– Хорошо, – он пожал плечами, – все, как видишь, путем.
– Ну да, зав. отделением, профессор, уважаемый доктор, прекрасный семьянин… – В моем голосе непроизвольно зазвенела ирония.
– А что, этого мало?
Мои попытки поддразнить его не имели никакого успеха.
– И как ты добился всего этого? – Я обвела рукой ординаторскую.
Игорь, не спеша, словно нехотя, пустился в описание интересного больничного эпизода, с него разговор перекинулся на другой, постепенно увлекаясь, он выложил мне историю и о защите докторской, и о борьбе за место зав. отделением и многое-многое другое, что интересовало меня с журналистской точки зрения.
Чай был выпит, часы показывали три ночи, но я прочно сидела на жестком стуле, терпеливо ожидая, когда доктор съедет с профессиональной темы и приблизится к теме личной. Но он и не думал вспоминать былое, бодро болтая о своих медицинских проблемах.
– Зачем ты вообще сюда пришла, а? – надкусывая баранку, вдруг весело спросил он.
Я молчала.
– Ну, а у тебя-то как дела? – словно что-то поняв, вдруг спросил он.
– Все нормально. Вышла замуж, развелась, живу со свекровью, работаю в журнале, короче, аллес-нормалес. – Мне хотелось, чтобы голос звучал бодро.
– Ты счастлива?
– А что такое счастье? Приобретя некий жизненный опыт, могу сказать: счастье – это краткие мгновения эйфории. По моей классификации, счастье – это моменты гармонии с самим собой, с миром, со своими мыслями…
– Угу. – Доктор как-то помрачнел. – Значит, сюда ты попала совершенно случайно?
– Совершенно!
– Несмотря на то что твоя районная поликлиника не имеет никакого отношения к нашей больнице? – продолжал допытываться он.
– Да? – Я сделала невинные глаза.
– Аля, – он впервые назвал меня по имени, – не темни. Зачем ты сюда прикатила? Столько лет прошло…
– На тебя посмотреть захотелось, узнать, как ты… Ведь тогда я поступила… – я подыскивала нужное слово, – негуманно…
– Да уж, – рассмеялся он, – но все забыто. Боже мой, как давно это было! – Он мечтательно улыбнулся. – У меня дочери скоро будет столько же, сколько тебе было тогда, когда мы встретились в Крыму.
Это была злая реплика. Я непроизвольно сжалась, словно после удара в солнечное сплетение.
– Годы идут… Пора спать, надо режим соблюдать, – тоном доктора Айболита добил меня Игорь.
– Слушай, а ты можешь сделать так, чтобы меня завтра выписали?
– Так еще рано!
– Я прошу. Или я тогда сама уйду.
– Ладно, я оставлю все бумаги. Завтра возьмешь у старшей сестры.
– Спасибо. Так я пошла? – Стараясь не морщиться от внезапной боли в боку, я стремительно поднялась со стула.
– Аля, – догнал меня его голос, когда я уже была у двери. – Так ты появилась здесь из-за меня?
– Нет, господин Милош, – гордо выпрямилась я. – Мне заказана статья. И я, так сказать, проводила журналистское расследование. По слухам, вы не жалуете нашу журналистскую братию. Так что пришлось ложиться под ваш нож. Читайте материал в ближайшем номере журнала «Женское здоровье».
Утром я распрощалась с соседками по палате, медсестрами, нянечками. Врач, сменивший Милоша, быстро оформила бумаги, и вскоре я черепашьим шагом двинулась по улице. Сумка больно оттягивала плечо, пока я ловила машину. После кратких препирательств удалось сговориться с водителем серой «Волги», и вскоре я стояла перед родным подъездом. С трудом поднялась по ступенькам до лифта, доехала до своего этажа и только тогда сообразила, что не предупредила старуху о своей выписке.
Нащупав на дне сумки ключи, я открыла дверь и окунулась в гущу запахов борща, котлет и жареных кабачков. С кухни доносились голоса. Не слышимая, я доковыляла до кухни и остолбенела. У плиты стояла Ангелина Филимоновна, а за столом, уплетая борщ, сидела Дарья Ивановна. Сиделка только что приступила к котлетам. Моя старуха бодро вещала что-то, помахивая ножом, изредка шуруя им в сковородке.
– Что это? – Я устало привалилась к стенке плечом.
Последовали неясные восклицания, охи и вздохи.
– Вернулась! Какая ты бледно-зеленая! – Бывшая свекровь ткнула в мою сторону длинным ножом.
– Как это так?.. – Я не находила слов.
Сиделка, поняв мое состояние, улыбнулась.
– В медицинской практике это случается! Ангелина Филимоновна теперь может свободно передвигаться и даже выходить на улицу, только осторожно, даже гулять по магазинам. Ваше пребывание в больнице так на нее подействовало, что она огромным усилием воли заставила себя встать.
– Я рада, – выдохнула я.
– Иди, ложись я тебе геркулес на воде сварю, – погнала меня с кухни старуха.
Выглядела она бодро, стояла на ногах твердо, говорила четко.
В своей комнате, я, не раздеваясь, рухнула на диван и закрыла глаза. Одежда все еще источала специфический запах больницы.
Итак, журналистское расследование окончено, статья подготовлена. Мой аппендикс больше не будет мучить меня. Старуха встала, может ходить, принимать гостей. Я свободна. Если вдуматься, все это в сумме очень даже неплохо.
И еще я поняла: никогда не стоит ворошить прошлое! Даже если оно источает волнующий запах варенья из инжира.
Загадай желание
Невозможно перестать любить, если ты влюбилась по-настоящему. Проходят годы, а в тебе все еще живет ощущение чуда, которое возникает само собой.
Вот и отзвенел очередной Новый год, отхлопали пробки шампанского, растаяли в морозном ночном небе разноцветные хвосты фейерверков. Как я хочу, чтобы мое желание, загаданное в новогоднюю ночь, написанное на маленьком клочке бумаги, который, по всем правилам, был сожжен и проглочен вместе с шампанским, сбылось!
Знаете, что я написала? Ничего сверхъестественного: «Я очень хочу, чтобы мой муж любил меня больше всех на свете! Чтобы повторилась наша влюбленность, когда мы не могли насмотреться друг на друга, когда мы разговаривали без умолку, когда мы не замечали вокруг ничего, когда были только мы… Пусть он вернется ко мне!»
Все дело в том, что с Виталием мы прожили довольно дружно пять лет. И были замечательной парой. Познакомились у друзей на вечеринке, ушли оттуда вместе и больше уже не разлучались. Но полгода назад Виталий изменился. А может, еще раньше.
Я чувствовала, что в его жизни происходит нечто, о чем я не должна знать, хотя до сих пор у нас не было тайн друг от друга. Появились секреты. Я не против. Естественно, у каждого, видимо, должна быть своя личная жизнь. Как в пошлом сценарии, возникли вечерние опоздания, загадочные звонки, командировки в выходные. Я ждала. Потому что знала: рано или поздно муж заинтересуется другой женщиной. Надо пережить, переждать, поразмышлять, найти причину, почему он перестал интересоваться мной. Ведь женщина – это не только тело, но и душа. А у нас с Виталием всегда были общие интересы, свой маленький мир.
События развивались стремительно. Как-то я отпросилась с работы пораньше – болела голова. Открыла дверь своим ключом, небрежно швырнула сумку на столик, сбросила сапоги. Устало провела рукой по поверхности тумбочки – пылища. И в этот момент я услышала голоса. Нет, это были звуки. Я поняла, что это за звуки… И теперь, как дура, стояла в прихожей, не зная, что делать – бежать обратно на улицу или войти в спальню.
Пока я размышляла, появился Виталий. Он стоял в дверях и растерянно моргал.
– Привет, – просто сказал он. – Чего так рано?
– Голова болит, – я провела ладонью по лбу, словно в доказательство своих слов.
– Видела, напротив начинают строить дом? – продолжил наш странный диалог муж.
– Да, теперь шума и грязи не оберешься, – отозвалась я, зачем-то поддерживая разговор.
Я понимала – мне нужно скрыться, чтобы дать любовникам разойтись. И я ушла на кухню, плотно притворив за собой дверь. Шепот, смешок, цокот каблуков, негромкий хлопок двери – Виталий возник на пороге кухни.
– Ты все поняла, – сморщился он, глядя на меня.
– Да, – односложно бросила я, заваривая чай.
– И что теперь?
– Тебе решать.
– Но ведь нас все еще что-то связывает! – Это был отчаянный призыв к примирению.
Я молча посмотрела на него. Мне захотелось коснуться губами его виска, провести длинную дорожку поцелуев к губам… И одновременно закипала злость – вот бы сейчас заорать, швырнуть чашкой в стенку. Чтобы его проняло, чтобы он понял, чего мне стоит спокойный тон и встреча с его равнодушными глазами.
– Хочешь, ударь меня, – Виталий словно подслушал мои мысли. – Давай, ставь точку! Или хочешь, я умру… – добавил он, когда я не ударила его и точку ставить не стала.
Мне даже не хотелось плакать. Я сидела тихо-тихо, сложив руки на коленях.
– Ты похожа на ребенка, которого не забрали из детского сада, и он не знает дороги домой и свою фамилию с перепугу забыл. – Он опустился передо мной на колени.
– Да? – Я с трудом проглотила вставший в горле солено-горький комок.
– Ты нужна мне. – Он положил ладони на мои руки.
– Я не смогу тебе больше верить. – Я подняла на него глаза. – Неужели ты не способен понять такой простой вещи? И давно у тебя с ЭТОЙ?
– Три месяца, – покорно выдавил он, поднимаясь на ноги. – Сначала я думал, что это серьезно. А теперь…
Он подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. (Как потом оказалось, он изменил мне не в первый раз и никогда не задумывался о том, что произойдет, если обнаружится в нашем браке наличие третьего персонажа.)
– Давай начнем все сначала, – его голос прозвучал жалко и неуверенно. – Все-таки скоро Новый год, к нам друзья придут, а у нас… Давай хотя бы отложим пока решение?
Так мы и жили. Перед приходом гостей в новогоднюю ночь Виталий взял меня за руки и выдохнул:
– Я докажу тебе, что другие женщины для меня ничего не стоят! Клянусь чем хочешь!
Я протянула руку и погладила его по голове:
– Как мне больно!
– Я хочу, чтобы ты была счастлива! Чтобы мы были счастливы! – Он все еще продолжал верить в наше совместное будущее.
И тогда я написала записку. Я знала, что зря обманываю себя, что жить рядом с человеком, который меня предал, не смогу. Для него это было развлечение, а для меня – предательство. Но и жизни без Виталия я представить себе не могла. Как забыть ласковые прикосновения, жаркие слова, долгие пробуждения, такие невероятные ночи? Мелкие обиды и сладкие примирения? Куда деть спокойную силу его рук? Еще остались фотографии и воспоминания, от которых иногда наворачиваются слезы счастья… Будто пошатнулся небесный свод и звезды стали светить иначе, а то, что пряталось в тени, теперь на виду.
Есть тоска, но есть еще крохотная надежда и ожидание чуда. И тогда прошлое перестанет казаться безоблачным и нереальным, а прорастет в наших душах еще прочней и зацветет настоящим.
Как прошлогодний снег
До сих пор как-то не складывалась моя женская судьба. Романы вспыхивали и гасли, словно отсыревшие спички. И участником каждого из них почему-то оказывался слабый, инфантильный мужчина. Один из моих любовников, имея рост метр девяносто, всегда смотрел на меня неизменно снизу вверх, ожидая помощи, похвалы, подарка, поддержки… Сильные мужчины старательно обходили меня стороной.
С годами я пришла к выводу: обрати на меня свой благосклонный взгляд владелец какого-нибудь издательства или нефтяной трубы, я бы просто растерялась. Я же совершенно не умею общаться с таким типом мужчин! Все, что я знаю, – погладить по головке, утешить, купить на свои деньги подарок, билеты в кино или зоопарк… Так ведь им это не нужно!
Для примера расскажу один весьма показательный случай.
Сидела я как-то в кафе, подругу поджидала, листала забытую кем-то газету. За столиком напротив также одиноко пил кофе элегантный, собранный, короче, из той самой породы…
Подруга задерживалась, его деловой партнер, видимо, тоже. Поэтому, приглядевшись ко мне, мой визави вежливо осведомился:
– Ну, что там пишут о разрешении спора в Конституционном суде?
– Н-не знаю, – с ужасом пролепетала я, глядя в его синие глаза (полагаю, что в иных ситуациях они могли быть стального оттенка).
– Ну как же… – Мужчина ободряюще мне улыбнулся. – Там еще такой интересный казус…
– Вот, – в панике я протянула ему газету. – Почитайте сами.
Подхватив сумку, забыв о всех свиданиях мира, я пулей вылетела из кафе.
Короче, годы шли, и я, боясь остаться одна, цеплялась за любого, кто хоть сколько-нибудь проявлял ко мне интерес.
Арсений был мрачен и молчалив, почти как Герасим из тургеневской «Му-му». Правда, говорить он умел. Но только в тех случаях, когда считал это необходимым.
С первого взгляда романтически настроенная натура могла угадать в нем геолога, правозащитника, на крайний случай – литератора. Но Арсений был простым логистик-менеджером. Работал в коммерческой фирме, сидел в окружении пяти тетушек в пушистых мохеровых кофтах и день-деньской распределял и отправлял грузы по всей России и за ее пределы. Вся его работа заключалась в правильно набранных комбинациях нескольких клавиш на компьютере, что его весьма и весьма устраивало. Тетушки привыкли к его молчаливому обществу и перестали: а) замечать в нем мужчину; б) замечать его вовсе, как если бы это был стул или железный сейф.
