Проникнув внутрь, петляя по коридорам мимо кладовок и кухни, Сергей в конечном счете оказался во дворе особняка. Там рос лопух, стоял старый кряжистый дуб, который давал много тени. И, главное, была дверь, ведущая наверняка на второй этаж. Темно-вишневого цвета, пыльная и старая, она легко поддалась, когда он толкнул ее.
Тусклая лампочка освещала узкую совершенно черную от времени и грязи лестницу, ведущую наверх. Сергей поднимался по ней на ватных, бесчувственных ногах, и вовсе не несвежий салат был тому причиной – его сморил мартини. Конечно же, парня мутило с непривычки, временами тошнота подкатывала прямо к горлу. А витавшие вокруг запахи кухни усиливали неприятные ощущения. Пахло на лестнице не то кислыми жирными щами, не то пережаренным луком.
И точно, не сделал Сергей и пары шагов, войдя на этаж, как перед ним открылась огромная, запущенная кухня. Он увидел два больших стола, заставленных посудой. Однако наблюдалось и существенное различие между столами. Если на одном стояли лишь хлебница и несколько пустых тарелок, то на другом в миску было насыпано какое-то зерно, рядом торчала коробка с овсяными хлопьями, за ними находилось блюдо с зелеными яблоками, банка с медом. А по стенам висели пучки трав. «Колдуны, что ли, здесь живут»? – мелькнула у Сергея неожиданная мысль.
Даже тут, на втором этаже, была слышна музыка, которая звучала внизу, в кафе. Если бы не она, то впечатление от кухни было бы куда более мрачным. Кроме того, в окна кухни било солнце, а его свет тоже несколько смягчал производимый на непрошенного посетителя этого явно коммунального «музея» удручающий эффект.
Сергей искал телефон. Он вышел из кухни и прошел по темному, пахнувшему кошками коридору и увидел несколько дверей. Но все были закрытыми. Тогда он постучал в одну из них. И тут же услышал жизнерадостный, веселый женский голос:
– Люда, это ты?
Сергей напрягся. Нет, он не Люда. Он хотел было уже постучать в соседнюю дверь, как послышался звон ключей и дверь, за которой только что прозвучал женский голос, начала отворяться. Сергей, забившись в темный угол так, чтобы его невозможно было разглядеть, затаил дыхание.
– Кто здесь? – спросила женщина. Ее рыжеватые кудри загорелись в солнечном луче, пробившемся из комнаты.
И тут случилось невероятное. Сергея вдруг повело, и он чуть не выпал из своего закутка.
Женщина вскрикнула, открыла пошире дверь и спросила, увидев его:
– Мальчик, ты кто?
– Мне плохо… – Сергей уже ничего не соображал, держась за живот.
– Ба-а… Да ты весь зеленый. Что с тобой?
– Мартини…
Это было последнее, что успел сказать Сергей, перед тем как провалиться в освещенную солнцем, пахнущую травами и кошками муть…
Света первая увидела Никитку, сидящего за столиком, и сначала не поверила своим глазам.
Он, подперев кулачками щеки, почти спал перед тарелками с едой. Но больше всего Свету поразили рюмки и фужеры, заполненные разного цвета жидкостями.
– Саша, смотри…
И Дронов, собравшийся в это время уже обратиться к бармену, оглянулся. Увидев Пузырька, он замотал головой, словно отгоняя галлюцинации.
– Что за черт? – Он подошел к Никитке и тронул его за плечо. – Пузырь, что с тобой?
Никитка открыл сонные глаза, но, увидев склоненного к нему Дронова, замотал головой, приняв его за привидение, и, воскликнув «Чур меня!», замахал руками.
– Ты что здесь делаешь? Откуда столько еды? А это что, вино? Водка? Да ты можешь мне что-нибудь объяснить или нет? – задавал почти в пустоту вопросы Саша.
– Мы работаем, – глухо ответил наконец Пузырек и многозначительно подмигнул. – Мы тут с Серегой. Он пошел в туалет… – Никитка снова подмигнул. – Понимаешь? В ту-а-лет.
– Я так думаю, что он где-то рядом… – сказала Света. – А что, если он в опасности? Мне кажется, это кафе – настоящее осиное гнездо. Ты посмотри только на лицо бармена: он же явный бандит! И отсюда звонила моя мама?
– Так. Стойте. Я сейчас подойду к нему и спрошу, не видел ли он здесь твою мать, – заговорил Саша.
– Не видел, – ответил ему за бармена Пузырек заплетающимся языком. – Горностаев его уже спрашивал. Кстати, Тихомиров живет в этом же доме, на втором этаже. – Никитка перешел на шепот: – Серый за ним и пошел. Но вся еда уже остыла, а его до сих пор нет…
И не успел он договорить, как в дверях кафе возник знакомый силуэт – Людмила Николаевна!
Ребята, как по команде, пригнулись к столу, чтобы она их не заметила.
Между тем Людмила Николаевна, решительно подойдя к стойке бара, остановилась, поставила на пол рядом с собой большой бумажный пакет, с которым пришла, и что-то сказала бармену. В результате после недолгих переговоров на стойке бара появился термос. Большой, в каких возят на пикник горячую еду. Улыбаясь, Людмила Николаевна сердечно поблагодарила бармена за что-то, вполне вероятно, что за этот самый термос. После чего забрала его и скрылась где-то в глубине кафе.
– Интересно, куда она пошла? – Сашка, глядя ей вслед, качал головой. Он отказывался что-либо понимать. – Ребята, вам не кажется странным, что все дороги и следы ведут в это самое кафе? Все нити расследования – Тихомиров, «музейщик», с которым я сегодня разговаривал по телефону и который принял меня за Григория какого-то Григорьевича…
– Ты не о том думаешь! – перебил Дронова Пузырек. – Серого надо спасать. Он уже сто лет тому назад зашел куда-то в подсобку, и его до сих пор нет. Предлагаю отправиться за ним. Без него я отсюда – ни ногой. Вот только отлучусь на минутку, а то я три бутылки выпил: фанту, спрайт… – Никитка даже договоривать не стал и сорвался с места.
И в ту же минуту к Дронову со Светой подошел бармен. Он как-то странно посмотрел на ребят, но затем все-таки спросил:
– Вы с ними? – явно имея в виду Горностаева с Пузырьком.
– Разумеется, – сказала Света. – Вот только наш друг куда-то пропал. Скажите, а куда ведет вон та дверь?
– В подсобку. Но туда посторонним вход запрещен.
– Как же вас понимать? Вот только что сюда зашла женщина, и она спокойно вошла именно в ту дверь. Может, с нашим другом плохо? Вы случайно не отравили его?
– Во-первых, женщина, которую вы видели, не посторонняя. Она – хозяйка этого дома.
– Хозяйка кафе?
– Да нет же! Она, повторяю, хозяйка дома. Владелец кафе, мой хозяин, арендует у нее первый этаж. А она со своими братьями живет на втором этаже. Теперь понятно?
– А что же ваш хозяин не выкупит у нее первый этаж? – спросил Дронов, у которого в голове не укладывалось, что докторша Людмила Николаевна может быть собственницей особняка в центре Москвы.
– Она не соглашается. Дело в том, что даже за аренду она получает такие «бабки», что ей ничего не стоит купить себе еще пару квартир.
Пришел Никитка. Он с удивлением обнаружил, что бармен разговаривает с его друзьями совсем не так, как раньше с ним. «Вот что значат хорошие чаевые!» – подумал он, вспоминая, как этот же бармен встретил их с Серым.
– Мы должны пройти через подсобку, чтобы найти там нашего товарища, – опомнился вдруг Сашка. – Пожалуйста, пропустите нас.
– Но я не могу. Если хотите, то я сам лично пойду и поищу его.
Дронов пожал плечами. А бармен, которому стало понятно, что без того худого светловолосого якобы «крутого» парня эта ребятня все равно отсюда не уйдет, повздыхал-повздыхал да и отправился на его поиски.
Пользуясь его отсутствием, Дронов решил съесть нетронутые блюда, которых было так много, что даже при всем желании и вчетвером они бы все их не одолели.
– Пузырек, ты мне скажи, с чего вдруг вы с Серегой решили съесть полкафе? Вам что, деньги девать некуда?
– Этот хмырь выгнал бы нас, не сделай мы дорогой заказ. Вот и пришлось набирать на пятьдесят баксов, чтобы зауважал, – стал оправдываться Никитка. Честно сказать, он не знал, как еще объяснить этот поступок Горностаева, потому что и сам прекрасно понимал, что они явно переборщили, заказав столько спиртного. Да еще и самых дорогих сигарет взяли.
Перекусив, ребята выпили по стакану воды и стали ждать возвращения бармена с Горностаевым.
И вдруг через окно кафе они увидели Сергея. Тот сидел на цветочной тумбе в позе мыслителя и, казалось бы, напрочь забыл, зачем он здесь, в самом центре города, оказался. Рядом с ним стояла высокая девушка в черном платье. Она ему что-то говорила, пробовала взять его под локоть и поднять, но он никак не реагировал на ее попытки и лишь вяло отмахивался. Тогда девушка пожала плечами и стремительно направилась к светофору.
– Серый! – с одним и тем же воплем ребята втроем, сорвавшись с места, выскочили из кафе и бросились к Горностаеву. – Серый, ты откуда? Где ты был?
– Мальчики, да на нем же лица нет, – охнула Света. – Посмотрите, он весь позеленел. Что с ним такое?
– Я знаю, что с ним, – буркнул Дронов. – Он отравился. Переел или перепил. Они оба с Никиткой просто сошли с ума! Разве можно было пробовать да тем более мешать все эти алкогольные напитки? Детский сад прямо какой-то!
– Я знаю, что с ним, – буркнул Дронов. – Он отравился. Переел или перепил. Они оба с Никиткой просто сошли с ума! Разве можно было пробовать да тем более мешать все эти алкогольные напитки? Детский сад прямо какой-то!
Света присела на корточки, чтобы заглянуть в лицо Горностаеву.
– Его нужно срочно отвезти домой.
– Я сейчас немного посижу, и мне станет лучше, – вдруг подал голос сам Горностаев. – Нам надо отсюда сматываться. В этом доме живут колдуны. У них травы на стенах сушатся. Внутри темно и пахнет кошками.
– А кто была та женщина, которая разговаривала только что с тобой?
– Не знаю. Она вышла из комнаты и заставила меня промыть желудок. Это было ужасно. А потом дала сладкого чаю. Вот и все.
– Она живет там?
– Наверное. Но какая-то она странная. Словно боится чего-то. Но… красивая.
– Горностаев, ты сумасшедший! – воскликнул Пузырек. – О чем ты думаешь? Поедем быстрее домой. Тебе нужно полежать. А по дороге мы тебе расскажем кое-что интересное.
Маша встретила их с заплаканными глазами.
– Да что это вы все раскисли? – возмущался Никитка. – У нас работы невпроворот, а они в слезы. Один так вообще напился как поросенок! Непонятно, что происходит… Так, Горностаева в спальню – пусть отлеживается…
Маша, слушая брата и глядя на его розовощекое симпатичное лицо, действовала как во сне. Уложила Сергея, укрыла его одеялом, но думала о своем: «Знал бы ты, какой день провела я, не только бы заплакал – застрелился бы…» Она очень тяжело переживала свои галлюцинации. И не знала, как объяснить ребятам, что собиралась накормить их ужином, что в доме были продукты, которые таинственным образом исчезли.
И вдруг, как бы в подтверждение ее слов, она снова услышала голос Никиты.
– Слушай, Машка! – орал он из кухни. – В холодильнике хоть шаром покати, а котлетами пахнет. Как ты это объяснишь?
– Домовой съел. Я приносила котлеты… – сказала она осторожно. – А они исчезли. Но это все мелочи. Как у вас-то дела?
Света рассказала ей об их неожиданной встрече в кафе «Саламандра» и о том, что было с этим связано.
– Ничего не понимаю, – начала рассуждать вслух Маша. – Выходит, у Людмилы Николаевны есть собственный дом, особняк? А вам не показалось странным, что в той «Саламандре» живет и Тихомиров? Теперь еще выясняется, что туда же наведывается и сама Людмила Николаевна, которая, насколько я знаю, живет совершенно в другом месте… И, наконец, третье: оттуда же был сделан звонок твоей мамы, Светлана?
– Да, мы тоже говорили об этом. Странное кафе, странные совпадения… А почему ты не спрашиваешь, что с Сергеем? Ты повела себя так, словно привыкла к тому, что он всегда в таком виде…
– А в каком таком он виде? Что ты имеешь в виду?
– Да ведь он же выпил мартини, водку и что-то там еще из спиртного, не знаю. Отравился, словом. Теперь понимаешь?
– Сережа? Горностаев пил мартини и водку? Да ты шутишь! Но знаешь, если честно, я и сама сегодня как бы не своя. И со мной происходят странные вещи. Я бы рассказала тебе все, что произошло со мной сегодня днем, но, боюсь, ты мне не поверишь. Или еще хуже – будешь смеяться надо мной. Или решишь, что я сошла с ума.
– Глупости.
Маша посмотрела на свою недавнюю соперницу и вдруг поняла, что сегодня уже совершенно не ревнует ее к Дронову. В сущности, она никогда, выходит, и не была влюблена в Сашу. Вот если бы у Светы начался роман с Горностаевым, тогда бы ей не поздоровилось. А Дронов…
Сейчас перед Машей сидела подруга, которой хотелось раскрыть душу, признаться в том, что мучило ее последние дни. Света не будет смеяться, она не такая. Кроме того, у нее у самой большое горе – пропали родители. Да, пожалуй, только Свете и можно рассказать о том, что произошло на лоджии и кого она увидела в шкафу.
Маша собралась уже было начать говорить, как чудовищность произошедшего и нелепость ее догадок относительно существования паранормальных явлений заставили ее передумать.
– Нет, Света, ты извини, но я все же не стану ничего рассказывать. Не могу.
– Ладно. Поступай, как считаешь нужным, – улыбнулась ей Света. – А мне, пожалуй, пора домой. Мы уехали оттуда рано. Ой, подожди… Саша! – вдруг крикнула она. – Который час?
Дронов, который вместе с Никиткой пытался на кухне сварить кофе, прибежал на Светин голос.
– Я понял. Представляешь, башка совсем дырявая. Сейчас половина третьего. Думаю, если постараемся, то мы успеем в «Макдоналдс».
– Вы хотите есть? – растерянно спросила Маша, чувствуя себя виноватой, что сама-то поела, а для других ничего не припасла.
– Да нет, мы так плотно поели в «Саламандре», что теперь до завтра ничего не захотим. Просто около «Макдоналдса» у нас встреча.
И Саша рассказал о своем звонке в кафе и состоявшемся разговоре, точнее, монологе, который он услышал в трубке по поводу спонсорства какого-то музея.
– Вы считаете, что и музей может быть связан с нашим расследованием? – спросила Маша.
– Этого никто не может знать. Но проверить нужно.
– Думаешь, тот человек, услышав твой голос, поверил, что ты – Григорий Григорьевич?
– Не знаю, я старался говорить низким, даже хрипловатым голосом.
– Некогда уже разговаривать, поедем скорее… – не выдержала Света.
И они убежали.
В штабе сразу стало необыкновенно тихо. Никита подошел к сестре и сел рядом с ней.
– Ты мне ничего не хочешь рассказать? – спросил он.
– Хочу.
И Маша рассказала ему все. А когда она замолчала, в квартире стало еще тише.
– И как ты думаешь, что бы это могло быть? Вернее, КТО БЫ ЭТО МОГ БЫТЬ? – спросил наконец Никитка.
Но Маша не знала, что ответить. Они с Никитой вышли на лоджию. Маша отвернулась, чтобы не испытывать кошмар снова. И вдруг она услышала возглас брата:
– Но в кресле никого нет!
– Ты мне не веришь?
– Верю. Потому что и сам был в подобной ситуации. Помнишь, когда в нашем дворе появлялись зебры и фламинго. Мне никто не верил! А потом, когда все объяснилось, все поняли, что я не врал. Это ужасно, когда тебе не верят. Чувствуешь себя прямо как дурак.
– Почему как? – улыбнулась сквозь слезы Маша. – Я шучу. И все-таки… КАКИМ ОБРАЗОМ Я МОГЛА РАЗДВОИТЬСЯ?
– Без понятия. Может, там была девчонка, похожая на тебя? Она как была одета? Так же, как и ты?
– Нет. Это я точно могу сказать. На ней была совершенно другая одежда.
– Ну, уже хорошо. Потому что, если бы на ней и одежда была твоя, то тебя пришлось бы госпитализировать, – хохотнул Никитка. – Ой, ты не обращай внимания на мои дурацкие шуточки. Все-таки я не девчонка – выражений не выбираю. Ладно, пошли смотреть шкаф.
Они подошли к шкафу. Никитка резко, рывком распахнул дверцу. На полке лежали какие-то полотенца, простыни. Ни головы Валерии, ни Конобеева с перерезанным горлом здесь не было.
– Да, подруга, плохи твои дела. Но, думаю, это все тебе приснилось. Не бери в голову.
– Но я точно видела Конобеева. И у него было перерезано горло. Я даже сознание от страха потеряла. Ударилась обо что-то. Вот, пощупай, у меня на лбу шишка выросла… Господи…
Маша от страха неловко перекрестилась.
– Нас с тобой неправильно воспитывали, Никита, – сказала она, качая головой. – На свете так страшно жить, а я даже не знаю, как креститься – слева направо или наоборот.
– Об этом мы потом поговорим. В более спокойной обстановке. Ты мне лучше скажи, куда могли деться котлеты, хлеб и вода?
И Никитка рассказал ей, в свою очередь, о своих предположениях, связанных с исчезновением продуктов, купленных еще Людмилой Николаевной.
– Так, может, в квартире живет крыса? Или целое семейство крыс. Вот они все и подъедают.
– Ну да, конечно, сами открывают холодильник, аккуратно достают тарелки…
– Стоп! – воскликнул Никита. – Говоришь, котлеты были на тарелке? А где она?
– Ее тоже нет. – Маша опустила голову. – А тарелка, между прочим, тети-Тамарина.
– И бутылки нет из-под колы?
– Нет, конечно!
– Тогда точно не крысы. Что будем делать? Сергею расскажем?
– Нет, – запротестовала Маша. – Ты что?! Кстати, пойдем проведаем нашего бедного алкоголика.
– Знаешь что? Давай-ка нальем ему сладкого чаю.
И они направились на кухню.
Но на ее пороге остановились, не в силах двинуться с места. У Маши волосы на голове зашевелились, а Никитка кинулся бежать.
Потому что в кухне за столом сидела Маша. Та самая, с лоджии. Перед ней стояла тарелка с котлетами и бутылка колы.
Глава VIII Большой «любитель» рыбного супа
Они опоздали на пять минут. Возле входа в ресторан «Макдоналдс» толпился праздный люд. Человек в смешной соломенной шляпе продавал воздушные шары. Рядом какой-то чудак в зеленой куртке и ярких оранжевых клоунских штанах фотографировал детвору рядом со своей крохотной мартышкой. У этого уморительного существа было совсем человечье личико. А на нем маленькие зоркие и умные глазки, пытающиеся, очевидно, понять природу человека. А руки были с маленькими и цепкими розовыми пальчиками, которые то и дело скребли макушку с вихрами коричневых волос.