Жека убрал айфон.
— У вас на территории можно его закопать? — спросил он у Темира.
— Нет, — покачал головой тот. — Тут же люди живут, дети играют-гуляют. Вывези с «Треугольника», брось в Обводный канал.
Жека с досадой посмотрел на него:
— Ты так говоришь, будто делал это десятки раз.
— Ну конечно. Убил всех таджиков, которым не нравился ВИА «Ялла», — ответил бригадир.
Все-таки шутит?
— А если на охране попросят открыть багажник?
— Не попросят, они тут сытые, ленивые. Ну а если попросят, одним телом больше — одним меньше, — Темир улыбнулся в бороду и встал, чтобы налить себе еще одну — наверно, десятую по счету — чашку чая.
Жека разозлился. Кругом одни остряки и юмористы. Сказал с досадой.
— Темир, тут серьезное дело, а ты веселишься, будто я тут клоун с дрессированными шариками… Твой племянник поможет мне?
Темир повернулся к Эргашу и что-то коротко произнес по-узбекски. Тот закивал, сказал скайпу:
— Хайр![18]— и закрыл ноутбук.
Жека спросил у бригадира:
— Где ключи от «лексуса»?
— Извини, Жека-джан. Ключи дать не могу. «Лексик» уже не твой. Я сказал Аббасу, что он у нас. Я за него отвечаю. Его хотят забрать завтра. А вдруг с ним сейчас что случится? Схватят тебя, к примеру.
Жека подумал, что сейчас это — самый вероятный конец истории.
— И что мне делать?
— А никаких проблем. Перегрузи в свой «опель».
Твою же мать.
Спускаясь на первый этаж бокса, Жека думал о том, как получилось так, что в багажнике машины, которую он должен был угнать в определенный день и час, лежал труп. Знал об этом Аббас? Или это — совпадение? Не смешно. Тогда что он тут делает? Как бы там ни было, утром он позвонит Аббасу, все выяснит. Возможно.
Загнав «опель» в бокс, он поставил машину рядом с «лексусом». Эргаш открыл багажник «немца». Жека подошел и снова увидел тело кавказца. Глаз на той половине лица, которую можно было видеть, приоткрылся, отчего мертвый человек выглядел еще и печальным. Эргаш бесцеремонно потянул его за ноги и вопросительно взглянул на Жеку.
— Ну же, Жека-джан. Одна рука хлопкане сделает. Хватай-тащи, да?
Жека заставил себя прикоснуться к кистям кавказца. Они были прохладными и какими-то твердыми — как шар в боулинге. Чтобы не трогать их, Жека схватился за рукава куртки убитого. Вдвоем они вытащили труп из багажника «лексуса». Господи, бля, Иисусе. И это Эргаш назвал дыркой? Живот мертвеца был вспорот от грудной клетки до паха. Через прореху на рубашке и сквозь разошедшиеся мягкие ткани Жека увидел что-то темно-красное, почему-то отливающее блестящей синевой. Так выглядит, если ее потрясти перед тем, как открыть, банка с взятыми на рыбалку червями. К Жекиному горлу поднялась муть. Кавказец был невысоким и худым, но очень тяжелым. Когда, кряхтя от взятого веса, подтащили его к «опелю», Жека не сумел удержать тело, выпустив сначала один рукав, через секунду — второй. Мертвый кавказец с противным чмокающим стуком ударился головой о бетонный пол. В ране на животе что-то всхлипнуло. Жеку чуть не вытошнило. Он отвернулся, переводя дух. Эргаш, бросив ноги убитого, присел над ними.
— Ботинки какие! — восхищенно потрогал он светлые кожаные мокасины, надетые на ноги кавказца. — Тебе не нужны?
— Хочешь их забрать? — спросил Жека.
— Слушай, он ведь ходить уже не будет, да? Зачем хорошие вещи пропадать будут? Халат — того, кто его надел, конь — того, кто на него сел… Э, что такое? Никак не снять. Помоги, Жека-джан.
— Пошел ты к черту, мародер.
