Вопрос о личном бессмертии носит несколько иной характер, и здесь можно найти свидетельства в пользу различных мнений. Люди принадлежат окружающему нас миру, с которым имеет дело наука, и факторы, определяющие их существование, можно легко обнаружить. Капля воды не бессмертна, она разлагается на кислород и водород. Поэтому, если бы капля воды считала, что обладает неким свойством водянистости, которое сохраняется после ее разложения, мы, наверное, отнеслись бы к этому скептически. Подобно этому, мы знаем, что мозг не бессмертен и что организованная энергия живого тела как бы уходит после смерти и становится непригодной для действия. Все свидетельствует о том, что наша умственная жизнь связана с мозговой структурой и организованной телесной энергией. Разумно было бы предположить поэтому, что когда прекращается жизнь тела, вместе с ней прекращается и умственная жизнь. Данный аргумент апеллирует к вероятности, но в этом он ничем не отличается от аргументов, на которых строится большинство научных заключений.
Этот вывод может быть оспорен с разных сторон. Психологическое исследование располагает некоторыми данными о жизни после смерти, и с научной точки зрения соответствующая процедура доказательства может быть в принципе корректной. В этой области существуют факты столь убедительные, что ни один человек с научным складом ума не станет их отрицать. Однако несомненность, которую мы при-писываем этим данным, основывается на каком-то предварительном ощущении, что гипотеза выживания правдоподобна. Всегда имеется несколько способов объяснения явлений, и из них мы предпочтем наименее невероятное. Люди, считающие вероятным, что мы живем после смерти, готовы и к тому, чтобы рассматривать данную теорию в качестве лучшего объяснения психических явлений. Те же, кто по каким-то причинам считают эту теорию неправдоподобной, ищут других объяснений. По моему мнению, данные о выживании, которые пока что доставила психология, гораздо слабее свидетельств физиологии в пользу противоположной точки зрения. Но я вполне допускаю, что они могут стать сильнее, и тогда не верить в жизнь после смерти было бы ненаучно.
Выживание после смерти тела, однако, отличается от бессмертия и означает лишь отсрочку психической смерти. А люди хотят верить именно в бессмертие. Верующие в него не согласятся с физиологическими аргументами, вроде тех, что я приводил, – они скажут, что душа нечто совсем иное, чем ее эмпирическое проявление в наших телесных органах. Думаю, что это – метафизический предрассудок. Сознание и материя – удобные в некоторых отношениях термины, но никак не последние реальности. Электроны и протоны, как и душа, – логические фикции, которые имеют свою историю и представляют собой ряды событий, а не какие-то неизменные сущности. Что касается души, это доказывают факты развития. Любой человек, наблюдающий рождение, выкармливание и детство ребенка, не может всерьез утверждать, что душа есть нечто неделимое, прекрасное и совершенное на всем протяжении процесса. Очевидно, что душа развивается подобно телу и берет что-то и от сперматозоида, и от яйцеклетки. Так что она не может быть неделимой. И это не материализм, а просто признание того факта, что все интересное в мире – вопрос организации, а не первичной субстанции.
Чтобы доказать бессмертие души, метафизики выдвигают бесчисленные аргументы. Есть одно простое возражение, которое их опровергает. Они доказывают, что душа стремится заполнить все пространство, – но ведь мы не стремимся к полноте так же страстно, как к тому, чтобы жить вечно. И никто из метафизиков не замечал этой стороны своих рассуждений – пример поразительной силы желания, ослепляющего даже очень способных людей и заставляющего их совершать очевидные ошибки. Не думаю, что идея бессмертия вообще возникла бы, если бы мы не боялись смерти.
В основе религиозных догм, как и в основе многого другого в человеческой жизни, лежит страх. Страх перед человеческими существами (индивидуальный или групповой) во многом управляет нашей общественной жизнью, однако религию порождает страх перед природой. Различие ума и материи является, видимо, иллюзорным; но есть другое, более важное, различие – между вещами, на которые можно воздействовать, и вещами, на которые воздействовать невозможно. Граница между теми и другими не является ни вечной, ни непреодолимой – с развитием науки все больше вещей подпадают под власть человека. Тем не менее, что-то все время остается по ту сторону границы, например все великие факты нашего мира, которыми занимается астрономия. Только событиями на поверхности Земли или рядом с ней мы можем как-то управлять, хотя и здесь наши возможности очень ограниченны. И не в нашей власти предотвращать смерть; мы можем только отсрочить ее.
Религия пытается преодолеть эту антитезу. Если миром управляет бог, а бога можно тронуть молитвой, то и люди наделены всемогуществом. Раньше в ответ на молитву свершались чудеса. Они до сих пор случаются в католической церкви, а вот у протестантов этого больше нет. Однако можно обойтись и без чудес, ибо провидение предписало действию природных законов производить наилучшие результаты. Таким образом, вера в бога все еще служит очеловечению природного мира – люди думают, что силы природы им друзья. Подобно этому, вера в бессмертие рассеивает ужас перед смертью. Люди, верующие в вечное блаженство, скорее всего, будут относиться к смерти без страха; к счастью для медиков, это происходит не всегда. Однако если вера и не избавляет от страха полностью, то она немного утешает людей.
Религия, имея своим источником страх, возвысила некоторые его проявления и заставила думать, что в них нет ничего позорного. Этим она оказала человечеству плохую услугу: всякий страх является злом.
(«Во что я верю», перевод А. А. Яковлева)В течение последующих 20 лет Рассел активно борется за мир, участвует в манифестациях, конференциях сторонников мира. Начиная с 1954 года, когда впервые испытывается водородная бомба, философ выступает за ядерное разоружение, становится членом Движения за ядерное разоружение (совместно с А. Эйнштейном он выступил инициатором этого, называемого Пагоушским движения, 1958) и «Комитета ста» (I960). В 1961 году его приговаривают к кратковременному тюремному заключению за нарушение общественного порядка во время демонстрации перед зданием парламента. В 1962 году во время кубинского кризиса Рассел обращается к президенту США Кеннеди и главе Советского государства Хрущеву с предложением провести мирные переговоры.
Бертран Рассел и Альберт Эйнштейн
В 1963 году Рассел выходит из «Комитета ста» и энергично занимается делами Фонда мира Бертрана Рассела и Атлантического фонда мира – организаций миролюбивых сил, борющихся против гонки ядерных вооружений. В конце 60-х годов вместе с Сартром и другими известными деятелями культуры и науки Рассел образовал антивоенную комиссию, которая признала США виновными в военных преступлениях во Вьетнаме.
В 1952 году Рассел женится в четвертый раз – его женой становится Эдит Финч. Рассел переезжает в Плас-Пенрин, в Северный Уэльс, где продолжает литературную деятельность. Умер он от гриппа в 1970 году, в возрасте 97 лет.
«Влияние науки на общество» («The Impact of Science on Society», 1952), «Портреты по памяти» («Portraits From Memory», 1956), «Факт и вымысел» («Fact and Fiction», 1962) и трехтомная «Автобиография» («Autobiography», 1967–1969) – важнейшие из работ, написанных Расселом после получения Нобелевской премии.
При оценке научной и литературной деятельности Рассела исследователи обычно делают упор на то, что крупнейший философ был в то же время весьма противоречивой политической фигурой, каковой он, по всей вероятности, и останется в истории. В рецензии на второй том автобиографии Рассела английский критик М. Холройд в 1968 году писал, что Рассел – «…одно из самых невероятных явлений нашего века… его жизненный путь соткан из удивительных парадоксов». В отличие от американского философа С. Хука, обнаружившего в третьем томе автобиографии Рассела «аристократическое презрение к массам», остальные критики, включая американского философа И. Эдмана, сравнивали Рассела – свободолюбца и иконоборца – с Вольтером. «Нобелевский комитет не случайно наградил [его] премией по литературе, – писал Эдман в 1951 году в рецензии на «Непопулярные эссе», – как и его знаменитые соотечественники, философы старого времени, он – мастер английской прозы».
Памятник Б.Расселу в Лондоне.
Автобиография Рассела начинается со слов: «Три страсти, простые, но сильные, я пронес через всю жизнь: жажду любви, научный поиск и непереносимую жалость к страданиям человечества»… Перед нами действительно кредо великого мыслителя, альтруиста, ученого, писателя, жизнелюба.
Итак – Бертран Рассел… Вдумайтесь – он родился в 1872, умер в 1970… Его отец встречался и говорил с Наполеоном, стал премьер-министром Великобритании в расцвет царствования королевы Виктории. В год смерти самого Бертрана Рассела взошла звезда Маргарет Тэтчер: она получила свой первый министерский пост. Уже от этих временных рамок захватывает дух…
Философ нового времени должен писать – иначе его не услышат.
Одни писали мало как Спиноза, другие – много как Декарт…
Но плодовитость Рассела превосходит все мыслимое и просто не укладывается в сознании. За 35 с половиной тысяч дней своей долгой жизни этот человек написал более 70 миллионов слов, сохраняющих значение для потомков. Стало быть, писал в среднем по 2 тысячи слов в день (а ведь писать и публиковаться человек начинает не с пеленок)… Он публиковал работы по логике, философии, математике, политике, педагогике, этике и сексологии. Любопытно, что именно, в основном, за философский трактат «Супружество и нравственность» он получил в 1950 году Нобелевскую премию по литературе. Но, разумеется, писал он и письма – притом во множестве. Его друзьями и корреспондентами были такие разные люди, как философ Людвиг Виттгенштейн, поэт Томас Элиот, путешественник и агент британской разведки Лоренс Аравийский, великий физик Альберт Эйнштейн, знаменитый французский писатель Жан-Поль Сартр…
К русскоязычному писателю труды Бертрана Рассела дошли очень давно – это и его книги по логике и математике, по истории философии и общественной мысли. В 90-е годы мы узнали Бертрана Рассела и как автора небольших чудесных рассказов, которые можно отнести к фантастическим, научно-популярным, но в которых мастерство писателя, рассказчика, мыслителя ощущается в полной мере.
Знаменитому богослову доктору Таддеусу как-то приснилось, что он умер и отправился на небеса. Весь путь он проделал без всяких трудностей, так как богословские занятия научили его запросто ориентироваться в небе. Когда же, наконец, он прибыл к месту и стал стучаться в небесные ворота, то был удивлен подозрительностью, с которой его встретили.
– Прошу впустить меня, – обратился он к привратнику. – Я благонамеренный человек и всю свою жизнь посвятил трудам во славу божью.
– Человек? – удивленно переспросил привратник. – А что это такое? И потом, как может такое странное, я бы сказал, потешное существо, как вы, поддерживать чем-либо славу божью?
Доктор Таддеус был поражен.
– Вы не можете не знать о человеке, – настаивал он. – Вам должно быть известно, что человек – это высшее творение создателя.
– Мне очень не хочется обидеть вас, – сказал привратник, – но то, что вы говорите, совершенная новость для меня. И я сомневаюсь, слыхал ли кто-либо у нас здесь о таком существе. Однако раз вы так настаиваете, я позову нашего библиотекаря, и вы можете справиться у него.
Появившийся вскоре библиотекарь оказался большим шаровидным существом, у которого было не менее тысячи глаз и один-единственный рот. Несколькими десятками глаз он уставился на знаменитого богослова.
– Что это? – спросил он у привратника.
– Да вот прибыл к нам и заявляет, – пояснил привратник, – что он из породы, которая называется человек, и живет в месте, называемом Земля.
При этом у него какие-то странные представления. Он утверждает, будто создатель проявил особый интерес к их месту и к их породе.
– Я подумал, быть может, вы что-нибудь знаете об этом?
– Вы не могли бы объяснить мне, где находится то место, которое вы называете Землей? – весьма любезно обратился библиотекарь к богослову.
– О, – воскликнул д-р Таддеус, – это же часть Солнечной системы!
– А что такое Солнечная система? – спросил библиотекарь.
– Ох, – несколько смущенно сказал д-р Таддеус, – моя область – Священное писание, а то, о чем вы спрашиваете, относится к мирским наукам. Однако от моих друзей, сведущих в астрономии, я слышал, что Солнечная система– это часть Млечного Пути.
– А что такое Млечный Путь? – тут же спросил библиотекарь.
– Млечный Путь – это одна из галактик, которых, как мне говорили, насчитывается что-то около ста миллионов.
– Раз их так много, – сказал библиотекарь, – то странно, что вы могли предположить, чтобы я помнил об одной из них. Но я припоминаю, что само слово «галактика» мне приходилось слышать. Действительно, среди наших помощников библиотекарей есть один, который специально занимается галактиками. Надо послать за ним, и, может быть, он сумеет помочь нам.
После недолгого ожидания появился помощник библиотекаря, занимающийся галактиками. Это было существо в виде двенадцатигранника. Когда-то оно было светлым и блестящим, но пыль с книжных полок, постоянно оседавшая на нем, сделала его тусклым и мрачным. Библиотекарь подробно рассказал ему, что вот прибывший к ним д-р Таддеус, пытаясь объяснить свое происхождение, упоминает галактики, и в связи с этим хотелось бы надеяться, что надлежащая информация может быть получена от секции библиотеки, занимающейся этим вопросом.
– Все, что можно, будет сделано, – ответил помощник библиотекаря. – Однако прошу иметь в виду, что существует сто миллионов галактик и о каждой на полке стоит один том. Поэтому потребуется некоторое время, чтобы получить нужную справку. А какую именно галактику просит найти эта странная молекула?
– Она часть Млечного Пути, – заискивающе пояснил д-р Таддеус.
– Хорошо, – сказал помощник библиотекаря, – я постараюсь найти ее.
Через три недели помощник библиотекаря вернулся и сообщил, что только благодаря тому, что в их секции имеется исключительно полная, хорошо составленная картотека, они смогли, наконец, разыскать требующуюся галактику под номером XO 321762.
– Все пять тысяч клерков секции галактик занимались этой работой, – добавил помощник библиотекаря и предложил:
– Может быть, вы хотели бы переговорить с тем клерком, который отыскал эту галактику и специально занимался ею?
Послали за клерком, и вскоре к ним вышел восьмигранник, у которого на каждой грани было по одному глазу и всего лишь один небольшой рот. У него был смущенный вид, он щурился от непривычно яркого света, так как обычно всегда находился в мрачной полутьме своих книжных полок. Овладев собой, он обратился к д-ру Таддеусу:
– Что вы хотите знать об этой галактике? – довольно робко спросил он.
– Мне бы хотелось знать, что вам известно о Солнечной системе, – громко и самоуверенно заговорил д-р Таддеус. – Она как раз находится в той галактике, что вы нашли, и в ней небесные тела вращаются вокруг одной звезды, которая называется Солнце.
Очень любопытная книга…
– Гм! – пробормотал клерк. – Было весьма трудно отыскать одну из миллионов галактик, но несравненно труднее найти какую-либо звезду в этой галактике. Я знаю, что в ней около трехсот миллиардов звезд, но как их различать одну от другой, я не знаю. Мне известно, однако, что по указанию нашей администрации были как-то составлены списки всех этих трехсот миллиардов звезд, и они хранятся в подвалах. Если вы считаете, что стоит заняться поиском звезды, которая называется Солнцем, то для этого придется привлечь значительное количество сотрудников из других отделов.
В конце концов, решили, что, поскольку вопрос уже возник, а прибывший д-р Таддеус находится в беспокойном состоянии и очень мучится, поиски звезды, которая называется Солнцем, следует предпринять.
Через несколько лет сильно утомленный, унылого вида четырехгранник явился к помощнику библиотекаря, ведающему секцией галактик.
– Мне удалось отыскать звезду, которая называется Солнце, – сказал он. —
Но я совершенно не могу понять, чем вызван такой особый интерес к ней. Она такая же, как и большинство других звезд в этой галактике. Среднего размера, со средней температурой и окружена небольшими телами, их называют «планеты». В результате исследования я обнаружил, что на некоторых планетах имеются микроорганизмы, и думаю, что вот это прибывшее к нам существо, толкнувшее нас на эти поиски, должно быть, одно из них.
В этом месте д-р Таддеус не выдержал и разразился горькими и негодующими сетованиями.
– Почему, ох, почему, – восклицал он, – создатель скрыл от нас, бедных обитателей Земли, что он создал без нашего ведома огромное множество других небес?! Всю свою долгую жизнь я усердно служил ему, веря, что он заметит мою службу и вознаградит меня вечным блаженством. А теперь оказывается, что он даже и не подозревал о моем существовании. И к тому же вы заявляете, что я какое-то бесконечно малое микроскопическое существо, обитающее на крошечной планете, вращающейся вокруг одной из незначительных звезд, которых только в нашей Галактике насчитывается триста миллиардов. Нет, я не могу вынести этого и не могу больше восхвалять моего создателя.