- Я прибыл на место происшествия, - после короткой заминки начал полицейский, - когда этот типчик назвал Куршмитса преступником и негодяем.
Сигом успел уловить мысль, невольно пронесшуюся в голове полицейского: "Назвал-то он его так уже после того, как они выбили окна и поломали мебель". А вслух полицейский продолжал:
- Он сильно толкнул Куршмитса (и подумал: "Оттолкнул"). Тогда Куршмитс разозлился и ударил его в...
- Нас не интересуют детали, - напомнил прокурор.
- А в это время его жена расцарапала лицо другому парню...
- Вы узнаете пострадавшего? - спросил прокурор.
- Да, третий слева, - без заминки сказал полицейский, указывая на одного из обвиняемых, больше похожего на гориллу, чем на человека.
Присяжные дружно заржали, один из них даже подмигнул обвиняемому-"пострадавшему", сразу признав в нем "своего парня".
"С ними все пойдет гладко", - подумал сигом и переключил внимание на "очкарика".
"Это беззаконие, - думал тот. - Скоты глумятся над человеком, над элементарными нормами..."
"Но разве законы - не мертвые слова на мертвой бумаге? - мысленно спросил его сигом. - А время диктует свои требования. Оно учит нас уважать интересы большинства. Кто виноват, что законы не поспевают за временем?"
"И все-таки меня учили уважать законы. А эти головорезы явно нарушили их. По всем статьям они виновны", - не отступал "очкарик".
"Но что можешь сделать ты? Ты один - их много. За ними - весь город, вся страна. Тебе будет плохо. Пострадаешь ни за что".
"Нельзя же им дать безнаказанно избивать ни в чем не повинных людей!"
"Ни в чем не повинных людей не существует".
"Это подло - дрожать за свою шкуру, заботиться только о ней".
"Подло - пустое слово, оно ничего не означает. А ты уверен, что тот, кого защищаешь, поступил бы так же, будь он на твоем месте? Ну то-то..."
Сигом почувствовал, что упорство "очкарика" поддается. Заглядывая в его память, ударил по самым больным местам: "Помнишь, когда тебя вышвырнули с работы, хоть один вступился, поддержал? А если с тобой что-нибудь случится, кто поможет твоей жене и маленькой Эмми?"
Сигом увидел, что "очкарик" опустил голову, втянул ее в плечи. Он думал: "Что я один могу сделать? И кто мне дал право ставить под удар Эмми?"
- Все в порядке, Диктатор, их оправдали, - бодро доложил сигом. - Судьи приняли разумное решение.
- А легко ли было внушить им его?
- Да. Ведь истина лежала на поверхности. Думаю, что они бы заметили ее даже без моего вмешательства. Удивляет лишь одно: как ее не понимали те, кто составлял законы?
Проходя по улице, сигом услышал крики, звон стекла, шум борьбы. Несколько прохожих - из тех, что обычно спешат на шум, - пробежали в противоположном направлении.
"Интересно, что там происходит?" - подумал любопытный сигом.
Он увидел старых знакомых - Куршмитса и его головорезов. Они занимались привычным делом - грабили дом. Вот один из них показался в дверях, волоча за белокурые волосы женщину, второй вышвырнул через окно в костер груду книг.
"Неразумно, - подумал сигом с осуждением. - Очень неразумно уничтожать книги. Ведь в них содержится информация".
- Алло, старина! - сказал он, становясь рядом с Куршмитсом, который командовал своими молодцами. - Опять иностранцы?
Куршмитс посмотрел на сигома своими заплывшими глазками:
- Ха! Нет, это не иностранцы, но ничем не лучше них. Они из тех, кто хочет разных свобод. Сейчас и получают одну из них.
Головорезы, услышавшие слова своего вожака, засмеялись, раздувая толстые щеки и широко разевая рты, как могут смеяться очень непосредственные люди.