— Зачем говоришь так, да? Ты, наверное, сам хотел ботинки забрать? Хитрый ты, Жека. Шайтан, да? У тебя ведь есть, а я брату в Душанбе отвезу, он рад будет… Не слезают. Сейчас отвертку возьму, поддену.
Сверху раздался громкий голос Темира, по-узбекски заругавшегося на своего племянника.
— Вах, не повезло! — покачал головой Эргаш. — Хватай-тащи, Жека.
Они подняли тело и перекинули его в багажник «астры». Мимо просвистела мертвая рука с волосатым запястьем, чуть не ударив Жеку по лицу. Эргаш принялся сноровисто приминать труп, чтобы закрылся багажник.
— Жека-джан, скажи, пожалуйста, — вдруг оставив свое занятие, обернулся он, — какие в Питере хорошие клубы, чтобы дискотеки там, туда-сюда, понимаешь? — и стал дальше прессовать тело.
Жека даже не удивился. Все происходящее напоминало ему «Pulp Fiction». Двое заталкивают в машину убитого человека, попутно обсуждая свежие музыкальные новости, религию и список покупок в гипермаркете.
— Клубы? — переспросил он.
Эргаш даже прекратил свое занятие, его лицо выражало неподдельный интерес.
— Только не клуб «Метро» и все такое. Был там один раз, не понравилось. Знаешь, музыка там такая-никакая, девушки все пьяные как «Охота крепкое», да? Смеются, обзываются, понимаешь? Корана не знают.
— Музыка какая нужна?
— Ну, инди-шминди, понимаешь? Чтоб эпатаж, да? Ну, певец вроде Шуры, да? Или певица. Вроде «Xiu Xiu» или «Scissor Sisters». И девушки, чтоб такие симпатичные, да? Не узбечки, да? И толерантные чтоб.
Жека повел плечами.
— В клуб «Порт» тебе надо.
— «Порт»? Не знаю такого, слушай. Где он?
— Прямо у Исаакиевского, найдешь.
— Найду-найду, — закивал Эргаш. — В Яндексе найду. Слушай, кто у них там сидит в Яндексе — все знает. Много читает, наверное, да? Спасибо, Жека-джан.
— Пожалуйста, — кивнул Жека, промолчав, что «Порт» закрылся много лет назад. Охренеть — узбеки, слушающие «Scissor Sisters». Куда катится мир? И тело кавказца со вспоротым животом в его «астре» — из той же оперы.
— Нужен груз, Эргаш, чтобы утопить тело. И веревка.
— Слушай, сейчас все найдем, — кивнул узбек и скрылся в подсобке. — Держи, Жека! — кинул ему моток стальной проволоки.
Потом, сопя, вынес древний осциллограф.
— Что это?
— Груз, слушай. Давно стоит, выкинуть жалко было. Теперь пригодился, да? И выкину, вроде как. Два зайца в одном, слушай. Не беспокойся, Жека. Утонет как водолаз, да? Отойди скорее! Тяжело!
Эргаш опустил ящик осциллографа на грудь кавказца, покачал головой, прокомментировав: «Не поместится, да?» и передвинул его на лицо.
— Ты что делаешь?
— Э, а что? Ему не больно, да? — Эргаш хлопнул крышкой багажника.
— Все? Едем? — спросил Жека.
— Подожди пять минут, — попросил Эргаш. — Переоденусь.
— Зачем?
— Э… Выкинем его, я сразу в клуб поеду, сегодня в «Фиделе» веселушка, да? Там охранник знакомый — мы ему машину делали. Должен пустить, слушай.
— В «Фидель»? Когда? Сейчас?
— Так рано еще, час ночи, все только начинается. Подкинешь на тачке? Тут недалеко.
Жека устало кивнул:
— Подкину.
— Я сейчас, да? Жека, ты какой-то грустный сегодня. Почему так? — Эргаш участливо положил руку ему на плечо, заглянул в глаза. — Пойдем в «Фидель», танцы-шманцы, черный «баккарди» с колой-шмолой, «ягер». Отдохнешь, повеселишься.
