– Никс, ты Акеле про винтовку не говори, хорошо? Мы с папой так договорились. Ни к чему ему это знать – он очень против, чтобы я занималась стрельбой, к чему нервировать? А я с детства без оружия не могу.
– Это не мое дело, Александра Ефимовна. Захотите – сами расскажете.
Его суховатый тон очень удивил меня – в нем явно сквозило разочарование. Неужели мой телохранитель так странно реагирует на мои сомнения в муже? Странно. Я не замечала, чтобы они с Сашкой когда-то хоть парой слов перекинулись – и вдруг такая реакция.
Дома, полежав в теплой ванне и пообедав, я вдруг поняла, что Никита на самом деле обиделся за Акелу – я просто сопоставила все свои наблюдения за охраной и поняла, что мой муж являлся для них кем-то вроде бога, непогрешимого и безукоризненного. А я посмела при Никите высказать сомнения, запятнать, так сказать, светлый образ Акелы черными мыслями. Н-да...
* * *Решать вопрос с задушевной подругой моего братца Сережей Козельским я решила радикально. Либо этот крашеный красавчик сдает мне своих хозяев – либо ему придется иметь дело уже не со мной. Сведения, добытые братом Никиты Саввой, оказались весьма кстати. Жил наш приятель один, в небольшой квартирке на самой окраине города, имел хорошую, хоть и подержанную, машину, а в свободное от моего дражайшего братца Саймона время любил полежать в сауне, располагавшейся в небольшом отдельном помещении прямо около дома.
– Я только вот что не понял... Семен Ефимович... он каким боком связан с этим доном педро, а? – спросил Никита, и я безапелляционно заявила:
– Ты дурак?! Они в покер вместе играют! Ну, подумаешь, Сереженька малость не того... ну, с ориентацией не дружит. Так что у него от этого – мозги отсохли? Савва их что – в постели видел?
– Нет, не видел... просто странно... хотя в покер – да, играли, даже как-то в покерный клуб ходили.
Я перевела дух. Про покер я сказала вполне обдуманно. Во-первых, Семен действительно хорошо играл, а во-вторых, под покерный клуб было как раз и замаскировано одно специфическое местечко, горячо любимое моим братцем. Так что с этой стороны было не придраться – посторонних туда не пускали и никакой информации не давали.
Съездив с Никитой к любимой Сереженькиной сауне, я осмотрелась и поняла, что это идеальное место для реализации моего плана. И даже прекрасная заброшенная голубятня на противоположной стороне улицы имеется.
– Смотри, Никс. В сауну он ходит строго по четвергам, следовательно, послезавтра тоже отправится. Сделаем так. Я сяду в голубятню и дождусь, пока он в предбаннике разденется. Твое дело – перед этим как-то отвлечь администраторшу и чуть раздвинуть жалюзи, так, чтобы мне был виден этот предбанник. Остальное – дело техники. Я стреляю – вы с Саввой ловите.
Никита, однако, не был доволен. Сморщившись, он проговорил:
– Неймется вам? Хочется СВД в деле посмотреть? К чему сложности? Мы с Савкой в сауну зайдем и вынесем красавца под белы руки. И потом допрашивайте, расспрашивайте – что угодно.
– Не-ет! Ты не понимаешь! – горячо убеждала я, не соглашаясь, что он прав. – Ты просто прикинь, как он испугается выстрела, как рванет голяком на улицу – соображать-то от страха перестанет, это ж ясно. И потом его, деморализованного стрельбой и бегами в стиле ню, проще будет разговорить.
Никита почесал рыжий затылок и хмыкнул:
– Резон есть, конечно. Но все-таки...
– Никит, ну что ты, как маленький? Давай развлечемся заодно, а?
– Любите вы до абсурда довести, Александра Ефимовна.
– Есть такое, – удовлетворенно кивнула я, поняв, что победила.