Арсений каким-то неудобным клином врезался в мою жизнь. Я отчетливо видела все его недостатки, меня иногда ужасно раздражал его примитивный образ жизни: «работа-дом-работа». Но что-то вспыхивало порой в его глазах, и улыбка становилась по-детски доверчивой и открытой… И тогда я с упорством, достойным лучшего применения, тащила его в театр, на экскурсию, покупала ему видеокассеты с любимыми фильмами, искала для него в уличных киосках особенный пломбир.
Арсений благосклонно принимал мои знаки внимания, отдадим ему должное – он СТАРАЛСЯ быть адекватным. Например, предложил составить специальную компьютерную программу, которая помогла бы в моей работе, копался в электронных кишочках моего компьютера, чистил головки моего видеомагнитофона и налаживал спутниковую телевизионную антенну.
«Чего ты хочешь еще?» – спрашивали меня подруги в момент, когда мне приходило на ум делиться с ними своими мечтами о несбывшейся красивой любви. – «Он же не пьет, не курит, сидит в обнимку со своим компом!»
«Да, – смеялась я, хотя мне тогда хотелось плакать, – все правильно. Он – само совершенство. Таким должен быть, наверное, космонавт – вдумчивый, невозмутимый. Но лично я хочу, чтобы он проявлял ко мне чуть больше интереса, чем к прошлогоднему снегу. Если бы вы знали, как он обнимает меня! Как будто я шкаф, который нужно перенести при переезде. Ноль эмоций! Не говоря уж о любви…»
Никто меня не понимал, все дружно крутили пальцем у виска, а я все глубже погружалась в пучины отчаяния. Внешне это никак не отражалось, разве что я решила записаться в секцию тай-бо – сбрасывать нереализованную любовную энергию и тоску.
Как-то раз, возвращаясь с тренировки, я долго стояла на автобусной остановке. Тихо падал крупный пушистый снег. Я запрокинула лицо вверх. Черное небо с блестящими пуговицами звезд равнодушно смотрело на меня. «И что дальше? – горько спросила я его. – Растает снег, придет весна… А мой дорогой Арсений так и будет пребывать в зиме. И я буду для него все тем же прошлогодним снегом. Пришли мне кого-нибудь из весны, небо, прошу тебя!»
Я благополучно вернулась домой. Конечно, никакого подарка от неба я не получила. В тот вечер я набрала телефонный номер Арсения – занято глухо, Арсений плавал в виртуальных волнах. Тогда я написала ему электронное письмо: «Дорогой мой друг. Полагаю, что нам пора поставить точку в наших отношениях. Я больше не желаю тебя видеть!»
Ответа на письмо я не получила. А ночью мне приснился сильный мужчина – один из тех, кто вершит судьбы отечественного бизнеса и покупает королевские особняки за рубежом. Это был знак. Теперь я надеюсь, что мне повезет. Мой, персонально мой, сильный мужчина где-то ждет меня. И я его встречу.
Магия красного платья
Чтобы каждая новогодняя ночь вспоминалась, как чудо!
В начале декабря произошла неприятная ссора с Серегой. В последнее время что-то стало у нас разлаживаться, мы часто раздражали друг друга, и единственной надеждой на то, что все наладится, был приближающийся Новый год. Как-то всегда верится – именно в этот необыкновенный праздник сбудутся все мечты, и первого января наступит иная жизнь.
Все началось с красного платья. Двадцать девятого декабря Ирка Масленникова притащила на работу алое вечернее платье. Просто роскошное. Платье Ирке привез муж из Аргентины, но, как все мужчины, напутал что-то с размерами, и в груди платье на Ирке висело, как белье на веревочке, а в бедрах морщилось. Ирка уже выплакала все слезы, для Нового года она присмотрела в бутике другое платье, поэтому это решила срочно продать: «Худей не худей, все равно хорошо сидеть не будет. Оно сшито для какой-то ненормальной фигуры!»
Девчонки в отделе перемерили платье одна за другой, но все смотрелись в нем жалко, смешно или вульгарно. Я не собиралась участвовать в общей вакханалии – сидела себе тихо за столом, клацала по клавиатуре, думала о наших с Серегой отношениях. Неожиданно заметила, что в отделе царит какая-то особая тишина, и подняла глаза от монитора. Несчастное платье висело печальной тряпкой на спинке стула, девчонки со злыми лицами сидели за своими столами. И в этот момент Ирка, заламывая руки, запричитала:
– Ну все, не будет у меня Нового года. Дома буду сидеть, селедку есть и телик смотреть.
– А ты почему не примерила платье? – с ненавистью в голосе осведомилась Олечка, обычно улыбчивая и приветливая.