Он перевёл взгляд на её обнажённые бедра. Короткая юбка их вовсе не скрывала. А учительница ещё и сидела на низкой коряге. На грязной коряге в светлой юбке. Или такая же замарашка, как Александра, или… хочет привлечь внимание? Ай да Олеся Михеевна. Может, она ещё на пивко и сигареты согласится?
— Ай-яй-яй! — сказал он ошеломлённо. — Так вот почему вы Сашку отогнали. Это же ревность!
Учительница жутко покраснела.
— А что, не имею права? — очень тихо, но тем не менее решительно спросила она. — А с кем мне ещё дружить в вашем зачуханном городке? С тобой хоть поговорить можно, как с нормальным парнем. И девочки от тебя без ума почему-то. Говорят, ты каждую в классе успел… э… да! А потом ещё об этом в стихах всем рассказал! А они почему-то всё равно от тебя без ума…
— Вранье, — сообщил он честно.
— Да я сама видела, как они стихи о себе записывали и на подпись тебе носили! А потом по всей школе хвастались, как ты их… это… Вот!
Мда. Ну, она смогла его озадачить, признал он с уважением. Та же Нинель Сергеевна, как ни тщилась, ничем его не проняла. Правда, она и не признавалась ему ни в чём, да ещё и в короткой юбке… Ай да Олеся Михеевна. И личико такое невинное, детское, пухленькое…
— Я ещё маленький, — напомнил он очевидное.
— А как же Ромео и Джульетта? — ляпнула учительница привычный аргумент. — Во сколько лет свела с ума Ромео юная Джульетта? В тринадцать! А ему было тогда пятнадцать! Ты, знаток поэзии, разве не знаешь?
— Да, но… — растерялся он, — в этой Вероне язычества было больше, чем христианства! Они там до двух-трёх лет ребёнку имя не давали и возраст не считали — злых духов обманывали, придурки! А уж когда было понятно, что ребёнок выживет — тогда и начинали отсчёт. Так что Джульетте было, если я правильно помню, шестнадцать, а уж Ромео… ну подумайте сами, Олеся Михеевна! Он же изгнан был за то, что на дуэли завалил взрослого мужика! Представляете, какой он сам был тогда кабан?! Ну посмотрите хотя бы на меня! Вот разве я смогу завалить старшего Типуна? Вот то-то же. А историю потом раздули и извратили, чтоб детская проституция считалась в обществе нормальным делом. Ну какая из тринадцатилетней девочки жена? Хозяйство вести не умеет. Детей воспитывать не умеет. Мужа в трудный момент не поддержит, не заменит, если тот заболеет. Только и может, что лежать в постели, да и то… Вот это и есть детская проституция. Вот посмотрите на наших девочек…
— Хорошие девочки! — с жаром сказала учительница. — …и что они умеют в свои тринадцать? Краситься и одеваться привлекательно. Ещё кокетничать. Потянет Ирка домашнее хозяйство и детей? Или тем более Галя? Вот то-то же. Вот для чего они пришли на Скалки? Чему учиться, в чём совершенствоваться? Вот это и есть детская проституция. Выгодно продать своё тело.
Он осёкся и искоса глянул на учительницу. Для чего-то же и она явилась на природу. В светлой мини-юбке.
— Любовь в детстве бывает! — убеждённо прошептала учительница. — Самая чистая, самая-самая… Уж я-то знаю…
— Да пусть бывает! — благодушно согласился он. — Только… влюбились, и что дальше? Ничего. Потому что по законам дальше следует семья — а какая семья у тринадцатилетних балбесов?
— По каким законам?!
— По законам мироздания, естественно…
— А у вас с Александрой? — уличила его учительница.
— А мы с Александрой дружим. В прямом смысле. По кустам не тискаемся, на родительских дачах не встречаемся. Так что у нас с Александрой все нормально. Я ей покровительствую, она меня поддерживает. И сейчас я бы её взял за руку и увёл отсюда, да вы помешали.
— А зачем уводить? Зачем тогда было сюда идти?
— Ну, пришла, чтоб из компании не выделяться, — вздохнул он. — Ещё чтоб был повод со мной побыть. А уводить… это чтоб вот с этими не встречаться.
Он оглянулся на невнятный шум. Ага, девчонки уже сходили покурить к дороге. А там же придурки с мотороллером. Естественно, родственные души потянуло друг к другу. В результате по заветной поляне бродили с многообещающими улыбочками пьяные парни, мочились в костёр, наступали на оставленную еду, крутили музыку…
— Это кто? — с ужасом спросила учительница.