— Эргаш, мне вот интересно, тебя совсем не напрягает ситуация?
— А чего? Не мы же замесили его, да? Зачем нервничать? Насилие — это камень, брошенный в воду, да? От него круги расходятся, волны — так ты не греби, а качайся на этих волнах. Так — плюх-плюх.
— Ты, бля, еще серфингом займись, — сказал Жека и сел в машину. — Ментам что будешь говорить, когда повяжут с трупом? Про волны? Давай, жду тебя.
Скверная история. Откуда же взялся этот кавказец? Кто убил его? И каким боком он, Жека, влип во все это? Кофеиновый барьер (три чашки зеленого чая, выпитые с Темиром) между ним и реальным миром не давал сосредоточиться, мысли скакали, путались и обрывались. Он не заметил, как вышел Эргаш, одетый в явно фэйковые джинсы «D&G» и куртку с надписью на спине «Idiot Inc.». На голове у него была смешно на нем выглядевшая клетчатая шляпа. Жека не удержался и спросил:
— Ты, смотрю, не ортодоксальный мусульманин. Тюбетейку не носишь.
— Хотел купить, — развел руками узбекский хипстер. — Да их нет в «H&M», слушай. В «Jack-ака and Jones-ака» тоже смотрел — нету. У тебя ведь айфон, я видел. Сфоткай меня на аватарку, да?
— Тебя с трупом или как? Поехали давай!
— Не ругайся, Жека-джан! Сейчас, только в хожатхону схожу. А то… Как это? Полный член воды.
Узбек открыл ворота бокса. Жека выехал на улицу, где было темно и, кажется, холодно, и притормозил, ожидая Эргаша. Тот отошел за угол и, пристроившись к стене, стал делать свое дело. Хожатхона, покачал головой Жека.
Медленно, освещая фарами выбоины, они подъехали к шлагбауму. Из будки появился охранник.
— Не спится? — зевая, спросил он.
— Да, мы совы вроде как. Ночью гуляем, потом дрыхнем до обеда, — ответил Жека.
— В дупле дрыхнем, ага, — громко добавил Эргаш. — Хры-хры.
— Сигареты не найдется, совы?
— Не курю, — ответил Жека.
— Насвай будешь? — перегнулся через Жеку Эргаш.
— В дупле дрыхнем, ага, — громко добавил Эргаш. — Хры-хры.
— Сигареты не найдется, совы?
— Не курю, — ответил Жека.
— Насвай будешь? — перегнулся через Жеку Эргаш.
— Нет, — страж сплюнул. — А в багажнике что?
Жека встретился взглядом с сонными глазами охранника.
— Труп, — сказал он. — Будешь смотреть?
Эргаш рядом шумно выдохнул.
— А чего его смотреть? — махнул рукой страж. — Накладная на труп есть? Значит, все в порядке…
Жека тронулся под не до конца поднятый шлагбаум.
— А пропуск? — напомнил охранник.
Эргаш снова нагнулся к окну водителя.
— Вот пропуск, — сказал он, протягивая бумажный квиток с печатью. — ООО «Винтик-Шпунтик».
— А ты кто? — спросил охранник, принимая пропуск. — Винтик или Шпунтик?
— Я Эргаш, да? А Винтик — Шпунтик — это автосервис, я там работаю.
Охранник махнул рукой:
— Проезжайте.
Жека выехал на набережную.
— Ты зачем ему сказал, что мы труп везем? — повернулся к нему Эргаш.
— Чтобы нас пропустили. Это называется сарказм, — ответил Жека и добавил. — Спроси у Яндекса.
— Э, слушай, я знаю. Дедушка из Коканда умер от сарказма. Плохая болячка, да?
— Вроде того… Куда ехать?
— Вперед метров двести, там будет мостик. Скинем с него.
Затормозил, включил «аварийку», вышли из машины. Тишина. Полная луна дрожаще-серебристого цвета. Зловещие темные силуэты промышленных зданий с обеих сторон Обводного. Кровавый отблеск моргающих аварийных огней «опеля». Обстановочка, подумалось Жеке. Не хватает только каркающих во тьме воронов.
