Все четверо друзей Максима шумно заохали и стали заранее приносить ему свои соболезнования в связи с тем, что славийцы не были круглыми сиротами. Иметь таких «родственников» по крови было не очень приятно, но ничего не поделаешь, по отношению к Славии Земля была Метрополией, пусть и с ничтожным научным, промышленным и экономическим потенциалом, но всем уже сейчас было ясно, что её амбиции от этого не будут меньше. Тем более, что Ардия уже готовилась к тому, чтобы установить с Землёй самые тесные взаимоотношения. Ардийцы даже учили английский, французский и китайский языки, чтобы общаться с землянами. Русский язык их при этом не интересовал. Похоже, что их вполне удовлетворяло то, что все славийцы, с которыми они общались ранее, а теперь и три миллиона студентов практически в совершенстве знали ардийский язык, не говоря уже про сенто, произошедший частично от него. Всё это лишний раз говорило о том, что Гейнуор решил и использовать землян для того, чтобы противодействовать Славии, но при всем своём желании он никак не мог противодействовать её инициативам.
Во время этого совещания на свежем воздухе Максим Первенцев выдвинул ещё одну инициативу отчасти политического характера. Хотя о полном усвоении ардийских знаний было говорить ещё слишком рано, он уже составил хотя бы общее представление об ардийской высшей школе и оно было отнюдь не лестном. Поэтому, обсудив несколько вопросов почти частного характера, он сказал:
— Курри, я не уверен, что это заинтересует Арш-Батин, но всё же послушай, что я хочу сказать. Друзья мои, я предлагаю создать на Налтиаре Высшую Академию Маураны. Как только наши специалисты выкачают из ардийских профессоров и научных библиотек высших академий Ардии всё, что там есть, наша Высшая школа довольно быстро создаст на этой основе целый научно-педагогический комплекс. Его главной задачей будет повышение квалификации профессорско-преподавательского состава всех остальных миров Маураны, причём не будет обойдена вниманием военная наука. Думаю, что таким образом мы резко повысим качество образования, которое можно будет получить на наших планетах. Робби, извини, что я выбрал для этого Налтиару, а не Кассам. Сам понимаешь, в твоём мире профессора куда быстрее научатся драться в кабаках, чем получат новые знания.
Моложавый старик-кассамец громко расхохотался:
— И это правильное решение, Макс. Все наши профессора заправские драчуны и не стесняются иной раз врезать в челюсть какому-нибудь зарвавшемуся студенту прямо в аудитории. Мне нравится твоя идея. Надеюсь, что ардийские знания наконец станут нам доступны.
Максим уныло махнул рукой:
— Не радуйся, Робби. Наука на Ардии все минувшие тысячелетия развивалась исключительно на корпоративной основе, а потому грешит большими пробелами в области той части фундаментальной науки, которую невозможно намазать на хлеб. Она по большей части носит сугубо прикладной характер и как раз в этой области ардийцы достигли полного совершенства, но я полагаю, что нам может пригодиться далеко не всё, да и вам тоже. Во всяком случае меня утешает хотя бы то, что в области фундаментальной науки они также сделали множество великих открытий, которые очень долго лежали у них под сукном только потому, что их трудно применить в быту.
— Зато ардийская наука сделала очень многое для развития своего военного космофлота, Макс, — сказал Ниор-квал-Рамон, — и это самое главное, что интересует лично меня. Твоё предложение принято и я немедленно прикажу подыскать место для строительства Высшей Академии Маураны. Было бы неплохо, чтобы Арш-Батин также внёс хоть что-то в её создание. Что ты скажешь на это, Курри?
Золотой арш уныло вздохнул:
— Нио, боюсь, что это невозможно. Ты ведь знаешь, что я сам родом с Арш-Лурадина, а не с Арш-Батина, а это то же самое, как если бы я вообще родился в другой Вселенной. У нас всё устроено совсем не так, как на Арш-Батине. Наша колония открытый мир и её может посещать любой гражданин Маураны, а вот Метрополия это уже совсем другое дело. Арш-Батин закрытый мир и его наука, а она у нас является делом клановым, семейным, вообще полностью закрыта от чужих глаз. Даже со своими ближайшими соседями арши, живущие в Метрополии, вынуждены встречаться за пределами орбиты ожидания. Поэтому Арш-Луардин однозначно присоединится к этой полезной инициативе, но и то чисто символически, а про Арш-Батин вы можете сразу же забыть навсегда. Из нашей Митрополии и её колоний на Набиану не сможет прилететь ни один профессор, как вы говорите.
Максим пожал плечами:
— Если у вас существуют какие-то ограничения на этот счёт, Курри, то я не вижу в этом ничего страшного. Существует ведь ещё и дистанционное обучение, так что при наличие пси-связи как учёные из твоего родного мира, так и с Арш-Батима смогут запросто повышать свой научный уровень. Пойми, Высшая Академия Налтиары будет открыта для всех, в том числе и для землян всего лишь по одной единственной причине. Друзья мои, Славия не заинтересована в том, чтобы расширять число союзников. Ледария и Кассам, хотя они такие разные, это наши братские миры по духу, а Налтиара тонкий политический расчёт, Нио, не обижайся. Договор с вами мы подписали хотя и исходя из своих политических интересов, тем не менее я всё равно действовал больше полагаясь на то, что говорит мне сердце, а не разум. Вы, налтиарцы, импонируете нам уже тем, что проводите в жизнь свою собственную, совершенно независимую политику. Мы, русские, а вместе с нами все остальные славийцы, больше не хотим никого кормить и помогать хоть кому-то безвозмездно. Поэтому если кто-то бедствует, то пусть берёт то, чем мы делимся исходя прежде всего из своих корыстных побуждений, а это карингфорс и экспандминд. Пройдёт лет пятьдесят, и карингфорс в новых, уже сугубо лечебных формах станет статьёй нашего экспорта, а с помощью экспандминда мы всего лишь закладываем для себя благожелательное отношение к нам со стороны всех остальных миров Маураны и открываем тем самым рынки сбыта наших товаров. Так что отныне Славия больше никогда не будет для кого-то финансовым и интеллектуальным донором. Хотите жить богато, расширяйте своё сознание для новых знаний, которые вы получите на Налтиаре, но отнюдь не бесплатно.
— Дистанционная форма обучения, говоришь? — задумчиво промолвил золотой арш — За это мы готовы платить, причём столько, сколько с нас потребуют. Макс, исходя из того, что я сейчас услышал, вот тебе моё встречное предложение, как только ваши учёные будут готовы, дай мне знать и мы создадим на Налтиаре Высшую Академию Маураны под эгидой Звёздного парламента. Нио, если я не ошибаюсь, Налтиара давно уже вынашивает планы по созданию какой-либо межзвёздной мауранской структуры. Если ты пойдёшь навстречу парламенту, то над Высшей Академией Маураны будет развиваться тёмно-синий флаг с множеством золотых звёзд. Что скажешь, парень?
— Курри, я скажу, что мы с тобой уже договорились, — ответил президент Налтиары, — хотя ваши аршианы никогда не прилетят к нам, старина, имена самых великих учёных Арш-Батина всё равно будут врезаны золотом в беломраморный Зал Славы, который ты, Макс, обязательно украсишь Сверкающим Древом Знаний.
Максим широко улыбнулся:
— Такое у меня имеется, Нио, и оно всего на три метра ниже Дуба Перуна. Раз так, друг мой, то пусть тогда буквы будут из чистого иридия, как и Сверкающее Древо Знаний. Кстати, оно имеет крону в форме полусферы и по его ветвям можно подняться наверх, как по ступеням лестницы. Думаю, что это станет традицией академии.
Глава четвертая Еще одна проверка славийских крейсеров
Славийский отряд, прибывший к точке рандеву на двое с половиной суток раньше, состоял из семи лёгких крейсеров. Четыре были крейсерами типа «Варяг», то есть атакующими лёгкими крейсерами, а три, типа «Слава» — крейсерами оборонительного назначения, по сути летающими космическими фортами. Они имели в плане треугольную форму и были похожи на наконечник копья без тулеи, в которую вставляется древко, с ровно обрезанной кормой. Крейсеры типа «Слава», головной корабль этой серии как раз и должны были попытаться уничтожить ардийцы, кроме артиллерийского, не имели больше никакого другого вооружения. Длиной в полтора километра и шириной в километр у кормы, они представляли из себя почти боевой спутник, только на тех были установлены пусковые установки тяжелых ракет, а электромагнитные пушки были всего лишь дополнением. Все семь крейсеров были современными боевыми звездолётами, обладавшими большой скоростью и автономностью полёта пять лет.
Из всех семи только крейсер «Слава» был изготовлен и максимера «М 2», все остальные имели корпуса «М 4», а один и вовсе «М 5». После этого испытания на прочность крейсер «Слава» должен был встать на модернизацию, чтобы повысить класс брони до «М 4», которая мало чем отличалась от «М 5». Экипаж крейсера под командованием космос-капитана первого ранга Игоря Туманова, составлял две тысячи восемьсот сорок три человека, тысячу шестьсот сорок многофункциональных роботов и три суперкомпьютера-искина. Один отвечал за полёт, второй за живучесть, а третий за меткую стрельбу из электромагнитных пушек всех калибров, которых крейсере нёс три вида — пушки малого калибра в триста миллиметров, среднего — тысяча двести пятьдесят, и главного, тысяча семьсот пятьдесят миллиметров.
Из всех семи только крейсер «Слава» был изготовлен и максимера «М 2», все остальные имели корпуса «М 4», а один и вовсе «М 5». После этого испытания на прочность крейсер «Слава» должен был встать на модернизацию, чтобы повысить класс брони до «М 4», которая мало чем отличалась от «М 5». Экипаж крейсера под командованием космос-капитана первого ранга Игоря Туманова, составлял две тысячи восемьсот сорок три человека, тысячу шестьсот сорок многофункциональных роботов и три суперкомпьютера-искина. Один отвечал за полёт, второй за живучесть, а третий за меткую стрельбу из электромагнитных пушек всех калибров, которых крейсере нёс три вида — пушки малого калибра в триста миллиметров, среднего — тысяча двести пятьдесят, и главного, тысяча семьсот пятьдесят миллиметров.
Сто восемь электромагнитных пушек главного калибра, по три в девяти башнях, расположенные на четырёх гранях хищно выглядевшего клиновидного корпуса в последней его четверти. Четыреста пушек среднего калибра, по пять в каждой из двадцати башен, расположенные на четырех гранях перед ними в следующих двух четвертях корпуса и шестьсот пушек в ста орудийных башнях, выдвигающихся из граней корпуса. Всего тысяча сто восемь электромагнитных пушек, в боевом положении превращающих корпус крейсера в огромного ежа, а к ним оружие последнего удара, огромная кинетическая торпеда, представляющая из себя последнюю четверть корпуса крейсера, его острую носовую часть. Она имела в длину триста семьдесят пять метров, двадцать нереактивных двигателей, способных разогнать её до скорости в ноль девяносто пять световой за три с половиной минуты, и безупречную систему наведения. Эта махина могла убить насмерть даже такую космическую громадину, как славийский транспортный звездолёт и его ничто не спасло бы.
Сополимер тугоплавких карбидов, называемый для простоты «Максимер-2», вовсе не был таким уж слабым и хилым конструкционным материалом, от которого следовало немедленно избавиться. Температура его плавления была пять тысяч двести градусов, а прочность во много раз превышала самые прочные сплавы, созданные учёными Ардии. Просто следующие поколения сополимеров были всё же прочнее и что самое главное, легче и дешевле. Поэтому «М-2» было куда выгоднее продать, чем использовать для строительства своих космических кораблей. Более богатого покупателя, чем Ардия, было не найти. Вот потому-то и было решено устроить это военно-космическое шоу. Правда, для того, чтобы ардийский космофлот не смог уничтожить крейсер «Слава», на его борту должны были остаться две трети роботов из дивизиона живучести и один искин. Они были готовы пожертвовать своей «жизнью» без колебаний, но это не устроило экипаж крейсера и он решительно заявил Верховному главнокомандующему свой протест и сказал, что останется на борту вместе с роботами.
В принципе в этом не было какой-то очень уж большой опасности для жизни людей. Кроме нервотрёпки космолётчикам ничто не грозило. Максимер два это максимер два, но настоящей защитой любого славийского звездолёта всё же были его силовые экраны, а это как раз слаженная работа искина, людей и роботов дивизиона живучести. В конце концов они уже проходили через такие испытания как на полигоне любовианской космоверфи, так и в открытом космосе. Поэтому Максим не стал никого гнать с крейсера в шею и лишь приказал экипажу в случае реальной опасности предпринять все усилия к спасению в первую очередь своей жизни. Космос-адмирал Невский пообещал ему, что всё пройдёт хорошо, хотя и сожалел, что у Игоря Туманова такая сплочённая команда, что никто не захотел покинуть свой боевой корабль, который вот уже шесть лет, как прикрывал вместе с четырьмя другими артиллерийскими крейсерами Славию с севера. Югом считалось направление на центр галактики.
Крейсеру было приказано сняться с боевого дежурства ещё пять месяцев назад и полностью «протянуть» корабль, заменив на нём каждую деталь, узел или механизм, которые только могли вызвать намёк на сомнение. У экипажа этот приказ вызвал бурю негодования. Крейсер и без того был в идеальном техническом состоянии и мог в любую секунду вступить в бой. Экипаж «Славы» состоял из жителей Белоруссии и потому они прозвали его космической «Брестской крепостью», хотя через год в свой первый полёт должен был отправиться новый, укороченный до пяти километров, линкор «Брест». Космолётчики «Славы» говорили: — «Так это же будет сам город, а мы «Брестская крепость». Боевое дежурство крейсер «Слава» нёс вместе с такими крейсерами, как «Эллада», «Великая Сербия», «Британия» и «Рим», а их ближним тылом были два «домашних» суперлайнера «Ницца» и «Белград», на борту которых жили и воспитывали детей их жены. Это были настоящие космические сады Семирамиды, которым только по причине наличия роскошных оранжерей не было суждено летать в подпространстве, хотя они и были полноценными звездолётами.
Космос-капитан первого ранга Игорь Туманов был кадровым флотским офицером, служил на Балтийском флоте и хотя жил в Калининграде, отданном Европе, родился в Минске, в тысяча девятьсот семьдесят шестом году. На флоте он дослужился до звания капитана второго ранга, командовал сторожевиком «Неустрашимым». Раньше у него в подчинении был экипаж, состоящий из двухсот десяти моряков, а теперь, вместе с роботами — почти четыре с половиной тысячи. Когда-то на его сторожевом корабле имелась в наличие всего одна артиллерийская установка «АК-100», теперь же его новый космический крейсер мог открыть огонь по врагу из более, чем тысячи стволов. Самой же большой гордостью Игоря Валерьевича Туманова являлся экипаж крейсера, полностью состоящий из белорусов, русских, украинцев и представителей других национальностей, родившихся и выросших в Белоруссии. Поэтому на всех четырёх гранях крейсера «Слава» красовался герб — белый рыцарь с голубым щитом, скачущий на белом коне на красном фоне — знаменитый символ — «Погоня».
После «протяжки» крейсер полтора месяца стоял на суточной орбите Славии точно над Минском. Экипаж спустился на поверхность и отцы показывали свои детям большую звезду, неподвижно замершую на небосклоне. Даже самые маленькие знали, что эта звезда на самом деле является огромным космическим кораблём, но почему-то считается лёгким крейсером. Дети постарше знали папин, а иногда папин и мамин крейсер, как свои пять пальцев и все мечтали служить на нём, хотя он не был резиновым. В течение всех четырёх месяцев все офицеры славийского военного космофлота бомбардировали его командующего рапортами с просьбами о переводе на «Славу». Они прекрасно знали, что этого не произойдёт, но тем не менее считали своим долгом хотя бы заявить о том, что готовы выполнить любой приказ Чкалова. Потом был приказ срочно отправиться вместе с отрядом лёгких крейсеров за Богатырскую Засеку.
Месячный переход мог быть сокращён всего до восемнадцати дней, но адмирал Невский решил, что обогнать ардийцев следует всего на двое суток. Нечего показывать истинные возможности славийского космофлота кому ни попадя. Вскоре «приковылял» ардийский отряд и все ахнули. Ардийцы тоже пригнали всего семь вымпелов, но это были четыре линкора длиной в четыре с лишним километра и три тяжелых крейсера лишь на треть короче. Все ардийские боевые корабли были ракетно-пушечные и ракеты у них были не слабые, с боеголовками в пять мегатонн. На тяжелый крейсер «Нортурид» немедленно отправилась специальная комиссия славийского космофлота, которой было приказано убедиться в том, что на нём случайно не забыли никого. Убедившись, что все в полном порядке, адмирал Невский всё же предложил своему коллеге, адмиралу Левейдару Дарен Таниру всё же забрать с крейсера мебель и все прочие ценности, но тот, изумлённо вытаращив глаза, с удивлением сказал:
— Адмирал, я не собираюсь тащит весь этот хлам домой. Мы сняли с борта «Нортурида» все термоядерные ракеты и если вам удастся спалить его, то лично я буду только счастлив. У этого крейсера несчастливая судьба. Вы мне не поверите, это проклятое корыто стоит в строю всего каких-то паршивых семьдесят лет, но горело уже сто восемьдесят один раз и как всегда без видимых на то причин. Загнать кого-то на его борт, было для меня самой большой проблемой и если «Нортурид» действительно сгорит окончательно, во что я не верю, у него слишком мощная силовая защита, то весь военный космофлот Ардии только вздохнёт с облегчением. Как вы намерены это сделать, Борис? С ближней или с дальней дистанции?
Космос-адмирал Невский улыбнулся:
— Лёгкая мишень мне не нужна, Левейдар. Давайте сделаем так, вы прибудете со всеми своими командирами и старшими офицерами на борт «Оливера Кромвеля», мы хорошенько посидим за одним столом, как следует выпьем за встречу, а завтра, на свежую голову определимся. Вы выберете один из моих крейсеров, тот улетит, скажем, за десять световых лет и оттуда произведёт пуск. Мои парни доложили мне, что ваши офицеры смогут управлять крейсером дистанционно. Вот мы и посмотрим, сможет ли наша тяжелая ракета найти его, обойти все оборонительные рубежи и спалить. Пойдёт?