* * *В четверг вечером, убедившись предварительно, что братец мой дома и пьян, я собралась в город. Папа был у Бесо, Акела еще не вернулся из банка, потому я уехала спокойно, решив, что «легенду» придумаю на обратном пути. По дороге мы подобрали Савву, ждавшего нас у большого супермаркета. Я не встречалась с ним прежде и теперь с удивлением отмечала, насколько могут быть не похожи близнецы. Разве что цвет волос напоминает о родстве – а в остальном совершенно разные люди. Савва и ростом меньше, и в плечах уже, и голос у него тоньше. Но вот в глазах мелькало что-то схожее с Никитой, какая-то озорная искорка, и это мгновенно расположило меня к новому знакомому.
– Я вас иначе представлял, – признался Савва.
– Ну, неудивительно! Меня все иначе представляют – то роковой брюнеткой с красным маникюром, то сексапильной блондинкой с приоткрытым ртом, – хохотнула я. – А на деле оказывается, что я метр с кепкой и брита чуть не наголо.
– А вам идет, кстати.
И это была не лесть – я сама прекрасно видела, рассматривая себя в зеркале, что такая стрижка куда как более подходит мне, чем прежние кудри.
Мы подъехали к голубятне, и Никита уже выпрыгнул из машины, чтобы помочь мне выйти и достать из-под сиденья чемоданчик с винтовкой, как вдруг Савва, открыв окно, проговорил:
– А похоже, что мы тут не первые в очереди.
– В смысле? – дернулся Никита.
– А глянь, – и Савва указал рукой в сторону сауны.
Мы повернулись туда и увидели черный «Мерседес» с заляпанными грязью номерами. Около прохаживался какой-то парень в кожаной жилетке поверх белой майки, а в машине угадывались силуэты еще двоих.
Никита протянул недоверчиво:
– Может, кто-то приехал сауну заказать на ночь.
– Ага – заодно и тачку в ней же помоют, да? – с сарказмом откликнулся Савва. – Грязь-то на номере – еще не просохла даже, а дождя не было. Это просто разведенная в воде глина, скорее всего, и номера художественно заляпаны буквально за поворотом.
Я только глаза таращила, переводя взгляд с Никиты на Савву и обратно – вот это дедукция... Хватило одного взгляда в бинокль, чтобы рассмотреть! Мне бы и в голову не пришло заострить внимание на такой ерунде, как заляпанный грязью номер.
– Хреново дело, граждане, – констатировал мой телохранитель, закрывая дверку с моей стороны. – Валим отсюда по-хорошему, пока не стало по-плохому.
– Нет, погоди, – воспротивилась я, – надо же понять, что это точно за Сереженькой, а не залетные братки решили сауну данью обложить.
– Вам к чему такая свистопляска?
Но продолжить спор мы не успели – дверь сауны отлетела в сторону, и здоровенный черноволосый мужик выволок на крыльцо нашего приятеля, весьма непочтительно держа его за шиворот.
– О-па... – присвистнул Савва. – А ведь это на самом деле по его душу.
– Скорее – по его бренный организм, – мрачно поправила я, понимая, что ниточка ускользает из моих рук, а я беспомощно наблюдаю за процессом. – Так, ребята, сейчас мы аккуратно пристроимся в хвост и поедем следом, понаблюдаем. Вдруг это как раз то, что я ищу? И те, кто мне нужен?
– В войнушку хотите поиграть? Нас трое – их уже четверо. И не факт, что не станет больше, – Никита заметно нервничал.
– Что – думаешь, в дороге почкованием размножатся? – поддела я. – Чемодан с винтовкой надо достать.
– Отстреливаться будете? – не остался в долгу телохранитель. – Тоже мне – Людмила Павличенко![2]
– Не дерзи, а? – попросила я почти ласково, однако мой тон не обманул телохранителя.
Никита только склонил голову, но чемодан достал. Я быстро открыла его, взяла коробку с патронами и забила в магазин все десять – ну, мало ли.
