— Ту фотографию в закатных лучах… Да, я приглашал человека со студии.
— Я тогда подумала: вот было бы здорово пройти Волгу на этом катере! Потом приехала на пристань. Видела тебя издали. Нашла в инете твой адрес и пригласила на авторский вечер. Вот основная фабула событий.
— Для чего? Чтобы собирать камушки?
— Да сама не знаю! Просто будто что-то влекло меня. Да, влекло… Я знала, я была уверена, что должна сделать это.
Иван вдруг подумал: вот в чем причина. Что, если древние силы огня настолько действенны, что могут заставить человека совершать поступки? Он думал не столько о том, что Делла заманила его в путешествие, сколько о пожаре на борту, который она устроила.
— Только я вовсе не хладнокровный и расчетливый манипулятор. Я сама запуталась в ситуации. Поначалу показалось, что очень было бы хорошо создать такое реальное действо: спуститься вниз по реке на огненном судне. Ну, это вроде как театрализованные представления: Бородинская битва и прочее. Самой принять участие в воплощении древней легенды. Вероятно, я уже давно готовилась к подобному, иначе зачем завела пса и назвала его Барабаном? Когда угреши стали отдавать нам свои вещи, я поняла, что выгляжу мошенницей. Уже не было речи о том, чтобы рассказать тебе все. Я мучилась, но продолжала это дело. Я рада, что теперь ты все знаешь.
— Отлично! — воскликнул Иван. — А как же я? Мне-что же — продолжать играть Амамутю?
— Можем повернуть обратно. Но не хотелось бы… На пол-пути к разгадке.
— Почему ты так уверена, что этот текст даст тебе какое-то особое знание? Может быть, это просто новая расширенная заповедь, только и всего.
— Для чего Амамутя нагромоздил столько усилий, создал всю эту систему? Ведь камушки рано или поздно должны были оказаться в одном месте! И это должно что-то означать. В наших руках ключ, Ванечка! Мы только должны найти для него замок.
— Да уж, — буркнул Иван. — Только вот и сам ключ еще далеко не в сборе.
В следующей деревне угрешей все произошло так, как он и ожидал, имея в виду свое собственное настроение. Теперь Иван чувствовал себя по-другому… Ему стали понятны все странности их поведения, взгляды и недомолвки.
Огненный бог Амамутя, он же Иван Клепиков, теперь наблюдал за собой со стороны. Он и раньше никак не мог принять эту реальность, думая, что она имеет какую-то тайную подоплеку. Действительно, с чего это все как один люди отдают им свои семейные реликвии, категорически отказываются от денег, хотя положение многих весьма незавидно?
Пусть Делла на самом деле использует его, но вовсе не так, как он думал. Не материально. Не как владельца, швертбота «Джинс», а как симулятора Амамути, некую компьютерную модель огненного бога. И получилось это не намеренно, а так, слово за слово… Иван испытал облегчение. Гораздо лучше чувствовать себя огненным богом, чем дойной коровой.
— Тебе не приходило в голову, — сказала Делла, — что все это далеко не случайно?
— Ну да, — с ехидством ответил Иван. — Ты не случайно затащила меня в это путешествие. Впрочем, я благодарен. Путешествие получилось интересное и еще далеко не закончено.
— Я говорю о другом. Ведь ты спроектировал и построил именно такой катер. Это значит, что Амамутя хотел, чтоб ты сделал именно так. Именно ты… А что, если все не так? — Делла вдруг нахмурилась. — Зачем Амамуте хотеть, чтобы некто притворился им, морочил голову его пастве?
— К тому же этого хотел не сам Амамутя, то есть я, а некая симпатичная поэтесса.
— Симпатичная? Я думала, ты меня считаешь красавицей.
— Точно. Красавица Снегурочка огненного Амамути.
— Я не шучу, — нахмурилась Делла. — Что, если ты и есть Амамутя?
— Ага. Только я об этом до сегодняшнего дня не догадывался.
— Пойми, ведь Христос тоже родился среди людей, родился обыкновенным ребенком.
— Сравнила, тоже мне!
— Но как же иначе Амамуте появиться на свет? Только родиться, и все.
— Но я же и знать не знал всю жизнь, что я Амамутя!
— А Христос знал?
Все это говорилось с улыбкой, балансируя на грани шутки, но Иван думал об этом долго, ворочаясь с боку на бок на койке. Ему уже давно было ясно, что, путешествуя по реке, они неожиданно вторглись в какую-то странную область бытия, где законы материального мира действовали не вполне. Всё вроде бы было обыденным и одновременно отдавало какой-то чертовщинкой. Он уже смирился с тем, что пиромания распространена среди угрешей, но насколько такое объяснение научно? И главное — каким образом, почему и зачем разбросанные по всему течению Волги камушки неуклонно складываются в единый текст?
