Стиснула зубы, приготовилась увидеть красные круги и невольно взвыть, но...
– Ошейник непростой, это однозначно, – сказал брюнет. – Ты позволишь воспользоваться твоим столом?
– Конечно.
На стол меня водружал Дантос, лично. Я не противилась, вообще не пикнула. И мысленно возблагодарила блондина за то, что остался рядом. А Вернон вытащил из внутреннего кармана камзола увеличительное стекло и скомандовал:
– Не дёргайся.
Я снова зажмурилась и перестала дышать, чтобы через миг услышать:
– Невероятно...
Мне снова снился сон. Один из тех, самых нелюбимых, от которых не отмахнуться, не сбежать. Опять виделся дом. Уютная девичья спальня и я... перед большим напольным зеркалом.
Волосы распущены, одежды нет, в глазах ужас. Да, ужас! Хотя прежде, когда представляла этот момент, думалось – буду прыгать до потолка, смеяться и гордиться собой.
Безумно хочется отступить. Хочется заплести косу, одеться, выбежать из спальни и признаться маме, что я... что я, кажется, могу. Вот только... могу ли я? Что если мне только чудится? Что если родители приведут к старейшинам, а я... опозорюсь?
Нет. Нужно попробовать. Нужно попробовать пройти до конца! Тем более, я уже столько запретов нарушила. Я не призналась в том, что начались кровотечения. Я умудрилась прикоснуться к маме, к отцу, к Юдиссе. Я... нет, я не могу отступить.
Я прикрыла глаза, выдохнула и вообразила рыжеволосую толстушку с ямочками на щеках. Позволила силе пробудиться, побежать по венам. Согнулась, предчувствуя боль, которая, если верить старейшинам, всегда сопровождает процесс изменения и едва не взвыла – старейшины не лгали.
Взрыв. Красная пелена, затем чёрная. Чувствую как меняется тело, чувствую как плавится сознание, как весь мой мир, вся вселенная переворачивается вверх тормашками, чтобы... чтобы через минуту увидеть в зеркале не себя, а Юдиссу. И понять – хочу кружку парного молока. Немедленно!
Что-то внутри меня противится. Через миг к горлу подкатывает тошнота, причём настоящая. Просто я, в отличие от Юдиссы, парное молоко ненавижу люто! Зато теперь я точно знаю: о том, что метаморф перенимает не только облик, но и привычки, и даже характер объекта, старейшины тоже не лгали. Просто это "немедленно!" – это от Юдиссы. Я не столь импульсивна, и не столь категорична...
Где-то далеко-далеко звучит оклик мамы:
– Астрид! Астрид, ты где?..
А я вздрагиваю и понимаю – я не успею принять истинный облик. Меня застукают! Меня сейчас застукают в облике Юдиссы, а это...
– Астра, девочка, это сон.
Просыпаюсь...
Открываю глаза, чтобы увидеть – Вернон тоже на вино перешел. Цедит из высокого бокала, тревожно глядит на меня. Маг сидит в кресле, за письменным столом, а Дантос рядом, на диване. Герцог заботливо поправляет плед, которым укрыли маленького дракона. Мужчины, похоже, до сих пор в шоке. Хотя их шок... их шок ничто в сравнении с чувствами, которые испытываю я.
Просто Вернон, осмотрев ошейник, сказал, что... не сможет. А потом добавил, что не знает никого, кто сумел бы снять проклятую железяку с моей шеи. Он даже обосновал свои выводы – рассказал Дантосу о сложности магического плетения и о том, что прежде такой защиты не видел, только в книгах, старинных.
Я тоже эти объяснения слушала, что-то даже понимала, и... плыла. У меня, конечно, были подозрения, но до этого момента я отказывалась принимать их всерьёз. Все эти семь лет я надеялась! Я запрещала себе паниковать и думать о худшем. Я слепо верила в то, что Леди Судьба сжалится.
Мои надежды рухнули.
Я потеряла связь с реальностью. Не знаю, как долго продолжалось забытье, но очнулась лишь тогда, когда Дантос, по просьбе Вернона, принёс медицинский чемоданчик. Сразу догадалась, что хочет сделать маг, и противиться не стала.
Опять стиснула зубы, закрыла глаза и приготовилась терпеть. И не ошиблась – боль пронзила сразу же. Просто... Вернон под ошейник полез. Хотел посмотреть чего и как... Охнул ещё раз, даже отшатнулся и выронил какую-то тонкую железяку. А я всё-таки взвыла, и даже... даже слёзы из глаз покатились.
– Дантос, там шипы.
– Поясни, – бросил блондин хмуро. Он в этот миг за морду меня держал, сжимал челюсти, чтобы не укусила Вернона.
– Шипы на внутренней стороне ошейника. Они входят в тело.
