– Мы начали процесс, чтобы его вернуть, – сообщила она. – Через несколько недель сюда придет комиссия, и после этого, надеюсь, ждать останется недолго.
– Уверена, что скоро вы его вернете, – кивнула я.
– Надеюсь, – согласился Джейми. Если ему и было неловко от моего присутствия, он этого не выказывал. Казался счастливым и непринужденным. Гораздо счастливее, чем в последнее время. И только сейчас я поняла, под каким ужасным стрессом он находился последние полгода. Я знала, что Маркус переселился в Эшвилл и что Джейми по этому поводу вздохнул с облегчением. Очевидно, боялся его отрицательного влияния на Лорел.
Однако эта новая Лорел точно не сломается. Она даже не согнется.
Энди вернули в семью только когда ему исполнился год. К тому времени я окончательно стала частью семьи, поскольку дружба с Лорел все росла. Я знала, что для Кита это единственный способ продолжать без помех видеться с отцом, а мне – с любимым человеком по праздникам и воскресеньям. Я так тосковала без него, и не было ни души, которой я могла признаться в своей печали и желании. Поэтому я учила Лорел быть матерью годовалому мальчику, роль, которую ей неожиданно пришлось играть, тем более что у нее не было никакого опыта с Мэгги. Я думала, что она слишком хлопочет над Энди из-за сознания собственной вины в его болезни и одиноком младенчестве. Но должна признать, что она хорошо справлялась и, как и Джейми, была бесконечно благодарна мне за помощь.
Мои истинные чувства относительно Лорел колебались между восхищением и неприязнью, привязанностью и враждебностью. Я знала, что она упорно борется за трезвость и душевное здоровье и что в моей ситуации не было ее вины. И все же у Лорел было все, что она пожелает, и я просто не могла подавить чувство обиды и зависти.
В моем присутствии Джейми старался не выказывать Лорел слишком много симпатии, но я не могла не представлять себе, как сильно он ее любит. Я представляла, как он занимается любовью с Лорел. Приходилось выходить наружу и глубоко вдыхать соленый воздух, чтобы стереть картины, постоянно стоявшие передо мной.
Как-то вечером мы с Лорел убирали на кухне после третьего дня рождения Мэгги, когда Лорел неожиданно отставила тарелку, которую вытирала, чтобы улыбнуться мне.
– Я только хочу, чтобы ты знала: после Джейми и моих детей ты – самый важный человек в моей жизни.
– Я? – потрясенно пробормотала я.
– Моим нынешним счастьем я обязана тебе, – засмеялась она. – Никогда бы не пошла лечиться, если бы ты не назвала меня эгоистичной сукой.
Я, в свою очередь, засмеялась и обняла ее. Зная, что никогда больше не смогу назвать ее так.
37. ЭндиМы с Кимми переписывались по электронной почте, когда в мою комнату вошли ма, дядя Маркус и Мэгги.
– Привет, Энди, – сказал дядя Маркус. – Мы хотели бы поговорить с тобой. Ты уже сделал уроки?
– Да.
Я все сделал, именно поэтому и переписывался с Ким. Потому что мне запретили переписываться с ней, слать эсэмэски или звонить, пока я занимался.
– Что-нибудь хорошее? Или плохое? – спросил я.
– Ни то ни другое. Это очень важно, – ответила ма.
– Хорошо. Подождите минуту.
Я написал Кимми: «Должен идти. Увидимся позже».
После этого я повернулся на стуле. Ма и Мэгги сидели на моей кровати. Дядя Маркус стоял рядом с ма. Его рука была на ее плече. Может, речь пойдет о сексе? Дядя Маркус дал мне четыре новых презерватива с хорошими датами на них, хотя был против того, чтобы я это делал.
– Новость немного… шокирующая, – начала ма.
Я думал – это когда ты касаешься провода и вдруг получаешь шок. Но потом я понял, что она имеет в виду сюрприз. Я становлюсь старше, и мозг работает быстрее!
– О чем ты?