— Свои, — рассеянно отозвался он, выглядывая Сашку. — Это те, с кем наши девочки будут потом жить. А что вы так испугались? Где они принцев найдут в нашей провинции? Значит, с ними и будут жить. Ну, вот сейчас и тренируются как-то с этими уродами ладить. Да не тряситесь вы так, Олеся Михеевна, не в первый же раз — наши девочки зачем, думаете, на Скалки ходят? Здесь если кому и опасно, так это как раз вам. Да вот ещё Сашке. Расслабилась девочка под моей защитой, может неправильно себя повести…
— Володя, — вдруг странным дрожащим голосом сказала юная учительница. — У тебя правда пустая обойма? Помнишь, ты тогда на меня ругался? Пустая? Жаль.
Она решительно встала и поднялась на поляну, покинув спасительный, укрывающий от ненужных взглядов склон. А он даже не сразу понял, что это она пошла защищать девчонок от шпаны. Ага, можно подумать, им защита требуется…
— А, какая лялька к нам пришла! — встретил её восторженный рёв. — Сама!
— Сакре-мёрд! — только и сказал он. — Куда?! Здесь же не Жерь!
Такая наивная самоотверженность как минимум заслуживала поддержки. Что-то надо было делать. Но что? Что может сделать подросток банде подвыпивших придурков? И закон не на его стороне. И даже саблю носить нельзя. И утеряна традиция, которая смогла бы прикрыть его. Или хотя бы её.
Он глянул на шампуры, аккуратно лежащие на салфетке. Один из них был особенным: инструментальная сталь, влажная заточка. Совсем безоружным он всё-таки не бывал никогда.
— Прощай, мирная жизнь! — тоскливо сказал он. — Привет, разборки с полицией. Неудачная реинкарнация, однозначно!
Мягким движением смел лезвие в руку — и шагнул навстречу повороту судьбы. И мысленно посмеялся над собой. Он уже давно отметил, что судьбоносные решения принимает именно так — не думая. Что, конечно, забавно характеризовало его способность думать.
Глава двадцать шестая
Дребен Хист — и, так сказать, союзнички…Полицейские устроили засаду в идеально выбранном месте. Все же постоянные тренировки — дело противное, но крайне полезное. Степь в результате они знали отлично. И не боялись её. А чего бояться, если чуть не каждую ночь приходилось пересекать её в самых разных направлениях, с грузом и без, конными и пешком, преследуя или отступая под натиском вероятного противника — такого же потного злого полицейского?
Императорская пехота тоже не боялась ночной степи. Да она вообще ничего не боялась! С чего бы? Охотничьи луки кочевников — просто детские забавы против их брони. А больше никого в степи и не водилось.
Вот в этом-то и заключалась ошибка.
— Ты всерьёз считаешь, что мы из засады стрельнем пару раз — и сразу победим лучшие войска империи? — недоверчиво спросил командир «Кулаков».
— Я считаю — они с первым залпом скатятся с платформ, развернутся в боевой порядок и раскатают нас по степи в блин, — угрюмо признался Дребен Хист.
— Э? А… э?
— Но за нас ночь — и степь, — неуверенно сказал Хист. — Они не знают местности. Темно. В каждом овраге чудится смерть. Если они испугаются… то остановятся. А дальше — по уставу. Что у нас дальше по уставу, Ворта?
— Встать в оборонительные порядки, создать временные укрепления, провести разведку, — недоуменно перечислил богатырь.
— В степи, — добавил Хист. — В сухой голой степи. А у них кони. И люди. Много людей и коней. А воды… думаю, только в носимых ёмкостях. Они же от реки к реке движутся. Впереди Ирча. Но вперёд — это под стрелы. Без разведки. Значит…
— Значит, назад! — просиял Урсаш. — К предыдущей реке! И там встанут лагерем! И штаб у них наверняка там же! Здорово! А потом?
— А потом они проведут разведку, выставят дозоры, сделают дневной переход — и к ночи раскатают нас в блин, — хмуро сказал Хист. — Только не по степи, а по предгорьям.
— Ну, зато проживём на пару суток дольше, — оптимистично решил Урсаш. — Годится план. Э… а они точно испугаются? Императорская пехота вообще-то к стрелам привычна… а если прямо сейчас пойдут в бой, от всех нас только твой конь и останется. Он степняк, запросто убежит…
И офицеры нервно поглядели в сторону приближающихся огней.
Но тут на их стороне выступили неожиданные союзники. И это были Ит-Тырки! То есть не совсем Ит-Тырки. Коровы Ит-Тырков.
