Это привлекло мое внимание. Но я пока не понимал, что это вообще означает. Может означать.
Я сумел заснять место, где только что побывали террористы, и странностей стало еще больше.
Нет «Скорых», не видно раненых, никому не оказывают помощь. Стоят полицейские машины – но, судя по записи, полицейские то ли успокаивают людей, то ли… сдерживают…
Отбрасывая одну версию за другой, я в результате пришел к выводу, что вижу… учения. Только этим можно объяснить факт нападения, при котором нет не то что убитых, но и раненых и обе стороны во время перестрелки остаются живы и здоровы. Стреляют холостыми. Я не мог понять только одного – что, кто-то совсем с тормозов сорвался чтобы разрешить тренировку такого рода в реальном туристическом центре на реальных отдыхающих? На месте начальника полиции этого места я бы голову за такое оторвал.
Индикатор показывал, что надо возвращать дрон, и я решил вернуть его другим маршрутом, для того чтобы посмотреть ранее не видимую территорию. Двинул дрон к морю по широкой дуге и заметил черную машину у крепости, смутно мне что-то напоминающую. А когда подлетел поближе, то увидел такое, отчего у меня уши в трубочку свернулись самым натуральным образом…
В то время как турецкий спецназ жандармерии завершал «охоту на террористов» в турецком прибрежном городе Синопе, несколько человек стояли у машин, припаркованных на стоянке рядом с Синопской тюрьмой.
Одним из стоящих был Хассан, он приехал со всеми своими боевиками из личной охраны, но они сидели в машинах и не высовывались. Вторым был невысокий, даже щуплый турецкий офицер в штатском, с аккуратными, почти гитлеровскими усиками – «под Эрдогана». Ему было около шестидесяти, и он отличался тем, что успел посидеть в тюрьме, возле которой сейчас находился. Когда в восьмидесятом году генерал Кенан Эврен устроил последний в истории Турции военный переворот и в спецслужбах начались чистки, всех, кто подозревался в симпатиях к исламу, увольняли и бросали в тюрьмы. А этот человек не просто подозревался в симпатиях, он организовал экстремистскую ячейку в турецкой военной разведке. Но жизнь – штука круглая, и сейчас он эту разведку возглавлял.
Хассан стоял рядом с этим великим человеком и излагал ему свою геополитическую концепцию будущего мира…
– …Со всем уважением, Энвер-паша, вы сильно ошибаетесь, идя против России. Очень сильно ошибаетесь.
Генерал не ответил, он смотрел вдаль, в сторону моря – туда, откуда пришли его предки. Он происходил из семьи черкесов, выходцев с Кавказа, и потому отличался дикой ненавистью к России. Она передавалась в семье из поколения в поколение.
– Россия – это камень. Люди там готовы воевать и убивать, кяфиры они или нет, но у них есть ядерное оружие. Ничто не сравнится с этим.
– А как же воля Аллаха? – спросил генерал.
– Со всем уважением, Энвер-паша, мы живем в реальном мире и говорим о реальных вещах. Если пойти сейчас на Россию – никто не выиграет. Большая часть моджахедов станет шахидами, а оставшаяся часть – навсегда сломается от ужаса увиденного. Если России и не станет, то все плоды от столкновения пожнет Запад, развратив наших детей и превратив арабский мир в скопище порока и разврата. Не стоит ломиться через стену, Энвер-паша, когда можно просто зайти через дверь.
…
– Я говорю про западные страны, Энвер-паша. Поверьте, я вырос и жил в Великобритании и знаю, о чем говорю.
…
– Запад погряз в разврате и бездуховности. Он слаб, он тщательно культивирует свою слабость. В стране, где я вырос, если вы защищались от грабителя даже кухонным ножом и убили его, вас посадят в тюрьму. Детей учат при нападении принимать позу эмбриона, а не драться и бить в ответ. Вместо военных парадов там проводятся парады мужеложников, они есть везде, даже в армии. По всей Великобритании строят мечети, в то время как своей религии они стыдятся и отвергают ее. Женщины не рожают детей, а мужчины не воспитывают. Пропагандируется толерантность, то есть принятие чужого как своего. Их армия сокращается все сильнее, а в детях воспитывают чувство вины, а не чувство родины. Поверьте, Великобритания как добыча – намного проще, чем Россия.
Генерал покивал.
– Не надо больше терактов в самих странах Запада, они ничего не решают, надо действовать по-другому. Все больше и больше мусульман, все больше и больше детей. Сначала мусульмане войдут в советы боро и графств, затем станут депутатами, министрами, а потом – возглавят государство. Ни Франция, ни Германия не смогут этому противостоять. Во Франции мусульман еще больше, а Германия виновата уже самим фактом своего существования, с ней можно делать все что угодно.