– Энди, – вмешался дядя Маркус. – Я не твой дядя. Я – твой па. Твой отец.
Я рассмеялся. Какой он глупый.
– Нет. Ты – мой дядя.
Он покачал головой:
– Есть тайны, которые мы прятали от тебя и Мэгги. Потому что не хотели вас расстраивать. Но мы решили, что тебе пора знать правду.
И я вдруг так испугался! Может, это одна из вещей, о которых я не знаю? Я думал, что ма и дядя Маркус занимались сексом, когда он оставался ночевать. И я пытался не думать об этом, но был здорово уверен, что они это делали. Но, может, если они занимаются сексом сейчас, это каким-то образом делает его моим отцом?
Я подумал о том, что Кимми удочерили.
– Вы меня усыновили?
– Нет. Дело в том… – начала мать.
– Панда… Энди.
Мэгги сидела на кровати, скрестив ноги.
– Ма и дядя Маркус занимались сексом очень давно. Они не были женаты, но из этого получилось кое-что хорошее, и это хорошее – ты. Ма забеременела тобой, когда она и дядя Маркус занимались сексом.
Я смотрел на ма. Ее лицо было красным.
– Мы с дядей Маркусом любили друг друга. И поэтому занимались любовью. Мэгги права в том, что мы не должны были этого делать, потому что я тогда была замужем за твоим па… за человеком, которого ты всегда считал своим отцом…
– Ты не пользовался презервативом? – спросил я дядю Маркуса.
Он потер рукой рот. Я знал, что он улыбается. Иногда можно видеть улыбку в глазах человека. Даже когда не можешь разглядеть его губы.
– Не пользовался. И это было ужасно глупо с нашей стороны.
– Абсолютная глупость, – согласился я.
– Но я люблю тебя, – сказал дядя Маркус. – Всегда любил. И очень горжусь тем, что ты – мой сын.
– Потому что я спас детей на пожаре?
– Нет. Я хочу сказать… я счастлив, что ты – мой сын. Ты очень важен для меня.
– Понимаешь, Энди? Понимаешь, что па не твой отец? Твой отец – дядя Маркус, – вмешалась Мэгги.
– Это как с Кимми, – догадался я. – Па меня усыновил, а дядя Маркус – мой родной отец.
– Верно.
Ма хлопнула в ладоши. Только один раз. Не как на спектакле.
– Почти верно, – поправил дядя Маркус и подошел, чтобы обнять меня. – Я люблю тебя, – снова сказал он.
– Я тоже. И я должен называть тебя Дарреном?
– Дарреном? – не понял он.
– Так Кимми называет родного отца. Она никогда его не видела, но говорит, что Даррен был Америка-Африка и морским пехотинцем.
Мэгги захохотала, словно я сказал что-то смешное. Дядя Маркус тоже засмеялся.
– Она зовет своего… родного отца Даррен, потому что это его имя. Продолжай звать его дядей Маркусом, этого будет достаточно, ладно? – сказала Мэгги.
– Ладно, – сказал я и повернулся к компьютеру. Мне не терпелось написать Кимми, что у меня есть приемный отец и родной отец, совсем как у нее.
– Энди! – окликнула ма. – Мы еще не закончили разговор.
– Может, довольно? – спросила Мэгги.
– Нет, давай договорим, – заупрямилась ма.
– Я хочу написать Кимми, что у меня есть родной отец, – сказал я.
– Знаю, – кивнул дядя Маркус. – Но ты должен знать еще кое-что. Повернись.
Я повернулся.
Дядя Маркус тоже сел на кровать. Они были похожи на зрителей, которые смотрят на меня.
– Кит – твой кузен, – сказал дядя Маркус.
– Кит?
Он был не в себе.
– Нет у меня никаких кузенов.
– Я не виню тебя за то, что ты сбит с толку, – сказала ма, беря блокнот с моего стола.
– Пойди, сядь со мной, Энди.
Мэгги встала, чтобы я смог сесть на ее место, хотя мне не хотелось оставлять компьютер. Ма что-то рисовала. Может, портрет Кита? Я решил посмотреть и поэтому сел рядом.
