– В какой морг, Егор Викентьевич? Номер знаете? При какой больнице?
Крикалов подумал.
– Нет, не могу сказать, не знаю. Я только слышал, что Лапоть выручает больных… Он благородный человек!
– Но он действует благородно, через какой-то морг, причем один и тот же, да? – произнес Кис.
– Мне кажется, что да. Но я не знаю точно…
– Дать ему в морду, Алексей Андреевич? – спросил спецназовец Гена, пораженный не менее детектива услышанным.
– Бесполезно, Ген. Он шиз. Ему не кулак нужен, а дурдом.
– Так он же передачу ведет, юридический раздел, на телевидении! Разве там могут шизиков держать?!
Алексей только молча посмотрел на Гену. Доверие народа к телевидению всегда поражало его…
Искать Кристину по всем городским моргам, а то и пригородным, – это задача, на выполнение которой не хватит и нескольких дней! Оставалась слабая надежда, что Димыч с ребятами обнаружат Кристину в доме Лаптева. Но Дима до сих пор не позвонил, и это был плохой знак.
Алексей внезапно почувствовал, как голову сдавливает железным обручем боль. Шел второй час ночи, и длительное напряжение дня давало себя знать. К тому же он почти ничего не ел сегодня. И даже не пил.
Не спросив разрешения у хозяина, он прошел на кухню, нашел бутылку «Спрайта» – простой воды не обнаружил, хотя предпочел бы именно ее, – и выпил, не отрываясь, половину бутылки из горла.
– Гена, хочешь пить? – крикнул он.
– Хочу. А что с этим делать?
– Ничего.
Гена появился на кухне, а за ним, выглядывая из-за плеча спецназовца, показался Крикалов, придерживая на животе банное полотенце. Походка его все еще была нетвердой, опухшее лицо выдавало все излишества вечера, но взгляд, несмотря ни на что, был радушным и доброжелательным.
– Может, поесть хотите?
– Хотим.
– О, у меня тут полно еды!
Крикалов, качнувшись, распахнул холодильник и принялся вытаскивать из него колбасы, копченое мясо, сыры. Алексей нарезал хлеб, соорудил два бутерброда, себе и Гене.
– Чего-нибудь покрепче? – спросил Крикалов.
– Коньяку, если есть, – бросил ему детектив.
Не хотелось ему трапезничать в доме психбольного, но ночь явно предстояла долгая, а организм настоятельно требовал подкрепления.
Крикалов принес коньяк, а сам встал в сторонке, умильно глядя на детектива и спецназовца, которые ели, не присаживаясь. Гена от алкоголя отказался, а Кис дернул две рюмки, запивая дорогим французским коньяком бутерброды с колбасой, как последний люмпен. Завершил он трапезу крепко заваренным растворимым кофе, после чего счел себя в достаточно приличной форме, чтобы позвонить Димычу и услышать плохие новости.
А в последнем он был уверен.
…Дом вскрыли и исследовали. Кристину в нем не нашли. Следы ее пребывания хранил подвал, оборудованный явно как небольшая локальная тюрьма.
– Ни одной машины Лаптева нет в гараже, а у него их четыре! Это значит, что он рассадил своих людей по тачкам, и если какую-то перехватят, то не факт, что с хозяином!
– Дим, проверь в доме все телефонные аппараты, стационарные и сотовые. Думаю, что у него мобильников много, и вряд ли он все с собой забрал. Пробей исходящие, какие найдешь. Крикалов говорит, что девушку, скорей всего, в морг отвезли.
– Ее убили?!
– Понимаешь, какая штука… Этот тип – полный шиз. Я не знаю, можно ли верить тому, что он плетет.
– Так спецназовец же с тобой! Пусть обработает!
– Ты не понял. Крикалов не врет. Он верит в то, что говорит. Только у него действительность путается с вымыслом. Он, к примеру, уверен, что морги занимаются пересадкой органов и что Лаптев, в доме которого вы находитесь, благороднейший человек, так как спасает несчастных больных… Сечешь?
– Бли-ин… Думаешь, что Кристину отвезли к трафикантам органов?
– Сдается мне, что именно так обстоят дела. Это налаженная система, действующая наверняка уже много лет: так банда избавляется от своих жертв. Именно поэтому Крикалов мог слышать разговоры. А там уж реальные факты трансформировались в его мозгу в сказку. Он хочет себя видеть «белым и пушистым», – вспомнил Кис Лену Грушицкую и ее мужа, – отчего упорно гонит от себя правду, облагораживая ее, как умеет. Например, он знает, что общается с бандитом и что бандит – это нехорошо. Посему в его сознании он превращается в благородного разбойника, Робин Гуда, спасителя вдов и сирот. Так что морг очень вероятен. Но какой, Крикалов не знает, вот в чем проблема! Поэтому поищи телефоны и пробей все исходящие номера за последние часа четыре. Если один из них окажется телефоном морга или работника морга, то нам туда…
Алексей отключился, но тут же снова набрал номер Димыча.
