Ужасное известие застало Эдгара Лоу, помощника начальника службы безопасности корпорации «Берковиц Коммуникейшн», в лифте, когда он направлялся в корпоративную столовую обедать. Обалдело вывалившись из кабинки на первом этаже, он пальцем плотнее вдавил клипсу-коммуникатор в ухо.
— Все пятеро? Что, и босс?.. — Он никак не мог поверить собственным ушам. — Нет, никакого прорыва охраняемого периметра не зафиксировано… — Краем глаза он вдруг поймал фигуру уборщицы, которая в лифтовой рекреации старательно вытряхивала высокую корпоративную пепельницу в пластиковое мусорное ведро, и закруглил разговор: — Да, немедленно буду. Я уже на первом.
Он вернулся в лифт, который все еще стоял на этаже, и нажал кнопку подвального помещения. Похоже, пообедать ему сегодня было не суждено.
Едва створки лифта за ним захлопнулись, Рысь оставила в покое пепельницу, подхватила ведро со шваброй и юркнула в коридор, выходивший к столовой. На ней была синяя с желтым униформа одной из самых крупных фирм Тахомы по уборке офисных помещений, у которой был долгосрочный контракт с «Берковиц Коммуникейшн». Вышколенные уборщицы с раннего утра до позднего вечера безмолвными тенями шмыгали по зданию, непрерывно протирая полы, стены и подоконники. Рысь прекрасно помнила из курса бихевиористики, который им читали в учебном центре: если ты находишься в корпоративном здании, то лучший способ не привлекать к себе внимания — это разгуливать в форме ремонтника, подсобного работника или уборщицы. В бизнес-коридорах это люди-невидимки: офисный планктон просто не замечает их, считая это ниже своего достоинства. Люди, целый день подтирающие следы грязной обуви на полу и отпечатки пальцев на зеркалах в лифте, представляются работникам офисов чем-то вроде вспомогательных механизмов или предметов интерьера. Когда на корпоративных психологических тренингах просят посчитать количество людей в помещении, сотрудники чаще всего забывают упомянуть уборщицу, трущую подоконник в дальнем углу, или монтера на стремянке, меняющего лампочку.
Униформу Рысь одолжила у пожилой уборщицы, которую встретила в коридоре, выбравшись из подвала. Сама уборщица, крепко связанная и с кляпом во рту, отдыхала сейчас в кладовой первого этажа, заставленной рулонами туалетной бумаги и баллончиками с дезодорантом. В виде компенсации за доставленные неудобства Света показала ей двести кредитов, извлеченные из кармана покойного мистера Берковица, а затем засунула их под один из рулонов.
Форма была ей маловата, руки торчали из манжет сантиметров на пять, однако никто на первом этаже не обратил на это внимания, не удостоив человека, стоящего на нижней ступени социальной лестницы, даже беглым взглядом. Кому-нибудь, впрочем, могла бы броситься в глаза фотомодельная внешность Светы, но эту проблему она уже решила в ближайшем туалете, смыв всю косметику, расчесав ногтями скулы, чтобы на них выступили неровные пятна нездорового румянца, собрав волосы в неопрятный кривой пучок на затылке и слегка мазнув себя пыльным пальцем по щеке. Постаравшись придать лицу как можно менее осмысленное выражение, она посмотрела в зеркало — и из зеркала на нее глянула зачуханная, уставшая от жизни неряшливая женщина средних лет. Удовлетворенная увиденным, Рысь вернулась в коридор.
Теперь следовало как-то выбраться наружу. Безусловно, уборщица в униформе, покидающая здание в разгар рабочего дня, выглядит подозрительно. Ее непременно задержат — как минимум для того, чтобы узнать, что случилось и куда это она направляется. Значит, уходить надо другим способом. И уходить немедленно, поскольку тело Берковица уже обнаружено, а настоящую уборщицу, раздетую и связанную, могут обнаружить с минуты на минуту.
Одна из стеклянных дверей коридора, ведущего в столовую, выходила на улицу, во внутренний дворик корпоративного здания. Бросив взгляд в окно, Рысь увидела, как по тротуару вдоль стены медленно ползет оранжевый мусоровоз. Машина остановилась возле служебного хода столовой, у которого был сооружен помойный сарайчик из красного кирпича с металлическими воротами и гофрированной крышей. Двое подсобных рабочих в оранжевых комбинезонах, соскочивших с машины, принялись деловито выкатывать из сарайчика контейнеры с мусором.
Светлана взялась за ручку двери — открыто. Неторопливо вышла на улицу, целеустремленно двинулась к машине, всем своим видом показывая, что девушка она занятая и на чепуху у нее времени нет. Подойдя к мусоровозу сзади, опрокинула свое ведро в накопительный бункер, постучала по дну, одновременно с сомнением наблюдая, как огромная стальная плита на поршне впрессовывает в чрево машины мусор из очередного опустошенного мусорного контейнера. Нет, плохая была идея. В этой давилке выжить невозможно…
— Последняя мусорка, что ль? — внезапно услышала она голос одного из грузчиков, откатывавшего пустой бачок, когда огромный поршень пресса замер с пневматическим шипением.
— Ага, — отозвался водитель из кабины. — Теперь с ветерком до свалки, и до вечерней смены можно на боковую…
Больше Рысь не колебалась ни мгновения.
Когда мусорщики, доставив опустошенные контейнеры обратно в сарайчик, вернулись к машине, уборщицы возле нее уже не было. Рыжая стрекоза куда-то ускакала, бросив посреди дороги штатные ведро и швабру. Один из рабочих поднял швабру и спрятал ее за сарайчиком: пускай побегает, дура, поищет. Будет наука, как разбазаривать казенный инвентарь.
— Смотри, опять планка отходит, — второй указал на пресс мусорной машины. Действительно, верхняя предохранительная планка пресса была отогнута наружу, открывая неширокое, сантиметров сорок, отверстие в бункер с мусором.
— А вот сейчас опорожним бункер и загоним телегу на техобслуживание, — здраво рассудил первый. Он наступил на нижний край рамы мусорного пресса, дотянулся до верхней планки и, повиснув на ней всем весом, вернул ее на место. Спрыгнув с рамы, вскарабкался сбоку на короткую лестницу, прикрепленную к борту мусоровоза, вцепился в железную скобу и, дождавшись, пока его напарник займет место с противоположной стороны, заорал:
— Джонни, трогай!
Описав дугу по внутреннему дворику, машина направилась к воротам, за которыми бурлила оживленная столичная авеню.
На выезде из здания неожиданно случилась заминка. Распластанная между куч зловонного мусора в чреве бункера Рысь затаила дыхание. Похоже, тревога уже объявлена и служба безопасности корпорации перекрыла все выходы. Теперь вопрос был только в том, станут ли они досматривать спрессованный мусор в мусоровозе или удовлетворятся тем, что внутри едва ли может находиться живой человек. Светлана втиснулась в бункер с огромным трудом и теперь сама не могла себе поверить, что ей это удалось. Пожалуй, имелись неплохие шансы, что бункер досматривать не станут. Однако готовиться следовало к худшему.
Мусоровоз снова двинулся, только почему-то очень медленно. Метров через пятьдесят он остановился. Загрохотало железо, загалдели рабочие. Рысь напряженно вслушивалась в то, что происходит снаружи.
Внезапно стальная плита, удерживавшая мусор, поползла назад. Верхняя рама пресса скользнула вверх, и в образовавшееся отверстие вдруг хлынула новая порция мусор из очередного перевернутого помойного бака.
— Вечно забываешь про эту мусорку возле курьерской службы, Джонни, — донесся снаружи недовольный голос одного из рабочих.
— Можно подумать, ты про нее вспомнил, — резонно отозвался водитель. — Если бы охранник нас не завернул, так бы и уехали. А шеф нам потом головы пооткручивал бы…
Внушительный металлический поршень снова подал железную плиту вперед, прессуя мусор, только что высыпанный в бункер-накопитель. Упершись лопатками, Рысь изо всех сил попыталась коленями затормозить продвижение плиты, но это было все равно что руками останавливать локомотив. Механизм был слишком мощным. Заскрипели, сплющиваясь, пластмассовые ящики и жестяные банки из-под колы. Стальной пресс начал медленно вдавливать Свету спиной в слой мусора, уже спрессованный до твердости грунта. Несколько мгновений она еще боролась с неодолимой силой пресса, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик боли, но в конце концов не выдержала.
Приглушенного женского вскрика за ревом мотора никто не расслышал.
— Нет, ты понял? П-понял?.. Этот с-сопляк!.. — Возмущенный до глубины души Оззи Пастор энергично жестикулировал, захлебываясь словами, едва ворочая непослушным языком. — Все порушил, все! Все, до чего смог дотянуться! Весь вековой уклад, весь… — Он с трудом подавил рвотный позыв. — Всю ифр… инфрс… инф-ра-стру-кту-ру! — по слогам выговорил он. — Дон Глам, гнида! Говорит: вы теперь р… реджеры, матьево! — Пастор резко качнулся к собутыльнику, грудью навалившись на стол, едва не опрокинув бокалы и наполовину пустую бутылку огненной бластерии; собеседник брезгливо отстранился. — Понял, да?! Мне уже письма приходят на электронный адрес: «Привет, коп!» Благородные мафиози, становись в строй, на первый-второй рассчитайсь!..