Она рисовала маленьких человечков.
– Вот так, – улыбнулась она и показала на мужчину и леди в платье. Написала «приемный папа» над человечком и «ма» – над леди. Потом провела черточку к еще одной леди, которая оказалась Мэгги. Очень скоро человечки и линии появились повсюду. Потом она нарисовала мисс Сару. И тут я сдался.
– Не понимаю.
Ма засмеялась. Мы все стали рассматривать безумный рисунок.
– Я все испортила, – кивнула ма.
– Хочешь, я попробую? – спросила Мэгги.
– Будь так добра.
Мэгги встала передо мной. Совсем как учитель.
– Все, что тебе нужно знать: Кит – твой кузен. Па, твой приемный отец, был ему настоящим отцом. Как дядя Маркус – твой настоящий отец.
– А ты его мать? – спросил я ма.
– Нет, – покачала головой Мэгги. – Его ма – Сара, как ты всегда и думал.
Я хотел иметь кузена. Только не Кита.
– А можно моим кузеном будет другой человек?
– Ничего не выйдет. Кит – твой кузен. А еще он – единокровный брат Мэгги, – объяснил дядя Маркус.
Я заткнул уши.
– Это я – брат Мэгги!
Я не злился, но чувствовал себя как на уроке мистера Крачвица, когда он толковал о том, что А равняется В равняется Х и еще какой-то чуши.
– Послушай, – начала Мэгги. – Кит – твой кузен и фактически Локвуд. Хотя его фамилия Уэстон, он наш родственник. Поэтому ма просила его перебраться к нам, пока не найдут Сару. И… ты знаешь, что у нашей семьи полно денег?
– Мы богаты.
– Ну, не то чтобы… – пробормотала ма.
– Да, – перебила Мэгги. – Мы богаты, особенно в сравнении с Китом. Поэтому Кит был так расстроен в ночь пожара. Помнишь, он назвал тебя маленьким богатым мальчиком? У него и Сары никогда не было много денег, и, поскольку у него тот же отец, что и у меня, это казалось ему несправедливым.
– Мы богаты.
– Ну, не то чтобы… – пробормотала ма.
– Да, – перебила Мэгги. – Мы богаты, особенно в сравнении с Китом. Поэтому Кит был так расстроен в ночь пожара. Помнишь, он назвал тебя маленьким богатым мальчиком? У него и Сары никогда не было много денег, и, поскольку у него тот же отец, что и у меня, это казалось ему несправедливым.
Я смотрел на нее. И был почти так же сбит с толку, как от маминых человечков.
– Ты понял хоть что-то? – спросила ма.
– Конечно. Я же не умственно отсталый.
Но все, что я понял, – мы богаты, Кит беден. И это ужасно несправедливо.
38. Кит– Знаешь, как водить лодку? – спросила Джен.
Она лежала на моей постели, совсем голая, закинув на стену длинные загорелые ноги. Сказала, что ей нравится вот так лежать. Я полусидел на подушках с бутылкой пива в руках, наслаждаясь видом. Хотя плечо болело невыносимо.
– Не понимаю, – отозвался я, – что значит «водить»? Я думал, лодкой управляют.
Она закатила прелестные синие глаза.
– Пусть будет так. Умеешь?
– Угу.
Странно было бы жить всю жизнь на острове и не уметь управлять лодкой.
– А что?
Джен пожала плечами:
– Я подумала, что было бы забавно взять напрокат лодку и, может быть, выйти на ней в залив.
Ее волосы раскинулись по подушке. И снова были совсем темными. Может, мне просто показалось, что я увидел седую полоску? Может, это был просто пробор?
– Лучше всего взять каяк, – неохотно пробормотал я. Я не слишком разбирался в лодках, но знал, что можно очень легко застрять в заливе и в Береговом канале. – Бойфренд моей приятельницы Дон работает в офисе, где сдают лодки напрокат. Может, он даст нам скидку.
– В самом деле? – оживилась Джен. – Это было бы круто.
