Лон 12 появился внезапно. И опять бросились бежать. Эмма попробовала узнать правду от него, но, видимо, конкретно этот робот был запрограммирован только на заботу о зародышах в кувезах. До остальных детей ему не было никакого дела.
Опять бег, опять погоня. Это начинало сильно надоедать. Сколько можно убегать? Может, надо просто сдаться роботам и после поговорить с ними? Привести логичные доводы, потребовать, чтобы устроили встречу с людьми. Они же все‑таки люди, и роботы должны им подчиняться!
Пересекая огромный круглый зал, Эмма отметила про себя, что диваны тут оббиты искусственной светлой кожей, а на матовые стеклянные крышки журнальных столиков нанесены тонкие узоры. Современная лазерная технология, узоры должны чуть светиться в темноте и создавать голографическую подсвету пространства.
Этот зал, видимо, создан для отдыха. И создан для людей, роботам‑то ни к чему такие узоры и такие диваны. Роботы вообще не пользуются диванами. И голограммами не любуются. Им все равно.
На каждой ступеньке резиновое покрытие бежевого цвета. Торопливо поднимаясь по лестнице, Эмма не могла отделаться от мысли, что все в этих помещениях удобно и красиво. Третий Уровень, созданный для людей, должен выглядеть именно так.
— Здесь тупик! — сообщил Илья, выбегая из какого‑то коридора.
Эмма, поднявшись на галерею, остановилась, огляделась. Коридоры, галерея — все как на Втором Уровне. Тут, по идее, должны быть жилые каюты. Только людей в них нет.
Остальные ребята метались, как мухи в детской игре — бродилке. Федор велел убираться с галереи, предупреждал, что пятнадцатый близко. На мгновение, на одно мгновение Эмма подумала, что неплохо было бы тут спрятаться. Переждать, пока пятнадцатый уйдет — забиться в какой‑нибудь уголок и пересидеть. А после жить тут, в этих удобных каютах. Сидеть на этих диванах и любоваться игрой голографических линий, что узорами пролегают на матовых столешницах. При потушенном свете с небольшой высоты галереи это наверняка окажется великолепным зрелищем.
Но мысли промелькнули и исчезли. Эмма уже бежала вслед за Колькой, и тот торопил ее и постоянно оглядывался.
— Не отставай, Эмма, — просил он.
Привязался, точно длинный волос к пижаме. Сзади раздался негромкий грохот, и, оглянувшись, Эмма поняла, что Таис упала. Растянулась, так и не успев спуститься с галереи. Федор вернулся за ней, и в этот момент из входной арки показался пятнадцатый. Не раздумывая, он поднял руку, и выстрел шипящим звуком прорезал воздух.
Совсем рядом вспыхнула обивка диванчика, и Эмма, почувствовав жар за своей спиной, отпрыгнула и закричала. Колька тут же оказался рядом.
— Тебя не задело, — прошипел он, схватил ее за руку.
В это время что‑то крикнул Федор, отвлекая робота. Потому следующий выстрел направился в другую сторону. В сторону Федора. Эмма, растеряно икая, чувствовала, как ноги становятся ватными, а тело слабеет. Ее затошнило, но Колька, тряхнув за руку, потянул за собой, и через минуту они оба оказались в длинном коридоре, полутемном и низком. Где‑то впереди улепетывал Илья и даже не оглядывался.
— За ним, — хрипло велел Колька, и они оба устремились в сумрак коридора.
Илья выскочил в светлый проход, который, видимо, и был тем самым коридором, из которого двери вели во внешний круг. Раздался выстрел. Как в чудовищном сне Эмма увидела разлетающиеся брызги крови. Увидела, как упал на спину Илья, как прозвучали еще выстрелы. Медленно, слишком медленно летели красные капли, оседая на стенах и на бежевой дорожке. Медленно дергался Илья, подпрыгивая в такт выстрелам.
— Стой, — прозвучал над самым ухом голос Кольки, — нам туда нельзя!