Надо ставить своих людей в армию, полицию, спецслужбы – в этом можете помочь вы, Энвер-паша. Ваша страна может стать плацдармом, полигоном для завоевания Европы. Ваши спецслужбы могут возглавить процесс проникновения в спецслужбы других государств… Аллах, милость которого велика и неисчерпаема, позволил мне пройти отбор, потому что знал, что все, что я делаю в жизни, я делаю исключительно ради Аллаха. А если таких, как я, будут сотни? Тысячи? Если мусульмане, даже тайные, проникнут в спецслужбы? Знаете, как в Великобритании устанавливают, не мусульманин ли ты? Спрашивают на собеседовании. Джентльмены верят на слово. Но дело не в этом. Представьте, какие вы получаете возможности.
– Какие же?
– Вы помните, какой была Османская империя?
– Большой.
– Восточная Европа нам не нужна, можете забирать ее. Вы хотите это услышать от первого мусульманского премьер-министра Англии?
– Было бы неплохо, – провел по лицу руками генерал.
– И вы это услышите, сэр. Помогите нам, и вы это услышите.
– А как же Россия?
– Россия – это потом. А пока – Османская империя, включающая в себя, как и прежде, Болгарию, Македонию Сербию, Албанию. На севере будут дружественные страны, преимущественно с мусульманским населением. Не это ли достойная цель?
– Возможно. Это ваше личное мнение?
– Энвер-паша, у меня есть единомышленники.
– Ваш непосредственный начальник входит в их число?
– Этот боров? Нет…
– Хорошо…
Из одной из машин, белого микроавтобуса «Фольксваген», вышел человек и подошел к ним. Неприметный, лет сорока, с крысиными чертами лица.
– Гэбриэл Дорн, – протянул он руку.
Хассан, поколебавшись, пожал ее.
– Я уж подслушал вас, вы извините… – признался Дорн. Хассан со злобой посмотрел на генерала, но его лицо было непроницаемо. – Мистер Хассан, генерал Энвер давно сотрудничает с нами. Признаюсь, хоть я и не мусульманин, но я сочувствую мусульманам. И если даже генерал Энвер не заинтересуется, признаюсь, мне весьма по душе ваш план ослабления геостратегического противника Соединенных Штатов Америки.
– Да… сэр, – сказал Хассан.
– ЦРУ не военизированная организация, обращаться так ко мне нет никакого смысла. Это ваш план?
– Да… сэр.
– Делились с кем-то еще?
– Нет… сэр.
– И не делитесь. Пусть это останется при вас.
– Хорошо… сэр.
– Вы служите в британской армии? Какое звание?
– Капитан… сэр.
– Нормально. Полагаю, вам светит стать полковником. Возможно, в НАТО.
– Мистер Дорн, – напомнил генерал Энвер, – мы с вами не для этого собрались.
– Простите. Увлекся. Итак?
Генерал достал телефон, сказал несколько слов. Подбежал его водитель с фотоаппаратом в руке:
– Все готово, эфенди.
– Эй, что такое? – забеспокоился Хассан. – Что это?
– Маленькая предосторожность, – пояснил Дорн, – Турция нам не доверяет. Наш совместный снимок – страховка для генерала. Верно?
– Есть из-за чего не доверять, – зло проговорил Энвер.
– Ну, это вы так считаете. У держав нет друзей, есть одни только интересы. Впрочем, если небольшой снимок успокоит вас…
Генерал, американский разведчик и изменник из британского полка 22SAS встали рядом у старой крепостной тюремной стены и натужно улыбнулись.
Мелькнула вспышка…
– Вот и отлично, – кивнул американец. – Мистер Хассан, а ваши слова имеют под собой… – он пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, – …некую основу. В виде лично ваших действий. Вы готовы доказать, что это не просто слова?
– Фунт мяса?
– «Фунт мяса, что я требую, купил я. Не дешево, он мой, хочу его! Откажете – плюю на ваш закон! Венеции декреты не надежны. Я жду суда. Ответьте – будет он?»[14] – продекламировал Дорн и добавил: – С вами приятно иметь дело. Хоть вы один из них, но при этом вы и один из нас. И это немаловажно. Да, мы хотим фунт мяса.
…
– Но не ваш, а, скажем… вашего босса. Это возможно?
– А почему бы нет?
Вверх, в небо, эти люди не смотрели.
А зря…
Увиденное потрясло меня настолько, что я решил задействовать прямой двусторонний канал связи. Не через форум сообщения оставлять и пересылать информацию кусками через облачные хранилища, а сообщить немедленно.
…
– Но не ваш, а, скажем… вашего босса. Это возможно?
– А почему бы нет?
Вверх, в небо, эти люди не смотрели.
А зря…
Увиденное потрясло меня настолько, что я решил задействовать прямой двусторонний канал связи. Не через форум сообщения оставлять и пересылать информацию кусками через облачные хранилища, а сообщить немедленно.
Канал связи был самым простым – новый телефон Thyraya с предоплаченной карточкой на сто минут. Это телефон по размерам с большой «сотик», при этом работает и как сотовый, и как спутниковый: где есть Сеть, говоришь по дешевому сотовому, а где нет – он автоматически переключает тебя на спутник. По нему я мог поговорить со Слоном в любой момент, просто не делал этого, чтобы не «светиться». Но сейчас увиденное требовало немедленного сообщения…
– Это я.
– Да, понял.
– Как жизнь?
– Только держись.
Все нормально, значит.
– Я тебе сейчас кину фотку, посмотри.
– Давай.
Изображение я уже обработал – тупо сделал скрин с экрана.
– Ого! Это где?
– Геолокацию посмотри.
– Ага, понял.
– Только что тут «вечеринка» была, прямо в городе. «Хоббиты» бегали, на людей бросались. Но люди, обрати внимание, почему-то целехоньки остались.
Навык такого разговора эзоповым языком был нами выработан уже давно, опыт не пропьешь. Мы, русские, после кухонных посиделок позднего СССР владеем эзоповым языком лучше любого другого народа в мире. Система прослушивания АНБ США срабатывает на слова-триггеры, после чего идет машинный анализ, и только после этого подозрительные разговоры отправляются на обработку. Так вот, нас со Слоном и в два ночи подними, мы вспомним, что «хоббиты» – это ваххабиты. А вот в базе данных слов-триггеров АНБ название смешных подземных человечков вряд ли имеется.
– А «легавые»?
– «Легавые» тоже присутствовали. Только странно себя вели, как будто с «хоббитами» заодно были. Я тебе ролики пришлю, посмотришь.
– Кидай.
– Скину. Мне думается, это что-то вроде тренировки для них было. Именно для «хоббитов».
– Много их?
– Видел десятка три.
– Солидно. И что делали?
– Все бегали по городу. Малыми группами. И бросались на людей.
– Хреново.
– Вот именно. Я свой родной город сразу вспомнил.
– Понял. И когда?
– Может, через месяц, а может, завтра. Тренировка явно завершающая.
– Понял. Передам кому надо. Сам как?
– Пока нормально. А ты там отдыхаешь?
– Да. И не один.
– А поработать?
– И это можно. А нужно?
– Не знаю. Но я бы поляну сек конкретно. Они в нашу сторону пойдут.
– Да, понял. По фотографии – знакомых нет.
– Один – похоже, турок.
– Ага. А второй?
– Заклятый друг.
– А третий, сто пудов, с «хоббитами» в близких, отвечаю. Я думаю, «хоббитов» в цугундер повезли.
– Разве?
– Если турок в деле – это точно. Там они перекантуются, а потом организованно…
– Понял.
– Я бы за цугундером и следил по возможности. А мне что-то есть?
– Я скину.
– Что именно?
– Людей ты просил пробить.
– Ага, дзякую.
– Немае, за шо. Ну – будь.
– Это ты – будь.
– Без вопросов. Все пять друзей тебе привет передают.
– И ты передай.
– Передам. Все, расход.
– Расход.
Вот… как-то так, поговорили. Если кто не понял – я предположил, что это учения, что условных террористов (которые совсем не условные) свезли в одно место куда-то и там будут держать, пока тот тип в «рейндже» или, скорее, турок – не свистнет.
Дальше – уже не мое. Радиоразведка, прослушивание сетей сотовой связи, спутниковое наблюдение. У нас, конечно, не АНБ, но кое-какие возможности имеем, учитывая проникновение российских сотовых операторов.
Так… дрон упакован. Пора и честь знать.
– Кто поведет?
– Давай ты. – Я бросил ключи.
По дороге еще подумаю. Может, упустил что?
Стамбул, Турция
Деловой район, башни Апхилл Тауэрс
13–14 сентября 2016 года
Как Кайла добралась до Стамбула, она уже не помнила. Создала три аварийные ситуации на дороге и сама только чудом не попала в аварию. Как только подъехала к дому, в котором снимала квартиру, из машины, стоящей напротив, вышли двое. Все в офисе знали их как Бивиса и Баттхеда, и она тоже сразу узнала.
Силовое прикрытие их станции.
– Сэр, я что – заключенная?
Кайла использовала старый как мир прием: лучшая оборона – это нападение. Правда, руководителя практики Дерека Шифта это ничуть не впечатлило.
– Кайла, мы работаем с людьми, которые отнюдь не отличаются благовоспитанностью. Если человек исчезает из поля зрения в Стамбуле – это заставляет думать о плохом.
– Сэр, я могу за себя постоять.
– Ничуть не сомневаюсь. Итак, ты была на побережье. Где именно?
– В Сэйле, – сказала Кайла, решив воспользоваться полученным в разведшколе советом и лгать как можно ближе к реальности.
– И что ты там делала?
– Ничего.
– То есть?
– Сэр… я устала от всего этого… мне просто надо было выехать. А лучше всего мне отдыхается на берегу.
– Кайла, наша работа не самая простая, – вздохнул Шифт. – Мы рассчитываем на тебя. Каждый раз, когда член команды исчезает, его работу вынуждены выполнять все остальные.
– Сэр, я все понимаю…
– Надеюсь. Ты ничего не хочешь мне сказать?
…
– Хорошо. Ты отдохнула? Можешь работать?
– Да, сэр.
– Тогда твое рабочее место ждет тебя.
– Спасибо, сэр…
Кайла не имела доступа к базе данных MI6 – вопреки растиражированному книгами и фильмами мнению обмен разведывательной информацией далеко не так прост, и никто не имеет права выносить за пределы посольства Великобритании точки доступа к совершенно секретным базам данных… Поэтому она даже не пыталась узнать данные о том человеке, который отпустил ее, а не убил. Вместо этого она спустилась вниз, к своей машине…
Пистолет «вальтер» лежал в скрытой кобуре, встроенной в само сиденье. Вчера и сегодня он ей ничем не помог.
– Да пошло оно все к черту! – сказала она и завела машину.
Фонд помощи беженцам, которым руководила Лила аль-Хизри, находился в районе Юскюдар – это был исторический район с большим количеством памятников, и аренда там стоила довольно дорого. Но деньги, судя по всему, у фонда были.
Все работники размещались в офисном помещении, представлявшем собой один большой зал, разделенный на рабочие места перегородками, а Лила аль-Хизри сидела в небольшом кабинете с прозрачными стенами. Увидев Кайлу, она выскочила навстречу:
– Кайла… во имя Аллаха, что с тобой случилось?..
Кайла в ответ всхлипнула.
– Ну-ка, пошли…
В кабинете Лила быстро сделала чай… Как и все восточные женщины, она была настоящим экспертом по чаю и добавляла в него какую-то свою травку.
– Вот. Выпей и рассказывай.
– Мне так стыдно…
– Успокойся. Ты здесь, ты живая, это уже хорошо. Что произошло? Кто тебя обидел?
– Этот ублюдок…
Кайла преподнесла откорректированную версию своего приключения. Познакомилась с парнем, поехала с ним на побережье, там он попытался ее изнасиловать. Как только она упомянула, что, скорее всего, это армянин, губы Лилы сжались в тонкую полоску, а глаза стали похожими на пустынные колодцы, черные и без дна. Такой Кайла ее еще не видела.
– Ублюдок кяфирский… – Лила сказала еще несколько слов, которые Кайла не поняла. – Надо было тогда их всех вырезать. Всех до последнего!
– О ком ты? – вскинулась Кайла.
– Об армянах! Эти подонки – они хуже животных! Они неверные! Надо было их вырезать, всех до последнего! Они не имеют права жить!
Кайле вдруг пришло в голову, что тот швед, возможно, был прав. Она не знала о том, что семья Лилы аль-Хизри жила в Бейруте, когда там все началось, и ее дедушку убили боевики АСАЛА[15].
– Лила… у меня никого нет. Я совершенно одна.
– Ты одна из нас, – сухо проговорила та, – и за тебя найдется кому отомстить. Значит, ему не удалось…
– Я ткнула в него пистолетом… он вел себя как животное…
– Надо было застрелить его и выбросить в море. Так бы ты сделала дело, угодное Аллаху. Пей чай…
Вечером, когда Лила аль-Хизри вышла из офиса, Кайла уже ждала ее на арендованном мотороллере. Она все сделала правильно – улучив момент, поставила на мобильный телефон Лилы программу-«жучок», отпросилась с работы пораньше, чтобы прийти в себя, оставила свою машину и арендовала верткий, но мощный мотороллер – в Стамбуле не было транспорта лучше. И когда маленькая «Тойота» Лилы тронулась с места, она поехала вслед за ней…
Лила вела светскую жизнь, а потому обычных для джихадистов предосторожностей не предпринимала и телефон не выключала.
Путь ее был недолог и закончился в этом же районе Юскюдар. Там раньше была текстильная фабрика, а потом ее закрыли и переделали под жилье в модном европейском стиле «лофт». В основном квартиры снимали европейцы, которые приехали в Стамбул работать по длительным контрактам, и разбогатевшие в Европе турки, которые покупали на родине недвижимость, такую же, как в Европе. Место это было дорогое, квартиры стоили от двухсот тысяч евро. Лила аль-Хизри припарковала машину на стоянке рядом с модным черным «Рейндж Ровером» и поднялась наверх…