Я встал и натянул джинсы.
– Мне нужен перкосет.
Она оторвала ноги от стены и надела стринги.
– Как насчет того, чтобы сделать нам омлет?
Она пошла за мной на кухню. В одних трусиках.
– Звучит неплохо, – кивнул я.
Я уже взялся за пузырек с перкосетом, когда услышал, как хлопнула дверца машины. Потом по крыльцу простучали шаги. Черт. Кто там?!
Я затаил дыхание, когда кто-то постучал в дверь.
Джен попыталась что-то сказать, но я приложил палец к ее губам.
– Кит!
Кажется, Маркус. Я не хотел, чтобы он столкнулся с Джен, особенно в таком виде, а то еще придется объяснять, кто она. Я хотел отделить ее от остальной своей жизни. Она была девушкой моей мечты, а Маркус слишком реален для меня.
Несмотря на пузырек в руке, я сумел открыть дверь.
– Привет, – буркнул я, выходя на крыльцо.
Маркус уставился на мои руки. В одной были таблетки, в другой – бутылка пива.
Видно, догадался о чем-то, потому что кивнул в сторону трейлера.
– Компания?
Я отошел на другую сторону крыльца, чтобы Джен не слышала разговора.
– Просто друг.
Я поставил бутылку с пивом на грязный садовый столик.
– Здорово, – улыбнулся Маркус, прислонившись к скрипучим перилам крыльца. – Мне нужно поговорить с тобой кое о чем серьезном…
Он осекся, увидев, как с моего лица сбежала краска.
– Нет-нет, – поспешно заверил он. – Прости.
Маркус хотел коснуться моей руки, но я отнял ее, вспоминая последний раз, когда он сделал это.
– С твоей матерью это не связано, – сказал он. – Никаких новостей о ней нет. Я просто не уверен, стоит ли говорить с тобой о чем-то серьезным, если у тебя…
Он снова кивнул в сторону трейлера:
– … гости.
– У меня одна минута.
Я сел за стол, в основном потому что ноги не держали.
– Ну…
Маркус сел напротив.
– Нужно кое-что обсудить. Мы – Лорел, Мэгги, Энди и я, хотим быть уверенными, что между нами больше не будет фамильных секретов. И поскольку ты – член семьи, я пришел рассказать, о чем мы говорили вчера.
– Черт! Сколько секретов может быть у одной семьи?!
– Вот самый большой. Я – настоящий отец Энди.
– Да ну! Не вешаешь мне лапшу на уши?
Он покачал головой:
– Мы только вчера сказали Энди и Мэгги. Но подумали, ты должен тоже знать. Чтобы не услышать от сплетников.
Я попытался понять, что означают для меня эти новости.
– Так я не родственник Энди?
– Ты – его кузен. Мы с Джейми – братья, помнишь?
– Черт. В этой семейке все перетрахались друг с другом или кто-то остался в стороне?
Он рассмеялся, хотя не думаю, что ему было весело.
– Мы все определенно ошибались. Всякий может наделать глупостей, пока молод. Это и твоя семья тоже. Не забывай.
Он протянул руку.
– Покажи таблетки.
По какой-то причине, может, потому, что я все еще был в шоке из-за сказанного, я протянул пузырек. Он открыл его, высыпал таблетки на ладонь, проверил дату.
– Ты слишком много принимаешь, верно? Еще только десять утра. А ты уже пьешь пиво. Что же получается?
– О, черт, не знаю!
Вопрос действительно разозлил меня.
– Могу я вести хоть какую-то жизнь или мне и это запретят?
– Таким способом ты только сделаешь себе хуже, Кит, – очень серьезно сказал Маркус. – Если у тебя такие боли, может, нужны другие лекарства? И уж точно их нельзя запивать пивом.
– Ты ничего не знаешь о моих болях.
– Ты прав.
Из кухни послышалось звяканье сковородок, и он уставился на дверь.
– Ты же знаешь, что я – завязавший алкоголик?
– Правда? И сколько лет?
– Пятнадцать.
– Совсем не пьешь?
Он покачал головой.
– Но при чем тут я? Я же не алкоголик?
– Мне не нравится, что ты запиваешь таблетки пивом. Алкоголизм подкрадывается незаметно.
– Я в порядке.
Алкоголизм, может, и подкрадывался, и что из того? Таблетки и выпивка, а теперь еще Джен – только это и держало меня на плаву.
– Что еще ты хотел мне сказать?
– Ты отказался переезжать к Лорел. Но я бы хотел, чтобы ты перебрался ко мне, пока не найдется твоя мать.
– Ни за что.
– Я знаю, тебе восемнадцать, Кит, но ты не привык жить один.
Я не желал, чтобы он каждую минуту заглядывал мне через плечо. Запрещал пить. Считал мои таблетки.
– Я всего лишь хочу остаться здесь.
Он как-то странно посмотрел на меня. Склонив голову набок. Прищурив глаза.
– Погоди-ка… тебе не… когда у тебя день рождения?
Дерьмо!
– Собираешься послать мне открытку или что?
– Тебе семнадцать!
– И это имеет какое-то значение?
– А как, по-твоему? Ты не можешь жить один.
– Я в порядке, – процедил я.
Он покачал головой:
– Послушай, мне очень жаль, но я должен поговорить об этом с департаментом социальной защиты.
– Ни за что на свете. Они сунут меня в приют!
– Придется, – сказал он с таким видом, словно попадет в тюрьму, если не донесет на меня. – Ничего не поделать. Но, может, они позволят тебе жить у меня, поскольку мы в родстве.
– Маркус! – взмолился я. – Оставь это! Мне все равно через несколько месяцев будет восемнадцать!
– В таком случае можешь переехать до восемнадцатилетия. Или пока не найдется твоя мать.
Он показал на трейлер.
– Тебе нельзя жить одному. Кит, ты же сам видишь!
Я подумал о Джен, готовившей вкусный омлет. Она обо мне заботится.
– Я ни к кому не перееду. И к тебе тоже. Лучше смоюсь. Туда, где меня никто не отыщет.
Маркус не высказал то, о чем думали мы оба. Мне будет очень сложно раствориться в толпе.
– Прости, Кит.
Он провел рукой по волосам.
– Я дам тебе знать, что они скажут, договорились?
Едва Маркус отъехал, я дунул обратно в трейлер.
– Он только сейчас сообразил, что мне семнадцать, – сказал я Джен. Она стояла посреди комнаты, полностью одетая, с ложкой в руке. – И пообещал донести. Это его священный долг или что-то в этом роде.
– Разве в семнадцать лет ты не имеешь права жить один? – удивилась Джен. – То есть если ты в шестнадцать убьешь кого-то, в Северной Каролине ты будешь считаться взрослым. Так почему же ты не можешь жить один? Это безумие.
– Значит, нельзя.
Я струсил.
Может, она разрешит пожить у нее? Если бы только она сама спросила. Но я должен дать кому-нибудь знать, на случай если мать найдут.
– Тебя заставят ходить в школу, – вздохнула Джен.
– И упекут в приют. Возможно, в интернат для проблемных детей, вместе с кучей психов. Я не поеду.
Она пригасила газ под яйцами и села за маленький столик.
– Думаю, тебя могут заставить.
– Заставить? Хочешь сказать, физически?
Она кивнула.
– Копы наверняка могут вынудить тебя, если не поедешь добровольно.
Я плюхнулся на другой стул.
– Что мне делать?
Я чувствовал свое поражение. В интернате я умру. С моим лицом я стану объектом издевательств. И побоев.
Как глупо. Мне вполне нормально в трейлере.
– Не знаю, бэби, – покачала она головой, гладя мою изжеванную левую руку. – Знаю одно: кто-то перевернул твою жизнь.
39. Мэгги– Я не верю, что в мире остались хорошие люди, – сказала я доктору Джейксу. Я сидела на краю кожаного кресла, и мой голос был громче обычного. Слишком громким.