- Ге, ге, - заливался один, - папаша Куршмитс скажет - так скажет!
- О-хо-хо! - грохотал второй, как пустая бочка по камням. - Вот это номер!
- Э-хе-хе! - закатывался третий. - Вот так штука!
- Но если вы будете уничтожать всех, кто думает не так, как вы, то ослабите страну, - с огорчением заметил сигом Куршмитсу. - Нам нужен интеллект для завоевания мира.
- Мы обойдемся без умников, - угрожающе ответил Куршмитс, и его глазки заблестели совсем по-иному.
- К черту умников! - закричали его головорезы.
Они, как по команде, повернули к сигому свои здоровые жизнерадостные лица цвета обожженного кирпича и загорланили:
- Кто хочет свободу, тот ее получит!
- Наша страна - для нас!
- Знаем мы эти хитрые штучки!
И много других, столь же лаконичных и емких изречений.
Молодчики загородили путь прохожим и заставили вместе с ними скандировать лозунги. Сигом заметил в толпе и Знакомого "очкарика". Стало обидно - он не любил торжества глупости. Сигом мысленно пожурил "очкарика": "Ты поступаешь неразумно, давая глупцам распоясаться. Так дойдет очередь и до тебя".
"Что можно сделать? Я один, а их много", - мысленно ответил "очкарик", продолжая вторить головорезам.
- А ты почему не кричишь вместе с нами? - зарычал Куршмитс на сигома. Или мы недостаточно хороши для тебя?
Сигом никак не мог понять, почему эти люди не соглашаются с тем, что очевидно. Он не хотел воспользоваться своими телепатоусилителями, ему самому нужно было во всем разобраться:
- Но подумайте сами: сначала - иностранцы, потом те, кто хочет свободы; те, кто не согласен с вами; те, кто вам невыгоден; те, кто вам не нравится... И при чем здесь книги?
- Он - провокатор! - завизжал Куршмитс. - Бей его!
"Неужели они все еще не поняли меня?" Сигом успел проговорить:
- Я только хочу понять...
Железный лом просвистел над его головой...
...Через несколько минут сигом удалился от груды мертвых тел. Он шел, понурив голову, он все еще искал смысл в их словах, ошалело бормоча:
- Знаем мы эти хитрые штучки... Хитрые штучки...
Под его ногой треснуло стекло. Это были очки...
5. ДЕТИ
- Помнишь книгу о детях Спарты? - спросил Диктатор.
- О том, как слабых детей сбрасывали со скалы? - ответил вопросом на вопрос сигом.
Это не очень понравилось Диктатору, но он, не сделав замечания, продолжал:
- Они поступали дальновидно. Посмотри на портреты моих предков. Диктатор указал на портреты отца и деда, висящие на стене. - Это лица сильных и мужественных воинов. Ясный взгляд, волевой подбородок, - лица, не знающие сомнений. Обрати внимание, как они похожи друг на друга, как я похож на них... Но они мне передали в наследство не только голубые глаза и белокурые волосы. Я получил от них железное здоровье, крепость мышц, силу и выносливость. А ведь бывает по-иному. Слабый ребенок - это не просто один слабый воин в будущем. Он передаст свои болезни и уродства детям, внукам, правнукам. Их становится больше и больше. Разумнее убить одного слабого, чтобы спасти от вырождения семью.
- Яснее ясного, - согласился сигом.
- А сегодня целые народы стоят перед такой проблемой. Столетиями сама жизнь не давала уцелеть слабым. Из десятка детей, появляющихся на свет, вырастал лишь один, самый сильный. Остальных уносили болезни и голод. Но успехи медицины, которые так радовали, и улучшение условий жизни привели к тому, что из десяти новорожденных вырастают пять, а то и все десять. И среди них - половина неполноценных. А затем от них родятся дети, наследуя недостатки, углубляя их комфортом, праздностью, медикаментами, духовной распущенностью, мягкотелостью, бесплодным мудрствованием, нерешительностью. Их число растет, как лавина, угрожая вырождением всему человечеству. Мудрейшие из ученых указывали на эту опасность. Но в дело пошли пустые слова, надуманные понятия гуманности и верности - и люди не смогли перешагнуть предрассудки. Были, правда, попытки провести в жизнь мудрый принцип...
