Фотографии парагвайцев все изменили. Поначалу от него попросили лишь связаться с людьми, контакты с которыми могли бы скомпрометировать израильское посольство, но, к сожалению, этим дело не ограничилось. По мере развития событий от него требовали все больше и больше. И он понял, что должен провести черту, через которую нельзя переступать. И провел. Если бы он принял участие в вооруженном нападении на руководителей двух суверенных государств, какими бы продажными они ни были, то поставил бы под удар не только свою жизнь, но и будущее. Он не отличался агрессивностью, ему никогда не хотелось ни участвовать в боевых действиях, ни состязаться за черный пояс в карате. И в шпионы он не рвался. Он верил в закон и в главенство закона и собирался следовать закону до конца своих дней. Да, он переступил через себя, помогая Израилю, со всех сторон окруженному врагами. Конечно, он с радостью внес свою лепту в благородное дело выслеживания военных преступников. И никто не имел права требовать от него большего.
Внезапный стук в дверь привлек их внимание. Стучали не в их каюте, а в соседнем «суперлюксе». И стук этот шел из динамиков магнитофона. Инстинктивно они наклонились ближе, чтобы не пропустить ни слова.
***
– Сержант, открой дверь, – слабым голосом приказал Стресснер. Он выпил джина и застонал. Неужели этот корабль никогда не перестанет качать? Ему едва удавалось подавлять морскую болезнь с помощью драмамина и джина. Это помогало, но очень уж негативно отражалось на пищеварении.
Один за другим вошли главные действующие лица. Завершающее совещание началось.
Доктор Вилгус прибыл первым, с чемоданчиком, в котором лежали бриллианты, и телохранителем Клаусом, которому надлежало следить за их сохранностью. За ним вошел адмирал Маркес, они столкнулись в коридоре. Аурелия Ортикела появилась несколькими минутами позже. Одна.
– Где Хвоста? – Вилгус недовольно нахмурился. Совещание должно начаться в назначенный час.
Аурелия окинула его холодным взглядом, выдержала долгую паузу.
– Мистер Хвоста плохо себя чувствует. Он очень сожалеет, но не может присутствовать на совещании.
– Что? – взорвался Вилгус. – Скажите этой толстой чешской свинье, что я хочу видеть его здесь, слышите? Немедленно!
В улыбке Аурелии не было ни грана тепла.
– А почему бы вам самому не сказать ему об этом, доктор Вилгус? В последний раз, когда я разговаривала с толстым чехом, его выворачивало наизнанку. Морская болезнь. Mareado. Как там на немецком? Seekrank. Он даже не открыл мне дверь. Прокричал, что умирает и я должна уйти и оставить его в покое.
– Мне он нужен здесь, немедленно, даже если придется тащить его волоком.
– У меня есть предложение, – вмешался адмирал Маркес. – Страдающий морской болезнью Хвоста нам ник чему. Но у меня в каюте находится мой личный врач, доктор Люсера. У него есть все необходимые средства для излечения морской болезни. Он лечит не только таблетками, но и инъекциями. Помогает. Я это знаю по себе.
– Дельная мысль, адмирал, – оживился Стресснер. – Я бы не возражал, чтобы он сделал такую инъекцию и мне. Доктор говорит на английском?
– Разумеется, нет.
– Тогда мой помощник, майор де Лайглесия, пойдет с ним и будет переводить. Майор, сначала позвоните стюарду, чтобы он открыл дверь своим ключом. – Голос его стал жестче. – И возьмите сержанта Прадеру, на случай, что Хвосту придется нести. Потому что его место здесь. Совещание должно начаться.
Аурелия Ортикела хотела пойти с двумя мужчинами, но Вилгус схватил ее за руку и удержал в комнате.
– Вы останетесь здесь. – И отвернулся, проигнорировав ее полный холодной ярости взгляд.