— Куда? — бестолково спросила Эмма, не в силах оторвать взгляд от распростертого на полу Ильи.
— Сюда, Эм, мы сюда, — пробормотал Колька и вдруг из‑за всех сил стукнул Эмму по спине, — не смотри туда, ясно? Давай, гляди, куда полезешь.
Вентиляционная шахта в этом низком коридоре располагались совсем невысоко. Колька без труда дотянулся и с помощью магнитной отвертки ловко снял решетку. Еле слышно стукнули шурупчики, но в этот звук добавились щелчки шагов. Совсем рядом, очень близко от них двигался робот. Тот самый, что только что убил Илью.
— Лезь, давай, — Колька еще раз тряхнул Эмму и буквально толкнул к прямоугольному отверстию в стене.
Машинально и неловко Эмма подтянулась, забралась внутрь и только оказавшись в тесноте и темноте вдруг поняла, что надо двигаться и побыстрее. Иначе их поджарят в этом коридоре, как колбасу на гриле.
— Колбаса на гриле, — пробормотала Эмма и заработал локтями и коленями.
Следом залез Колька и прошептал:
— Как только увидишь поворот или еще что‑нибудь, тут же поворачивай. Иначе нам каюк.
Но Эмма и сама понимала, что надо делать. Поворот, вернее, вертикальная шахта, оказалась ближе, чем они думали. Просунуть ноги, повиснуть на руках. И поживее, чтобы и Колька мог тоже спастись. Уже сейчас, пока она висит, а после летит вниз, робот ее не достанет. Уже не достанет. И жареной колбасой Эмма не станет.
После опять куда‑то ползли, и пространство прекратило свое существование. Только узкие, неудобные прямоугольные вентиляционные шахты. Сзади пыхтел Коля, и Эмма была благодарна ему, что он рядом.
— Поворачивай, — подсказывал он, — скоро выберемся.
Эмма не боялась, что они не выберутся. Упорно пробиралась вперед и пыталась прогнать из головы мысли о том, что Илья погиб, да и Федор с Таис вряд ли выберутся. На этой охоте погибло трое. Хорошо, если она и Коля вернутся на базу. Наконец, впереди показался скудный свет, просачивающийся через решетку.
— Нам туда, — велел Коля.
— Там безопасно? — торопливо спросила Эмма и подумала, что Колька об этом вряд ли знает. Вдруг выберутся и попадут прямо в лапы пятнадцатого?
— Это Второй Уровень, Эм, тут мы в безопасности. Двенадцатые не убивают. Держи отвертку. Поднесешь ее к решетке и нажмешь на желтый диод. Шурупы сами отвалятся. Давай, не бойся.
Чуть теплый длинный цилиндрик удобно лег в ладонь. Эмма машинально нажала на светящуюся желтым кнопочку. Щелкнули шурупчики, и прошипел за спиной Колька:
— Решетку придержи! А то грохнет сейчас. Прислушайся, чтобы было тихо. После только лезь.
Повезло, что вентиляция на Втором Уровне находится около пола. Иначе пришлось бы вылезать и прыгать вниз головой, руками вперед. В узкой шахте ведь не развернуться. Эмма, как черепаха, перебирая согнутыми руками, отползла в сторону и села, прислонившись спиной к стене. Рядом пристроился Коля и тяжело выдохнул. После тихо сказал:
— Ушли все‑таки. Повезло нам.
Эмма ничего не ответила. Она думала о Федоре и Таис, и отчаянье росло внутри, точно пена в стиральной машине. Наверняка эти двое тоже погибли. Перед глазами возникли брызги крови, и Эмму передернуло. Неужели Федор лежит сейчас в коридоре, а вокруг него густым морем растекается кровь? Только что был Федор, улыбался, шутил, помогал, а теперь нет его. Ни шуток, ни помощи — ничего. Что осталось от человека? Груда костей и мяса?