Диктатор так тяжело вздохнул, что сигом не посмел ни о чем спрашивать. Он понял, что с теми, кто хотел провести в жизнь мудрый принцип, стряслось несчастье.
- Но ты... Ты должен спасти, возродить мой народ и снова поставить его на ту высоту, какой он достоин! - Подбородок Диктатора упрямо выпятился, глубокая борозда разделила надвое невысокий бледный лоб.
- Скорее говори, что надо делать! - воскликнул сигом.
- Начнешь с этого города. Пойдешь в родильные дома. У тебя есть микроскопическое и рентгеновское зрение, химические анализаторы и органы-счетчики, приемники энергии и излучатели. Ты не можешь ошибиться. Осмотри детей. Проверь их организмы. И соверши то, чего не смогли сделать люди. Пока младенцы еще ничего не понимают и не испытывают страха, уничтожь слабых и больных. Оставь самых сильных!
- Это разумно, - сказал сигом.
- Только постарайся делать все так, чтобы малыши не успели почувствовать боли, - сказал Диктатор. Все сотрудники фирмы знали о его сердобольности.
Сигом летел невысоко над городом, включив защитную оболочку, сделавшую его невидимым. Огромный многоугольник с движущимися точками и лакированными коробочками казался ему ненастоящим и призрачным. Казалось, вот-вот подует ветер, и мираж исчезнет, разлетится клочками тумана. Он думал: "Ежедневно там возникают новые точки - а для чего? Смогу ли я узнать это? Или уже узнал - для того, чтобы создавать сигомов?"
Он влетел в окно родильного дома, сквозняком прошел мимо сестры в палату, где лежали новорожденные.
Сигом на долю секунды задержался у крохотного существа, посмотрел на его чмокающие губы, в углу которых виднелась капелька слюны. Он никогда не понимал, почему вот такое существо, даже больное и ущербное, вызывает прилив нежности у вполне разумной женщины или мужчины и почему они тратят на него столько сил и времени. "Это программа природы записана в них, и преодолеть ее они не могут. Для этого они слишком слабы и нелогичны", думал сигом. Он остался доволен младенцем: сердце равномерно пульсировало, желудок и кишечник были нормальными, скелет не имел существенных дефектов. Мозг был с посредственными возможностями, но вполне "в норме". "Из него выйдет отличный солдат, завоеватель", - с удовлетворением отметил сигом и последовал дальше. Еще несколько таких же здоровячков - и он обнаружил калеку. Правая нога ребенка была короче левой, сердце работало с перебоями. Сигом мгновенно исследовал вещество наследственности - ДНК - и выявил серьезные нарушения в одном из генов. "Возможна эпилепсия", констатировал он.
Ребенок, как видно, долго не мог уснуть, ворочался - и распеленался. Из-под белых повязок выглядывала раскрытая ладонь и пять смешных растопыренных пальцев. "А защититься ими он не сумеет", - сигом невольно улыбнулся: это создание, гораздо более Простое и несовершенное, чем он, к тому же еще с крупными дефектами, не вызывало у него ни жалости, ни сострадания, - просто было забавным. Сейчас следовало решить на основании анализа: уничтожить ребенка или только лишить его возможности произвести потомство. В это время младенец шевельнулся, длинные загнутые ресницы вздрогнули... Он раскрыл глаза и глянул на непрошеного исследователя.
Сигом удивился: он почти не производил шума. Как же младенец обнаружил его присутствие?
"Ладно, уничтожить успею. Вот только проверю слух", - сказал он сам себе.
- Ты слишком рано вернулся, - сказал Диктатор сигому, потягиваясь после крепкого сна. - Не мог же ты в такое короткое время облететь все родильные дома и отделения в клиниках...
- И одного было достаточно, - сказал сигом. - А может быть, следовало просто спросить у тебя...
- О чем? - насторожился Диктатор.
- Хотя бы о том, почему Спарта не стала владычицей мира. Почему она не дала человечеству ни известных философов, ни прославленных математиков и музыкантов? Только воинов, которые в конце концов были разбиты.
- При чем тут Спарта? - раздраженно спросил Диктатор. - Я послал тебя совершить вполне определенное действие - спасти мой народ от вырождения.
- Но ты ведь ученый и знаешь: организм борется. Он пытается возместить утрату в одном преимуществом в другом. Например, у слепого развивается более острый слух, у глухого - усиливается осязание. Что важнее для человека - крепость мышц или быстродействие мозга, безупречный скелет или способность к телепатии, здоровое сердце или развитые ассоциативные области?
- Я говорил тебе об усилении народа...
- Но что нужнее народу - ученые и конструкторы или те, кто сможет только убивать; здоровяк, которому не подняться выше среднего уровня, или хилый Моцарт? Без того, что придумают ученые и конструкторы, нельзя ничего завоевать. А без трудов философов, писателей и композиторов ученые и конструкторы не отточат свою мысль. Я вижу, ты понял. Да, у многих детей, которых я должен был бы уничтожить, имелось то, что нужнее всего твоему народу.
- А безнадежно больные, калеки, уроды? Их-то следовало устранить!
- Но если их нельзя вылечить сегодня, то это не значит, что так же будет завтра. Разве наука не движется? И кто может поручиться, что среди них не найдется хотя бы одного Пастера или Эйнштейна, который с лихвой искупит затраты на всех? Неразумно уничтожить даже их. Неразумно... Разве это не высший критерий?
- Может быть, ты и прав, - устало сказал Диктатор. - Поищем другой путь.
- Поищем, - как эхо откликнулся сигом.
Портреты предков молча ожидали...
6. ЗАВОЕВАНИЕ МИРА
- Время не ждет, - сказал Диктатор. - Но прежде, чем действовать старыми методами, испытаем способ убеждения. Он не приносил особых плодов, но, может быть, ты сумеешь объяснить людям, зачем им нужно вступать в твои легионы!
- Постараюсь! - ответил сигом.
Выйдя из дома, он увидел недалеко знакомую фигуру садовника. Это был румяный веселый человек средних лет, почти всегда насвистывающий песню.
"Типичный солдат - неунывающий, не теряющий присутствия духа, - подумал сигом и остановился. - Но ведь нельзя начинать сразу с большой массы людей. Попытаюсь провести первую пробу на нем. Тем более, что мы хорошо знакомы".
Он подошел к садовнику, склонившемуся над клумбой тюльпанов.
- Добрый день! - поздоровался сигом.
- Добрый день! Посмотри на эти тюльпаны. Ты не видишь в них ничего необычного?
- Нет. Тюльпаны как тюльпаны. У одного слегка пожелтели листья, сказал сигом, присматриваясь. - Я вижу, что земляной червь завелся в его корнях.
- Но ведь они фиолетовые. Мне удалось вывести и черные, и фиолетовые. Посмотри, как они жадно раскрывают чашечки, как тычинки, словно свечки, начинают гореть и сверкать на солнце капельками росы. А вот неожиданный серебристый переход, рядом жилка - кажется, тоже серебристая, но не блестит, а отсвечивает благородной матовостью. Гляди же, гляди, края лепестков зарделись рубиново и теряют густоту, будто разбавленное вино...
- Могу предложить тебе кое-что получше, - сказал сигом.
- Новый сорт тюльпанов?
- Ну нет, я вообще не понимаю, зачем такой человек, как ты, проводит целые дни за выращиванием цветов, - с досадой проговорил сигом.
- Это моя работа. Она не хуже всякой другой.
- У меня есть дело, достойное тебя. Я собираю армию для завоевания мира.
- Вот оно что... - протянул садовник и присвистнул. - Спасибо за заботу, но мне надо заниматься делом.
- Это ты называешь делом? Может быть, кто-то станет есть твои цветы?
- Нет, - улыбнулся садовник.
- Из них сделают одежду? Построят жилище?
- Тоже нет.
- Тогда какой же в них прок?
- Они доставляют людям радость.
- Невесомые слова. В них - пустота.
Садовник задумался - как объяснить? Затем сказал:
- Ты ведь меряешь все на "разумно" и "неразумно". Если подходить с этой меркой, то цветы доставляют людям радость, а радость помогает трудиться. Разве это неразумно? Зачем же мне идти с тобой на завоевание мира, когда мой мир здесь? Посмотри, как он переливается всеми красками, говорит со мной на своем языке. Если хочешь завоевать хотя бы его, для начала помоги мне полить грядки...
У выхода из сада прямо на густой траве сидел студент и усиленно зубрил, морщась, как от головной боли:
- Имеется много путей для возвращения молекулы в ее нормальное состояние. Путь первый...
- Что это с тобой? - спросил сигом. - Ты плохо выглядишь.
- Экзамены на носу, а в голову, как назло, ничего не лезет.
- Может быть, тебе следовало бы переменить занятие?
- Вы правы. Но сначала нужно сдать сессию. Потом я поеду в горы, произнес студент, опять уткнувшись в книгу.
- Извини, что отрываю тебя. Но мне необходимо узнать, что ты собираешься делать потом.
- Когда это?
- Когда закончишь учебу.
- Отправлюсь завоевывать мир. Уйду с геологами в дальние края искать руду.
- А хочешь завоевать его уже сейчас? Хочешь иметь все, о чем мечтаешь? - спросил сигом, сощурясь, старательно подражая Диктатору.
- Каким образом? Или вы проведете обучение во сне и немедленно назначите меня начальником партии? - Студент полагал, что незнакомец шутит.
- Вступи в армию, которую я поведу на завоевание и переделку мира.
- Ого! А сумеете?
- Я сигом. Знаешь, что это такое?
- О да! Но в таком случае вам ничего не стоит разрушить город или составить проект атомного центра. Вы ведь за доли секунды перемножаете стозначные числа и решаете самые запутанные задачи? Вы мыслите в сотни раз быстрее человека?
- Ты ошибся, - не без гордости заметил сигом. - В тысячи раз.
- Тогда помогите мне решить одну задачку по физике, а мир от вас никуда не уйдет. Вот эту...
Сигом мельком глянули на лист учебника, взял карандаш и написал решение.
- Пустяк, - произнес он. - Я же тебе предлагаю...
- Завоевание мира, - досказал за него студент. - Но разве это не больший пустяк?
- Значит, ты не пойдешь со мной?
- Увы, я не созрел для такой миссии, - замялся студент, - и потому всецело доверяю и уступаю ее вам... вместе со всеми вытекающими последствиями. А мой удел - зубрить. Чтобы завоевать мир, не мешает его сначала понять. Хотя бы изучить эти книги...
- Я не шучу, - с обидой сказал сигом.
- Мой профессор тоже. Особенно на экзаменах. Не отвлекайте меня, пожалуйста. Итак, для возвращения молекулы в ее нормальное состояние...
- Безоблачная погода, верно?
Девушка застенчиво улыбнулась. "А он симпатичный, даже красивый, подумала она, незаметно бросая взгляд на сигома. - Только знакомится уж очень по-старомодному. Неопытный еще. Но это неплохо". Она и представить не могла, что сигом очень гордится, считая, будто изобрел универсальную фразу для знакомства.