Доктор Люсера, маленький, важный толстячок, вышагивал по коридору следом за майором де Лайглесия, расправив плечи и выставив вперед черную бородку. Сержант Прадера замыкал колонну, широкоплечий, плотный, в непривычном для него гражданском костюме. Стюард, предупрежденный де Лайглесией, ждал у двери каюты с ключом наготове.
– После вашего звонка я связался с госпиталем, сэр. У них просто эпидемия случаев морской болезни. Оба врача и даже три медицинские сестры заняты.
– Я знаю, сам говорил с ними, – легко солгал де Лайглесия. – К счастью, у нас есть врач, который согласился нам помочь. А теперь, будьте так любезны.
Стюард открыл дверь, и его передернуло от ударившего в нос запаха блевотины.
– Тяжелый там запах, сэр. Я вас оставляю. Захлопните, пожалуйста, дверь, когда будете уходить. Замок закрывается автоматически.
Задернутые шторы практически не пропускали света, поэтому де Лайглесия нащупал на стене выключатель, нажал на него. Им открылось малоприятное зрелище. Валяющиеся повсюду одежда, полотенца, лужи блевотины. Хвоста распростерся на кровати. В пижаме, замаранной все той же блевотиной. Чуть повернул голову в их направлении. Лицо его посерело, на лбу блестели капли пота.
– Я умираю... оставьте меня... – едва слышно простонал он. – Nemocny... bolezny...
Доктор Люсера, лавируя между дурно пахнущими лужами, добрался до кровати, взялся за пухлое запястье, сосчитал пульс. Надул губы, покивал, потом приподнял веки, чтобы взглянуть на налитые кровью глаза.
– Он придет в норму, как только мы сможем взять под контроль рвотный рефлекс, введем в организм достаточно жидкости и сделаем инъекцию морфия, чтобы нейтрализовать боль и улучшить самочувствие. – Доктора не тревожило, что у пациента могла развиться наркотическая зависимость. Он ставил перед собой одну цель: излечить от конкретной болезни. – Помогите мне, сержант. Переверните его и освободите от этих грязных тряпок.
Сержант, которому в свое время приходилось и таскать трупы, и помогать пьяным товарищам добираться до казармы, воспринял просьбу доктора как само собой разумеющееся. Снял пиджак, закатал рукава рубашки и принялся за работу. А вот лицо де Лайглесии стремительно меняло цвет, становилось серым, как у чеха. Ранее он не поддавался морской болезни, но вонючая атмосфера каюты Хвосты стала последней каплей, и он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
– Я пойду доложить... остальным, что тут происходит. Вернусь и помогу вам.
Он открыл дверь и убежал, не дожидаясь ответа. Сначала метнулся на палубу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Потом поспешил в «суперлюкс» Стресснера, в надежде, что к его возвращению Хвосту приведут в порядок.
Обнаженное тело чеха напоминало бледного, раздувшегося кита. Ягодицы вздымались, как горы. Живот выпирал с обеих сторон. Сержант протер кожу влажными полотенцами, брезгливо морщась: никогда он не видел более отвратительного мужчины.
– Очень уж он толстый, доктор, – вырвалось у него. Люсера кивнул, проткнув иглой одноразового шприца резиновую пробку маленького пузырька.
– Полагаю, его артерии так же забиты жиром, как и его задница.
– Я готов спорить, если ему вставить в зад фитиль и поджечь, он будет гореть год.
Доктор улыбнулся, как и все медики, он ценил хорошую, грубую шутку, а потом глубоко всадил иглу в колышущуюся желеобразную плоть. Хвоста застонал, задрожал, жир заколыхался еще сильнее. Зазвонил телефон.
– Снимите трубку, – попросил Люсера, нажимая на поршень шприца. – Я занят.
Сержант вытер руки о полотенце, взял трубку.
– Каюта сеньора Хвосты, говорит сержант Прадера. Ему ответил мужской голос, тоже на испанском.
– Говорит Леандро Диас. Последний раз мы встречались в баре «Тампико», а вашу сестру звали Мария. Отвечайте так, словно я говорю по-английски.
– Извините, я не понимаю английского.
– Нам помогают тупамарос, и мы близко. Мы собираемся захватить бриллианты. Никто стрелять в вас не будет. Вы поможете нам, когда начнется бой?
– Да. Я знаю, что вы говорите по-английски, но, к сожалению, не понимаю ни слова.
– Хорошо. Мы рассчитываем на вас. Доложите об этом звонке, скажите, что вроде бы звонил голландец-оценщик. – И в трубке раздались гудки отбоя.
– Послушайте, я занят. Не могу вам помочь, потому что не понимаю ни слова. – И Прадера положил трубку.
– Держите. – Доктор достал из своего саквояжа пластиковый мешок и трубку. – Я введу ему пятьсот миллилитров физиологического раствора и глюкозы.
Повесьте мешок на лампу. После того, как раствор перетечет ему в вену, он вновь станет человеком и даже сможет одеться. Мне бы брать на себя такой труд не хотелось.
– Полностью с вами согласен, доктор. Такой высоты хватит?
К тому времени, как вернулся Лайглесия, каюту проветрили, блевотину вытерли, а Хвоста уже сидел в кресле. Наполовину одетый, бледный как смерть, но приведенный в чувство.
– Буду готов через несколько минут, майор, – злобно просипел он. – И я хочу, чтобы вы знали, что я достаточно хорошо знаю испанский и понял некоторые из шуточек, которые отпускали эти два преступника, как нельзя грубо обращавшиеся со мной.
– Мистер Хвоста, я уверен, что вы ошибаетесь. Возможно, вам что-то привиделось. У вас был сильнейший приступ морской болезни, и мы делали все, чтобы помочь вам.
– Мистер Хвоста, я уверен, что вы ошибаетесь. Возможно, вам что-то привиделось. У вас был сильнейший приступ морской болезни, и мы делали все, чтобы помочь вам.
– Не пытайтесь спустить все на тормозах, майор. Я знаю значение слова gorgo и некоторых других слов. Майор изо всех сил боролся с улыбкой.
– Я проведу расследование. Если обвинения подтвердятся, будут приняты самые серьезные меры.
– Попрошу сообщить мне о них. – Хвоста встал, потянулся за пиджаком. Сержант шагнул к нему, чтобы помочь.
– В ваше отсутствие в каюту позвонили, майор, – доложил сержант. – Я взял трубку, потому что сеньор Хвоста в тот момент не мог поднять руку. Скажите ему об этом. Говорил этот человек по-английски, но я думаю, что звонил голландец.
– Хорошо, я ему скажу.
Холодная ненависть витала в «суперлюксе», когда наконец туда прибыл Хвоста. Он почувствовал ее, едва переступив порог. Слабость еще донимала его, но болезнь отступила, и он уже никого и ничего не боялся. Инъекция морфия сотворила чудо. Больше всех злились Вилгус и адмирал: они не привыкли ждать. Стресснера долгое ожидание совершенно не трогало, потому что добрый доктор сделал укол и ему. Аурелия тихонько сидела в углу.
– Что ж, я думаю, теперь мы можем начать. – Хвоста заговорил первым, до того, как кто-либо успел раскрыть рот. Хоть чуть-чуть, но отомстил за вынесенные унижения. Адмирал побагровел и уже собрался обругать Хвосту последними словами, но Вилгус остановил его взмахом руки.
– Да, можем начать. – Дело было слишком серьезное, чтобы давать волю эмоциям. – Вы получили отчет по бриллиантам?
– Да. Общая стоимость камней превосходит оговоренную сумму. Я полагаю, переплачивать вы не собираетесь.
– Вы правы. Два мешочка с бриллиантами я оставлю себе, стоимость оставшихся будет адекватна запрашиваемой вами цене.
