– Очень хорошо, – сказал привратник. – В таком случае вам следует отправиться в другое место. И тут знаменитый богослов проснулся.
– Власть дьявола над нашими сновидениями поистине ужасна, – в большом смущении пробормотал он.
(«Кошмар богослова», перевод Г. Лев)Именно таким, оптимистом и жизнелюбом, его запомнил мир
Глава XVI Пер Лагерквист (Lagerkvist) 1951, Швеция
Пер Лагерквист
Шведский романист, поэт и драматург Пер Фабиан Лагерквист (23 мая 1891 года – 11 июля 1974 года) родился в маленьком городе Вексье в Южной Швеции. Он был младшим из семерых детей Иоганны (Блад) Лагерквист и Андерса Йогана Лагерквиста. Отец сначала работал на ферме, а затем стал путевым обходчиком на железной дороге. Еще будучи школьником, Пер читал «Происхождение видов» Чарльза Дарвина и другие работы, которые сформировали у него представления, сильно отличавшиеся от консервативных взглядов его лютеранской семьи. После окончания школы в 1910 году он в течение двух лет изучал искусство и литературу в Упсальском университете, одном из самых старинных и консервативных в Швеции.
Литературный дебют Лагерквиста состоялся в 1912 году, когда он опубликовал несколько пылких стихотворений и повесть «Люди» («Manniskor»).
(«Ни сумерки…», перевод Е.Суриц)В 1913 году молодой писатель едет в Париж, где большое влияние на него оказывает современная живопись. Особенно восхищался Лагерквист дерзкой энергией фовистов9 и интеллектуальной упорядоченностью кубистов10. В этом же году он опубликовал эссе «Искусство слова и изобразительное искусство» («Ordkonst och bildkonst»), в котором отверг натурализм, противопоставляя ему скандинавский и греческий эпос. Это критическое эссе оказалось первой работой, которая привлекла внимание к Лагерквисту, и вскоре он воплотил собственные теории в сборнике поэзии и прозы «Мотивы» («Motiv»), который вышел в 1914 году, а также в сборнике новелл «Железо и люди» («Jam och manniskor» 1915).
Один из первых сборников эссеистики П.Лагерквиста
В 1916 году Лагерквист добился признания, опубликовав поэтический сборник «Тоска» («Angest»), который считается первым шведским экспрессионистским11 произведением. Яркая образность этой книги, ее рваный стиль отразили интерес Лагерквиста к фовизму и кубизму. В «Тоске», кроме того, выразились боль и отчаяние, вызванные бедствиями первой мировой войны. Американский поэт К. Рексрот писал, что «Тоска» говорит не только об утрате политических иллюзий, но и о душевной раздвоенности писателя.
(«Сколько троп», перевод Е. Суриц)Почти всю Первую мировую войну Лагерквист прожил в нейтральной Дании. В это время он много пишет для театра. Его первая опубликованная пьеса «Последний человек» («Den sista manniskan», 1917) изображает глубокие страдания последнего оставшегося на земле человека и продолжает тему отчаяния, вызванного войной.
В эссе из сборника «Театр» («Teater», 1918) Лагерквист выступает против натуралистической драмы и восхищается поздними символическими пьесами Августа Стриндберга. Именно влиянием Стриндберга объясняется связь между драматическим творчеством Лагерквист и немецким экспрессионизмом.
Первое издание «Хаоса»
В 1919 году, работая театральным критиком в стокгольмской газете «Свенска дагбладет» («Svenska Dagbladet»), Лагерквист опубликовал поэтический сборник «Хаос» («Kaos») и пьесу «Небесная тайна» («Himlens hemlighet»), наиболее удачную из его ранних пьес, в которой выражается глубокий пессимизм, убежденность в том, что если жизнь кажется человечеству высшей ценностью, то это просто следствие полного безразличия к Богу. Эту же тему писатель развивает в повести «Вечная улыбка» («Det eviga leendet», 1920). В этой повести герои разговаривают с Богом, спрашивая Его, для чего Он их создал. Бог отвечает, что у Него не было определенной цели, но он сделал все наилучшим образом. Этот ответ оставляет людей в растерянности. Они не нашли той духовной поддержки, в которой нуждались. И это заставляет их искать духовную опору не в божественной силе, а внутри себя.
В 20-е годы Лагерквист много путешествует, посещает Францию и Италию, и пессимизм его годы начинает отступать, смягчаться, а стиль становится более конкретным и не таким манерным. Поэзия этого периода – сборники «Путь счастливого человека» («Den lyckliges vag», 1921) и «Песни сердца» («Hjartats sanger» 1926) – наполнена простотой и оптимизмом, которые отсутствуют в его ранних произведениях.
Первое иллюстрированное издание «Злых саг»
Помимо сборника коротких рассказов «Злые саги» («Onda sagor», 1924), Лагерквист написал две книги, которые многие критики сочли самыми личными произведениями Лагерквиста: «Гость действительности» («Cast hos verkligheten», 1925) и «Завоеванная жизнь» («Det besegrade livet», 1927). В книге «Гость действительности» рассказывается о детстве писателя, о том, как с юных лет его преследовала идея смерти. Повесть эта, положившая начало писательской известности Лагерквиста, воссоздает атмосферу, в которой он вырос, с ностальгией, иронией и неприязнью. Тонкая градация этих оттенков стала самым запоминающимся эффектом повествования. Впоследствии такие сочетания противоположностей, или, пользуясь специальным термином, оксюмороны12, сделались у Лагерквиста привычными. Но для его первых читателей они были новшеством. И производили особенно сильное впечатление из-за того, что герой повести был явным двойником ее автора. В общем-то, довольно странная и необъяснимая, на первый взгляд, гамма чувств для человека, вспоминающего свои юные годы.
В том, что герой книги Андерс – Лагерквист, не могло возникнуть сомнения. Все совпадало: старенький вокзал маленького северного городка, квартира над станционным буфетом, косность житейских установлений, непоколебимая прочность верований. Отец Лагерквиста, прослуживший на железной дороге десятки лет. Был он из тех, кто «словно знают, что ничем их не возьмешь, что они задуманы навсегда и никакой пагубе недоступны». Для таких людей жизнь менее всего выглядит беспорядочной и бессвязной. Им дико представить, что в чьих-то глазах жизнь – «планомерная бессмыслица» и только… Именно так ее воспринимает подросток Андерс – ему вполне знакома душевная неприкаянность, типичная для людей уходящего (а тогда только начинавшегося) века. Лагерквист до конца жизни стремился преодолеть состояние «разброда, смятенности, запутанности», переданное на страницах его повести, и, оглядываясь на истоки, писатель и его герой ощущали себя блудными сыновьями…
Скромное первое издание «Завоеванной жизни»
«Завоеванная жизнь» – это сборник философских размышлений, в котором излагаются взгляды автора на собственное творчество и на мир. По мнению исследователя А.Густафсона, эти произведения утверждают веру Лагерквиста в «нерушимый дух человека» и «конечную победу добра над злом». Однако стоит сказать, что о жизни в этом сборнике говорится, что «она самодостаточна, у нее нет никаких целей, никаких намерений, ей не важно, что происходит». Понятия жизни и бытия предстают как антагонистичные: жить означает лишь нести бремя собственного несуществования, постоянно чувствуя свою несвободу, какие бы безудержные страсти и пламенные восторги нами ни овладевали. «Все наши веры и неверья… суть тюрьма, сомкнувшая вокруг нас свои стены… Такова жизнь земная. Жизнь земляного крота»…
Кроме того, обе книги демонстрируют высокую повествовательную технику Лагерквиста, который пишет точным, простым языком, ясно и на редкость целенаправленно.
К драматургическим произведениям Лагерквиста относится и пьеса «Человек, который прожил жизнь» («Han som fick leva от sitt liv» 1928). Эта и другие пьесы, написанные в 30-е годы, отличаются большим правдоподобием, использованием простого, народного, разговорного языка.
Кроме того, обе книги демонстрируют высокую повествовательную технику Лагерквиста, который пишет точным, простым языком, ясно и на редкость целенаправленно.
К драматургическим произведениям Лагерквиста относится и пьеса «Человек, который прожил жизнь» («Han som fick leva от sitt liv» 1928). Эта и другие пьесы, написанные в 30-е годы, отличаются большим правдоподобием, использованием простого, народного, разговорного языка.
«Палач» П.Лагерквиста в России в 2000 году
По мере того как в 30-е годы растет угроза фашизма, творчество Лагерквиста становится все более гуманным по духу, писатель подчеркивает необходимость бороться со злом.
Хотя Лагерквист объявил о своей программе еще в поэтическом сборнике «У костра» («Vid lagerelden», 1932) и в пьесе «Король» («Konungen», 1932), самый суровый приговор тирании он вынес все же в «Палаче» («Bodeln»). Эта повесть, написанная в 1933 году и переработанная в пьесу под тем же названием в 1934 году, строится на сопоставлении средневековья и нашего времени, подтверждая известную мысль о неистребимости зла… «Палач» был создан по возвращении из поездки по Иудее, куда писателя, как мы выяснили по письмам, тянуло всю жизнь. Кроме того, Лагерквист провел несколько дней в Берлине. Трудно сомневаться, что тогдашние гнетущие впечатления непосредственно отозвались и сценами казней без суда, и картинами осквернения могил тех, кого задним числом объявляют предателями, и речами анонимных персонажей, славящих разрушение, которое, дескать, «значительнее примитивного созидания», и их заискиванием перед «мужественной, несентиментальной молодежью», и их клятвами, что «никакое иное мировоззрение, кроме нашего, никогда не будет существовать!».
Политические и социальные проблемы предвоенной Европы продолжают доминировать в творчестве Лагерквиста на протяжении 30-х годов. В драме «Человек без души» («Mannen utan sjal» 1936) автор показывает, как перерождается, влюбившись, политический террорист, который служил злу – он начинает служить добру… В «Победе во тьме» («Seger i morker» 1939) выведены два брата-близнеца, один – государственный деятель, демократ, другой – продажный демагог.
Вторжением Германии в Данию и Норвегию навеяны многие стихи Лагерквиста из сборника «Поэзия и бой» («Sang och strid», 1940), опубликованного в год избрания писателя в члены Шведской академии (Лагерквист становится одним из 18 «бессмертных» – так называли академиков).
Современное издание любимой шведами книги П.Лагерквиста «Карлик»
Лагерквист продолжает писать стихи и пьесы, однако самой значительной работой этого периода является аллегорический роман «Карлик» («Dvargen», 1944) – история жизни злобного карлика, жившего во времена итальянского Возрождения. Роман, по сути, содержит острую критику фашизма, человеческой жадности, лицемерия и злобы. Роман датирован 1944 годом, и на фоне происходившего тогда в мире зловещим смыслом наполнялась история, отнесенная ко временам Ренессанса. Эти оргии бесчинств и пиры беззакония, голод и болезни, принесенные затяжными войнами – кто бы не почувствовал, как время, когда создавался «Карлик», сказалось на выборе материала и характере его отображения… И все-таки Лагерквист обходится без излишней иллюстративности – он не переодевает антигероев своей эпохи в костюмы другого времени. Он вообще старается избежать чрезмерно явного сходства с притчей, которую тогда понимали как один из способов высказывания о настоящем…
Для Лагерквиста настоящее было творческим стимулом лишь при условии, что за обстоятельствами, принадлежащими времени, обнаруживаются вечные, общечеловеческие нравственные категории.
В драме «Дайте людям жить» («Lat manniskan leva», 1949) перед нами проходят судьбы тех, кто стал жертвой нетерпимости, среди них есть и вымышленные персонажи, и исторические личности, включая Сократа, Христа, Жанну д'Арк.
Роман «Варавва» («Barabbas») был опубликован в 1950 году и сразу же привлек внимание критиков и писателей, в том числе Андре Жида, который назвал этот роман «замечательной книгой». Рассказывая историю жестокого разбойника, которого, в отличие от Христа, освободили от распятия, писатель говорит о попытке человека обрести Бога, о необходимости иметь веру. Анализируя роман «Варавва» исследователи называют его «настоящим шедевром». Многие сошлись на том, что никогда еще евангельская история не была рассказана с такой достоверностью и духовной силой. Переведенный более чем на 20 языков, «Варавва» нашел самый широкий отклик у критиков и до сих пор является самой популярной книгой писателя.
Афиша голливудского фильма «Варавва» по мотивам книги П.Лагерквиста
Итак – перед нами история преступника, ожидавшего казни вместе с Иисусом, но помилованного, как того требовал пасхальный обычай. Меж тем его вина доказана, хотя священный синедрион, вынесший смертный приговор Христу, не смог убедить в обоснованности такого приговора даже Понтия Пилата. Существует множество литературных и философских обработок этого сюжета, но подлинные, достоверные источники, особенно касающиеся судьбы Вараввы после Голгофы, крайне скудны. Предложенная Лагерквистом версия носит, естественно, гипотетический характер. Однако ее художественная убедительность неоспорима. Она достигнута не за счет исторической точности – Лагерквист следовал логике конфликта, вокруг которого строится действие. Конфликт этот трактовали слишком уж прямолинейно и соответственно злобе дня: некто взирает, как вместо него казнят другого, и не испытывает даже стыда… Вот она, Швеция с ее нейтралитетом в пору, когда бедствие войны коснулось всех остальных! Словно предвидя подобные толкования, автор с первых же страниц сам и создал для них непреодолимые трудности. По его убеждению, и в притче герой должен быть «сложен по-человечески, а не аллегорически».
Разбойник, который избег распятия по счастливому стечению обстоятельств, не сразу постигает, как все переменилось для него в мире со дня этой невероятной удачи, а осознав, проникается непримиримой, исступленной ненавистью к распятому Христу. Безумец из Иерусалима теперь незримо сопровождает Варавву всю оставшуюся ему жизнь: на медных рудниках, в столице империи, где, по иронии судьбы, ему суждено погибнуть вместе с христианами. И, поняв внезапно, что эта таинственная связь никогда не оборвется, Варавва постигает и другое: он проклят… Проклят за безучастие…
В 1952 году по этому роману был снят фильм со знаменитым американским актером Энтони Квином, до этого знакомым зрителям по экранизации «Собора парижской богоматери», где он блестяще сыграл Квазимодо…
В 1951 году Лагерквисту была присуждена Нобелевская премия по литературе «за художественную силу и абсолютную независимость суждений писателя, который пытался в своем творчестве найти ответы на вечные вопросы, стоящие перед человечеством». Член Шведской академии А. Эстерлинг сказал, что «…Лагерквист принадлежит к тем писателям, которые смело и открыто обращались к самым насущным вопросам человечества, фундаментальным проблемам нашего существования». Лагерквист, человек стеснительный и замкнутый, от ответной речи отказался. Вместо этого после нескольких слов благодарности за награду он прочитал отрывок из книги «Миф человечества» («Myten on manniskorna»), написанной за 30 лет до того и еще не опубликованной…
Аверс памятной медали П.Лагерквиста
В последующие годы Лагерквист продолжает плодотворно трудиться: заканчивает девятый сборник стихов «Вечерняя земля» («Aftonland», 1953), пишет еще пять великолепных романов: «Сибилла» («Sibyllan», 1956), «Смерть Агасфера» («Ahasverus dod» 1960), «Паломник в море» («Pilgrim pa havet», 1962), «Священная земля» («Det heliga landet», 1964) и «Мариамна» («Маriamne», 1967). Все эти романы тесно между собой связаны, в них поднимается тема любви, решение которой дается в духе контрастной символики. Ряд исследователей считает «Мариамну» настоящей поэмой в прозе, каких не появлялось в литературе со времен Оскара Уайльда… Сюжет книги заимствован из древней истории – это рассказ о любви царя Ирода к простой девушке Мариамне. Этот сюжет, как и история Саломеи, соблазнял уже не одного писателя и до Лагерквиста, но Лагерквист интерпретирует его по-своему. Он сталкивает две силы – господствующие силы реакции, мракобесия, антигуманизма в лице Ирода и воплощенную человечность в лице Мариамны. Сначала, посещая страшного, нелюбимого тирана, затем, согласившись стать его женой, Мариамна приносит себя в жертву, чтобы защищать от него осужденных, гонимых, весь страдающий от беззаконий режима народ. Жертва ее оказывается, в конце концов, напрасной, ибо влияния хватило ненадолго… Одержимый манией преследования, Ирод начинает подозревать Мариамну в связях с заговорщиками, покушающимися на его жизнь. Он подсылает к Мариамне наемного убийцу героиня гибнет. Но любовь гонит злодея к умирающей, и теперь он горько кается… побеждает. Надо сказать, что роман этот, несмотря на грустный фон и несчастливый конец, все же исполнен веры в будущее, в торжество светлых идеалов любви к человеку…