Коровы Ит-Тырков… Эти невероятные создания заслуживали отдельного научного исследования — да кому они нужны? В смысле, и исследования, и сами коровы… На коров они походили, но очень мало. Поджарые, низкорослые, дающие в расцвете сил максимум пять литров молока… вороватые, как и их хозяева, всегда готовые получить по загривку жердиной, вечно настороженные и озирающиеся… жилистые, невероятно выносливые, цепляющиеся за жизнь с невероятной энергией… самостоятельно отбивающиеся от всех степных напастей, начиная от волков и заканчивая настырными хозяевами…
Вот волки-то на них и вышли. Целая стая облезлых исхудавших волков, вытесненных из глубин степи засухой. Не то чтобы они изначально прицелились именно на коров Ит-Тырков. Скорее даже наоборот. Но пастухи клана Туолам, натренированные на бдительность все теми же вороватыми Ит-Тырками, встретили стаю неприветливо. А кушать хотелось до невозможности…
Ну, волкам в очередной раз крупно не повезло. Бык, стоящий в охранении, их вовремя засёк. Он их учуял. Надо заметить, те же волки в чутье быкам Ит-Тырков уступали значительно. И, как выяснилось, не только в чутье.
Душераздирающий рёв потряс воздух, и стадо мгновенно пришло в движение. Коровы сбились в плотный круг, закрыв собой рвущихся в бой неразумных телят. Быки, ежедневно оттачивающие друг на друге и на хозяевах боевые навыки, обеспечили фланговое прикрытие и ударный клин. Так что, когда распалённые волки кинулись на вожделенную говядину, их встретила щетина рогов, за которыми горели звериной злобой кровавые глаза. Причём звериной — это не совсем правильно. Слишком мягко. Звериной злобой горели разве что глаза волков. А это… от ЭТОГО можно было запросто окочуриться на месте.
С ходу потеряв парочку бойцов, погибших жуткой смертью, стая закружила, выискивая в защитных порядках коров слабые места. Слабых мест не нашлось, одни сильные. Стая потеряла ещё парочку бойцов и призадумалась. Думалось непросто, потому что мешал постоянный вибрирующий рёв.
Вот этот-то низкий, пробирающий до костей гул наконец оживил лагерь Ит-Тырков. Не то чтобы проснулись наконец пастухи. Зато проснулась Асиа, мать клана. Проснулась и на все стойбище заявила, что если старейшины не обеспечат охрану стада, в дальнейшем будут получать на жаркое именно павших в неравном бою коров. Старейшины содрогнулись. Может, коровы и были вкусны — да как это узнать? Ведь не откусишь.
Движение наконец началось. Старейшины с кряхтением пинками разбудили и выгнали на охрану старших сыновей. Те — младших. И всей гурьбой отправились усмирять стадо, именно коров полагая причиной своих несчастий. По дороге они в который раз недоумевали, чего это старейшины не пресекут своевольство какой-то женщины. Подумаешь, мать клана! Треснуть её разок или ещё чего… Но легиньхи просто не знали, что подобные мысли уже посещали некоторые безрассудные — или особо глупые — головы. Последним из глупцов был некий красавец джабек, тогда ещё не носивший обидную кличку Бурш, что значит перец. Самовлюблённый красавчик решил по-своему наказать злоязычную жену Ит-Тырка, но женщина вывернулась и убежала в степь. Джабек кинулся в погоню — и, надо полагать, кого-то там нагнал. Судя по результату — одного из таинственных любовников матери клана. В результате джабек сильно потерял в здоровье, особенно в специфически мужском, навсегда перекосился в лице и приобрёл обидное прозвище. А также привычку испуганно улыбаться и кланяться при виде матери клана.
Разозлённые парни приступили к охране коров единственно привычным им образом. То есть похватали кнуты и принялись охаживать стадо без разбору, воспользовавшись тем, что быки были увлечены погоней за волками. Коровы разумно решили, что против двойной атаки им не выстоять, и приступили к осуществлению запасного варианта спасения — ударились в бегство. С рёвом и грохотом копыт стадо рвануло и от хозяев, и от волков — то есть в сторону предгорий. Оставшиеся в живых волки ударились в безуспешное преследование. Очень скоро выяснилось, что в скорости они проигрывают коровам даже больше, чем в чутье. Но погоня от этого не прекратилась — уж очень волкам хотелось кушать.
Вот так и получилось, что глухой ночью на походную колонну императорской тяжёлой пехоты вынеслось обычное стадо коров Ит-Тырков.
Может быть, императорская пехота не испугалась бы обстрела из арбалетов. Даже наверняка не испугалась бы! А вот вид трёхсоткилограммовых зверюг, с разбегу прыгающих через пароконные платформы, бойцов несколько смутил. После основного стада, воспринятого в некотором оцепенении, отступали быки. Они-то как раз прыгали похуже. И снесли некоторое количество панцирников в пыль. Ну, бойцы не поднялись, зато императорская пехота выпала из созерцательного транса и схватилась за арбалеты. Так что волкам, вылетевшим с разгону на колонну, в последний раз крупно не повезло.