– Я соглашусь лишь после того, как Де Грут подтвердит стоимость бриллиантов в этих двух мешочках и проведет выборочную оценку камней в других мешочках. Вы согласны?
– Да, разумеется. Пошлите за ним.
– Сходи за ним, – приказал Хвоста Аурелии. Она вышла.
– Мы же можем продолжить. – Вилгус достал блокнот, ручку с золотым пером, положил на стол перед собой. – Вы говорили, что корабль с оружием сегодня будет в порту Вальпараисо.
Хвоста кивнул, тяжело плюхнулся в кресло.
– Или у причала, или на рейде.
– У нас есть подготовленная команда, которая может подняться на борт по завершении сделки. Как называется корабль?
Хвоста молча смотрел на Вилгуса, на его сером лице не отражалось никаких эмоций. Секунды тянулись, Вилгус едва сдерживал нетерпение.
– Говорите, мистер Хвоста, мы и так потеряли массу времени из-за вашего недомогания. Как называется корабль, вы можете мне доверять...
– Я никому не доверяю, доктор Вилгус. В нашем бизнесе все, без единого исключения, стараются обмануть, рано или поздно. Всегда проще украсть оружие, чем заплатить за него. А нынешний высокий пост в «Глобал трейдинг» я занимаю лишь потому, что меня никому не удавалось провести. Никому и никогда. Когда я получу бриллианты, вы все узнаете.
– Ты обвиняешь меня в том, что я пытаюсь обмануть тебя, чех? – Голос Вилгуса вибрировал от едва сдерживаемой ярости. – За это я мог бы тебя убить в этот самый момент.
Хвоста ответил не менее ледяным тоном:
– Нисколько в этом не сомневаюсь, доктор. Вы перебили много чехов, евреев и представителей других неарийских национальностей. Тем не менее мы подождем, пока бриллианты не перейдут из рук в руки. Я думаю, вы предпочтете получить оружие, а не труп одного толстого чеха.
Словесную перепалку прервало появление Аурелии и голландца. Вилгус указал ему на мешочки с бриллиантами.
– Положите их на стол. Вот составленный вами перечень. Я изымаю два мешочка, этот и этот. Сделайте случайную выборку по остальным. Приступайте.
Де Грут тут же принялся за дело. На этот раз ему не требовалось специальное оборудование и работал он гораздо быстрее. Под пристальными взглядами достал мешочки с бриллиантами из чемодана, выложил на стол. Пересчитал их, сравнил номера на бирках со своим перечнем. Отодвинул мешочки, за исключением двух, указанных Вилгусом. Высыпал содержимое одного на кусок белой материи. Не стал считать, осматривать, просто провел по ним пальцем, ссыпал обратно. Повторил процедуру со вторым. Потом взял три мешочка из оставшихся. Проделал знакомые манипуляции. Стряхнул пыль с подушечек пальцев. Вернул перечень Вилгусу.
– Все правильно. В проверенных мешочках те же бриллианты.
Хвоста кивнул.
– Положи мешочки в чемодан. Возьми ключ. Закрой чемодан на замок. Дай мне ключ. Потом уходи.
Вилгус передал ключ, и Де Грут выполнил все указания Хвосты. Собравшиеся за столом молча ждали, пока за ним закроется дверь. Хвоста задумчиво смотрел на ключ, лежащий на его пухлой ладони.
– Очень хочется пить. Если можно, налейте мне пива.
Де Лайглесия торопливо принес ему полную кружку. Хвоста осушил ее одним глотком, удовлетворенно рыгнул, вздохнул.
– Теперь начинается самый сложный этап. – Он посмотрел сначала на Вилгуса, потом на Стресснера и Маркеса. – Я хочу сохранить бриллианты и остаться в живых. Вы хотите получить корабль с оружием в обмен на бриллианты. Вот что мы сделаем. Корабль называется «Лингби Кро», ранее голландский сухогруз, теперь ходит под либерийским флагом. Этой ночью он прибыл в Вальпараисо. Капитану даны указания, что два человека, только два, могут подняться на борт, осмотреть груз и ознакомиться с сопроводительными документами. Ваши люди уже в Вальпараисо, не так ли?
– Да.
– Тогда звоним в радиорубку и посылаем радиограмму.
***
По другую сторону перегородки, разделявшей обе каюты, менее чем в двадцати футах от стола, за которым велись переговоры, Хосеп встал, пристально посмотрел на троих мужчин, которые, как и он, жадно ловили каждое слово, доносящееся из «суперлюкса».
– Это все, что нам нужно знать. Мы возьмем и бриллианты, и оружие! Пока они играют в свои глупые игры, страшась друг друга, мы сметем их всех.
Глава 19
– Нет, – твердо заявил Узи. – Мы не можем на это пойти. Захват корабля в порту – это преступление особой тяжести, в море – пиратство. Я в этом участвовать не буду.
– Ты не можешь нас предать. – Хосеп уже держал в руке пистолет, нацелив его на Узи. – Если ты не с нами, то против нас и предаешь революцию. Расплата за это одна.
В мгновение ока остальные тупамарос разобрали оружие, взяв Узи на прицел. Диас и Хэнк тоже почувствовали себя не очень уютно. Малейший поворот стволов, и пули прошили бы их. Предстояло определяться, чью взять сторону.
– Я не понимаю, чем вызвано твое удивление, – пожал плечами Узи. – Я с самого начала выразился более чем ясно. У меня только одна цель – захватить нацистов. Они – военные преступники и должны предстать перед судом. Я верю в закон, а не в право сильного. Но я также понимаю твою позицию и не собираюсь вставать у вас на пути. Я не буду мешать вам, никому не расскажу о ваших планах и действиях. Но я оставляю за собой право высказать свое мнение, чтобы предотвратить трагедию, которая может произойти. А вот пытаться мешать тебе я не стану. Так что ты, Хосеп, не прав. Есть и третий вариант – нейтралитет: ни за вас, ни против.
Узи говорил ровным, спокойным голосом, словно и не замечал нацеленных на него пистолета и автоматов. Хэнку оставалось только удивляться такому хладнокровию. У него самого ладони стали мокрыми от пота, и он боялся, что сорвется на фальцет, если попытается заговорить.
– Этого недостаточно, – отрезал Хосеп. – Если ты играешь в эту игру, то должен идти до конца. – Он развернулся, нацелив пистолет на Леандро Диаса, который шагнул к нему.
– Более чем достаточно, – возразил Диас. – Ты здесь благодаря нам. Мы узнали о сделке с оружием, привлекли тебя, дали возможность выйти на бриллианты. Если мы сможем их добыть да еще схватим Маркеса и Стресснера, как планировали, мы достигнем всех поставленных целей. Груз оружия нам даже не понадобится. Ты хочешь слишком многого. Мы сможем сбросить диктаторов, не захватывая других кораблей. Я буду делать все, что необходимо на этом лайнере, потому что другого пути нет. На короткое время мы возьмем его под контроль, чтобы добраться до двух этих преступников. «Ка-Е-Вторая» останется в целости и сохранности, мы ничего не украдем. Я тоже уважаю закон. И иду на его нарушение лишь для того, чтобы добраться до самого мерзкого преступника моей страны. Этого достаточно. Если они попадут к нам в руки, сделка по обмену бриллиантов на оружие не состоится. А у нас появится возможность окончательно сбросить их режимы. Я и мои люди готовы только на это – ни на что другое мы не пойдем.
– Опять предательство! – прорычал Хосеп, переводя пистолет с одного на другого.
К своему изумлению, Хэнк выступил вперед. И с голосом проблем не возникло.