Вдвоем вытащили осциллограф из багажника и доволокли до моста.
— Уф-ф-ф…Тяжелый, мать его.
Внизу, на поверхности черной воды, Жека увидел какое-то движение.
— Что там, да?
Ответом на вопрос Эргаша раздался звук, похожий на дабстеповую «пилу».
— Утки, да? Жека-джан, может, поймаем, у нас пожарим с яблоками, да? Вроде как айпэд у Стивен-Джобс-ака, да? Только съедобный.
— Где ты сейчас яблоки посреди ночи возьмешь?
— До «Ленты» сгоняем, слушай. Одна нога здесь, другая — тоже здесь.
— Ты же в «Фидель» собирался.
— Утку поужинаем, поедем в клуб, да?
Жека вздохнул. Выкинуть труп из багажника прямо на проезжую часть и дать по газам.
Послышался приближающийся шум. По другой стороне набережной со стороны Балтийского вокзала пролетела тачка с прогоревшим глушителем.
— Э, шайтан, да? Всех уток распугал! Ладно, завтра приду сюда. Наловлю.
Проводив взглядом габаритные огни, Жека посмотрел на Эргаша.
— Пойдем, дружище.
Рукав куртки убитого, за который его Жека вытаскивал из «лексуса», видимо, при перегрузке из багажника в багажник, испачкался в запекшейся крови. Прикасаться к нему Жека не хотел. Сделав над собой усилие, он взялся было за руки мертвого человека, но тут же удивленно отпрянул. Что-то было не так у него с левой рукой. Жека пригляделся. У кавказца отсутствовал мизинец.
— Ты что ли вместе с кольцом каким-то отрезал? — спросил он у Эргаша.
Тот затряс, замотал головой.
— Может, у него всегда было четыре пальца, — предположил он. — Ну, как у Гомер-Симпсон-джана.
— Да конечно, — кивнул Жека, продолжая разглядывать руку кавказца. Кажется, он потерял палец давно. — Ладно, вытаскиваем. Пальцем больше — пальцем меньше.
Операция по извлечению тела из машины заняла три минуты. Закряхтевший Эргаш проговорил:
— Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота-джан. А интересно, бегемот-джан вкусный? Ты не знаешь, Жека-джан?
Они опустили труп на середине моста. Жека свел ноги мертвеца вместе, а Эргаш принялся обматывать их проволокой.
— Как мы перекинем его через ограждение вместе с осциллографом? — спросил Жека. — Не поднимем ведь.
— Э, сейчас увидишь.
Перевесили тело через перила моста — ноги с одной стороны, торс — с другой.
— Теперь осциллограф, Жека-джан.
Жека нагнулся за осциллографом и клетками кожи ощутил внезапное движение. Обернулся, но было поздно. Труп кавказца соскользнул с ограждения и полетел вниз. Через три секунды раздался всплеск воды.
— Бля, упустили! — выругался Жека.
— Сейчас попробуем попасть в него этой штукой, — произнес Эргаш, ставя осциллограф на место, где только что висел кавказец. — Может, утонет тогда, да?
Жека не успел возразить, как узбек толкнул ящик осциллографа с моста.
Всплеск от его падения в воду. Испуганное кряканье уток.
— Не попал, кажется, да? Жека, вернемся на «Треугольник». У меня есть еще старый аккумулятор, привезем и кинем его.
— Ты что, устроил тут тренировки по метанию тяжестей в плавающие трупы? Новый вид спорта в олимпийской программе?
— Жека, не ругайся, да? Поехали лучше в «Фидель».
В Кунсткамеру тебя лучше.
— А этот так и будет плавать?
— В реку унесет или рыбы съедят.
— Какие тут рыбы?
— Ну, я не знаю, да? Караси какие-нибудь. Можно в Яндексе спросить. Доставай айфон, да? Карасей наловим, со сметаной пожарим…
— Голодной куме одно на уме, — пробормотал Жека.
— Куме? Это который кум — королю?
Жека промолчал, прикидывая, сколько его отпечатков и этих… микроволокон осталось на трупе. Ну и денек…
— Погнали, отвезу тебя в «Фидель», — сказал он Эргашу.
— Давно бы так, да? Пора выпить-потанцевать. Стресс снять, да? «Yeah Yeah Yeahs» послушать. Как там в книжке-малышке было? — Узбек наморщил лоб, пошевелил губами. — «Мы лучше поспешим на бал, куда стремглав в ямской карете-шмарете уж мой Онегин поскакал». Жека-джан, а карета на бензине или на дизеле ездит? И кто такой Онегин?
6. Дракон с татуировкой девушки
Его чувства обострены до предела, остро заточены кокаиновым приходом. Реакция и периферийное зрение — как у пилота F1. Мысли в голове — обо всем сразу. Запиши их — и можно будет отхватить Нобелевскую премию. Сердце бьется в конвульсиях — зверь, на последнем дыхании забравшийся в нору грудной клетки, чтобы там умереть. Рвущийся из штанов пенис превращен наркотической эрекцией в еще одну ручку переключения передач.
Ощущение потери куда-то спряталось, или он оторвался от него — с визгом прокручивающихся на месте колес стартовав с той заправки под мостом. Чувство вины — теперь это просто кусочки серого вещества в его голове.
Марк облизывает губы сухим языком, сглатывает комок в горле. Жажда, как будто бы он неделю не пил. Ему нужен хотя бы глоток воды.
Он проносится мимо сетевого суши-бара и кафешки «Капучино в Купчино». За большими окнами — посетители (кофе в такой час?) и повернутые большими экранами на улицу ЖК-телевизоры. Наверное, для того, чтобы местные бездомные могли собраться снаружи и посмотреть «Fashion TV».
Со Славы Марк сворачивает на Бухарестскую. Две минуты — и вот он, клуб «Fireball». Филиал ада, если Марка кто-то спросит. Приложи ухо к асфальту Альпийского переулка — и сквозь уханье басов услышишь приближающийся гул копыт. Всадники Апокалипсиса.
Марк припарковывается в квартале за клубом, под окнами многоэтажки, неосторожно вставшей прямо у проезжей части. Пешком доходит до «Fireball». Около входа трется компания из шести пьяных и полупьяных человек обоего пола. Громко обсуждают, что делать, куда ехать теперь — когда охрана выгнала из «Файрбола». Их отчаяние размазывается по кирпичным стенам заведения, смешивается со светом от красно-бело-черной вывески. Марк проскальзывает мимо них и под висящей над входом черной с аэрографическими языками пламени «победой». Двое охранников, один из которых кивком головы направляет Марка к окошку кассы. Марк приподнимает руки вверх и произносит:
— Я к Драгану, ребята. По делам.
Охранник, посылавший его к кассе, узнает имя, отворачивается, быстро, двумя фразами решает вопрос по рации и спрашивает у Марка:
— Знаешь, где он?
— Да, спасибо.
Мимо афиш недавних концертов Евгения Моргулиса, «Секрета» без Леонидова и Фоменко и мероприятия «Цой жив!» Марк попадает в зал, декорированный мотоциклами вроде старенькой «хонды» или «урала». «Зал рок-н-ролльной славы», как он тут называется. Дым коромыслом. Сцена пустая, на танцполе перед ней под поздних «Red Hot Chily Peppers» отплясывает толпа. Взгляд Марка выхватывает странных персонажей. Похожая на кузнечика тощая девица с маракасами в руках. Тип в деловом костюме, из-под которого видна тельняшка. С виду — водитель маршрутки — боров с обнаженным волосатым торсом. Все столики заняты. К барной стойке — длинные хвосты стоящих людей. Попытаться пролезть мимо них — героический поступок, но Марк сейчас не в том состоянии, чтобы зависнуть в очереди. Он проталкивается к стойке и, на мгновение опережая худого очкарика, говорит бармену — унылого вида парню в темно — синей фирменной футболке: