Когда чай был разлит и разнесен, Фелиция с вежливым любопытством обратилась к гостье:
– Эдит рассказывала, что вы путешествовали, мисс Лэттерли. Доводилось ли вам бывать в Италии? Это страна, которую мне очень хотелось посетить. К несчастью, в то время, когда возраст позволял мне совершить такое путешествие, мы воевали. Надеюсь, ваш вояж был удачен?
Эстер подивилась про себя, зачем Эдит вообще упоминала дома о ее приключениях, но уклониться от ответа теперь было бы невежливо. Оставалось лишь постараться не поставить подругу в неловкое положение.
– Вероятно, я неточно выразилась, говоря об этом с Эдит. – Мисс Лэттерли заставила себя улыбнуться и чуть не добавила «мэм», что прозвучало бы весьма нелепо, поскольку они с миссис Карлайон, если учитывать положение покойных родителей Эстер, находились на одной ступени общественной лестницы. – К сожалению, меня толкнула в путь именно война, и я не имела удовольствия ознакомиться с великими произведениями искусства Италии, хотя действительно была проездом в одном из итальянских портов.
– В самом деле? – Фелиция приподняла брови, впрочем, вполне благопристойно. – Война вынудила вас покинуть дом, мисс Лэттерли? Прискорбно, но во многих землях империи сейчас неспокойно. Говорят о каких-то волнениях в Индии, хотя трудно сказать, насколько все это серьезно…
Гостья замешкалась, не зная, стоит ли говорить правду, и решила, что это будет лучшим вариантом. Фелиция Карлайон легко поймала бы ее на лжи.
– Нет, я была в Крыму с мисс Найтингейл. – Это громкое имя обычно магически действовало на людей, и Эстер очень на него сейчас рассчитывала.
– Боже правый! – изумилась хозяйка, деликатно прихлебывая чай.
– Оригинально! – выдохнул Рэндольф, встопорщив бакенбарды.
– Думаю, это восхитительно, – сказала молчавшая до сей поры Эдит. – Избрать такое дело жизни!..
– Путешествие с мисс Найтингейл вряд ли можно назвать делом всей жизни, – холодно заметила ее мать. – Приключение – да, но довольно короткое.
– Вызванное, без сомнения, самым благородным порывом, – добавил полковник. – Но… ор-ригинально и не совсем подобает э… – Он замолчал.
Эстер знала, что он хотел сказать. Она и раньше не раз слышала это суждение, особенно от старых солдат. Занятие, не подобающее леди. Женщины, которые сопровождают армию, – это либо солдатские жены, либо служанки, либо проститутки. Жены старших офицеров, конечно, составляют исключение, но Эстер-то не была замужем!
– Уход за ранеными и больными сильно изменился за последние годы, – сказала она с улыбкой. – Теперь это профессия.
– Но не для женщины, – сухо заметила Фелиция. – Хотя уверена, что своим поступком вы явили благородство духа и вся Англия оценила это по достоинству. А чем вы занялись, вернувшись домой?
Мисс Лэттерли услышала быстрый вздох Эдит и заметила, что Дамарис потупилась и смотрит в тарелку.
– Сейчас мой пациент – отставной офицер со сложным переломом ноги, – ответила Эстер, стараясь принимать во внимание лишь юмор создавшейся ситуации и по возможности не раздражаться. – Он нуждается именно в медицинском уходе, о чем служанки, как правило, не имеют понятия.
– Весьма похвально, – сказала миссис Карлайон с легким кивком и снова изящно прикоснулась губами к чашке.
Но Эстер прекрасно видела, что хозяйка считает такое занятие приемлемым лишь для женщин, которые вынуждены сами себя обеспечивать и потеряли надежду выйти замуж. Сама она никогда бы не допустила, чтобы ее дочери пошли по этой стезе, коль скоро у них есть крыша над головой.
Мисс Лэттерли заставила себя улыбнуться:
– Благодарю вас, миссис Карлайон. Наивысшее удовольствие мы черпаем в возможности помогать ближним, а майор Типлейди – джентльмен из порядочной семьи и с безупречной репутацией.
– Типлейди… – Рэндольф нахмурился. – Не могу сказать, чтобы я когда-нибудь о нем слышал. Где он служил?
– В Индии.
– Забавно! Таддеуш, мой сын, как вы знаете, долгие годы служил в Индии. Выдающийся человек – генерал, как вам известно. Сикхские войны – с сорок пятого по сорок шестой, и потом еще в сорок девятом. Кроме того, Опиумные войны в Китае в тридцать девятом. Превосходный человек! Так вам скажет каждый. Просто превосходный, если я могу так выразиться. Любой отец гордился бы таким сыном. Но я никогда не слышал от него о ком-либо по фамилии Типлейди.
– На самом деле майор Типлейди служил в Афганистане, – пояснила гостья. – Афганские войны тридцать девятого и сорок второго. Иногда он рассказывал об этом. Так увлекательно!
Полковник поглядел на нее с легким неодобрением, как на упрямого ребенка:
– Вздор, моя дорогая мисс Лэттерли. Нет нужды изображать из вежливости интерес к военным делам. Мой сын умер совсем недавно… – Лицо его омрачилось. – Трагически погиб. Без сомнения, Эдит рассказывала вам об этой утрате, но мы приучены нести свое горе с достоинством. И вам не стоит проявлять сочувствие таким вот образом.
Эстер чуть было не выпалила, что интерес к военному делу возник у нее еще задолго до того, как она услыхала о Таддеуше Карлайоне, но сообразила, что ей не поверят, а то и сочтут такой ответ оскорбительным.
Она решила пойти на компромисс.
– Рассказы о воинской доблести всегда увлекательны, полковник Карлайон, – сказала женщина, глядя ему в глаза. – Я искренне огорчена вашей утратой, но, поверьте, я никогда не изображаю интерес к безразличным мне темам.
Это, похоже, вывело хозяина дома из равновесия. Он покраснел и шумно выдохнул. Краем глаза Эстер заметила, как на лице Фелиции мелькнуло одобрение. Впрочем, это ей вполне могло показаться.
Однако прежде чем кто-либо успел вымолвить хоть слово, дверь открылась и в гостиную вошел мужчина. Держался он почтительно, но создавалось впечатление, что мнение окружающих его не слишком интересует. Просто в нем не было ни капли надменности. Мисс Лэттерли он показался чуть выше Дамарис – вполне приличный для мужчины рост. И сложен неплохо, разве что плечи излишне покаты. Правильные черты лица, темные глаза, линия рта скрыта усами… Но общее выражение лица свидетельствовало о его добром нраве и жизнерадостности.
Старшая дочь Карлайонов взглянула на вошедшего, и лицо ее просветлело.
– Привет, Пев, – поздоровалась она. – Ты, наверное, продрог – выпей чаю.
Мужчина подошел, мягко коснулся ее плеча и сел рядом.
– Мой супруг, – быстро сказала Дамарис. – Певерелл Эрскин. Пев, это Эстер Лэттерли, подруга Эдит, та, что была сестрой милосердия в Крыму вместе с Флоренс Найтингейл.
– Здравствуйте, мисс Лэттерли! – Эрскин поклонился, и лицо его выразило интерес. – Надеюсь, вас еще не слишком утомили расспросами о ваших приключениях. Однако мы были бы весьма рады вас послушать.
Фелиция налила чашку чаю и подала ее зятю.
– Попозже, может быть, если мисс Лэттерли согласится навестить нас еще раз, – сказала она. – Ты доволен сегодняшним днем, Певерелл?
Муж Дамарис принял отказ без малейшего раздражения, словно и не заметив. Эстер бы на его месте вспылила. Перед тем как ответить, Певерелл взял сандвич с огурцом и с удовольствием надкусил его.
– Да, благодарю вас, матушка, – сказал он затем. – Я встретил интереснейшего человека, участвовавшего в Маорийских войнах лет десять назад. – Он взглянул на Эстер. – Это в Новой Зеландии, как вам, наверное, известно… Да, конечно, известно! У них там такие удивительные птицы! Совершенно уникальные и очень красивые. – Лицо его неожиданно стало вдохновенным. – Птицы – моя страсть, мисс Лэттерли. Такое разнообразие видов! От крошечных колибри, питающихся нектаром, до альбатросов, парящих над морями земными и обладающих размахом крыльев в два человеческих роста.
Глядя на его открытое лицо, Эстер уже начинала понимать, почему Дамарис до сих пор без ума от своего мужа.
Она улыбнулась в ответ.
– Я согласна на обмен, мистер Эрскин, – предложила она. – Я вам расскажу все, что знаю о Крыме и мисс Найтингейл, а вы поделитесь своими познаниями о птицах.
Ее новый знакомый весело рассмеялся:
– Прекрасная идея! Но предупреждаю вас, я всего лишь любитель.
– Вот и отлично. Значит, будете рассказывать о птицах с любовью, а не с ученым апломбом.
– Мистер Эрскин – юрист, мисс Лэттерли, – с холодком сообщила миссис Карлайон. Затем она повернулась к зятю: – Ты виделся с Александрой?
Тот продолжал улыбаться, и Эстер захотелось узнать, не в отместку ли теще, все время его перебивающей, он это делает? Что ж, мягкий и ненавязчивый способ обороны…
– Да, виделся, – ответил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и отхлебнул чаю. – Сегодня утром. Конечно, она потрясена, но держится с мужеством и достоинством.
– Как и любой в семье Карлайонов, – резко сказала Фелиция. – Ты мог бы об этом и не упоминать… Прошу прощения, мисс Лэттерли, но это чисто семейное дело, которое вряд ли вас интересует. Я хочу знать, Певерелл, все ли у нее в порядке? Она ни в чем не нуждается? Насколько я понимаю, Таддеуш был рачительным хозяином.
– В общем, да… – уклончиво ответил Эрскин.
Его теща приподняла брови:
– В общем? Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что дела обстоят вполне удовлетворительно, матушка.
– Я хочу знать подробнее.
– Тогда вам лучше спросить у самой Александры. Я не могу обсуждать эти вопросы, – сказал Певерелл, рассеянно улыбаясь.
– Что за нелепость! Как это не можешь? – Большие голубые глаза хозяйки дома смотрели твердо. – Ты ее адвокат и должен все это знать.
– Разумеется, я знаю. – Эрскин поставил чашку и наконец взглянул на тещу. – Но обсуждать детали не имею права.
– Это был мой сын, Певерелл. Ты что, забыл?
– Каждый на этом свете чей-нибудь сын, матушка, – мягко произнес он. – Но это не отменяет ни его прав, ни прав его вдовы.
Фелиция побледнела. Рэндольф откинулся на спинку кресла, точно и не слышал последней реплики. Дамарис сидела неподвижно, а Эдит украдкой всех разглядывала.
Однако Певерелл нисколько не смутился. Он явно предвидел и этот вопрос, и свой неизбежный ответ. Так что реакция тещи его не удивила.
– Я уверен, Александра обсудит с вами все, что представляет интерес для семьи, – продолжил он как ни в чем не бывало.
– Для семьи все представляет интерес, Певерелл! – резко сказала Фелиция. – Теперь вот вмешалась полиция… И какой бы нелепостью это ни казалось, но кто-то убил Таддеуша в этом злосчастном доме. Вот увидите, в конце концов окажется, что это был Максим Фэрнивел. Он никогда мне не нравился. Совершенно не умеет держать себя в руках. Максим оказывал знаки внимания Александре, а та не нашла в себе твердости поставить его на место. Порой я думала, что он мнит себя влюбленным, если только любовь что-то значит для такого рода мужчин.
– Никогда не замечала, чтобы он вел себя неподобающе, – тихо произнесла миссис Эрскин. – Он просто был обходителен с нею.
– Молчи, Дамарис, – приказала ей мать. – Ты сама не знаешь, о чем говоришь. Я имею в виду не его поступки, а его натуру!
– У нас нет оснований обвинять его в чем-то, – благоразумно возразила Эдит.
– Он женился на этой женщине, что уже говорит об отсутствии вкуса и здравого смысла! Эмоциональная, неконтролируемая…
– Луиза? – спросила миссис Собелл, обращаясь к Дамарис. Та кивнула.
– Ну! – Фелиция повернулась к Певереллу. – И чем же занимается полиция? Когда они намерены его арестовать?
– Не имею ни малейшего понятия, – отозвался ее зять.
Дверь открылась, и вошел суровый и несколько озадаченный дворецкий с серебряным подносом, на котором лежала записка. Он подал ее не Рэндольфу, а Фелиции. Неужели зрение полковника настолько ослабло?
– Это принес лакей мисс Александры, мэм, – тихо сообщил он.
– В самом деле? – Хозяйка развернула записку и прочла ее про себя. Краска тут же сбежала с ее лица, сделав его бледно-восковым.
– Ответа не будет, – сипло сказала она. – Можете идти.
– Слушаюсь, мэм. – Дворецкий ретировался.
– Полиция арестовала Александру за убийство Таддеуша, – ровным ледяным голосом сообщила миссис Карлайон, как только дверь за ним закрылась. – Очевидно, она призналась.
Дамарис хотела что-то сказать, но задохнулась. Певерелл немедленно положил ей руку на плечо и крепко сжал.
Рэндольф непонимающе смотрел на всех присутствующих. Глаза его были широко раскрыты.
– Нет! – воскликнула миссис Собелл. – Это… Это невозможно! Кто угодно, только не Алекс!
Фелиция встала.
– Что толку отрицать случившееся, Эдит? Конечно, она призналась. – Пожилая леди расправила плечи. – Певерелл, ты обязан этим заняться. Видимо, Алекс лишилась рассудка и совершила убийство в исступлении. Может, удастся решить это дело, не предавая его огласке. – Она слегка понизила голос. – Нужно поместить ее в приличный приют для душевнобольных. Кассиана мы, разумеется, заберем к себе, бедняжку. Я лично съезжу за ним. Думаю, это нужно сделать прямо сегодня. – Фелиция протянула руку к колокольчику, а затем повернулась к Эстер. – Мисс Лэттерли, вы оказались свидетельницей нашей семейной трагедии. Уверена, вы поймете, что нам сейчас не до друзей и сочувствующих. Спасибо, что приняли приглашение. Эдит проводит вас и пожелает доброго пути.
Гостья встала:
– Конечно. Примите мои глубочайшие соболезнования.
Миссис Карлайон ответила ей лишь взглядом. Добавить тут было нечего. Оставалось извиниться перед Рэндольфом, Певереллом и Дамарис – и покинуть дом.
Стоило им с Эдит оказаться в холле, как та схватила ее за руку:
– Боже, это ужасно! Мы должны что-нибудь предпринять!
Эстер остановилась и повернулась к ней:
– Что? Я думаю, твоя мать права. Если Александра утратила рассудок и…
– Чепуха! – взорвалась миссис Собелл. – Алекс не сумасшедшая! Если кто и мог убить Таддеуша, так это его дочь, Сабелла. Вот она-то в самом деле… очень странная. После рождения ребенка она угрожала покончить с собой… О… сейчас не время об этом говорить, и это долгая история. Сабелла ненавидела Таддеуша. – Эдит вцепилась в подругу мертвой хваткой. – Не хотела выходить замуж, собиралась уйти в монастырь. Но Таддеуш и слушать ее не желал. Она ненавидела его за это, и сейчас ненавидит. Бедная Алекс, наверное, взяла вину на себя, чтобы спасти дочь… Мы как-то должны ей помочь. Придумай что-нибудь!
– Ну… – Эстер поразмыслила. – Я знаю одного частного детектива… хотя если она призналась в убийстве, то суда уже не избежать. Еще я знакома с одним поистине блестящим адвокатом. Но Певерелл…
– Нет, – быстро перебила ее миссис Собелл. – Он личный адвокат, но не защитник, он не выступает в судах. Клянусь, он не будет против! Он желает добра Алекс. Иногда кажется, что Певерелл во всем подчиняется маме, но это не так. Он ей всегда любезно улыбается, однако делает все по-своему. Пожалуйста, Эстер, если ты можешь что-то предпринять…
– Хорошо, – пообещала мисс Лэттерли, стискивая руку подруги. – Я попробую.
– Спасибо. А теперь – иди, пока никто не вышел и не увидел нас здесь вместе. Пожалуйста…
– Конечно. А ты держись.
– Я держусь. И… спасибо тебе еще раз!
Эстер стремительно повернулась и, приняв из рук ожидающей служанки накидку, вышла на улицу. Разум ее был в смятении, и мысленно она уже видела перед собой лицо Оливера Рэтбоуна.
Глава 2
Стоило Эстер появиться на пороге, майор Типлейди, которому в ее отсутствие не оставалось ничего другого, кроме как сидеть и смотреть в окно, сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Эта история так или иначе попала бы в газеты, поэтому сиделка сочла за лучшее удовлетворить любопытство больного, тем более что ей все равно пришлось бы скоро просить его еще об одной отлучке.
– О боже! – воскликнул ее подопечный, выслушав новость; теперь он сидел в своем шезлонге, напряженно выпрямившись. – Поистине ужасно! Так вы полагаете, несчастная лишилась рассудка?
– Вы о ком? – Женщина собрала чайный сервиз на поднос и поставила его на маленький столик. – О вдове или о дочери генерала?
– Что?.. – не сразу понял майор, но затем до него дошла суть ее вопроса. – Право, не знаю. Либо та, либо другая, как мне кажется… Или даже обе. Бедняжки. – Он тревожно взглянул на Эстер. – Что вы собираетесь делать? По-моему, вы что-то задумали.
Мисс Лэттерли ответила ему быстрой рассеянной улыбкой.
– Не уверена, что это поможет… – Она закрыла книгу, которую читал Типлейди, и отложила ее в сторону. – Как минимум я могу предложить лучшего из известных мне адвокатов, что, кстати, Александре вполне по карману.
Взяв башмаки майора, Эстер аккуратно поставила их под шезлонг.
– Разве ее семейство не сделает это в любом случае? – спросил он. – Да сядьте же вы, ради бога! Мне трудно сосредоточиться, когда вы все время мелькаете перед глазами!
Эстер остановилась и повернулась к нему. Военный хмурил брови.
– Вам незачем постоянно суетиться и доказывать свою добросовестность, – заявил он. – Вы меня и так уже достаточно ублажили. А теперь я прошу постоять минуту на месте и внятно ответить на мой вопрос, если это, конечно, вас не затруднит.
– Семейство Александры хотело бы по возможности избежать огласки, убрав ее с глаз долой, – ответила Эстер. Скрестив руки на груди, она теперь неподвижно стояла перед майором. – Лишь бы замять скандал.
– Я так понимаю, что они предпочли бы обвинить кого-нибудь другого, – задумчиво сказал он. – Но она все испортила своим признанием. И все-таки я не вижу, что вы тут сможете сделать, моя милая.
– Я знакома с адвокатом, который буквально творит чудеса в самых безнадежных делах.
– Вот как? – Типлейди по-прежнему сидел в шезлонге очень прямо и глядел на нее с сомнением. – И вы полагаете, он и тут сотворит чудо?
– Не знаю, но я попрошу его заняться этим делом, – сказала мисс Лэттерли, а потом вдруг смолкла и покраснела. – Если вы позволите мне отлучиться, чтобы встретиться с ним.