– Понятно. Призвание. Ощущение привилегированности положения.
– Как это связано с тем, что произошло в Суомалахти и процессами в «Финн Майнинг»?
Матти Мали опять улыбнулся.
– Какой нетерпеливый! Ничего, и это проходит с годами, вот увидишь. Молодость и нетерпеливость уходят рука об руку и в одном направлении.
Он опустил ладони на подлокотники и откинулся в кресле. Казалось, что Мали готовится к взлету самолета, но ничто не затряслось, ничто не загудело. Дом застыл в долгой дреме, а за окном снег продолжал накрывать все белым саваном.
– Ничего не хочу возвращать на круги своя, да и невозможно это. Даже не могу сказать, хотелось бы мне этого, если бы была такая возможность. Исправить ошибки? Да, нужно, но это совсем другое. Я говорю о корпорации, о деле рук моего деда Харальда Мали. Я говорю о корпорации, у руля которой я стоял более тридцати лет, и плохо справился со своими обязанностями.
Тут он посмотрел на меня пристальней, чем за все время нашего разговора.
– Хочу компенсировать, – медленно произнес Мали. – Ты знаешь, что это такое.
– Полагаю, что знаю.
– Хорошо, начало положено.
Я ждал.
– Ведь я хотел стать архитектором, но отец сказал, что это годится только как хобби, дескать, ходить, смотреть на дома, восхищаться ими можно сколь угодно долго, но только в свободное от работы время. А работа – это рудник. Или рудники, шахты. Пришлось поступить, как он хотел, и смириться со своей участью. Не такая и плохая она была, в конечном счете, ты уж не подумай превратно, ведь мой отец в свое время поступил подобным же образом, только я так никогда и не узнал, кем он хотел стать, собственно, я не знаю, было ли у него какое-нибудь призвание. Он ушел, не успев дать ответ на все те важные вопросы, что я мог ему задать. Ну а позже я понял, что такое случается, в смысле, что человек болтает о том о сём семьдесят лет, а потом просто умирает.
Матти взглянул на меня.
– Надеюсь, ты теперь лучше понимаешь, почему ты здесь и почему я захотел поговорить с тобой.
– Да, – ответил я.
– Так что я поступил на горного инженера. Учеба меня интересовала не больше, чем прошлогодний снег, как говорит одна пословица. Закончил, отец выдвинул меня в правление, тут уж отказываться было поздно. Долго все шло как по накатанной, а потом отрасль стала отраслью будущего, и это должно было привести меня в чувство, но на том этапе… Еще кофе?
– Откажусь, спасибо.
Он налил себе и откинулся в кресле. Кофе был еще горячий.
– Отрасль будущего. Глобальные перспективы и все такое. А я, кто десятилетиями работал в ней, кто видел нашу прибыль и досконально знал бедность пород Финляндии, лишь дивился всему тому, что говорят. И пока все раскачивались, шестая часть площадей оказалась забронирована. Если точнее, то в 2013 году это составляло пятьдесят три тысячи квадратных километров, конечно, бо́льшая часть была продана иностранным компаниям за грош. Полная бессмыслица. Политики заново изобретали колесо и заявляли, что рудники обеспечат работой наше население на десятилетия вперед, что они принесут стране доселе невиданный достаток. Но никто не сказал вслух, что единичный рудник вполне способен обслуживаться десятком работяг, что они почти всегда работают в убыток. Его закладка обходится в весьма кругленькую сумму, а после его закрытия остается такой кавардак, что привести все в порядок можно только за счет средств налогоплательщиков. Не сомневаюсь, что все это тебе известно?!
– Да.
– Вот и отлично, – сказал Мали. Его лицо на мгновение осветило подобие улыбки, но тут же исчезло. – Вот мы и приходим к тому, с чего начался мой монолог. Ситуация на этапе открытия Суомалахти была еще неясной. Слишком много, как говорят нынче, позитива, а это первый сигнал к тому, что бизнесу не выжить. Если идея кажется всем хорошей, то она таковой не является. Сложности начались уже на старте. И тут появились первые бизнес-консультанты, что есть второй тревожный сигнал. Их становилось все больше, а я все оставался слеп. Консультанты обходились дорого, но куда меньше тех сумм, что требовались для обеспечения функционирования рудника. Нужен был капитал. Тут появились Валтонен, Стилсон со товарищи. Мы начали действовать так быстро, как того требовала ситуация, а когда действуешь быстро, то должен доверять и еще раз доверять надежным людям. А такого не случилось.