– Серьезная штучка, – с уважением протянул Савва, рассматривая разобранную винтовку.
– Угум-с, – буркнула я. – Никита, аккуратнее, не приближайся, машин-то мало.
– Может, вы лучше своим делом займетесь, а я как-нибудь сам, а? – В голосе телохранителя чувствовалась взвинченность, и я прекрасно понимала причину. Дело не в том, что Никита боялся за себя. В случае непредвиденной ситуации ему придется отвечать перед моим мужем и отцом, и он просто не сможет позволить себе сказать, что это была моя затея.
– Никс, не дрейфь, может, обойдется. – Я собрала винтовку и сунула ее вниз, под ноги. – Давай так. Посмотрим, куда они поедут, а там по ситуации, ага?
– Да по какой ситуации, когда они явно сейчас в лесопосадки свернут!
– Ну, и мы потом тихонько туда же.
– Вы что, всерьез думаете, что они такие идиоты и не заметят пристроившийся в хвост джип?
– Ну, пока ведь не заметили.
И это я сказала зря... Из чуть притормозившей машины вдруг выкатился какой-то человек с автоматом, и Никита, резко бросив машину вправо, слетел с трассы, успев только крикнуть нам, чтобы держались. Автоматная очередь прозвучала так отчетливо, что мне стало не по себе, однако я быстро схватила винтовку и, высадив прикладом окно, выстрелила в бежавшего к нам человека. Тот взмахнул руками, выронил автомат и упал плашмя на спину. В тот момент я уже перестала соображать, что делаю, – мною овладел азарт охотника, даже не так – азарт собаки, учуявшей кровь раненого зверя и теперь стремившейся во что бы то ни стало догнать добычу, не упустить, не дать скрыться.
– Гони в лес, быстрее! Нам нельзя их терять, это точно те, кто нужен!
– Гони в лес, быстрее! Нам нельзя их терять, это точно те, кто нужен!
Никита быстро вывернул на дорогу и утопил педаль газа. Савва тихо ругался на пассажирском сиденье, я же напряженно вглядывалась в пустую дорогу – как сквозь землю провалились! Неужели успели так быстро скрыться всего за какие-то минуты? Но Никита увидел машину первым – она неслась по накатанной прямо в лесопосадках дороге параллельно нам. Я высунулась в окно и выстрелила наугад, попав, однако, в колесо. Воодушевившись удачей, выстрелила во второе, уже прицельно. Хлопая пробитыми покрышками, «Мерседес» продолжал нестись куда-то, хотя уже со значительно меньшей скоростью. Окно левой задней дверки поползло вниз, и я сообразила, что сейчас оттуда начнут стрелять, а потому опередила.
– Вали всех, Арджуна, – процедила, вспомнив фразу из какого-то фильма, и прицелилась в водителя. Выстрел – машина пошла зигзагами. Там в салоне оставался еще один человек и Сереженька – если жив, конечно. «Мерседес», в последний раз вильнув, ткнулся в дерево и замер, Никита тоже ударил по тормозам, и они с Саввой рванули в лесопосадки. Я же увидела, как из машины выскочил человек в кожаной жилетке и побежал, петляя между деревьев. Я выстрелила в спину, он упал. Меня трясло – что ни говори, а завалить сразу четырех человек – занятие, прямо скажем, не из веселых. От машины Никита с Саввой уже волокли повисшего мешком Сереженьку. Наскоро затолкав его в багажник, сели обратно, и Никита завел двигатель:
– Уф... ну и мясорубку вы устроили, Александра Ефимовна...
– Заткнись, а? – попросила я, кусая губу, чтобы не заплакать. Этот случай живо воскресил в моей памяти сцену на лодочной станции, когда я практически в одиночку отстреливалась от троих мужиков. Сегодня, правда, мне повезло куда больше – я цела и невредима. Только вот руки трясутся...