Джанфранко Пануччи смотрел на него с плохо сдерживаемым отвращением, но пристально и изучающе. Ни один из членов внутреннего круга семейства Саггети, за исключением Оззи Пастора, не клюнул на осторожно заброшенные референтом мистера Каперони крючки. Зато Оззи мгновенно вцепился в наживку руками и ногами. Пануччи провел с ним несколько расплывчатых бесед по коммуникатору, ограничиваясь ни к чему не обязывающими намеками и обещаниями, и наконец решился встретиться лично, уже почти уверенный, что коварный Пастор ведет с ним двойную игру — уж слишком охотно он реагировал на все предложения потенциального противника. На всякий случай Джанфранко напоил его, тайком бросив ему в бокал несколько кристаллов некоего химического вещества, развязывающего языки самым скрытным молчунам и заставляющего их говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Из Оззи хлынул словесный понос, и Пануччи с удивлением убедился, что он совершенно искренен, действительно ненавидит босса и готов всячески содействовать его свержению.
Глядя на Пастора и уже почти не слушая, что тот говорит, — Оззи начал изливать свои жалобы по третьему кругу, — Пануччи размышлял, как ему поступить дальше. Разумеется, Пастора могли вести втемную, но это был бы уже перебор. Для чего такие сложности? Чтобы заставить Каперони впустую потратить ресурсы на агентурную операцию? Что ж, тоже вариант, но больше похоже на бред сумасшедшего. Тем более раз Оззи рискнул прийти на встречу с потенциальным работодателем, где ему вполне могли скормить «сыворотку правды», значит, он абсолютно уверен в отсутствии слежки или какого-либо контроля.
Джанфранко качнул головой. Он бы, конечно, предпочел работать с Кенни Бампером, а не с этим клоуном. Он вообще предпочел бы не работать референтом мафиозного босса, а сниматься в высокобюджетных голофильмах, получать по сто тысяч кредитов за съемочный день и ни в чем себе не отказывать. Но, поскольку галактические студии пока не заваливали его предложениями и вряд ли когда-нибудь завалят, приходилось зарабатывать деньги на безбедную старость доступными средствами.
Сейчас общаться с Оззи Пастором на интересующую клан Каперони тему было бессмысленно. Но завтра, когда этот клоун проспится, Джанфранко Пануччи назначит ему еще одну встречу и на сей раз уже будет предельно конкретен.
Подперев голову рукой, референт мистера Каперони с тоской смотрел на вдрызг пьяного, мелющего чепуху Оззи Пастора.
Черный глидер Кенни Бампера стремительно летел над крышами, сопровождаемый двумя катерами охраны. В роскошном пассажирском отделении Песец держал на коленях голову Рыси. Девушка лежала на спине на широком кожаном диванчике сиденья, лицо у нее было белым как мел, в углах рта запеклась кровавая пена. Лось сидел напротив и с тревогой смотрел на нее.
— Вот и все, — хрипло проговорила она. — Так нелепо попалась! Главное, сама залезла в ловушку. Сплющило меня как сардину в банке… Хорошо, что пробок не было. Ехали недолго, а то еще немного, и отдала бы концы от болевого шока… Несколько ребер точно сломала… — Она вдруг тяжело, с подвываниями закашлялась, во все стороны полетели кровавые брызги.
— Э, Рыся! — испугался Казимир. — Если тебе больно разговаривать, ты лучше молчи!
— Засохни, самец, — отозвалась Рысь. — Надо доложить обстановку. В общем, вывалили меня вместе с мусором на свалке. Думала, теперь уж точно конец. Насыпалось сверху чуть не полтонны… — Она с трудом перевела дух. — Зато не заметили. Короче, выползла кое-как. Бомжи местные привели в чувство. Дали какой-то отравы, оклемалась немного…
— Да уж, — подал голос Песец. — Благоухаешь как самогонный аппарат.
— У одного был коммуникатор, — задыхаясь, продолжала Рысь. От боли и невозможности вдохнуть полной грудью она говорила короткими рублеными фразами. — Древняя модель, таких уже давно не делают… Связалась с Лосем. А потом вы. Вот и все. Бедолагам надо было денег оставить… Они меня так выручили…
— Я им сунул сколько-то, — сказал Витковский. — Думаю, столько денег они за всю свою жизнь в руках не держали.
— Пропьют, — безнадежно махнул рукой Пестрецов.
Света снова закашлялась, разбрызгивая кровь. Родим неодобрительно нахмурился: похоже, несколькими сломанными ребрами не обойдется. Осколок ребра, видимо, проткнул легкое, и хорошо если нет других повреждений внутренних органов.
— Надо было сразу реанимобиль за ней гнать, — проговорил он, пряча за нарочитой холодностью свою жуткую тревогу.
— Кто ж знал?! — встал на дыбы Лось. В отличие от командира, он переживал очень бурно. — Эта валькирия храбрилась по коммуникатору, даже шутить пыталась. Откуда ж я знал, что у нее грудная клетка всмятку? — Он достал из кармана платок и осторожно промокнул Рыси окровавленные уголки губ.
— Ладно, ничего страшного, подруга. Держись, мы уже почти приехали. Через неделю снова запросто будешь обратное сальто крутить… — Песец помолчал. — Плохо только, что факт похищения скрыть не удастся. Ребята ранены…
— Сережка? — прохрипела Рысь.
— Нормально все с Зубром. Просто получил по голове, но у него там — сплошная кость. А вот остальных похитители искалечили… — Пестрецов поморщился. — Берковица сюда нельзя замешивать ни в коем случае. Глам сразу поймет, что дона Исайю завалил тот же, кто освободил Джулию. Едва ли он догадается, что это была сама Джулия, но простор для фантазии у него возникнет, а это недопустимо.
— Каперони, — сказала Рысь. Отдышалась и продолжила: — Одновременно уничтожил Берковица и выкрал Джулию. Чтобы наказать предателя и преподать урок команданте Гламу. Дуплет. Его люди жестоко избили меня и вышвырнули из глидера на свалке…
— Нет. — Песец покачал головой. — Взбешенный Глам тут же свяжется с Каперони и попытается уточнить, что именно он имел в виду. А тот ни сном ни духом. Если он специально провел публичную акцию устрашения, для чего ему потом отпираться? Это глупо.
— Не говорить открытым текстом, — предложил Казимир. — Кто направил похитителей, Джулии неизвестно. Но невзначай дать пару намеков на Каперони. Похитители проговорились, то-се. Глам давно точит на него зуб и сразу за это ухватится.
— Годится, — сказал Родим. — Тогда быстренько мозговой штурм: что это будут за намеки.
Проблему решили быстро. Вскоре внизу показалась крыша элитного госпиталя, в котором обычно лечились высокопоставленные члены клана Саггети.
— Я же насквозь провоняла отходами из корпоративной столовой, — пожаловалась Рысь. — Как я буду врачам в глаза смотреть?
Казимир пожал плечами.
— Ну, раз тебя беспокоят такие глупости, жить точно будешь, — резюмировал он. — Подруга, им такие деньги платят, что они не станут особо принюхиваться.
— Надо же, выходит, дон Исайя, земля ему пухом и осиновый кол в гроб, сделал за нас часть нашей работы, — вдруг проговорил Песец, который тем временем думал о другом. — Мотыльки летят на огонь. Благородные доны в панике уже сами суют головы в петлю. Славную кашу мы заварили…
— Вообще-то большую часть этой работы сделала я! — оскорбилась Рысь и даже закашлялась от возмущения. — Когда сидела голая в пыточном подвале Берковица.
— Конечно, ты, — заверил Родим. — Никто не отнимает у тебя лавров. Просто гора в этот раз сама пришла к Магомету. Интересно, две остальные не собираются сами явиться с повинной?..
— Только в этот раз пусть они… приходят с повинной к тебе, — болезненно фыркнула Света. — Или к Казимиру. Я вообще-то выжила чудом, если ты не заметил. Знали бы они, на что я способна… небось не стали бы меня развязывать. Так и порезали бы на куски прикрученную к стулу. А вы бы потом получили по электронной почте… экстремальный порнофильм с моим участием…
Пестрецов ничего не ответил, лишь отвернулся к окну. Рысь явно была немного раздражена тем, насколько спокойно он отнесся к ее ранению. Непрошибаемый Казимир и тот разволновался больше него. Конечно, между ними давно все было кончено, и все-таки Родим мог проявить чуть больше человеческого сочувствия, отнестись к ней не как командир, прикидывающий допустимые потери среди личного состава.
Песец снова посмотрел на Свету, и их взгляды встретились. Если бы только она знала, как тяжело даются ему этот спокойный вид и рассудительный голос. Когда он вновь увидел ее после семи лет разлуки, то понял, что его чувство к ней никуда не делось — просто оно было погребено слишком глубоко в его душе. Однако он больше не имел права любить ее. Все, время упущено, страница перевернута. У Рыси теперь другой мужчина. Даже если она сама об этом еще не догадывается… А он, черт возьми, командир и должен делать то, что должен, а не то, что хочется.
Родим отвернулся.
Глидер стремительно пошел на посадку.