Хозяин дома тихо выругался и заметно побледнел, а я не выдержала – дёрнулась в попытке вырваться и соскочить со стола. Но Дантос перехватил, удержал.
– Тихо, девочка, – прошептал он. – Тихо...
Потом были обезболивающие пилюли. Я ела их добровольно, без понуканий. Только Дантос и Вернон с дозировкой всё-таки переборщили – думали, что дракону принципиально больше нужно... В итоге я срубилась. Провалилась во тьму, чтобы вскоре вынырнуть в очередном кошмаре. Впрочем, в сравнении с тем, что творится сейчас, не такой уж и кошмар, а так... маленькая, безобидная страшилка.
А мужчины, как оказалось, всё это время тут были. И говорили точно обо мне.
– Животное, как понимаю, уникальное, – вещал брюнет, – возможно, единственное в своём роде. Ошейник тоже уникальный, и я могу только предполагать.
– И каковы твои предположения?
Маг вздохнул, сделал большой глоток и лишь потом сказал:
– Этот ошейник замедляет рост.
Дантос подарил другу недоумённый взгляд, а тот пояснил:
– Заклинание сложносоставное. Я таких плетений никогда не видел, но один из элементов мне знаком: в ошейник вплетён запрет на изменение формы. И если учесть, что мы никогда даже не слышали о карликовых драконах, логично предположить, что она обычный дракон, на которого в детстве одели ошейник, запрещающий изменения тела. И вот итог.
– Ужас... – выдохнул Дантос.
А Вернон пожал плечами, вновь уставился на меня.
– Она ведь разумна?
Блондинчик осторожно коснулся моего лба, ответил после долгой паузы:
– Сложный вопрос. Мне кажется, да. Правда, только в те моменты, когда ей это выгодно.
На лице мага отразилась высшая степень удивления, а Дантос улыбнулся. Тепло так, по-доброму. Улыбка эта предназначалась мне, и только мне.
– Ничего Астра, – шепнул он. – Мы что-нибудь придумаем.
– Да что вы придумаете? – вмешался в разговор маг. – Если мои предположения верны, то избавление от ошейника не поможет. Она так и останется маленькой, её развитие уже нарушено.
– Ошейник всё равно нужно снять.
– Дантос, но я тебе говорю: невозможно.
– А ты всё-таки попробуй. – Очень сурово прозвучало, очень жестко. Мне даже почудилось, что светлость сейчас пошлют подальше, но...
– Ладно, Дан. Если для тебя это так важно... Только не сейчас. У меня сейчас ни сил, ни времени.
– Что-то серьёзное? – тут же насторожился герцог.
Маг скривился и кивнул. Правда, пояснять не стал, сказал только:
– Живу как на пороховой бочке. А сейчас, кажется, новая заварушка намечается и, судя по всему, серьёзная.
Я поняла мало, а вот светлость что-то сообразила.
– Ты поэтому пришел так рано?
– Да. Вечер у меня внезапно занят оказался.
Светлость точно знала побольше моего, так что даже тени любопытства не проявила. Единственное о чём спросила:
– В том, что касается Астры... чем я могу помочь?
– Узор заклинания перерисуй, – сказал Вернон устало. – Увеличитель я тебе оставлю.
Дантос уверенно кивнул, потом глянул на стоящие на каминной полке часы. А я лишь теперь обратила внимание, что за окном... ну ещё не сумерки, но около того. Это сколько же я спала?
– Вернон, я тебе ещё кое-что показать хотел...
– Прости, Дан, но если вещь из числа магических, то уже не успею. Уже опаздываю.
– А ужин?
Гость покачал головой, отставил полупустой бокал и поднялся.
– Драконом твоим через пару недель заняться смогу. Прости, но раньше никак. И вещь... если время терпит, или не хочешь на официальную экспертизу нести...
– Ну кортик-то точно подождёт, – перебил Дантос.
– Кортик? – удивился Вернон.
– Долгая история...
Маг кивнул, тоже бросил взгляд на часы. Потом подхватил брошенный на спинку кресла камзол, оделся. Магический увеличитель, как и обещал, на стол выложил.
– Но Дан, я клянусь, шансы, распутать заклинание и снять эту штуку – мизерные. Я никогда таких плетений не видел, и заклинание, как уже говорил, на постоянной магической подпитке. Я не знаю, где найти источник, способный перебить ток этой магии.
– Что-нибудь придумаем, – ответил блондин уверенно. Тоже поднялся, в намерении лично проводить гостя.
А я осталась одна, на диване, под пледом. В самых смешанных, самых противоречивых чувствах.
С одной стороны, рвущее душу отчаяние, которое накрыло в момент, когда Вернон сказал, что ошейник снять невозможно. С другой – надежда, посеянная словами Дантоса. А с третьей... паника. Ведь я, в отличие от этих двоих, знаю, кто надел на меня ошейник, и понимаю – всё может оказаться ещё сложней. Просто Он, как и Леди Судьба любит злые шутки, а я... я такой дурой была. Доверчивой.
Опять попыталась заплакать, но не вышло. И не только потому, что Дантос решил во что бы то ни стало от ошейника освободить. Просто дракон, который невольно подарил мне свой облик и сущность, впадать в депрессию отказывался.
Он, вернее она, вообще предпочитал смотреть на жизнь с юмором. В своё время, в цирке, эта привычка очень выручала. Вот и сейчас грусть медленно, но верно отступала, мир наполнялся красками, жизнь смыслом. Каким? Трудно сказать. Но смысл определённо был.
В итоге, к моменту возвращения светлости меня только одно тревожило: я дала слишком много поводов подозревать, что маленький дракон не так уж и глуп. А это плохо. Это очень-очень плохо! И опасно. Причём не столько для меня, сколько для Дантоса.
Ему нельзя знать, что "карликовый дракон" разумен, потому что разумное животное вызывает куда больше интереса, нежели животное обычное. А интерес всегда провоцирует любопытство, которое в ряде случаев может оказаться смертельным.
Вечер прошел тихо, спокойно и вообще дружно. Сперва мы со светлостью поужинали, причём блондин ел так, будто целую вечность не кормили, будто, как и я, пропустил обед. Потом вернулись в кабинет, и маленький дракон послушно лежал на письменном столе, дозволяя Дантосу возиться с ошейником.
Прекрасно понимала, что такая покорность подозрительна, но что делать? Вернон прямо сказал – сперва нужно расшифровать узор заклинания, а уже потом заниматься остальным. Впрочем, даже если бы маг этого не говорил, встать и покинуть кабинет было невозможно: ведь Дантос, кроме прочего, за ушками чесал, и между крылышек, и вообще.
Вообще я вдруг стала очень хорошим, очень нужным драконом. Умницей и красавицей! И даже слово "толстопопик" Дантос произносил теперь с такой симпатией, что я... не обижалась, а смущалась. Причём смущалась всерьёз, по-настоящему!
Ну а когда за окнами окончательно стемнело, а стрелки стоящих на камине часов приблизились к цифре "десять", Дантос отложил перо, убрал бумаги в стол и сообщил:
– На сегодня всё. Слезай.
Я хотела подчиниться, даже сесть успела. Потом вспомнила что к чему и застыла.
– Слезай, – повторила светлость с нажимом.
Но через пару минут не выдержала, подхватила, самолично спустила маленькую красивую меня на пол. Затем хлопнула себя по ноге, скомандовала:
– За мной, девочка. Спать.
Спать? Ну я вообще-то не хочу, но с другой стороны... а почему нет?
О прогулке Дантос даже не заикнулся, о принудительном лечении перегруженного вкусняшками желудка, к счастью, тоже. И хотя поводов верить в то, что блондин на этот вопрос забил, не было, я всё-таки верила. Чувствовала – не обидит светлость, вот не обидит и всё тут.
В его спальню вошла в самом благостном расположении духа. Предвкушая, как запрыгну на широкую постель, свернусь калачиком и... и даже если не усну, тревожить Дантоса не стану. День у него трудный выдался, а совесть у маленького дракона всё-таки есть.
Да-да! Я была совершенно убеждена, что прям вот так всё и будет. Но... едва приблизилась к кровати, поняла – слуги постельное бельё не поменяли.
И всё бы хорошо, но эта халатность рождала две проблемы...
Во-первых, Дантос. Я не сильна в магии, а в зельеварении тем более, но приворотными снадобьями в своё время интересовалась – был повод. И я точно знаю, что запах объекта усиливает влечение ничуть не меньше, чем прикосновения и прочий прямой контакт. В общем, запах "солнышка", который на простынях и подушках остался, с лёгкостью заменит пропущенную дозу приворотной гадости.
А во-вторых... не могу я после неё тут спать. Брезгую.
Я села подле кровати, обвила лапы хвостиком и бросила укоризненный взгляд на Дантоса, который как раз рубашку стягивал. Блондин моего посыла не понял. Вернее, понял по-своему.
– Можно, – явно уверовав не только в разумность, но и в полную покорность дракона, сообщила светлость. И столько снисходительности в голосе.
М-да... а как хорошо начинался вечер.
Когда на герцоге не осталось ничего кроме заколки для волос, я совсем пригорюнилась. То есть постельное бельё никто менять не собирается, даже мысли о таком нет.
– Можно, – повторил блонди. И пояснил, как для тупых: – Ложись. Я сейчас помоюсь и приду.
Он развернулся и направился в ванную, а я... Ну сперва слегка залюбовалась его фигурой и походкой – совсем слегка, на полноготка. Потом, когда дверь в ванную захлопнулась, тяжело вздохнула и признала очевидное-неприятное – проблему смены постели решать мне.
И что может сделать маленькая бессловесная животная в столь сложной ситуации?
Тяжко вздохнув, я развернулась и потопала на кухню...
Я не скрывалась. Шла открыто и гордо. Правда оценить мой величественный шаг было некому – слуги уже спать укладывались, в коридорах особняка было пусто.
На территории Роззи людей тоже не обнаружилось, зато обнаружились цыплята. Жаренные, жирненькие, с румяной корочкой, в количестве трёх штук. Они на подносе, прям посередине разделочного стола, остывали.
Логика подсказала – раз цыплята вот так запросто лежат, то Роззи в кухню ещё вернётся и, вероятно, скоро. Поэтому медлить я не стала: вскочила на лавку, приподнялась на задних лапах, ухватила самого красивого цыплёнка за спинку и поспешила прочь.
В этот раз о гордости речи не шло... Я двигалась мелкими перебежками, во всю прислушивалась к шорохам и звукам, и откровенно спешила. Просто очень не хотелось, чтобы застукали и отобрали. Тем более драконий инстинкт признал цыплёнка добычей, и я не могла гарантировать свою реакцию на попытку эту самую добычу отнять.
У дверей герцогской спальни стояла особенно долго, и прислушивалась предельно внимательно. Но Леди Судьба проявила благосклонность – в спальне царили тишина и покой, блондинчик всё ещё мылся. А раз так, то...
Грызу! С нескрываемым удовольствием впиваюсь зубами в белое мясо и тонкие косточки. Глазки прикрыты, так что не вижу, чувствую, как брызжет сок. Пасть, вопреки всему, наполняется слюной.
Грызу! Грызу, но не глотаю, ибо есть с пропахших "солнышком" простыней не хочется совершенно. Зато с большим-пребольшим удовольствием разбрасываю отгрызенные кусочки и кости.
Какая я молодец! Нет, ну какая же я молодец! Как здорово всё придумала!
Уж теперь-то мы с Дантосом точно на чистых простынях спать будем. И сны нам приснятся самые хорошие. Мне – тортик. Светлости... ну, наверное, я. Ведь что может быть прекрасней маленького дракона с золотой чешуёй и янтарными глазами?
А главное – блондинчик напрочь разуверится в моей разумности. Ведь это какой... умницей надо быть, чтобы принести в постель жаренного цыплёнка?!
Грызу. Грызу и страшно горжусь собой. И мысленно хихикаю, даже несмотря на то, что понимаю: орать светлость будет долго и очень громко. Но, как тут кто-то недавно изволил говорить – это для твоего же блага, Дантос. Ну и для моего, чуть-чуть.
А потом я услышала тихий щелчок и... не увидела, почувствовала, как открывается дверь ванной комнаты. С особым смаком вгрызлась в останки цыплячьей тушки и замерла, готовая выслушать поток заслуженной в общем-то брани. Но... в спальне было тихо. Очень тихо. Вот прям настолько тихо, что маленькому дракону в самом деле страшно стало.
Медленно, очень медленно, подняла глаза, чтобы узреть...
Светлость стояла на пороге ванной. Волосы влажные, из одежды лишь пушистое полотенце на бёдрах, руки сложены на груди, в глазах огонь, на щеках желваки. И так вдруг порадовалась тому, что не жую, а лишь сжимаю полуголый скелетик в зубах... Просто если бы ела, точно бы подавилась.
– Астра, ты... ты... – начал было он, но не смог. То ли слов не хватало, то ли эмоции душили. Впрочем, тут наверное оба варианта.
Я тут же бросила тушку, вскочила на постели и дружелюбно вильнула хвостом. А что ещё делать, если драконье чутьё даже не шепчет, кричит...
– Астра, ты... – вновь попытался высказаться блондин. Потом прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и медленно направился к кровати.
Мой страх медленно трансформировался в ужас. Я не хотела, но всё-таки попятилась. Сделала ну о-очень большие, очень жалобные глаза.
Светлость, я клянусь, это не нарочно! И вообще... это я тебе, любимому хозяину, принесла! Ты же... ты же так на еду за ужином набрасывался, вот я и решила – вдруг ты снова оголодал. И вообще, покушать после ванны – самое милое, самое первое дело. Вот я и подсуетилась, и даже разжевала! Видишь?
Дантос, разумеется, видел. И продолжал наступать!
Он наступал, а я пятилась. И так увлеклась, что чуть с кровати не грохнулась – неожиданно очень эта самая кровать закончилась. Вот только страхи не оправдались: Дантос сделал очередной глубокий вдох, потом протянул руку и дёрнул за шнур колокольчика. Через пару минут в спальне появился Жакар.