– От кого бензином так воняет? – поморщившись, спросила я, и Савва откликнулся:
– Это я в лужу, видимо, наступил – там из канистры бензин лился, в салоне прямо стояла, так перевернулась и открылась. Вот же идиоты – в салоне тачки, где полно людей, возить такое.
– Для устрашения поставили, – автоматически пояснила я, вспомнив, что как-то Бесо рассказывал о таком способе. Берется канистра с бензином и устанавливается в салоне машины между ног «клиента», а потом в ходе беседы кто-то из сидящих рядом периодически делает вид, что откроет ее и бросит туда зажигалку. В нормальном состоянии человек, конечно, понимает, что вряд ли пассажиры захотят взлететь на воздух вместе с ним, но, деморализованный похищением и обстановкой, разумеется, об этом и не думает.
– А-а, – протянул Савва. – Не знал.
– Теперь знаешь. Полегчало?
Какую-то часть пути мы преодолели молча, я мечтала о глотке коньяка, чтобы хоть как-то унять противную дрожь в теле и руках, но увы – спиртного с собой не было, а останавливаться у дорожных палаток было опасно – там вряд ли продают нормальное, скорее – технарь, подкрашенный кофе. Придется потерпеть.
Никита внезапно притормозил у обочины, вышел и вытащил из машины меня. Я слегка оторопела:
– Тебе чего?
– Значит, так, Александра Ефимовна, – жестко проговорил мой телохранитель, крепко держа меня за плечи и глядя в глаза. – Если что – мы были в городе, в кинотеатре, смотрели с вами ретроспективу итальянских фильмов, ясно?
– А... билеты? – пробормотала я, не понимая, зачем мне эти подробности.
– Билеты – вот, – и Никита продемонстрировал мне два билета в один из городских кинотеатров. – Там как раз неделя итальянского кино. И помните – что бы ни произошло, вы не в курсе. Винтовку отвезем пока к Савке, от греха подальше.
Я молча кивнула, понимая, что он кругом прав: четыре трупа в лесопосадках вряд ли окажутся незамеченными, и лучше, если у нас будет алиби на всякий случай. Хотя кто знает, кому принадлежат эти трупы, чьи, так сказать, холопы.
«Чьи холопы», я узнала из вечерних новостей. К счастью, смотрела я их в одиночестве, иначе точно пришлось бы сознаваться. Когда я услышала об обнаруженных на двадцатом километре от города мертвецах, то еще сумела справиться с собой, но когда корреспондент, стоя спиной прямо напротив того места, где стоял «Мерседес» с пробитыми колесами, назвал фамилию одного из погибших, мне стало дурно. Им оказался Рамзес Мцаберишвили, и это сочетание имени и фамилии заставило меня забиться в угол дивана и зажать руками уши. Мцаберишвили – девичья фамилия покойной Медеи, а Рамзес – имя человека, снабжавшего деньгами мою невестку Юльку. Человека, заставившего моего старшего брата Славу пойти против отца. И если сложить два и два, то выходило, что семья Бесо все-таки замешана... И я, я своими руками застрелила человека, «заказавшего» моего отца. Или имевшего отношение к этому. Племянник Медеи, сын ее умершего брата – ну надо же... Не зря Сашка не доверял Бесо и считал, что и к исчезновению денег со счетов тот приложил руку. А я-то, дурочка, поверила в эти покаянные вопли о подписанных пустых бумагах для Медеи! Ну, Бесо! Ну, старый козел! Мои гневные думы прервал телефонный звонок Семена. Брат в панике вопил в трубку так, что у меня закладывало уши:
– Сашка!!! Это ты?! Признавайся – ты???
– Не ори! Что значит – «это ты»?
– Ты... ведь только тебе такое под силу!
– Да какое, придурок?! Что ты квохчешь, нормально скажи! – рявкнула я, потеряв терпение, и Семен заговорил на три тона ниже:
– Саня, в новостях сейчас сказали, что на двадцатом километре кто-то расстрелял машину Рамзеса, племянника Медеи.
– И ты решил, что это я? Совсем крышей двинул от страха?
– Саня, ты дослушай... – взмолился Семен. – Сережка мой вернулся два часа назад, весь трясется, бледный, руки ходуном ходят...
– Так, сейчас помру от жалости! – обрезала я. – Давай к делу, а телку свою потом сам пожалеешь.
– Злая ты... – вздохнул брат, но продолжил «по делу»: – Вернулся и рассказывает, что прямо из сауны его люди Рамзеса вытащили, повезли куда-то, а по дороге машину их обстрелял кто-то, всех наглухо, а его два мужика в багажник джипа затолкали, привезли в какой-то сарай, вопросы задавали, а потом отпустили.
– Ну, и ты сразу понял, что это я – те два мужика?
– Саня, не ты. Но мужики – сто процентов твои, потому что у тебя в охране есть рыжий, – ответствовал братец.
Его умозаключения не лишены логики. События, только что изложенные Семеном, имели место быть. Мы действительно завезли Сереженьку в заброшенный сарай на южной окраине нашего поселка, и Никита с Саввой караулили снаружи, а я, натянув на лицо шапочку с прорезями для глаз, которую использовала прежде в морозы, катаясь на мотоцикле, задала ему все интересовавшие меня вопросы. То, что узнала, новостью не было, разве что никаких имен он мне не назвал – с перепугу с трудом помнил, как его самого-то зовут. Но то, что имел дело с кем-то из грузинской диаспоры, Сереженька выговорил четко. И что на Семена его навели именно эти люди, подсказав, что мужик небедный и щедрый, а также любит такой типаж, как у него. И всего-то и надо за такой подарок – четко отслеживать, когда и какие суммы переводит Семен в банке «Сириус» и не делает ли случайно копий с платежных документов. Я примерно так и рассуждала – что должен кто-то контролировать этот момент, потому что на всякий случай мог бы мой брат обзаводиться такими бумажками, чтобы обеспечить себе хоть какую-то гарантию. Но увы – Семен до этого не додумался. Работка Сереженьке показалась непыльной, да плюс к тому – бонусы в виде хорошего любовника, щедрого на подарки. Разумеется, он «на ура» согласился. И все вроде шло хорошо, да вот несчастье: на днях случился жуткий косяк – не пришли деньги за очередную партию. А как им было прийти, если Семен просидел дома все выходные безвылазно? И за косяк этот Рамзес решил спросить сперва с Сереженьки, а уж потом заняться моим братцем. Так что это я вовремя успела...
Разумеется, всего этого я говорить не стала, а на всякий случай еще раз наорала на брата, назвав его придурком и идиотом за неразборчивость в связях.
– Рыжих, кстати, полно! А мой был при мне. Зато тебе, смотрю, мало Эдика, из-за которого мы едва на тот свет не отправились? Так ты нового козла нашел!
– Саня, да он хороший мальчик...
– Так, все, надоела мне твоя голубятня, Семка. «Зачем-зачем на белом свете есть однополая любовь!» – зло пошутила я, испытывая острое желание прибить непутевого старшего брата. – Продолжай сидеть дома и оглядываться – мало ли что. Но теперь зато хоть понятно, кто на тебя зуб имеет. Чует мое сердце, ты их и раньше надувал потихонечку – иначе на какие шиши свою телку содержишь? Не на проценты ведь, что тебе Бесо отстегивает!
– Было пару раз, – повинился брат со вздохом. – Мы тогда на Гавайи собирались, денег катастрофически не хватало... А второй раз я Сережке хотел подарок сделать. Ну, вот и отхватил кусочек...
– Ну, еще бы! – фыркнула я. Это в стиле моих братьев – надуть кого-то хоть немного. Папина кровинка...