В то же время моя соседка была очень озабочена тем, что ее могут обнаружить ведьмы из Нью-Орлеана и заставить заплатить высокую цену за ошибку при превращении Боба. Стоит добавить еще один эмоциональный слой, так как после «Катрины» Амелия переживала за безопасность этих же бывших соратников. Она не могла узнать, все ли у них было хорошо, без того, чтобы в результате не раскрыться.
Несмотря на все это, я знала, что придет день (или ночь), когда Амелия будет достаточно обеспокоена, чтобы взглянуть за пределы моего дома, двора и Боба.
Я старался не хмуриться, когда Амелия прошла к столу Пэм для более чем просто общения. Я напомнила своему внутреннему беспокоителю, что Амелия может позаботиться о себе. Наверное. Я была более уверенной в этом ночью ранее в Хотшете. На этом я вернулась к своей работе, и переключила свои мысли на звонок Куинна. Я хотела бы, чтобы мой новый мобильный телефон (благодаря тому, что Амелия платила мне небольшую ренту, я смогла его себе позволить) был бы со мной, но не уверена, что имела право носить его на работу. Куинн знал, что я включала его тогда, когда была свободна, чтобы ответить. Я хотела бы, чтобы Куинн ждал меня дома, когда я покину бар через час. Сила этой фантазии опьянила меня.
Так приятно было бы окунуться в чувства, наслаждаясь наплывом эмоций от моих новых отношений, но я решила, что настало время спуститься на землю и взглянуть в глаза реальности. Я сосредоточилась на обслуживании своих столов, улыбалась и болтала по мере необходимости, и пару раз освежила Пэм ее TrueBlood. В остальном я оставила Амелию и Пэм в их «тет-а-тет»’е.
Наконец, последний час работы подошел к концу, и бар очистился от посетителей. Как и другие, я занималась обычной рутиной переезд закрытием. Когда я убедилась, что салфетницы и солонки заполнены и готовы к следующему дню, то спустилась в небольшое помещение в кладовой, чтобы забросить передник в корзину для прачечной. После выслушивания на протяжении многих лет наших намеков и жалоб, Сэм, наконец, повесил там зеркало. Я стояла абсолютно безжизненно, вглядывась в него. Я встряхнулась и начала развязывать фартук. Появилась Арлена в пушистом облаке своих ярко-рыжих волос. Арлена и я не были слишком хорошими друзьями в последнее время. Она вступила в Братство Солнца. Несмотря на то, что Братство представлялось, как информационная организация, посвятившая себя распространению «правды» о вампирах, в ее рядах были те, кто верил, что все вампиры — безусловное зло, и считал, что они должны быть уничтожены. Самое плохое в Братстве было то, что оно обращало свою агрессию и страх на тех, кто общался с вампирами.
Людей, вроде меня.
Арлена пыталась поймать мой взгляд в зеркале, но ей это не удалось.
— Это вампирша в баре — твоя подружка? — спросила она, сделав весьма неприятный акцент на последнем слове.
— Да, — сказала я.
Даже если бы я не любила Пэм, я бы все равно сказала бы, что она моя подружка. Все в Братстве приводило меня в бешенство.
— Тебе нужно больше общаться с людьми, — сказала Арлена.
Ее рот сомкнулся в плотную линию, а прищуренные глаза жестко смотрели из-под обильно наштукатуренных ресниц. Арлена никогда не была тем, кого можно было назвать глубоким мыслителем, но я была удивлена и разочарована тем, насколько быстро она всосала стиль мышления Братства.
— Я общаюсь с людьми девяносто пять процентов времени, Арлена.
— А должна — все сто.
— Арлена, тебе-то какое до этого дело?
Мое терпение было на пределе.
— Ты взяла эти часы, чтобы поехать с компанией вампиров на какую-то встречу, так?
— Еще раз повторяю — тебе какое дело?
— Мы были друзьями в течение долгого времени, Сьюки, до тех пор, пока однажды Билл Комптон не заглянул к нам в бар. Теперь ты все время проводишь с вампирами, и в доме у тебя останавливаются какие-то странные люди.
— Я не собираюсь перед тобой оправдываться в своем образе жизни, — сказала я, и мое самообладание полностью отказало. Я могла видеть то, что было у нее в голове, видеть все ее самодовольство и убежденность в праведности ее суда. Это было невыносимо больно. Это терзало мою душу. Я нянчила ее детей, утешала ее, когда ее бросали без сил бесконечные подлые мужчинки, убирала ее трейлер, пытались уговорить ее встречаться с мужчинами, которые бы считались с нею. И теперь она смотрела на меня, в самом деле удивленная моим гневом.
— Очевидно, у тебя огромные дыры личной жизни, если тебе приходится заполнять их этим «Братским» дерьмом, — сказал я. — Глядишь, эти «серебряные» парни будут с тобой встречаться, а то и замуж возьмут.
На этой нехристианской ноте я развернулась и вышла из бара, благо я уже забрала свою сумочку из кабинета Сэма. Нет ничего не хуже, чем находиться среди протестующих праведников.
Каким-то образом рядом со мной оказалась Пэм, присоединившаяся ко мне так быстро, что я не заметила ее движения. Я обернулась через плечо. Арлена стояла у стены, выпрямив спину, ее лицо было искажено болью и гневом. Мой прощальный выстрел попал в цель. Один из бойфрендов Арлены украл ее семейное серебро, а ее мужья… даже не знаю, с чего начать…
Пэм и я вышли наружу прежде, чем я смогла отреагировать на ее появление.
Я была в глубоком шоке от словесной атаки Арлены и собственной ярости.
— Я не должна была о нем говорить, — сказала я. — Только то, что один из мужей Арлены был убийцей, не является оправданием тому, чтобы я была такой сукой.
Это были в полной мере мысли моей бабушки, и я подавилась смешком.
Пэм была немного ниже меня, и она с любопытством смотрела снизу вверх на мое лицо, пока я боролась за контроль над собой.
— Она просто шлюха, вот и все — сказала Пэм.
Я вытащила бумажный носовой платок из сумочки и вытерла каплю слезы. Я часто плакала, когда была сердита. И ненавидела это. Слезы заставляют вас выглядеть слабыми, независимо от того, что их вызвало.
Пэм отвела мою руку и вытерла мои слезы пальцем. Эффект заботы был несколько ослаблен, когда она сунула этот палец себе в рот, но я подумала, что намерения у нее все же были добрыми.
— Я бы не стала называть ее шлюхой, но она действительно не слишком осторожна в отношении тех, с кем встречается, как следовало бы, — призналась я.
— Почему ты ее защищаешь?
— По привычке, — я сказала я. — Мы были друзьями на протяжении многих и многих лет.
— И что же она делала для тебя в этой дружбе? Какая от нее была польза?
— Она… — я была вынуждена остановиться и подумать. — Думаю, я была просто в состоянии сказать, что имела друга. Я заботилась о ее детях, помогала ей с ними. Когда она не могла работать, я брала ее часы, и если она работала за меня, я убирала взамен ее трейлер. Она навещала меня, если я болела, и приносила мне еду. Прежде всего, она была терпимой к моим «странностям».
— Она пользовалась тобой, и ты же чувствовала себя благодарной, — сказала Пэм.
Выражение ее бледного лица не давало мне ключа к ее чувствам.
— Слушай, Пэм, все было совсем не так.
— А как было, Сьюки?
— Она действительно любила меня. У нас действительно были хорошие времена.
— Она ленива. И в дружбе тоже. Если ей легко быть другом, она им будет. Если ветер дует в другую сторону, ее дружба испарится. И я думаю, ветер дует в другую сторону. Она нашла другой способ стать важной персоной в своих глазах, для этого нужно просто ненавидеть других.
— Пэм!
— А что, разве не так? Я наблюдала за людьми в течение многих лет. Я знаю их.
— Есть правда, которую нужно сказать, и есть правда, которую лучше умолчать.
— Есть правда, которую я бы не хотела слышать, — поправила она меня.
— Наверное, ты права…
— В таком случае, я оставлю тебя и вернусь в Шривпорт.
Пэм повернулась обойти вокруг здания, где спереди была припаркована ее машина.
— Стоять!
Она повернулась.
— Да?
— А зачем ты все-таки здесь появилась?
Пэм неожиданно улыбнулась.
— Помимо вопросов о твоих отношениях с моим мастером? И бонусом познакомиться с твоей сладенькой соседкой?
— Ну, да. Помимо всего этого.
— Я хотела поговорить с тобой о Билле, — сказала она к моему крайнему удивлению. — О Билле и Эрике.
7
— Мне не о чем говорить.
Я открыла машину и кинула внутрь свою сумочку. Потом повернулась лицом к Пэм, хотя у меня был соблазн сесть в автомобиль и отправиться домой.
— Мы не знали, — сказала вампирша. Она двигалась медленно, так что я могла видеть ее перемещения. Сэм выставил два садовых стула перед своим трейлером, стоявшим под прямым углом к задней стене бара, и я вытащила их из его двора и поставила к машине. Пэм поняла намек, и пристроилась на одном, пока я взяла другой.
Я сделала глубокий, бесшумный вдох. С тех пор, как я вернулась из Нью- Орлеана, меня интересовало: что если все вампиры в Шревпорте знали тайную цель интереса Билла ко мне.
— Помимо вопросов о твоих отношениях с моим мастером? И бонусом познакомиться с твоей сладенькой соседкой?
— Ну, да. Помимо всего этого.
— Я хотела поговорить с тобой о Билле, — сказала она к моему крайнему удивлению. — О Билле и Эрике.
7
— Мне не о чем говорить.
Я открыла машину и кинула внутрь свою сумочку. Потом повернулась лицом к Пэм, хотя у меня был соблазн сесть в автомобиль и отправиться домой.
— Мы не знали, — сказала вампирша. Она двигалась медленно, так что я могла видеть ее перемещения. Сэм выставил два садовых стула перед своим трейлером, стоявшим под прямым углом к задней стене бара, и я вытащила их из его двора и поставила к машине. Пэм поняла намек, и пристроилась на одном, пока я взяла другой.
Я сделала глубокий, бесшумный вдох. С тех пор, как я вернулась из Нью- Орлеана, меня интересовало: что если все вампиры в Шревпорте знали тайную цель интереса Билла ко мне.
— Я бы не сказала тебе, — продолжила Пэм, — даже если бы я знала, что Билл заслан с тайной миссией, потому что… интересы вампиров прежде всего.
Она пожала плечами.
— Но я клянусь тебе, что я не знала.
Я кивнула головой, что поняла, и небольшой камешек, наконец-то упал с моего сердца. Но я не знала, что ответить.
— Я должна сказать, Сьюки, что ты создала нам множество проблем.
Пэм не казалась возмущенной этим, она просто констатировала факт. Я не думала, что мне есть, в чем извиняться.
— Сейчас Билл полон гнева, но он не знает, кого ненавидеть. Он чувствует свою вину, а этого никто не любит. Эрик огорчен, что не может вспомнить то время, когда он скрывался в твоем доме, и он не знает, что он к тебе чувствует. Он рассержен тем, что королева привлекла тебя для своих целей с помощью Билла, и таким образом вторглась на его, Эрика, территорию, как ему кажется. Фелисия убеждена, что ты Бабай, поскольку очень многие из барменов Фангтазии погибли рядом с тобой: Лонгшадоу, Чоу. — она улыбнулась. — Ох, и твой друг, Чарльз Твининг.
— Но я ни в чем не виновата.
Я слушала Пэм с растущим напряжением. Не слишком хорошо иметь вампиров, разгневанных на тебя. Даже нынешняя барменша Фэнгтазии, Фелисия, была гораздо сильнее, чем я когда-либо буду, а она определенно была самой слабой вампиршей в этой очереди недовольных.
— Не думаю, что это что-то меняет, — сказала Пэм, и голос ее был неожиданно нежным. — Теперь, благодаря Андре, мы знаем, что в тебе течет кровь фей, и было бы очень удобно списать все на это. Но не думаю, что дело в ней, не так ли? Я знаю много людей, ведущих происхождение от фей, и ни один из них был телепатом. Я думаю, все дело в тебе самой, Сьюки. Конечно, знание того, что в тебе есть примесь фей, наводит на размышления, какова ты на вкус. Я действительно наслаждалась глоточком, который получила, когда менада тебя покалечила, несмотря на то, что ты была подпорчена ее ядом. Мы любим фей, ты же знаешь.
— До смерти любите, — сказала я чуть слышно, но Пэм, конечно, услышала.
— Бывает, — согласилась она с легкой улыбкой. В этом вся Пэм.
— Так что в итоге?
Я была готова вернуться домой и просто побыть нормальным человеком.
— Когда я говорю «мы» не знали про соглашение Билла с королевой, это включает в себя Эрика, — сказала Пэм просто.
Я посмотрела на свои ноги, пытаясь сохранить лицо под контролем.
— Эрик чувствует себя особенно разраженным по этому поводу, — сказала Пэм.
Сейчас она тщательно подбирала слова.
— Он разгневан на Билла потому, что Билл заключит соглашение с королевой в обход Эрика. Он разгневан тем, что не смог распознать планы Билла. Он сердит на тебя, потому что ты задела его за живое. Он рассержен на королеву, потому что она оказалась более коварной, чем он. Конечно, именно по этой причине она королева. Эрик никогда не будет королем, если он не сможет контролировать себя лучше.
— Ты действительно беспокоишься о нем?
Я бы никогда не подумала, что Пэм может быть чем-то вообще всерьез обеспокоена. Когда она кивнула, я осмелилась спросить:
— Когда ты познакомилась с Эриком?
Мне всегда это было интересно, и сегодня вечером Пэм, по-видимому, была в подходящем настроении.
— Я познакомилась с ним в Лондоне в последнюю ночь моей жизни.
Ее голос звучал из темноты. Я могла видеть половину ее лица в свете огней сигнализации, и она выглядела довольно спокойно.
— Я рисковала всем во имя любви. Ты будешь смеяться, услышав это.
Мне почему-то было совсем не смешно.
— Я была очень своенравной девушкой для своего времени. Молодой леди не допускалось быть наедине с джентльменом, или любым другим мужчиной, если уж на то пошло. Совсем не так, как сейчас, — губы Пэм на мгновение искривились в усмешку. — Но я была романтичной и смелой. Я выскользнула из дома поздно ночью, чтобы встретиться с кузеном моей ближайшей подруги, девушки, которая жила по соседству. Кузен находился с визитом из Бристоля, и мы очень нравились друг друга. Мои родители не считали его достойной парой, так что я знала, что они бы не позволили ему ухаживать за мной. И если бы меня поймали наедине с ним в ночное время, это был бы конец. Никакого брака, разве что только мои родители смогли бы его силой заставить жениться на мне. Таким образом, никакого будущего вообще, — Пэм покачала головой. — Сейчас это кажется безумным. Но тогда было время, когда у женщины не было выбора. Ирония заключалась в том, что наша встреча была совершенно невинна. Несколько поцелуев, много сентиментальной болтовни, любовь до гроба. Бла-бла-бла…
Я улыбнулась Пэм, но она не смотрела на меня, чтобы заметить улыбку.
— На обратном пути, стараясь двигаться как можно тише через сад, я встретила с Эриком. Невозможно было двигаться достаточно бесшумно, чтобы избежать его.
На долгое время она замолчала.
— И вот это действительно был конец.
— Зачем он обратил тебя? — а села поглубже на свой стул и положила ногу на ногу. Это был неожиданный и приятный разговор.
— Я думаю, он был одинок, — сказала она, и слабый оттенок удивления сквозил в ее голосе. — Его последняя спутница встала на свой путь, так как дети не могут оставаться со своими создателем надолго. Через несколько лет ребенок должен пойти своей дорогой, хотя он может вернуться к создателю, и даже должен, если создатель его призовет.
— Ты была зла на него?
Она, кажется, пыталась вспомнить.
— Во-первых, я был шокирована, — сказала Пэм. — После того, как он осушил меня, он оставил меня в постели в моей комнате, и, конечно, моя семья посчитала, я умерла от какой-то загадочной болезни, и похоронила меня. Эрик меня вырыл, так как я не смогла бы подняться из своего гроба и выбраться наружу. Это было большим подспорьем. Он вытащил меня и все мне объяснил. До той ночи, когда я умерла, я была весьма традиционной женщиной под моими смелыми наклонностями. Я носила много, очень много слоев одежды. Ты была бы поражена платьем, в котором я умерла: рукава, украшения. Из ткани одной только юбки можно было сделать тебе три платья! — Пэм видела только приятные воспоминания, ничего больше. — После того, как я восстала, я обнаружила, что вампирская сущность пробудила во мне некоторую дикость.
— После того, что он сделал, ты не захотела убить его?
— Нет, — сказала она моментально. — Я захотела заняться с ним сексом, и я это сделала. Мы занимались сексом много-много раз, — она улыбнулась. — Связь между создателем и ребенком не должна быть сексуальной, но наша была. Эта ситуация изменилась довольно скоро, на самом деле, так как мои вкусы расширялись. Я хотела попробовать все, в чем мне было отказано в моей жизни человека.
— Так тебе на самом деле понравилось это — быть вампиром? Ты была рада?
Пэм пожала плечами.
— Да, мне всегда нравилось быть такой, какая я есть. Мне потребовалось несколько дней, чтобы осознать свою новую сущность. Я никогда даже не слышала о вампирах, прежде чем стала одной из них.
Я не могла себе представить шок Пэм от пробуждения. Озвученная ею мгновенная адаптация к ее новому состоянию удивила меня.
— Ты когда-нибудь возвращалась повидать свою семью? — спросила я.
Да, это было нетактично, и я пожалела об этом сразу, после того, как из моих уст вылетели эти слова.
— Я видела их издалека, может быть, лет десять спустя. Ты же понимаешь, первое, что необходимо было сделать новой вампирше — это покинуть свою родину. В противном случае она рисковала быть опознанной и выслеженной. Теперь ты можешь гулять на виду у всех вокруг столько, сколько тебе захочется. Но мы были очень скрытны, очень осторожны. Эрик и я покинули Лондон настолько быстро, насколько это было возможно, и, проведя некоторое время на севере Англии, пока я привыкала к своему состоянию, мы покинули ее и направились на континент.