— Отлично, малыш, — похвалила она. — Теперь ты задаешь правильные вопросы.
— И кто покупает тебе эти классные шмотки?
— В самую точку! — воскликнула Келли. — Ты совершенно прав. Одежду мне покупает любовник. Это его машина.
— Ты должна ему сказать, чтобы он подыскал тебе жилье получше. — Том обвел комнату взглядом, словно поражаясь ее убогости.
— Знаю! — Вслед за Томом она оглядела свою комнату, казалось, разделяя его удивление. — Тебе нравится эта дыра? Вот где я должна жить!
— Ты должна поговорить с ним, — сказал Том, — с этим своим любовником.
Казалось, Келли его не услышала. Она продолжала осматривать комнату, словно видела ее впервые в жизни.
— Наверное, он меня ненавидит, да? — спросила она. — Раз заставляет жить в такой дыре?
— Ты должна с ним поговорить, — повторил Том.
— Убирайся, — приказала Келли. Спрыгнув со столика, она обмоталась простыней. — Уходи. Я устала играть с тобой.
Том направился к двери, где повесил на крючок свою шляпу.
— Я слышала, твоя семья стоит миллионы, — сказала Келли, обращаясь к его спине. — Вито Корлеоне и его банда.
Нахлобучив шляпу на затылок, Том расправил поля.
— В чем дело, Келли? Почему ты просто не выложишь все начистоту?
Келли помахала сигаретой, предлагая ему уйти.
— Уходи, сейчас же, — сказала она. — До свидания, Том Хаген.
Вежливо попрощавшись, Том вышел в коридор, однако не успел он сделать и несколько шагов, как дверь распахнулась и Келли шагнула следом за ним, кутаясь в простыню.
— Ты не такой уж и крутой парень, — сказала она, — как и вы все, Корлеоне.
Том прикоснулся к полям шляпы, поправляя ее. Он смерил взглядом Келли, дерзко застывшую на пороге своей комнаты.
— Едва ли меня можно считать истинным представителем своей семьи.
— Ха! — презрительно бросила Келли. Она провела пальцами по своим волнистым волосам, кажется, озадаченная ответом Тома, после чего скрылась у себя в комнате, не потрудившись плотно закрыть дверь.
Сдвинув шляпу на лоб, Том спустился по лестнице и вышел на улицу.
Как только он появился на крыльце, Сонни выскочил из машины и бросился к нему через улицу. Том взялся было за дверь, словно намереваясь юркнуть обратно в подъезд, но Сонни подбежал к нему, обвил рукой за плечо и рывком толкнул на тротуар, увлекая за угол.
— Эй, idiota! — сказал Сонни. — Ты скажи мне одну вещь, приятель, хорошо? Ты нарочно делаешь все так, чтобы тебя пришили, или ты просто stronz’? Ты хоть знаешь, с чьей девчонкой только что закатил номер? Ты знаешь, где находишься?
Его голос становился все громче с каждой фразой, затем он снова толкнул Тома в переулок. Ему пришлось сжать кулак и стиснуть зубы, чтобы не швырнуть Тома в стену.
— Ты понятия не имеешь, в какое дерьмо вляпался, да? — Сонни угрожающе надвинулся на Тома, словно собираясь наброситься на него. — И вообще, что ты делаешь с какой-то ирландской шлюхой? — Вскинув руки вверх, он описал маленький круг, подняв лицо к небу, будто взывая к богам, и крикнул: — Cazzo! Мне следовало бы пнуть тебя по заднице и сбросить в сточную канаву!
— Сонни, — сказал Том, — пожалуйста, успокойся. — Разгладив рубашку, он поправил свитер, перекинутый за спину.
— Ты говоришь мне успокоиться? — бушевал Сонни. — Позволь спросить еще раз: ты знаешь, чью девчонку только что трахнул?
— Нет, не знаю, — сказал Тони. — И чью же девчонку я только что трахнул?
— Ты не знаешь, — сказал Сонни.
— Понятия не имею, Сонни. Почему бы тебе меня не просветить?
Сонни недоуменно уставился на Тома, затем, как это нередко с ним бывало, его гнев бесследно испарился. Он рассмеялся.
— Это телка Луки Брази, идиот. И ты не знаешь!
— Я понятия не имел, — сказал Том. — А кто такой Лука Брази?
— Кто такой Лука Брази, — повторил Сонни. — Тебе лучше не знать, кто такой Лука Брази. Лука вырвет тебе руку и забьет тебя до смерти обрубком только за то, что ты на него косо посмотрел. Я знаю очень крутых ребят, которые до смерти боятся Луку Брази. А ты только что отколол номер с его девчонкой!
Том принял информацию спокойно, словно оценивая ее возможные последствия.
— Ну хорошо, — сказал он, — итак, теперь твой черед ответить на вопрос. Какого черта ты здесь делаешь?
— Пошли сюда! — сказал Сонни. Обхватив Тома удушающими объятиями, он отодвинулся от него, чтобы лучше видеть. — И как она? — Он махнул рукой. — Madon’! Она просто конфетка!
Том высвободился из объятий брата. По улице тощая чалая лошадка тащила вдоль железнодорожных путей тележку со свежим хлебом. Жирный возница бросил на Тома скучающий взгляд, и тот прикоснулся к шляпе, прежде чем повернуться к Сонни.
— А почему ты одет так, словно только что провел вечер с Голландцем Шульцем?[5] — Том прикоснулся к лацкану двубортного пиджака Сонни и потрогал дорогую ткань жилета. — Откуда у парня, работающего в гараже, такой костюм?
— Послушай, — остановил его Сонни, — здесь вопросы задаю я. — Снова обхватив Тома за плечо, он увлек его обратно на улицу. — Серьезно, Томми, ты хоть представляешь, в какие неприятности ты мог впутаться?
— Я не знал, что она подружка Луки Брази, — сказал Том. — Она мне ничего не сказала. — Он указал на улицу. — Куда мы идем? Обратно на Десятую авеню?
— Зачем ты торчал у Джука? — спросил Сонни.
— Откуда ты узнал, что я был у Джука?
— Потому что я побывал там после тебя.
— Ну, а ты зачем торчал у Джука?
— Заткнись, пока я тебе не врезал! — Сонни пожал Тому плечо, показывая, что на самом деле он на него вовсе не злится. — Это не я поступил в колледж и должен грызть учебники.
— Сегодня суббота, — напомнил Том.
— Уже нет, — поправил Сонни. — Сейчас уже утро воскресенья. Господи, — добавил он, словно только что сам вспомнив, как же сейчас поздно. — Будь я проклят!
Том сбросил с плеча руку Сонни; сняв шляпу, пригладил волосы и снова надел шляпу, низко надвинув ее на лоб. В мыслях он вернулся к Келли, которая расхаживала по крохотной комнате, таская за собой простыню, словно сознавая, что ей следует прикрыться, но в то же время не находя для этого сил. От нее исходил аромат, который Том не мог описать. Он поджал верхнюю губу, что делал, когда напряженно размышлял, и понюхал свои пальцы, наслаждаясь запахом Келли. Это был сложный запах, терпкий, естественный. Том был ошеломлен тем, что с ним произошло. Казалось, это была чья-то чужая жизнь. Больше подходящей такому человеку, как Сонни. По Одиннадцатой авеню прогрохотала машина, следом за гужевой повозкой. Машина притормозила, водитель быстро оглянулся на тротуар, затем обогнал повозку и устремился вперед.
— Куда мы идем? — спросил Том. — Для прогулки уже поздновато.
— У меня есть машина, — сказал Сонни.
— У тебя есть машина?
— Машина из гаража. Мне разрешают ее брать.
— Черт побери, где ты ее оставил?
— Еще несколько кварталов.
— Почему ты оставил машину там, если знал, что я…
— Che cazzo! — Сонни развел руками, показывая, что поражается наивностью брата. — Потому что это территория Луки Брази, — сказал он. — Луки Брази, семейства О’Рурков и банды сумасшедших ирландцев.
— А тебе-то что до этого? — спросил Том. Остановившись перед Сонни, он развернулся к нему. — Какое дело парню, работающему в гараже, чья это территория?
Сонни отстранил Тома с дороги. В этом движении не было ничего вежливого, однако Сонни улыбался.
— В этих краях опасно, — сказал он. — Я не такой бесшабашный, как ты.
Как только эти слова сорвались с его уст, он рассмеялся, словно только что себя удивил.
— Ну хорошо, смотри, — сказал Том, снова двигаясь вперед. — Я отправился к Джуку со знакомыми ребятами из общаги. Мы собирались потанцевать, немного выпить и вернуться назад. И тут эта куколка приглашает меня на танец, и прежде чем я успеваю опомниться, я уже лежу с ней в кровати. Я не знал, что она подружка Луки Брази. Клянусь.
— Madon’! — Сонни указал на черный «Паккард», стоящий под фонарем. — Вот моя машина.
— Ты хочешь сказать, машина из гаража.
— Верно, — согласился Сонни. — Заткнись и забирайся в нее.
Усевшись в машину, Том закинул руки на спинку сиденья. Сонни снял шляпу, положил ее на сиденье рядом с собой и достал из кармана жилета ключи. Как только двигатель заработал, затрясся длинный рычаг переключения передач, торчащий из пола. Сонни достал из кармана пиджака пачку «Лаки страйк», прикурил и положил сигарету в пепельницу, встроенную в полированное дерево приборной панели. Струйка дыма поднялась к ветровому стеклу. Открыв бардачок, Том нашел там пачку «Троянс».
— И тебе разрешают брать такую машину в субботу вечером? — спросил он у Сонни.
— И тебе разрешают брать такую машину в субботу вечером? — спросил он у Сонни.
Ничего не ответив, тот выехал на авеню.
Несмотря на усталость, Тому совершенно не хотелось спать, и он рассудил, что ему еще нескоро удастся добраться до кровати. Мимо мелькали улицы. Сонни направлялся в центр.
— Ты везешь меня в общагу? — спросил Том.
— К себе домой, — ответил Сонни. — Останешься на ночь у меня. — Он посмотрел на Тома. — Ты хорошенько обо всем подумал? — спросил он. — У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, что ты будешь делать?
— Ты хочешь сказать, если этот тип Брази все узнает?
— Да, — подтвердил Сонни. — Именно это я и имел в виду.
Том уставился на пробегающие за окном улицы. Мимо тянулись жилые дома, ряды темных окон над пятнами света фонарей.
— Откуда он может узнать? — наконец сказал Том. — Келли ему ничего не скажет. — Он покачал головой, словно отрицая возможность того, что Лука Брази узнает правду. — По-моему, у нее не все дома. Весь вечер она вела себя как чокнутая.
— Понимаешь, Том, тут дело не в тебе, — сказал Сонни. — Лука узнает правду и тебя прикончит. Тогда папа прикончит его. Начнется самая настоящая война. И все только из-за того, что ты не сумел держать свою ширинку застегнутой.
— О, ну пожалуйста! — воскликнул Том. — Ты еще будешь читать мне лекции о том, чтобы держать ширинку застегнутой!
Сонни сбил шляпу у него с головы.
— Келли ему ничего не скажет, — уверенно заявил Том. — Можно не опасаться никаких осложнений.
— Осложнений! — передразнил Сонни. — А ты откуда знаешь? Почему ты думаешь, что ей не вздумалось заставить Луку поревновать? Ты об этом не думал? Быть может, она хочет заставить его поревновать.
— Но это же полное безумие, ты не согласен?
— Да, — согласился Сонни, — но ты ведь сам только что говорил, что она чокнутая. К тому же она баба, а бабы все тронутые. Особенно ирландки. Все они помешанные.
Том задумчиво помолчал, затем заговорил так, словно для себя решил этот вопрос:
— Я не думаю, что Келли ему скажет. Но если она ему скажет, мне не останется ничего другого, кроме как обратиться к папе.
— Какая разница, убьет тебя Лука или папа?
— А что мне еще остается делать? — сказал Том. Помолчав, он добавил, высказывая вслух только что осенившую его мысль: — Быть может, мне следует обзавестись пистолетом?
— И что дальше? Ты отстрелишь себе ногу?
— А у тебя есть какие-нибудь мысли?
— Никаких, — усмехнулся Сонни. — Хотя было приятно познакомиться с тобой, Том. Ты был мне хорошим братом. — Откинувшись назад, он заполнил машину своим хохотом.
— Очень смешно, — обиженно заметил Том. — Послушай, я готов поспорить, что Келли ему ничего не скажет.
— Ага, — сжалился Сонни. Стряхнув пепел с сигареты, он затянулся и заговорил, выпуская дым: — Ну, а если скажет, папа придумает, как это уладить. Какое-то время он будет на тебя злиться, но он не даст Луке тебя убить. — Помолчав еще немного, он добавил: — Разумеется, братья Келли… — Не договорив, он снова разразился хохотом.
— Хорошо повеселился? — спросил Том. — Умник!
— Извини, — сквозь смех проговорил Сонни, — но это круто. Наш Идеал оказался не таким уж и идеальным. В Хорошем Мальчике есть кое-что плохое. Я просто тащусь. — Протянув руку, он взъерошил Тому волосы.
Тот отстранил его руку.
— Мама тревожится насчет тебя, — сказал он. — Она нашла пятидесятидолларовую бумажку в кармане брюк, которые ты отдал ей постирать.
Сонни с силой хлопнул пястью по рулевому колесу.
— Так вот куда она подевалась! Мама ничего не сказала папе?
— Нет. Пока что ничего не сказала. Но она волнуется.
— Как она поступила с деньгами?
— Отдала мне.
Сонни вопросительно посмотрел на брата.
— Не беспокойся, — сказал тот, — они у меня.
— Так что же мама волнуется? Я работаю. Скажи ей, я отложил эти деньги.
— Ну же, Сонни, мама не глупая. Речь идет о пятидесятидолларовой банкноте.
— Если она волнуется, почему не спросит у меня?
Том откинулся на спинку сиденья, словно его утомил один лишь разговор с братом. Опустив до конца стекло, он подставил лицо набегающему ветру.
— Мама не спрашивает у тебя, — сказал он, — по той же самой причине, по которой не спрашивает у папы, почему нам сейчас принадлежит целый дом в Бронксе, хотя не так давно мы вшестером ютились в двухкомнатной квартире на Десятой авеню. По той же самой причине, по которой не спрашивает у папы, как получилось так, что все, кто живет в этом доме, работают на него и почему у крыльца постоянно торчат два типа, следящих за всеми, кто проходит и проезжает мимо.
Зевнув, Сонни провел пальцами по густой копне черных вьющихся волос, рассыпавшихся на лоб чуть ли не до самых глаз.
— Ну как же, — усмехнулся он, — торговля оливковым маслом — очень опасное занятие.
— Сонни, — сказал Том, — откуда у тебя в кармане оказалась пятидесятидолларовая бумажка? Почему на тебе двубортный костюм в полоску, в котором ты похож на гангстера? И почему, — спросил он, быстро просунув руку за пазуху пиджака Сонни к плечу, — ты носишь пистолет?
— Послушай, Том, — сказал Сонни, убирая его руку, — ты мне вот что скажи. Мама вправду верит, что папа занимается торговлей оливковым маслом?
Том ничего не ответил. Он ждал, молча глядя на Сонни.
— Я ношу с собой «пугач», — сказал Сонни, — потому что мой брат может попасть в беду, и тогда ему понадобится тот, кто его из беды вытащит.
— Но где ты раздобыл пистолет? — продолжал Том. — Что с тобой происходит, Сонни? Папа тебя убьет, если ты действительно занимаешься тем, чем, судя по всему, ты занимаешься. Что случилось?
— Ответь на мой вопрос, — настаивал Сонни. — Я говорю серьезно. Как ты думаешь, мама правда верит, что папа торгует оливковым маслом?
— Папа действительно занимается торговлей оливковым маслом. А что? Чем же он, по-твоему, занимается?
Сонни посмотрел на брата так, словно хотел сказать: «Не говори так, будто ты полный кретин».
— Я не знаю, во что верит мама, — продолжал Том. — Я только знаю, что она попросила меня поговорить с тобой насчет денег.
— Вот и скажи ей, что я отложил их, работая в гараже.
— Ты по-прежнему работаешь в гараже?
— Да, — подтвердил Сонни. — Работаю.
— Господи Иисусе, Сонни…
Том потер глаза ладонями. Машина свернула на Канал-стрит, вдоль тротуаров по обеим сторонам тянулись пустые торговые палатки. Сейчас здесь все было тихо, но через несколько часов улица будет запружена гуляющими толпами в воскресных нарядах, спешащих насладиться погожим осенним деньком.
— Сонни, — сказал Том, — послушай меня. Всю свою жизнь мама тревожится о папе — но, Сонни, она не должна тревожиться о своих детях. Ты меня слышишь, умник? — Он повысил голос, подчеркивая свою мысль. — Я поступил в колледж. У тебя хорошая работа в гараже. Фредо, Майкл, Конни — они еще малыши. Мама спокойно спит по ночам, потому что может не беспокоиться о своих детях, так, как она беспокоится каждое бодрствующее мгновение своей жизни о папе. Подумай, Сонни. — Том взял пальцами лацкан пиджака брата. — Какую тяжесть ты собираешься взвалить на мамины плечи? Во сколько тебе обошелся этот сшитый на заказ костюм?
Сонни остановился у тротуара перед гаражом. Вид у него был сонный и скучающий.
— Вот мы и приехали, — сказал он. — Сходи, открой ворота, хорошо, приятель?
— И это все? — спросил Том. — Это все, что ты хочешь мне сказать?
Закинув руку на спинку сиденья, Сонни закрыл глаза.
— Господи, как же я устал.
— Ты устал, — повторил Том.
— Ей-богу, — пробормотал Сонни, — мне кажется, я на ногах уже целую вечность.
Том подождал, глядя на брата, и тут до него дошло, что Сонни уже засыпает.
— Mammalucc’! — пробормотал он, нежно взяв брата за волосы и встряхнув его.
— В чем дело? — спросил Сонни, не открывая глаза. — Ты уже отпер гараж?
— А у тебя есть ключи?
Открыв бардачок, Сонни достал ключ и протянул его Тому. Он поставил машину прямо напротив ворот.
— Добро пожаловать, — сказал Том.
Он вышел из машины. Они были на Мотт-стрит, в квартале от дома, где жил Сонни. Том хотел было спросить у брата, почему тот держит машину в гараже в квартале от своего дома, вместо того чтобы просто оставлять ее на улице прямо перед подъездом. Однако, подумав, он решил ни о чем не спрашивать и направился отпирать гараж.
Глава 3
Постучав, Сонни открыл входную дверь. Не успел он сделать и двух шагов в царящий внутри хаос, как ему в объятия бросилась Конни, выкрикивая его имя. Ее ярко-желтое платье было помято и испачкано в том месте, где она, судя по всему, больно упала на колени. Шелковистые черные локоны, освобожденные от оков двух заколок, украшенных ярко-красными бантами, рассыпались по лицу. Войдя следом за Сонни, Том закрыл входную дверь, преграждая путь осеннему ветру, который собирал опавшую листву и мусор на Артур-авеню и сгонял их вдоль по Хьюз-авеню мимо крыльца дома Корлеоне, где стояли на страже Бобби Алтиери по прозвищу Толстяк и Джонни Ласала, бывшие боксеры из Бруклина, куря и обсуждая последний матч «Нью-Йорк джайентс». Обвив своими детскими ручонками шею брату, Конни громко и смачно чмокнула его в щеку. Майкл оторвался от игры в шашки с Ричи Гатто, Фредо выбежал из кухни, и все, кто находился в квартире, — а в воскресенье здесь собралась целая толпа, — тотчас же встретили появление Сонни и Тома громким приветственным ревом, раскатившимся по комнатам.