Походной колонной, очевидно, командовали опытные полевые командиры, потому что решение они приняли на удивление быстро. И именно такое, на которое надеялись трясущиеся в засаде полицейские. Остановились. Окружили оборонительные порядки стеной платформ и стационарных щитов. Выслали ближние разведгруппы, которые исправно доложили, что в степи темно и ни фига не видно. И благоразумно решили больше бойцами не рисковать и вернуться на исходную. А там видно будет. Единственный бык, успевший получить в лоб арбалетный болт, лишь укрепил решение начальства не связываться с неведомой опасностью. Валявшаяся на дороге зверюга так и не была опознана как мирный домашний скот.
Не веря своему счастью, полицейские вперемешку с армейским спецназом наблюдали, как грозная цепь огней удаляется вдоль гор и скрывается за дальним отрогом. Судьба без единого выстрела обеспечила им ещё немножко жизни.
Кстати, коров полицейские, в отличие от пехоты, совсем не испугались. А чего их бояться? Эти твари им в степи успели уже надоесть. Лезут ведь в палатки, жрут там все подряд, как будто травы в степи не хватает!
* * * Ит-Тырк. Славный потомок кого-то…Младший Ит-Тырк уверенно ехал к предгорьям. А что ещё ему оставалось делать? Только бежать в город, искать там свою судьбу. В стойбище ведь совсем задразнили. И оскорбительное «Двузадый» было самым снисходительным из прозвищ. С такой кличкой никогда не стать джабеком. А раз так, то и в стойбище делать больше нечего.
Мать клана перехватила его за стойбищем. Хоть и была она жутко стервозной женщиной, к своим сыновьям, даже таким непутёвым, как первенец, она относилась с неподдельной теплотой и сочувствием.
— Может, и правильно делаешь, что уходишь, — задумчиво сказала она. — В клане тебя пьянка сгубит. Слабый ты по этой части. А в городе… всякое может быть. Ты, хоть и Ит-Тырк, не такой уж и пропащий. От отца тебе и удали, и ловкости достаточно перешло. И если б не пьянка, быть бы тебе славным воином, нукерхом, истинным потомком Имангали!
Ит-Тырк хмуро посматривал на мать, не понимая, к чему это она. Ишь, опять в синем! Когда только успела? В клане к ней точно никто не отважился бы подкатиться на ночь… а тогда где? И с кем? Э, чего гадать! Тут непонятно даже, кто собственный отец…
— Помни, что ты — сын очень достойного человека! — настойчиво сказала мать. — Помни, что и ты — достойный легиньх! Я горжусь тобой, мой первенец! Удачи тебе в новой жизни желаю — а остальное добудешь сам. Вот, это деньги на первое время. На еду, не на пьянку! Тебе нельзя пить, пропадёшь! А это — подарок от твоего настоящего отца. Его именное оружие. Сказал передать, когда повзрослеешь. Держи.
Ит-Тырк с недоумением повертел в руках странный нож с неудобной, очень широкой рукоятью.
— Осторожнее с ним! — предупредила мать. — Вещь с секретом: лезвия стреляют — и сильно стреляют! Трёх недругов можешь смело встретить с ним в руках! Вот, смотри…
Женщина умело навела хитрый нож на столбик коновязи, нажала скобу. Раздался резкий щелчок, и Ит-Тырк с возросшим уважением поглядел на клинок, намертво застрявший в дереве. Так и убить можно! Впрочем, мать без затруднений расшатала его и вставила обратно в обойму. Ит-Тырк припомнил сразу старую историю с красавчиком Буршем. А ведь мать и сама могла его уделать! Заманила в степь, чтоб там, без свидетелей, изуродовать в назидание остальным… Что нож, что мамаша — сплошные секреты.
— Езжай уж, славный потомок Имангали! — дрогнувшим голосом произнесла мать и отвернулась. — Если в деревне остановят — проси защиты у Санниэре! Скажи ему — «Чёрный Аркан»! Он поймёт. И поможет пройти к станции.
Так что Ит-Тырк ехал к деревне и крутил в руках странный нож. Ну и кто же его отец, если вот это — его именное оружие? Вор? Или наёмный убийца? Э, разве понять? Где-то же находит в степи мамаша достойных отцов для своих сыновей…
Дым он заметил издалека. Заметил — и сразу поскакал к нему. Страшен пожар в степи! Не дать ему набрать силу! Затоптать, направить на сырой овраг, на выжженную землю! Иначе — мучительная смерть любому, оказавшемуся на пути огня! Не зря законы Аркана грозили казнью за небрежно брошенный в степи костёр…
Он понял с ужасом, что степь подожгли умышленно. Уж очень широким был фронт огня. Но поджигатели или спешили, или… может, переменился ветер и погнал огонь на малый перешеек между двумя оврагами. И в этом был шанс на удачу! В этом — а ещё в том, что трава была чахлой. Не на чем было огню набрать грозную мощь. Пока что не на чем. Иное дело — за оврагами…