— Эмма, сиди тут и никуда не уходи, — голос Коли выдернул из потока мрачных мыслей, — я сейчас. Буквально на минуту.
Эмма вздрогнула и схватила его за руку.
— Не оставляй меня, — лихорадочно проговорила и поняла, что не может остаться одна даже на пару секунд.
— Тут есть автомат рядом. Узнаешь коридоры? Я сейчас принесу нам с тобой какао с молоком. Передохнем и станем дальше пробираться к своим.
Он выдернул ладонь и торопливо зашагал по прорезиненной дорожке. Эмма подогнула под себя ноги, уперлась ладонями в пол и почувствовала, как дрожать пальцы. Ее колотит, сердце стучит где‑то в горле и кажется, что даже волосы на голове шевелятся.
От этого можно сойти с ума. Просто сойти с ума и все. Вот, как Дикие. Может, они тоже пережили подобное, кто его знает… Ничего теперь не ясно, все перевернулось с ног на голову. Все стало непредсказуемым и страшным.
Почему роботы растят и берегут зародышей, но убивают выросших детей? Что это за глюк такой? Что за глупость? Где тут логика? Моаг ведь программируемый интеллект, он должен следовать хотя бы элементарной логике!
Коля вернулся быстро, как и обещал. Подал с кружку с дымящимся какао, опустился рядом. Достал из рюкзака пачку вафель, резким движением разорвал и протянул Эмме.
— Держи. Подкрепимся немного и передохнем.
Эмма кивнула, взяла осторожно, двумя пальцами вафельку да так и застыла, бестолково глядя на поднимающийся от кружки прозрачный, еле заметный дымок.
— Ты еще долго будешь помнить смерть Ильи, — заговорил вдруг Коля, — я до сих пор иногда вижу во сне, как умирает Сашка. Или слышу его крики. Хотя бы Илья умер сразу, не мучился.
Эмма почувствовала, как по пальцам пробежала дрожь. А Федор умрет сразу? Руки дрогнули, и какао пролилось на штаны.
— А помнишь, — снова заговорил Колька, — помнишь, как мы играли в детстве?
Он достал из кармана салфетку и принялся отчищать Эммины брюки от какао, не переставая разговаривать.
— Помнишь, какую собаку мы делали? Электронного Бобика помнишь?
Эмма кивнула, нахмурилась, уточнила:
— Это который хвостом умел вилять и гавкать?
— Ну, да. Мы каждую ночь заряжали его, а днем строили палатку, и он был нашим псом. Я тогда первый раз в жизни написал собственные программы. Разработал и внедрил в свое изобретение.
— Да, мы еще просили Лона заказать нам детали для этого пса.
— Здорово было тогда. Правда, функций у пса было мало, я не умел еще тогда задавать в программе множество функций.
— Да он только ездил на колесах, гавкал и хвостом вилял, — еле заметно улыбнулась Эмма.
— Зато тебя это приводило в восторг.
— Потому что это был наш первый с тобой робот. Мы его сами собрали.
— Первый и последний, — хмыкнул Коля, — после я решил написать программы для Лона. Дополнительные функции.
— Ну, да. Ты хотел научить его шутить. У тебя получилось. Лонька ужасно доставал меня своими подколками. Робот — шутник. Только тебе могло придти такое в голову.
— Я еще мечтал создать такую программу, чтобы роботы могли улыбаться. Но как‑то не дошли руки.
— А где тут рукам доходить на ваших базах‑то…
— Зато я создал новую игру. Все теперь в нее играют. Вернемся на базу, я тебе покажу. Тебе понравится.
— Мне не нравятся игры. Я все хотела спросить. Почему ты тогда ушел на Нижний Уровень? Что ты узнал? И как ты узнал?
— Предчувствие — как состояние души, — непонятно проговорил Колька и тут же пояснил, — мне удалось отключить Лона и форматнуть. Загрузить собственные программы. И так получилось, что одна из моих программ вступила в конфликт с картой связи. Потому я отключил Лона от связи с Моагом. То есть Лон в корабельную сеть зайти мог, а получать установки от Моага не мог. Напортачил я, конечно. Зато после смог залезть в карты Третьего Уровня. Каждый день лазил и не видел ни одного человека там. Потому я подкараулил одного из ребят с нижнего и пораспрашивал. И ушел к ним. Тем более, что за мои проделки меня могли просто усыпить, не дожидаясь пятнадцати лет. Опасно на этой станции, Эмм, очень опасно.
Эмма, по — прежнему глядя на дымок, ползущий из кружки, прошептала:
— Я не хочу умирать…
— И не умрешь. Мы выбрались, с нами все в порядке.
Эмма покачала головой, подняла глаза на Кольку и медленно и внятно произнесла:
— Коля, с нами не все в порядке. Это не порядок. Мы выжили только чудом, и в следующий раз чуда может не быть. А остальные не выжили. Федор, Таис… Где они?
— Федька не так прост. Возможно, он вернется вечером. Он и Тайка. Тайка так наверняка жива, она же как кошка — везде пролезет, везде успеет. Удачливая она девчонка. Эм, вот посмотришь, вернутся они вечером.
— А если нет?
— Знаешь что? Нам надо возвращаться на базу.
Колька опустил глаза, сжал пальцы в кулак и стукнул о пол. Прошипел с тихой яростью:
— Я докопаюсь до Моага. Отомщу за всех наших. Клянусь, отомщу. Запущу вирус в эту гадину, такой, что все тут встанет.
На мгновение Эмме показалось, что глаза Кольки стали влажными, но в ту же секунду он поднялся и очень спокойно распорядился:
— Пошли, пока нас не засекли. Надо рассказать нашим о том, что случилось.
— Как же мы выберемся?
— Обычно. Здесь тоже отключали датчики. Федор запустил программу с отсрочкой, так что датчики отключились полчаса назад. У нас есть время. Уходим, Эмма.
3.
Запах железа, ржавчины и пыли раздражал. Эмма пару раз чихнула и скрестила на груди руки, стараясь сохранить тепло. Колька уверенно шагал впереди, изредка оглядываясь и дотрагиваясь до руки Эммы теплыми пальцами. Он хорошо разбирался во всех этих одинаковых поворотах, черный рюкзак его на спине подпрыгивал в такт шагам. Тяжелый, полный рюкзак.
Только вот вряд ли обрадуются на базе тому, что удалось раздобыть. Слишком дорогую пришлось заплатить за это цену.
— Все нормально, скоро будем дома, — негромко проговорил Коля, нагибаясь и проходя в очередной низкий проем.
Эмма последовала за ним. Здесь коридор разветвлялся, расходился двумя дорогами вправо и влево.
— Нам направо, так ближе. Хотя и через левый ход тоже можно добраться до базы, — пояснил Коля.
— Не ходите туда! — проговорил кто‑то за спиной.
Оба оглянулись. Темнота коридора скрывала фигуру говорившей. Но это точно была девочка. Высокая и тоненькая, с прямыми длинными волосами. На голове — капюшон зеленой пайты. Короткие брюки подвернуты.
— Там они. Идите более длинным путем. Там двое Диких, они опасны и могут убить, — спокойно пояснила девочка.
— Откуда ты знаешь, Дина? — спросил девочку Коля.
— Я их видела. Мы теперь стараемся быть осторожными, в этих коридорах по одному не ходим. И меня ждут Инна и Рита, — девочка мотнула головой назад, показывая, где ее ждут, — двое Диких заскочили в короткий коридор, может, даже добрались до базы. Смотрите, не ходите туда.
"Они здесь…" — странным эхом прозвучало в голове Эммы. Снова вспомнился заброшенный ангар и останки человека. Эти слова были предупреждением, вот что! Точно так же, как сейчас их предупреждала девочка Дина. Когда‑то давно тот человек, что погиб, предупреждал своих друзей. Только кто эти загадочные "они"? Не дикие же, правильно?