На последней фразе его голос дрогнул. Матти Мали кашлянул в кулак и посмотрел в окно. Там бились о стекло снежинки. Я молчал. Мали повернулся ко мне, в глазах стояла боль.
– У меня забрали бразды правления, доверенные мне отцом, а тому в свое время его отцом. Управление отошло к инвестиционному фонду во главе с Валтоненом, Кармио, Стилсоном и Себрински. Как и было обещано, бизнес стал рентабельным, но они сделали это, уничтожив компанию. Когда я узнал, что они сливают сточные воды без очистки в окружающую среду, я сделал еще одну попытку исправить ситуацию. Подключил связи, нашел инвестора и сделал той четверке предложение. Подумал, что как только я обрету право распоряжаться компанией, то использую весь остаток средств на возмещение нанесенного ущерба и на достойное закрытие шахты. Они отказались. Семейный бизнес, существовавший с 1922 года, шел к своему постыдному концу, но до этого он сделал бы преступников миллионерами. Этого позволить было нельзя.
Стояла такая тишина, что было слышно, как термос с кофе тихонько выпускает из себя горячий воздух. Мали посмотрел на меня.
– Я совершил ошибку, и я ее исправлю.
В начале встречи Матти Мали казался добродушным спокойным хозяином усадьбы, теперь же он выглядел бесконечно уставшим, раскаивающимся стариком.
– Ты записываешь? – спросил он тихо.
– Нет.
– Наверное, так будет правильней.
– Вы в любом случае понесете ответственность за содеянное.
– Речь не об этом.
Исчезло приятное тепло комнаты, от пола повеяло холодом, освещения – торшер и два светильника на окне – хватало только на то, чтобы очертить грани предметов и двух человек, но и их формы начали постепенно сжевываться. Казалось, с каждым мгновением Мали отодвигается все дальше, а статья всех времен и народов, которую я уже написал в голове, больше не выглядела такой. Наклонился к столу, чтобы собрать документы.
– Если это может как-то помочь, – произнес Мали, кивая в сторону моих бумаг, – то я подтверждаю все здесь тобою сказанное.
Я подобрал последний листок и уже поднимался, как его взгляд скользнул мне за спину. Матти Мали вздрогнул от увиденного. Я инстинктивно обернулся – настенные часы. Посмотрел на него, казалось, что его взгляд прикован к часам. Я встал, Матти будто очнулся и поднялся с кресла.
– Спасибо за визит, – сказал он.
Мы прошли в прихожую. Пока я одевался, он стоял у меня за спиной, но потом подошел и протянул руку. Его голос звучал тихо.
– Желаю успеха. И пускай твои ошибки будут меньше моих.
Он медленно отпустил мою ладонь. Уходя, я случайно посмотрел в сторону гостиной: мимо окна прошла снежная полоса – по подоконнику застучало, как будто на пол просыпался перец горошком.
Спустился по лестнице. Хотелось поскорей уехать отсюда.
10Он шел на лыжах. Снегопад завалил лыжню и приходилось идти медленно. Да и какая разница. С каждым шагом и толчком палкой он оставлял прошлое позади. Он выполнил все, что обещал, все, о чем была договоренность. И больше никогда он к этому не вернется. В этом он был убежден и в это свято верил: я был таким, я больше не такой. Простые слова, но кто в состоянии их произнести? Он смог.
Белый чистый снег. Ветер с моря рвал его с неба и никак не мог насытиться. Снег цеплялся за морщины лица и залеплял глаза. Он казался очищающим холодом.
Любовь, разделившая их некогда, вновь соединила.
Он шел обратно.
Наконец-то домой.
11БЛОГ
Янне Вуори, «Хельсингин Пяйвя»
[email protected]
Twitter: @vuorijannehp
РУДНИК, ПОХОРОНИВШИЙ ВСЁ
Финский рудник загрязняет окружающую среду, и последствия этого частично необратимы.
Все ответственные лица умерли. Никто не выиграл – даже автор этого блога, приподнимающего завесу над событиями.
Признаться, когда я впервые услышал о странных слухах вокруг никелевого рудника, находящегося в собственности компании «Финн Майнинг», то подумал, что это просто жареная новость. Многие факторы указывали на это, но сейчас, когда я смотрю на произошедшее и на всю эту историю, понимаю, что был прав лишь отчасти и действовал неверно в отношении всего того, что на самом деле имело смысл. Далее расскажу о том, что узнал о компании и о самом себе.
Рудник по добыче никеля был открыт в Суомалахти в 2007 году, но это еще не начало истории. В книге Маури Юлийоки «Дороже золота: история горной промышленности Финляндии» (изд-во «Минерал», 1994) сообщается, что около 100 лет назад, в 1922 году, тридцатидвухлетний Харальд Малин, потомок славного аптекарского рода, но получивший техническое образование, создал свое предприятие «Суомен Кайвосюхтиё», сменившее позже название на «Финн Майнинг».
Рудник по добыче никеля был открыт в Суомалахти в 2007 году, но это еще не начало истории. В книге Маури Юлийоки «Дороже золота: история горной промышленности Финляндии» (изд-во «Минерал», 1994) сообщается, что около 100 лет назад, в 1922 году, тридцатидвухлетний Харальд Малин, потомок славного аптекарского рода, но получивший техническое образование, создал свое предприятие «Суомен Кайвосюхтиё», сменившее позже название на «Финн Майнинг».
Затея была серьезным шагом со стороны привыкшего к размеренно конторской службе Малина, заручившегося поддержкой и деньгами своих друзей и матери. Конечно, предприятие создавалось с целью обогащения, так что первый проект – шахта по добыче золота в Салла – подходил как нельзя лучше в качестве стартовой площадки.
Однако все оказалось не так просто, как ожидалось. На севере было холодно и много снегу, собственно, круглый год, за исключением разве что нескольких летних недель. Малин, который до этого времени трудился исключительно в столице и городах на юге страны, в своих письмах и отчетах рапортовал о жесточайших лишениях на севере. Он свидетельствовал о том, как шахту постоянно заливает водой или заносит многометровым снегом, как суровый мороз вымораживает всю округу. Малин описывал происходящее в ближайших реках и озерах, точнее, он писал о том, что рассказывали озлобленные местные жители: рыба исчезла, вода начала пахнуть и цвести. К чести Малина стоит сказать, что предприятие «Суомен Кайвосюхтиё» не только констатировало произошедшее, но и приступило к конкретным действиям.
Был прекращен сброс воды в окрестные водоемы, вся вода начала использоваться в закрытом цикле. Это оказалось накладным, и шахта, которая до сих пор была не слишком рентабельной, стала работать в ноль. Так длилось несколько лет, пока развитие технологий не позволило Малину увидеть, как «Суомен Кайвосюхтиё» начала приносить дивиденды. На это потребовалось почти пятнадцать лет. Одновременно с этим на волне всеобщей смены фамилий, родовая фамилия Малин была усечена до благозвучного финского Мали.
Позднее компания стала называться «Финн Майнинг». (Сейчас уже сложно вспомнить и еще сложнее понять, почему в 1980–90-е годы нужно было финские названия повсеместно менять на английские или, что еще хуже, переделывать под псевдолатинские, да еще и так, чтобы из названия не было понятно, чем контора конкретно занимается.) Как бы там ни было, «Финн Майнинг» шла в общей струе. А руководила ею все та же фамилия Мали, только место Харальда занял Герхард, а затем и Матти. Забот было все так же много, но книга Юлийоки об этом не повествует.
В начале нулевых во главе компании встал новый патрон и нужно было определяться, наращивать ли производство или закрываться. Мали выбрал путь роста, его выбор совпал с происходившими вокруг процессами: в горной промышленности шел активный поиск новых направлений, что могли бы стать мельницей счастья будущих поколений.
Матти Мали понял, что его время настало. Он выкупил права на ведение добычи за два евро и приступил к разработке проекта. Обещание блестящих перспектив легко удавалось всучить политикам, которых интересовала не реалистичность проекта, а растущие экономические показатели уже сегодня, потому что их легко продать иностранным инвесторам, у которых денег всегда чуть больше нужного, и кредит можно получить под сладостные обещания, ведь строительные проекты не заканчиваются никогда, и никель нужен всегда. Все участники и сторонники проекта были единого мнения о том, что Финляндия станет мировым лидером горнодобывающей и минеральной промышленности. При этом как-то забывалось о том, что наши руды – исключительно низкого качества, что у нас нет никакого особенного опыта ни в одной из вышеупомянутых отраслей. В жару полемики все отличные от общего мнения клеймились чуть ли не как «национал-предатели».
Рудник запустили в 2007 году, и он оказался провальным.
Если бы инициаторы проекта ознакомились с историей первых шагов компании, с теми трудностями, что подстерегали Харальда Малина, быть может, удалось бы избежать многих ошибок. На руднике был начат процесс кучного биовыщелачивания, нигде до этого ранее не применявшийся. Остается только догадываться, почему эксперимент решили провести в наиболее суровых природных условиях. Очень скоро стало ясно, что метод этот чересчур сложный, поразительно неэффективный и производящий не поддающееся никакому разумению количество сточных вод. Собственно, частично на это указывает само название – кучное биологическое выщелачивание. Как когда-то во времена Харальда Малина, сейчас тоже с неба лил дождь и валил снег. Обильно. Факт этот был замечен, но, как обычно, слишком поздно.
Хранить сточные воды дорого. Компания «Финн Майнинг» несла серьезные убытки еще до затяжных и снежных зим 2010–2012 годов. Однако еще раньше экономический кризис 2008 года заставил закрутить гайки. Весной 2012 Матти Мали принял решение, навсегда изменившее компанию: имелась потребность в капитале, и он действовал решительно. Новым владельцем стал инвестфонд «Норд Венчур Финланд», находившийся в собственности четырех инвестиционных компаний с равными долями владения, а ими, в свою очередь, владело коммандитное предприятие. Схема проста донельзя, но она позволила все тем же бывшим членам правления «Финн Майнинг», то есть директору по развитию Ханну Валтонену, директору по продажами Гиорги Себрински, директору по экономике и финансам Киммо Кармио и директору по персоналу Алану Стилсону стать не просто членами совета директоров, но и действительными владельцами «Финн Майнинг». Старику Мали великодушно позволили остаться формальным патроном, но он больше ни на что не мог влиять.
Новое правление решило изменить курс и перевернуть все камни в фигуральном и буквальном смыслах слова: прошла волна увольнений, структуру организации перевернули с ног на голову, деятельность оптимизировали, но всего этого оказалось недостаточно. Проблема была все та же, что и во времена Харальда Малина: отходы деятельности рудника и высокие расходы на их переработку. В конечном результате было принято решение избавиться от этой расходной статьи (прослушать запись можно здесь. Звучат голоса членов совета директоров – Валтонена, Себрински, Кармио и Стилсона) и начать сброс неочищенных вод в окружающую среду. В восточной части рудника прорыли несколько каналов для отвода сточных вод в близлежащие водоемы.
Еще следует выяснить, каковы же реальные объемы сброшенных в реки и озера вод, однако на основании взятых проб, стоивших жизни биологу Теро Маннинену, уже сейчас можно сделать заключение, что природе нанесен крупный и частично невосполнимый ущерб (результаты анализа воды в реке Куусийоки: содержание ртути и сульфатов в десятки тысяч раз выше нормы). Сбрасывать воду было затруднительно, так что весна и лето покажут нам, каково состояние водоемов. В любом случае ущерб нанесен колоссальный.
Привлечь к ответственности некого.
Все члены совета директоров (Валтонен, Себрински, Кармио и Стилсон) умерли. Криминальная полиция Хельсинки занимается расследованием смертей. Фактически «Финн Майнинг» – банкрот, и счет пошел на дни, когда будет заявлено о ее закрытии и прекращении работ. Приведение зоны разработки в порядок будет оплачиваться из кармана налогоплательщиков. Работавшая с 1922 года компания «Суомен Кайвосюхтиё» исчезнет, как и вся династия Мали. Матти Мали, долгое время стоявший во главе компании, подобно его деду и отцу, умер вчера дома после долгой и продолжительной болезни. У него не было наследников.
Внимательный читатель, пожалуй, заметит, что предлагаемый материал содержит, как минимум, три жареных новости. Если бы я остался все тем же журналистом, что хватается за любой информационный повод, то я разбил бы тему на три отдельные разоблачительные статьи. Причина, почему я так не поступаю, весьма парадоксальна: написание этого материала обошлось слишком дорого, а выгода – минимальна. Такое у меня сегодня ощущение.
Убит биолог Теро Маннинен. В свое время убили Кари Лехтинена, занимавшегося журналистским расследованием ситуации вокруг Суомалахти. С одной из его нашумевших статей «Принятое лекарство: история противников прививок» можно ознакомиться здесь. Лица, подозреваемые в убийстве обоих, также умерли. Как известно, в Финляндии разбирательство начинается постфактум, может длиться годами и обходиться в миллионы.
И все же разговоры вокруг этой темы постепенно сойдут на нет. А когда возникнет идея нового рудника и потребуется политическая воля, то вряд ли кто-нибудь вспомнит об уроках Суомалахти.
12– Спасибо, – сказал Эмиль. Еще секунду назад он сидел один, ожидая звонка и всматриваясь в зачинающееся за окном утро. Минута за минутой свет солнца становился все теплее, проснулась библиотека, в нее потянулись люди.