18Прошла череда городов, очень похожих друг на друга своими длинными улицами вдоль реки и крутыми спусками; кончилась возле них толчея из моторных лодок, катеров и парусников. Они вышли на довольно пустынный участок Волгоградского водохранилища, и до самого Саратова теперь будут лишь деревни с угрешами или без оных, спокойная или взволнованная вода…
Иван уже привык к роли огненного бога и не комплексовал по поводу шарлатанства. В конце концов, не сам же он это затеял? Да и никто этого не затеял, если разобраться, поскольку все получилось как-то само собой, спонтанно… Впрочем, не обязательно верить Делле: она уже многократно скомпрометировала себя ложью. Ведь на самом деле могла продумать все заранее, использовать его, но это не имело, значения в данном случае, он все равно не был авантюристом, вымогающим деньги у провинциалов.
Об этом тоже стоило подумать. Деньги-то он не вымогал, просто собирал какие-то невразумительные камушки, но вот холсты Дерека как раз и были деньгами, причем немалыми.
Сколько будут стоить эти картины, когда он откроет миру нового гения? Ивану вдруг стало не по себе от простой мысли. Допустим, все пойдет гладко и он зарегистрирует картинную галерею в Москве. Иначе этим бизнесом не заняться, кроме как стать галеристом. Обладая таким сокровищем, будет ли он продолжать работать на верфи? Вряд ли — это было бы донельзя глупо. Да и времени не останется: в роли галериста он будет постоянно в пути. Как и в маске Амамути… Бред какой-то. Придется продать свою долю в судостроительной фирме. Кому? Руденко, конечно. Но другу юности продавать… Как-то он не готов к такому поступку. Да и не желает готовиться. Придется просто подарить этому хитрюге все.
Он. вспомнил, как еще в восьмидесятые годы Руденко, самоучкой овладев ремеслом телемастера, что было делом-то совсем нехитрым, стал клеить объявления по району, ходить с визитами. Иван попросил посмотреть и его телевизор, когда тот забарахлил.
Руденко отказал. Мотивировка была странной, трудно понятной для тех честных лет.
— Я беру за визит пять рублей, — сказал «мастер».
В кавычках, потому что мастерство мастера заключалось в проверке работы отдельных блоков и ламп и замене неработающих устройств. Грубо говоря: приходит мастер, снимает заднюю панель с телевизора и включает его. Видит, что одна из ламп не горит. Выключает прибор, выворачивает лампу и смотрит на нее. Даже если он видит такую лампу впервые в жизни, он надувает щеки и говорит заказчику, что такая лампа будет стоить ориентировочно столько-то рублей. Уходит с лампой. Идет с нею на радиорынок, где можно было купить все на свете, и покупает точно такую же лампу. В лучшем случае, такая лампа у мастера уже есть в чемоданчике, и он немедленно заменяет ее, поскольку во время своих походов на радиорынок он постоянно прикупает лампы. С блоками то же самое, только определять их состояние нужно не на глаз, а с помощью тестеров, то есть — тыча в клеммы щупами. Руденко страстно желавший подработать, овладел этим ремеслом и уже через год сколотил порядочную клиентуру, сплетя сеть из связей клиентов первого поколения.
— Но с тебя как со своего лучшего друга я денег, конечно, не возьму, — сказал он.
— Тогда… — Иван уже было собрался договориться конкретно о времени визита, но мастер перебил его:
— Однако работать бесплатно я, сам понимаешь, также не могу.
— И как же выйти из положения?
— Выход один: я вообще не буду чинить твой телевизор, а ты вызови лучше государственного мастера.
Сейчас Иван подумал, что теперь он сам может оказаться в сходном положении с Руденко в его советской ипостаси: продавать другу не пожелает, а дарить глупо, то есть получится, что продаст кому-то еще и навяжет Руденко неизвестно какого компаньона…
Впрочем, друг ли ему теперь этот человек? «Нельзя делать бизнес с друзьями». Смысл этого речения Иван понял не сразу. Механизм смерти дружбы оказался неожиданным. За годы совместной работы личные отношения растворились в деловых: просто не было времени, чтобы обсуждать что-то другое, кроме верфи, ни единой минуты лишнего времени. Всегда находились проблемы, всегда неотложные. Он уже давно и знать не знал, каковы личные дела его друга: невесту Руденко он увидел только на свадьбе, дочь — на крестинах. И что дальше? Когда и если Иван бросит верфь, мыслимо ли будет опять встречаться просто так, говорить бесконечно, как в годы юности?