— Значит, пойдем другим путем, — тут же согласился Колька, — и побыстрее. Спасибо тебе, Дин. Иди к своим. Мы зайдем к вам вечером.
— Нет! Не заходи. Вы ведь все заражены этой болезнью, что у Диких. Смотрите за собой. К нам не приближайтесь, мы пробуем найти для себя другую базу. Подальше от вас и от Диких. Инна не хотела, чтобы я с вами разговаривала. Потому я ухожу. Счастливо, Коль. Я только хотела предупредить тебя, ты нам всегда помогал. Береги себя, хорошо? Пока.
Девочка не стала дожидаться ответа. Развернулась и скрылась в темноте, ступая тихо и осторожно.
— Нормальные, а? — проворчал Колька, беря Эмму за руку и увлекая в длинный коридор, — Считают, что мы заразные. Да сами они заразные, мокрицы глупые.
— Они тебя хорошо знают? — спросила Эмма.
— Я дружу с ними… вернее, дружил… Они с Овальной базы. Хорошие девчонки, спокойные. У них есть свои секреты, они всегда умудрялись как‑то раздобыть еды. Даже выручали нас не раз едой. Правда, секреты свои не раскрывали, хитрые. Самая старшая из них — Рита, ей почти восемнадцать. Остальные ее подружки, они вместе занимались на кружке рисования. Рисуют они здорово, вся их база расписана красками. Столы, стулья. Здорово. Они сами для себя нарисовали карты, прикольные такие. Я частенько играл с ними…
Эмма вдруг подумала, что они идут и спокойно разговаривают, будто ничего не случилось. Будто не погиб Илья, и Федор с Таис не затерялись на Верхнем Уровне… Это неправильно, это очень неправильно. Надо что‑то делать. Надо как‑то почтить память Ильи. Не забывать о нем, думать, жалеть…
Потому что он исчез, и ничего после него не осталось. Ничего! Неужели и Эмме суждено вот так сгинуть на уровнях неисправной станции, и никто о ней не вспомнит? Все так же будет продолжаться жизнь, так же будут ребята болтать, пробираться по коридорам, пить кофе и есть печенье. А ее, Эммы, не будет…
Это не правильно! Так не должно быть!
— Можно было бы попросить у них карты поиграть, — продолжал Коля, — но теперь они не дадут. Боятся заразиться от нас, дурехи.
— Какие карты, Коля, — медленно проговорила Эмма, — как ты можешь думать об игре? Только что мы потеряли Илью, неизвестно, что сталось с Федором и Таис.
Колька остановился, обернулся. Черные глаза его оказались очень близко. Глубокие, темные, серьезные.
— Я помню, Эмма. Я помню. Я просто не хочу, чтобы ты сейчас погрузилась в депрессию, понимаешь? Нам надо продолжать жить. Держаться нам надо, ты поняла? Справится с ситуацией, а не раскисать. Надо рассказать Кате про Илью, надо суметь утешить ее. Надо найти слова и не впасть в панику. Потому что никто нам не поможет, Эмма. Никто не придет и не поможет нам. Потому мы не станем думать сейчас про Илью. Мы запомним его, мы запишем его имя — у нас на базе есть специальная стена, куда мы заносим имена всех, кто погиб. Даже тех, кого не смогли вывести. Погибших гораздо больше, Эмма. И если бы мы тебя не вывели, твое имя давно было бы в том списке. Мы обречены. И каждый новый день, который удалось прожить — он отвоеван у Моага.
Коля говорил, и его голос чуть дрожал от напряжения. Эмма вдруг поняла, что он прав, но легче от этого не стало. Наоборот, суровые слова "мы обречены" показались приговором. Действительно, кто знает, что ожидает их впереди? Сколько еще удастся прожить, прячась на Нижнем Уровне?
Эмма съежилась, пытаясь сохранить тепло, чуть отстранилась от Коли и прошептала: