта, непонятно за какие заслуги.
О блудном сыне говорил Иисус. Ушёл блудный сын из дому. Всё наследство отцово промотал с блудницами. Второй же сын послушен был отцу. Любил его. А как вернулся блудный сын, отец встретил его по-царски. Никогда второго сына отец так не встречал. «На вопрос удивлённого второго сына отец ответил:
– Сын мой! Ты всегда со мною и все моё – твоё, а о том надо радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся». (Евангелие от Луки).
Любовь эта терпеливая, радующая, защитительная, охранительная.
Так же и с Морией. Радовался, видно, Отец наш небесный, что потерянные, казалось бы, для рода человеческого, дураки морийцы в семью народов возвращаются, и одаривал их от щедрот своих.
А вот что нам с тобой знать было бы интересно, так это, как распределялось богатство от золотого источника этого и кому оно в карман попадало.
Так вот, поначалу и не распределялось оно вовсе. Расскажу по порядку. Именно так, как нам стало известно об этом из рассказов и документов разных «важняков» того времени.
Деньги на Мории, конечно были. Их выпускал Банк Мории. Только не металлические и не бумажные. Больно дорого делать такие деньги. Деньги были деревянные. Для внутренних, так сказать, нужд. Такие деньги на берегу никто не принимал. Там золото настоящее подавай. Ну и не беда. Для нас, дураков, и деревянные сойдут.
Деньги деревянные делались из квадратных щепочек. И назывались щепами. Один щеп. Два щепа. Пять щепов. Десять щепов. На одной стороне вытеснен герб Мории. Его называют «два кита». Сверху надпись – «Банк Всея Мории». Снизу – год изготовления деньги́ (монеты). На другой стороне – ценность деревянной монеты, например: «Пять щепов».
Чтобы покупать товары на берегу, использовались чужие деньги, ну там, немецкие, английские, французские золотые монеты. А где же взять их? Ну, собирали понемножку, продавая то оружие, то башмаки, то вообще какую-то ерунду. Вот и жили небогато до поры до времени.
А как золото жидкое да потом порошок золотой появились, так и полился дождь не дураковских, а настоящих денег и монет. Как же поступить с ними? Вначале стали всяким работникам Мории помогать. Как продал такой работник что-то из своей нехитрой продукции на берегу – изволь денежки-то настоящие в Банк отдать. А тебе взамен настоящих денег деревянные дадим – чтобы еду купить, одежку хозяйке и детям или что другое по дому. Тебе же, дураку, лучше, легче жить будет. А как надо тебе самому что с берега привезти – пожалуйста, купи у государства за свои деревянные – настоящие береговые денежки. Но, конечно, купишь меньше, чем продал. Банку-то тоже чиновников кормить надо, да хозяйство свое, не из самых дешёвых, содержать. Стало оставаться много береговых денег и золота настоящего, не китового. Да что толку от них? Что с ними делать? Хранить на Мории опасно. Штормы, непогода, бои морские, нападения. Да и собственные бандиты, воры из старых, забытых Варов (были и такие – Воры в законе) больно уж дерзкие. Решили между собой важняки: надо богатства наши несметные на берегу размещать. В мирных странах цивилизованного мира: Англия да Франция, да Германия (Мории, между прочим, прародина, отчизна), да и Штаты Американские нам подойдут. Там банки богатые, очень даже надёжные. И денежки хранить умеют. А потребуется что, так возьмём, сколько надо, назад – они нас не обманут. Народу объясним: откладываем до лучших времён. Может, и до худших. А ну как горе придёт или война большая? А хранить мы хорошо будем. За всем приглядывает Верховный Канцлер. Токмо с его ведома.
Деньги на Мории, конечно были. Их выпускал Банк Мории. Только не металлические и не бумажные. Больно дорого делать такие деньги. Деньги были деревянные. Для внутренних, так сказать, нужд. Такие деньги на берегу никто не принимал. Там золото настоящее подавай. Ну и не беда. Для нас, дураков, и деревянные сойдут.
Деньги деревянные делались из квадратных щепочек. И назывались щепами. Один щеп. Два щепа. Пять щепов. Десять щепов. На одной стороне вытеснен герб Мории. Его называют «два кита». Сверху надпись – «Банк Всея Мории». Снизу – год изготовления деньги́ (монеты). На другой стороне – ценность деревянной монеты, например: «Пять щепов».
Чтобы покупать товары на берегу, использовались чужие деньги, ну там, немецкие, английские, французские золотые монеты. А где же взять их? Ну, собирали понемножку, продавая то оружие, то башмаки, то вообще какую-то ерунду. Вот и жили небогато до поры до времени.
А как золото жидкое да потом порошок золотой появились, так и полился дождь не дураковских, а настоящих денег и монет. Как же поступить с ними? Вначале стали всяким работникам Мории помогать. Как продал такой работник что-то из своей нехитрой продукции на берегу – изволь денежки-то настоящие в Банк отдать. А тебе взамен настоящих денег деревянные дадим – чтобы еду купить, одежку хозяйке и детям или что другое по дому. Тебе же, дураку, лучше, легче жить будет. А как надо тебе самому что с берега привезти – пожалуйста, купи у государства за свои деревянные – настоящие береговые денежки. Но, конечно, купишь меньше, чем продал. Банку-то тоже чиновников кормить надо, да хозяйство свое, не из самых дешёвых, содержать. Стало оставаться много береговых денег и золота настоящего, не китового. Да что толку от них? Что с ними делать? Хранить на Мории опасно. Штормы, непогода, бои морские, нападения. Да и собственные бандиты, воры из старых, забытых Варов (были и такие – Воры в законе) больно уж дерзкие. Решили между собой важняки: надо богатства наши несметные на берегу размещать. В мирных странах цивилизованного мира: Англия да Франция, да Германия (Мории, между прочим, прародина, отчизна), да и Штаты Американские нам подойдут. Там банки богатые, очень даже надёжные. И денежки хранить умеют. А потребуется что, так возьмём, сколько надо, назад – они нас не обманут. Народу объясним: откладываем до лучших времён. Может, и до худших. А ну как горе придёт или война большая? А хранить мы хорошо будем. За всем приглядывает Верховный Канцлер. Токмо с его ведома.
Пусть никто не беспокоится. Сохраним в лучшем виде для будущих поколений.
Промежду своими (приближёнными к телу Великого Канцлера) решили, что тратить, конечно, будут. Понемногу. Не во вред любимой стране. Детей-то наших надо учить в лучших столицах. Недешёво ведь это. А стране-то потом молодые да образованные ой как понадобятся. А вот у одного из наших (Новых морийцев) проблемы со здоровьем приключились. Он так много сделал для страны. И потом, свой ведь. Надо полечить в хорошей клинике. Может, и операцию придется сделать. Канцлера отправить надо на Международную конференцию. Там все премьеры да президенты будут. Нашенький-то не должен в грязь лицом. Выезд-то хороший должон быть. И резиденцию бы ему справить. И земельку к ней прикупить неслабую. Отдыхать-то он тоже должен. Трудится день за днём без роздыха, всё о благе Мории родной печётся. Да не одну резиденцию справить бы. Летом – на севере. Зимой – на юге. С женой – на востоке. С друзьями – на западе. С президентами – на ранчо. С премьерами – в горах. Нужно, нужно это государству-то. Морию, страну нашу, – чай, не на помойке нашли. Да и мы при нём, при канцлере нашем, не последние люди. Нам бы тоже… ну уж не замок, но по вилле-то должно быть для солидняка. И счета в швейцарском банке – на чёрный день. Канцлеру бы – хороший парусник подарить. Пусть стоит на приколе в Ла Плате. А Банк-то морийский пополнять настоящими деньгами надо постоянно. Что ж, разве это только наша забота? Пусть руководители посёлков, слобод, просто работяги, пусть приносят настоящие деньги время от времени. Мы уже определили каждому: кому, куда, сколько, когда. Даром что ли, мы им должности дали, посты, рабочие места? Откуда возьмут? Это их дело. Пусть крутятся, как мы. Пусть думают. Не для себя ведь просим. На благо родной страны. На зависть супостатам.
Так что есть деньги Банка Всея Мории. Есть ещё какие-то. Не в Банке. А где? Что – где? Одно – там, другое – сям. Да, всё на учете. На фу-фу у нас не проходит. Это Общак наш. А Общак денег на ветер не бросает. У нас всё строго.
Вот так. Общак, значит… Включать Общак в общий перечень госслужб, министерств то бишь, или нет? Как же. Нужны Общаку министерства. Общак, поди, поважнее министерств будет. Это фонд лучших друзей страны. Это будущих поколений фонд. Причем здесь Газон? Здесь всё строго. По понятиям. Вот где, оказывается, границы законов, границы Газона. А что это такое – по понятиям? Да, не всем дано знать это. Если потребуется, будет время, – узнаете. И не суйтесь-ка не в свои дела. Ни вы, трудящаяся публика Мории, ни ты, поэт-патриот, ни, тем более, вы, гости наши дорогие, птички вы залётные, не от мира сего. Нам в этой стране жить. И нам решать, что, как, к чему, а что ни к чему.
На этой высокой ноте я и закончу раздел описания жизни Мории. Появились какие-то понятия, о которых мы не имеем понятия. Но об этом мы узнаем позже. Ещё не вечер.
Рейнский проспект
Дата и время встречи с Сусляком назначены. От дома Дижа до резиденции начальника ТАК недалеко. Основная часть дороги проходит по красивому, прямому как стрела, четырёхкилометровому Рейнскому проспекту.
Как прекрасны Рейнский проспект, Рейнская перспектива! Дома выстроились вдоль него кубами и бегут, сливаясь в планомерные трёх-четырёхэтажные ряды слева и справа. Ряды домов перспективы разрезаются поперечными рядами, перпендикулярными рядам продольным. Это пересекающие её улицы и переулки и, застроенные без разрывов, набережные уютных каналов.
Перспектива с ходу перепрыгивает через водные преграды трамплинами металлических мостов. Жизненный путь морийца подобен прямолинейной перспективе. Мчится мориец в прокрустовом ложе раз навсегда установленных ясных и безупречно строгих ограничений, так же, как перспектива Рейнская. Одна лишь разница: перспектива эта не имеет ни начала, ни конца, а жизнь устроена иначе. Обывателю кажется, что жизнь – ясная, прямолинейная и бесконечная линия странствий. Как же неожиданно обрывается она, заканчивается… А дорога, перспектива, несётся дальше и дальше без остановки. В ясные дни издалека видны ослепительно сверкающая золотая игла собора Святого Петра, облака в лучах багряного заката. В туманные дни не видно никого и ничего.
Так и мчится Рейнский проспект, запущенный властной рукой Кифы Великого. Чем быстрее мчится Рейнский проспект, тем медленнее течёт время среди сумасшедшего бега бесконечностей. История замерла на месте в тот момент, когда Кифа Великий поднял на дыбы Великую Морию. Среди бега туфель, калош, шляпок, носов, шарфов, пальто, грохота пролёток, карет, шума и криков толпы мёртво стоит история, тихо покрываясь зелёной плесенью, разъедающей вечные камни, куски затвердевшей, остановившейся лавы. Стоит история в леденящей тишине застывших исторических событий. Стоит под тяжёлым взглядом витающего в воздухе огромного Вельможного Чиновника, контролирующего всё, что происходит и не происходит на Рейнской перспективе.
Но как ни бесконечен этот проспект, как ни убегает он из одной бесконечности в другую… наступает момент, и спотыкается он о набережную. Здесь заканчивается всё: и череда бричек, и крики кучеров, и вой сирен экипажей важных сановников, и всевозможные обыватели, бегущие по делам, и разного рода свободные граждане, беспечно фланирующие вдоль чётких линий, безупречно очерчивающих пространство Рейнского проспекта. Здесь и край земли, и край бесконечности.
А там-то, а там-то – святый Боже, святый крепкий, помилуй нас! Туман да муть, то желтоватая, то зеленоватая. Вправо-влево видны берега Мории. Далеко-далеко. Будто дальше, чем следует быть тому. Испуганно опустились берега, опускаются всё ниже и ниже. Опустились земли, опустились здания. Кажется, опустятся вот-вот и воды вместе с ними. И хлынет на воды, на берега, на здания, болотная, глубокая, зеленоватая муть ядовитая. А над всей этой мутью в тумане дрожат и грохочут, убегая вдаль чёрными телами, далёкие мосты: Иоанновский, Себастьяновский, Кифы Великого.