И о чем он только думает? Радоваться надо, что богатство на автопилоте само в руки плывет, а он еще какие-то трудности испытывает с решением: брать или не брать. Однако всё, что он в жизни хотел, — это строить катера и яхты. Разрабатывать. Испытывать новые модели, которые снились ему по ночам. Получалось, что неожиданное богатство выбрасывает, его из поля мечты в реальность.
Размышляя обо всем этом, он молча покручивал штурвал, в то время как Делла нежилась в солнечных лучах за его спиной, обняв дремного Барабана.
За излучиной появилось встречное судно, Иван заложил направо, включил бортовые огни… Он не сразу разглядел, что это за катер, и пришел в радостное изумление, когда его черты встали на место.
— Это судно сошло с моей верфи, — обернулся Иван к своей спутнице. — Швертбот был запущен в производство три года назад. Продано уже двадцать восемь моделей. Эй, «Джинс»! — он хлопнул по крыше каюты. — Поприветствуй своего братца.
Иван дал длинный гудок. Встречный катер ответил, не сбавляя хода.
— Уж не Ламбовский ли это? — проговорил Иван себе под нос.
Делла глянула на него почему-то с тревогой.
— Тот астраханский покупатель?
— Почему бы и нет?
— Что ему тут делать?
— Не знаю, — беспечно ответил Иван. — Идет себе вверх по течению. На то и просил пригнать к началу навигации. Правда, медленно он что-то путешествует, — Иван разговорился, чувствуя радостное возбуждение. — Похоже, подолгу стоит на пристанях… Ты как-то заметила, что фамилия происходит от слова «сыр»?
Говоря, он повернулся к Делле и вдруг увидел, что лицо ее сильно озабочено. Что такое? Чем могло так смутить девушку появление второго «Джинса»?
Вскоре, как показалось ему, он понял причину: в кокпите встречного катера сидела девушка — светловолосая красавица, вальяжно развалившись, всем телом ловя ультрафиолет полуденного светила. Красавица видит красавицу… Встречный катер прошел недостаточно близко, чтобы разглядеть лица. Иван довольно смутно помнил, как выглядит Ламбовский, да и был капитан в широкополой белой шляпе, закрывающей голову до плеч.
Так или иначе, капитан второго «Джинса» не пожелал показываться и, похоже, вовсе не радовался этой встрече. Очень жаль. Иван бы с удовольствием расспросил его о впечатлениях по эксплуатации судна… Они разошлись. Иван оглянулся. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Девушка нагнулась и с улыбкой обратилась к кому-то, кто был в кокпите. И вдруг над транцем катера поднялась, туда-сюда посматривая, черная собачья голова.
19В этом был какой-то тупой, непонятный ужас, будто Ламбовский — или кто там еще? — намеренно издевался над ним. Словно мимо только что проплыло зеркало.
Вдруг Ивана осенило. Какое там «издевается» — на фига это ему нужно! Человек в белой шляпе на катере «Джинс». На его борту — девушка и собака. Вне всякого сомнения — он также играет Амамутю.
Ладно, господин Сырников. Повернуть и догнать… Но о чем он его спросит? Зачем вы прикидываетесь богом огня, почтеннейший? Бортовая красавица захихикает, а капитан катера покрутит пальцем у лба…
Нет, это всего лишь отговорка. Не потому он не повернет, что боится стать посмешищем, а потому, что просто — боится. Иван вдруг со всей очевидностью понял, что этот прохожий, Ламбовский или кто бы то ни было, — и есть настоящий Амамутя, поскольку ложный — это он сам.
Неужели он и в самом деле верит в легенду? Он покосился на Деллу, которая задумчиво смотрела вслед прошедшему катеру. Да, эта девушка достаточно закрутила ему мозги.
— Кто-то делает то же самое, что и мы, — сказал Иван.
— Я поняла, — отозвалась Делла.
— Если Ламбовский угреш, то это и есть он. Катер новый. Возможно, именно последняя модель. Вот почему ему был нужен «Джинс» и ничто другое.
— Да зачем ему это?
— Затем же, зачем и нам с тобой. Выясним в первой же деревне.
Очередное селение, где жила семья угрешей, было в десяти часах пути. Опасения Ивана подтвердились быстро. Все трое угрешей — муж с женой и пожилая женщина, мать, — вышли во двор, с удивлением глядя на «Джинс», пришвартованный к береговой коряге.
— Ты кто будешь? — угрюмо спросил мужик.
— А сам не догадываешься?
— И много вас тут? — подала голос женщина.
— Сыновья лейтенанта Шмидта! — сказал мужик и вдруг улыбнулся. — Ладно. Заходите. Вторая серия.
На крылечке он споткнулся. Оказалось, что с утра был здесь один гость, с которым он развязал и весь день не мог остановиться. Ложный Амамутя забрал бусы из камушков и две картины Дерека.
Мужика звали Виктором, его жену — Катей. Оба были изрядно выпивши и светились от радости. Под столом Иван заметил пустую бутылку из-под хорошей водки. Ламбовский, возможно, пришел к той же мысли, что и Иван, выставляя против местного самогона свою батарею.
Прямо они не говорили, слово «Амамутя» не произносили всуе, как того требовали правила, но картина вырисовалась довольно ясно.
— Теперь наше путешествие изменило смысл, — сказал Иван, когда они с Деллой вернулись на борт и он вывел «Джинс» на фарватер.
Девушка выглядела подавленной.
— Может быть, мы все же вернемся и догоним его? — предложила Делла.
«Но меня ждут в Саратове!» — чуть было не воскликнул Иван, но вовремя вспомнил, что обещал доставить девушку именно в Астрахань и именно на «Джинсе».
Делла будто услышала его мысль.
— Ах, я совсем забыла! Ты же хочешь продать свой катер.
— Швертбот, — буркнул Иван.
— Да-да, швертбот. Все это было для тебя лишь коммерческим предприятием. Прибыль — прежде всего для настоящего капиталиста.
В самом деле, подумал он. Что он теряет? Деньги — только и всего. Даже если этот покупатель раззвонит на весь водный мир, что его фирма крутит динаму, — ну и что? От этого он может потерять деньги в будущем. Деньги — и больше ничего.
— Мы поворачиваем, — сказал он и с силой толкнул штурвал.
Колесо закрутилось, мелькая на солнце медью. «Джинс», заложив длинный вираж, развернулся носом к течению, некоторое время его сносило назад… Иван переключил редуктор на полные обороты, и судно, уже не подгоняемое течением, а преодолевая его, двинулось вверх по реке.
— Как быстро мы его догоним?
— Никак… Возможности наших судов одинаковы, а у него фора в несколько часов. К тому же он столкнется с той же проблемой, что и мы, лишь в ближайшей деревне угрешей, а это, учитывая скорость против воды, — почти сутки.
— Так что же ты…
— Дослушай. Я доведу до яхт-клуба, где мы сегодня ночевали. Это часа четыре. Там рядом есть прокат автомобилей.
20Иван выбрал «Ладу» из трех предложенных машин за то, что она была двуцветной — белый верх и темно-синий низ. Это было как-то символично: теперь Амамутя вышел из воды, как древнее позвоночное.
Он позвонил Руденко и коротко обрисовал ситуацию. Саратовскому покупателю придется просто немного подождать. Тут же, в яхт-клубе, Иван договорился с его хозяином, что «Джинсу» сделают косметический ремонт в течение ближайших трех-четырех дней. В Саратов его можно будет доставить либо на трейлере, либо своим ходом, наняв местного речника. Во всяком случае, выруливая по склону высокой кручи на «Ладе», он бросил на желто-синий ковчег Амамути прощальный взгляд. Швертбот красовался у пристани, отражаясь в розовой воде, футболя мачтой низкий солнечный шар, будто самостоятельно занял оптически выгодное положение, чтобы проститься с хозяином.
Решили не спать. Кто знает, как поступит Амамутя Второй, поняв, что селения выше по реке уже обобраны Первым? Сядет в самолет в ближайшем аэропорту и улетит с добычей, повернет вниз или просто продолжит путешествие?..
Сидя в придорожном кафе, то ли ужиная, то ли уже завтракая в этом смещенном времени погони, Иван решил пробить Ламбовского по интернету. Выпал какой-то Бойко Ламбовский, поэт, живущий в Болгарии… Нет, не то. Ламбовский сельский Совет народных депутатов. Ламбовский фельдшерско-акушерский пункт…
Он соединил «Ламбовский» и «Астрахань». Результат оказался поразительным: в городе была картинная галерея, ее владельцем значился не кто иной, как Ламбовский Михаил. Он промышлял торговлей картинами современных художников, а также собирал антиквариат. Среди его авторов были в основном волжане, но работал он и со столичными живописцами, в частности с Алексеем Алпатовым, который Ивану весьма нравился; правда, он давно потерял его из виду…
— Кое-что проясняется, — сказал Иван, а Делла, не выпуская вилки из руки, что-то быстро натыкала на клавиатуре мизинцем.
— Вот это соединение давай глянем, — проговорила она с полным ртом.
Ожидая, пока тяжелая провинциальная сеть ответит на запрос «тамбовский дерек», Иван успел удивиться, как это ему самому раньше не пришло в голову пробить по интернету Дерека. Через несколько секунд он понял: сделай он это раньше, многие вопросы бы отпали, правда, как всегда, заменив себя новыми.