– Бандюки, которые у Фролова в доме остались, – они могут знать насчет морга! Дело у них налажено давно, без сомнения, и об этом обязательно кто-то из них знает! Особенно Гена и этот тип, связной. Распорядись, чтобы их допросили, Димыч!
– Хорошая мысль! Хотя их уже из фроловского дома должны вывезти, Серега выслал людей. Дело приняло такой размах, что сейчас нам зеленый коридор дали, проси что хочешь! Но это ничего не меняет, если они и в пути, то мужики притормозят и проведут экспресс-допрос в полевых условиях!
Уф! На душе немного полегчало. Эта история с моргом и органами, как ни странно, давала ему крошечную надежду на то, что Кристина еще жива. Куда было бы хуже, если б ее завезли в лес и застрелили. В этом раскладе – Кис посмотрел на часы – Кристины уже точно не было бы в живых. А так, пока трафиканты разберутся, кому печенку, кому селезенку…
Детектива передернуло.
В общем, эта дикая дикость самым парадоксальным образом давала им больше шансов спасти девушку!
Но полагаться на откровения бандитов он не хотел. Он просто не мог ждать в бездействии, пока другие что-то разузнают и примут меры. Его натура жаждала деятельности, только Кис не знал, куда применить жажду эту, куда ее направить?
И вдруг его осенила мысль. Он вернулся на кухню, где Крикалов скучно пил кока-колу под бдительным оком спецназовца, охранявшего бутыль с коньяком от посягательств любимца публики и героя домохозяек.
– Коньяку надумал дернуть! – отчитался Гена. – Я ему не дал. Хватит с него, и так надрался по самое не могу.
– Молодец, – похвалил Гену Кис. – И мне водички, можно?
Крикалов услужливо протянул ему бутылку, и Алекей налил себе напиток в стакан. Все эти спрайты и колы он терпеть не мог, но сейчас он был готов на все, чтобы расположить Крикалова. Вроде как «мы с тобой одной крови», и в крови у нас течет кока-кола… Тьфу.
– Егор, – проникновенно произнес детектив, – для спасения больных, которым требуется пересадка органов, одной доброй воли вашего друга Лаптя недостаточно, верно?
Крикалов смотрел на него непонимающе, и Кис упрекнул себя в излишней витиеватости фразы.
– Ему помогают врачи, специалисты, так ведь? Вы знакомы с кем-нибудь из них? Или, может, просто фамилию слышали?
– А зачем… Почему вы спрашиваете? – насторожился Крикалов.
Алексей несколько растерялся. Ну, не мог же он сказать, что собирается ходатайствовать о представлении этих «благородных» людей к ордену спасителей человечества! Такая ложь была бы слишком гротескной даже для шизофреника!
С другой стороны, «шизом» он назвал Крикалова, конечно же, не как специалист, каковым детектив никогда не являлся, а как рядовой невежда. «Диагноз» его не был точным, и, что куда огорчительней, поведение Крикалова он предсказать не мог. Тем более что тот трезвел все больше. И его проснувшаяся настороженность могла все испортить.
– Э-э-э… По моим сведениям… – начал он, сочиняя на ходу с опаской, словно, как в детстве, окунал осторожно ногу в ведро с горячей, очень горячей водой с горчицей. Так мама лечила его от простуды. – По моим сведениям, произошла… могла произойти… произойти ошибка… из-за которой у вашего друга, у Лаптя, могут возникнуть неприятности… Э-э-э… Один недобросовестный врач… он…
Кис решительно не знал, как закончить фразу.
Крикалов смотрел на него во все глаза. Он забеспокоился за судьбу своего благородного друга Лаптя! Очень удачный момент, все идет как по маслу, но только как же закончить фразу?!
– Договаривайте, прошу вас… Этот врач, он хочет подставить Лаптя?!
– Да, да, – закивал Кис. – Подставить! Хочет!
– А откуда вы знаете? – прищурился Крикалов.
– Я же частный детектив!
– А-а-а… И что же нам делать?
– Имена. Нужны имена! Вы сказали, что пересадкой органов занимаются морги, верно? Так вот, нам надо срочно узнать, как зовут того человека, который всем распоряжается!
– Но я не…
– Да, я понимаю. Но вы наверняка слышали его имя от вашего друга Лаптя. Вам просто нужно подумать. И вспомнить! Лапоть не раз говорил, припомните… Говорил: мы отправим этого человека к Петрову. Или к Сидорову. Или к Иванову. Или…
– К Заенко. Я вспомнил: Заенко! Лапоть говорил, что нас всех спасет Заенко!
– Но я не…
– Да, я понимаю. Но вы наверняка слышали его имя от вашего друга Лаптя. Вам просто нужно подумать. И вспомнить! Лапоть не раз говорил, припомните… Говорил: мы отправим этого человека к Петрову. Или к Сидорову. Или к Иванову. Или…
– К Заенко. Я вспомнил: Заенко! Лапоть говорил, что нас всех спасет Заенко!
– «Нас»?
– Он говорил, что нам всем нужны новые, свежие органы. Рано или поздно, но нам всем нужно будет. И что нас спасет Заенко!
Боги!!! Спасибо!!!
– Потому что он самый главный в морге?
– Наверное… Да, поэтому. Он всеми органами заведует. Но неужели он хочет навредить Лаптю?!
– Мы это узнаем, Егор. И не позволим ему!
…Дальше события развивались почти одновременно, с разницей в какие-то ничтожные минуты.
Первой в хронологии дальнейших событий позвонила Лена Грушицкая. Она была крайне некстати, Алексей еще не успел передать фамилию Заенко на Петровку, отчего он разговаривал с Леной нервно и сухо. Он объяснил, что шансы найти Кристину живой все еще есть, но если его будут отвлекать, то они понизятся, и что спецназ ГРУ ему по-прежнему не нужен.
Далее Кис позвонил Сереге: он передал имя Заенко, которое следовало срочно увязать с одним из моргов.
Третьим событием стал звонок Димыча, у которого оказался полный короб новостей.
Во-первых, одну из машин Лаптева сумели задержать на Минском шоссе. Самого Лаптева в машине не обнаружилось, но зато бандюка сейчас растрясут!
Кис понимал, что Димыч очень надеется вытряхнуть сведения о местонахождении главаря банды, Лаптева; но его, Алексея Кисанова, сейчас интересовало только местонахождение Кристины. Оставалось надеяться, что их интересы не пойдут вразрез…
Во-вторых, с Геной и связным сейчас работают ребята с Петровки, и вот-вот пойдет информация.
В-третьих, и самых главных: к дому Лаптева, где еще находился Димыч со своей командой, неожиданно подъехала машина, которая, завидев распахнутые милицией ворота, сразу же дала деру. Однако ее перехватили очень быстро, и водителя, молодого парня, сразу же повязали. Как оказалось, его просто-напросто забыли предупредить, что на «хазу» упал спецназ и что нужно уходить в подполье. Парень, – звали его Костяшкой, – вернулся на «хазу» с задания…
– Слышишь, Кис, – возбужденно кричал ему Димыч в телефон, – с задания! И ты знаешь с какого? Он отвозил Кристину в морг!!!
– И она… Что с девушкой?
– Жива пока!
– Етить твою в дышло, – произнес Кис, любитель затейливых выражений. – Говори адрес!
– Это в ближнем Подмосковье, туда недолго ехать… Пишешь? Я диктую….
Алексей с Геной пулей спустились вниз. Алексей позвонил Сереге из лифта – попросил выслать наряд для ареста Крикалова. За него Кис не волновался – благородная жирненькая тушка никуда не сбежит, она же не сомневается в собственном благородстве!
Игорь сидел в машине – стерег, так сказать, Фролова, засунутого в багажник на время переговоров с Крикаловым во избежание неожиданных эксцессов.
Они вытащили замерзшего Павла Николаевича из багажника – ночи были холодными, термометр опускался до минус одного-двух – и вернули его в салон: отогреваться. Кис никак не мог допустить, чтобы он помер до суда. Потом, в тюрьме, сколько угодно, но уже после суда!
– Куда мы едем, Алексей Андреевич? – спросил Игорь.
– За Кристиной, – ответил детектив.
– Куда? – упрямо повторил Игорь.
– Прежде всего: я думаю, что у нас высокий шанс на то, что Кристина еще жива, слышишь?
– Слышу. А куда мы все-таки едем?
Алексей не мог соврать. Все равно Игорь сидит в его машине и вскоре увидит пункт назначения.
– В морг, Игорь.
Парень умолк, больше ничего не спросил, отвернувшись к окну.
Детектив ввел адрес морга в свой GPS и рванул. Ночью московские улицы свободны, и доехали они быстро.
VII
…Городской морг – это совсем не то, что оный при больнице, где подконтрольно и подотчетно – и почти почетно! – располагаются тела скончавшихся в больнице пациентов, нет! Городской морг задыхается от трупов замерзших или убитых бомжей, жертв бытовой поножовщины, пьяных драк и семейных разборок.
В городские морги свозились обезображенные трупы жертв ДТП и прочих несчастных случаев с летальным исходом, не вызывавших подозрений в преднамеренном убийстве.
Трупы, которые подобные подозрения вызывали, удостаивались лучшей участи: они направлялись в судебно-медицинский морг, где могли рассчитывать на большее внимание, хоть и пост мортем…
В этом нескончаемом ежедневном потоке обезображенных тел, поступающих в рядовой городской морг, в этом скорбном собрании трупов, которые далеко не всегда забирают для похорон, в этих переполненных холодильниках – во всем этом бардаке так легко спрятать под какой-нибудь белой простыней лишнее, неучтенное тело! Еще живое, но обездвиженное, связанное или парализованное действием каких-то психотропных средств, соображал по дороге Кис…
На этот раз они Фролова в багажник засовывать не стали: и время дорого, и за городом холоднее. Проверив состояние наручников и скотча, которым были склеены его ноги и надежно закрыт рот, детектив велел Игорю сторожить пленника: «Из машины – ни ногой, понял?!»
У входа на продавленном стуле сидел крепко поддатый санитар, выполнявший функции то ли охраны, то ли приемщика, то ли ключника у врат последнего земного прибежища бренных оболочек душ, отошедших в мир иной. Хотелось бы надеяться, что в лучший.
Увидев спецназовца, санитар икнул и, отодвинувшись от дверей, безмолвно и почтительно пропустил посетителей в морг.
Следуя по коридору, они обнаружили дежурного патологоанатома, спавшего на топчане в небольшой комнатке по соседству с прозекторской. Его растолкали с трудом.
– Григорий Заенко? – спросил его детектив.
Прозектор некоторое время махал рукой в воздухе, словно отгоняя муху, – пытался прогнать с глаз долой черное лицо спецназовца, как дурной сон. Но оно исчезать не хотело, дурной сон никак не кончался.
Детектив с Геной посадили его. В вертикальном положении соображается лучше.
– Григорий Заенко? – повторил детектив.
– Нет, я Потапов… А это кто? – кивнул он на Гену.
Крепкий алкогольный дух резко ударил в ноздри детектива. Не перегара запах, а вполне свеженький, от недавнего употребления. Кис осмотрелся. На столе, напротив топчана, стояла бутыль с истершейся этикеткой «Боржоми». Алексей отвинтил пробку, понюхал: так и есть, чистый медицинский спирт.
– Это спецназ. Неразведенный пьете?
– Да нет, почему… – Потапов почесал бок. – А зачем он сюда пришел?
– Отвечайте «да» или «нет».
Потапов почесался в паху.
Алексей взял со стола мутный стакан, понюхал.
– Я в нем развожу, – прозектор кивнул на стакан.
Стакан и впрямь пах не так яростно спиртом. Разводил, значит. Ну что ж, тем лучше. Значит, он пьян не столь уж сильно.
– Где Заенко?
– Это главный патологоанатом, он по ночам не дежурит, начальство же, – скривилось в саркастической улыбке мятое лицо Потапова.
Первым делом Алексей выяснил у Потапова адрес и телефон Заенко и немедленно позвонил Сереге. Старому дружбану Сереге Громову, который не спал, который бдел, который держал в руках все нити операции, множившиеся безостановочно: там бандитов из фроловского дома вывозили, там лаптевское жилище исследовали, там машины бандитские отлавливали на темных ночных дорогах, там к Крикалову отправлять наряд, там… Вернее, это будет уже не там, а тут: по адресу Заенко, переданному детективом, Серега сейчас вышлет бригаду!
Как у него это получалось, Кис не знал.
Отделов на родной Петровке имелось до фига и на все случаи жизни: похищениями людей занимался отдел по похищениям людей, бандитами занимался отдел по борьбе с организованной преступностью и так далее. И, как водится, между ними существовала не всегда здоровая конкуренция. Однако же у Сереги часто выходило так, что на момент масштабной операции чуть не вся Петровка, без малейшего протеста, спора или ссоры, оказывалась под его неформальным руководством.
Алексей подозревал, что дело тут в характере Сереги. Он был великолепным пофигистом, чье самолюбие и личностные амбиции осуществлялись где-то за пределами примитивных карьерных схем. Он реализовывал свои отношения с коллегами и смежниками по принципу Маяковского: «Сочтемся славою, ведь мы свои же люди…» Где «общим памятником» служило дело, результат. Удовлетворение от хорошо, талантливо сделанной работы оказывалось неизмеримо выше наград, похвалы начальства, внешнего признания.
Кис это понимал, так как функционировал по тому же принципу, отчего не только легко делился лаврами, но зачастую их полностью отдавал ребятам с Петровки: им нужнее, им необходимы погоны для служебного роста и премии детишкам на молочишко. Внеструктурный частный детектив все равно к погонам и премиям отношения не имел; а бальзам на его сыщицкое самолюбие проливало собственное же осознание хорошо и талантливо сделанного дела.